Конец. Занавес опускается.
Все вернулись в реальность. Для кого-то было не впервые увидеть себя инсценированной тенью, а кто-то испытывал после смятение и пустоту в настоящем. Но все должны были оставить чувства и продолжить процесс. Судья объявил: —Судебное следствие окончено. Суд узнал все обстоятельства и мотивы преступления. Суд переходит к прению сторон. Слово предоставляется стороне обвинения. Свет пал на место представителя стороны обвинения, Фокалорс, которая на тот момент всем своим видом ещё не отошла от увиденных событий. Наверное, больше всего на свете она тогда хотела остановить время, чтобы все обдумать, но не события Каэнриа’х. —У стороны обвинения есть, что сказать суду? — уточнил судья после продолжительного молчания. Фокалорс проснулась: —Сторона обвинения готова выслушать вопросы суда, если те имеются к обращаемой стороне. —Судебное следствие окончено, мы приступили к прениям. Обвинению есть, что сказать в поддержку себя? Тогда Фокалорс сказала слова, которые не ожидал абсолютно никто: —Нет, у обвинения нет слов, укрепляющих себя. Судья уточнил: —Правильно ли я понимаю, обвинитель отказывается от обвинений? Фокалорс уже хотела ответить, но её прервали слова, слышать которые могла только она: «Что ты делаешь?» С чуть безумной улыбкой она на мгновение повернулась к источнику голоса. —Да, сторона обвинения отказывается от показаний. —В таком случае суд передает слово стороне защиты. Защита была готова огласить своё мнение, но по пространству раздался хриплый, нечеловеческий голос: —У меня есть вопросы к стороне обвинения. В тот момент волосы Навилетт встали дыбом, ведь он почувствовал за своей спиной хозяина голоса, испускающего леденящий до костей вой песков. По пространству без почвы под ногой вперед вышло волко-человекоподобное, почти костлявое существо. Увидев его, судья потерял дар речи, а Фокалорс с умиленным лицом ждала его приближения. —Сторона обвинения готова ответить? — провозгласил гость суда. —Оу-у, Анубис. Приветствую, слуга Осириса. Ты проснулся на знакомый запах, но сегодня час не твоего суда. Оставь чужие сердца от своих зубов. —Это территория моего суда, Фокалорс, и на любой приговор, принятый в этих стенах, я имею силу своего слова. —Судья сего места Осирис. Ты всего лишь его слуга, поедающий виновные сердца и души. А Осирис, думаю, не пожелает мешать вашей общей Королеве. — злорадно улыбаясь, Фокалорс указала рукой в сторону упомянутой Королевы, которая уже некоторое время буквально прожигала взглядом Фокалорс, не понимая, что та творит. —Королева, — в знак приветствия Анубис, до того не располагающий духом, встал на костлявое колено. —Задавай вопросы, кое пожелаешь, Анубис. — стальным голосом позволила Морана. — Но имей ввиду: сегодня в этом месте судья не ты. —Да, Королева. — тот снова обернулся к ставшей не слишком довольной Фокалорс. — Сторона обвинения, инициирующий Кару Бог имел ли возможность без обращения к процессам Ирминсуля лишить людей даров, нелегально взятых их у покаравшего Бога? —Имел. — чётко ответила Фокалорс, она желала уйти от верного ответа, но знала, что Анубис чувствует ложь. —Всех до одного? —Да. —В таком случае, я прошу объяснить, каким образом Бог Времени мог лишить Алхимика дара Бога Смерти. Вопрос, которого Фокалорс опасалась больше всего, ведь всей правды большинство Богов не знало, и Архонтам запретили это рассказывать. —Анубис, — приторно-сладко пропела Фокалорс. — с чего ты решил, что дар Алхимика был Бога Смерти? —Только глупец не поймёт её слова: «я знаю тайну смерти» . Ты не солгала, сказав, что Бог Времени имел возможность избавить абсолютно всех людей от даров традиционным способом: когда Бог забирает смежный своему дар. —Оу…я… — в тот момент контроль Фокалорс над своими эмоциями начал медленно расшатываться, тогда в беседу подключилась Морана: —Анубис, ты спросил о том, чем земным Богам запрещено разгласовывать. Оставь этот вопрос. —Королева, вы неземной Бог, и дар ваш не принадлежит тому миру, так объясните, каким образом им владеет Бог Времени. В тот момент Фокалорс дикими глазами посмотрела на Морану, моля не отвечать на вопрос, но та в мыслях ответила ей: «Успокойся, в этом месте она не видит и не слышит нас». —Осирис сейчас нас слышит? — перед ответом спросила Морана и, получив положительный жест от Анубиса, продолжила речь. — Ты и Осирис помните суд, когда я призвала семерых Архонтов. Тогда вы решили, что я неверно выбрала виновного. Я нашла его. Это Бог Времени, но сейчас она вне нашей власти. Тайна её всесилия — это Сердца Богов. Это сложнейшие механизмы, созданные ею. Асмодей, Бог Времени, дала эти механизмы земным Богам. Это её способ управления и контроля. Сердце впитывает дар «хозяина» и передаёт владение над ним Асмодей. Она владеет дарами всех Богов, которые носят Сердце. Соответственно, она чувствует, когда кто-то применяет дар. Этой силой она дает людям Глаза Бога — её глаза в мире живых. Таков её небесный контроль. В тот момент в зале раздался новый грозный голос: —Если Асмодей могла изъять дар Бога Смерти, получается один из вас троих сейчас является Архонтом. Кто этот предатель? —Я, Осирис. — призналась Морана. — Я знаю, что совершила ошибку, позволив слиться Сердцу Бога со мной. Я исправлю эту ошибку. Все земные Боги очень сглупили, приняв однажды предложение «раз и навсегда поделить власть». Они ещё не знали, что станут рабами Бога, предложившего им это. Сердце Бога не просто называется «Сердцем». Асмодей держит в своих руках наши жизни, и, несмотря на то, что физически шахматные фигуры в наших руках, Асмодей может остановить их биение. Соответственно, она может остановить жизнь Бога. Я проклинала себя тысячу раз с момента, когда поняла, что даже сильнейший земной Бог больше не может ей противостоять. Моракс мог раньше позволить себе умереть физически от рук Асмодей, у него сильное сознание, но с момента, когда в руках Асмодей стал мой «дар», Хранитель небесного порядка стала Абсолютным Богом, который может намертво сразить любого Бога. Я исправлю свою ошибку, Осирис. —Постарайся, Морана. — грозно ответил Осирис. —Ты, как никто, знаешь, что случится, если Асмодей позволит себе нарушить баланс миров. Она одержима бессмертием, и сейчас в её руках есть всё, чтобы стать Абсолютным правителем всех миров. Хозяин голоса пропал. —Удачи, Королева. Я узнал всё, о чем предполагал. — сказал последние слова Анубис и растворился в песок. —Можем продолжать. — спокойно сказала Морана, и с её слов отмерли Фокалорс и Навилетт, всё еще пребывавший в непроявленном ужасе. —Сторонам есть, что ещё сказать? — уточнил судья, вспоминая, что он говорил до «гостей». —Нет. — подтвердили обе стороны, и Навилетт скрылся в тень до момента оглашения приговора. За короткое время Фокалорс и Морана обменялись мыслями: «Ты уверена, что так она тебя не увидит?» «Уверена, это мой мир, и какой бы копией дара она не обладала, её глазам и ушам не пересечь границу. Успокойся. Лучше объясни, что был за цирк до появления Анубиса». «Ты о чём? Обвинитель вправе отказаться от обвинения, как в предварительном слушании, так и в ходе судебного разбирательства. Это предусмотренная законом процедура». «Ты говорила, из кожи вон вылезешь, но оправдаешь действия Небесного порядка, почему?» «Значит, то, что я сделала, мой максимум. Надо уметь признавать поражения. Всё-таки весь мой опыт — это быть судьей. Кстати, как тебе мой судья? По-моему, он неплохо справляется». «Я поняла, что предупреждать людей ты не любишь. Чтобы здесь не происходило, он боится, как огня». «Он человек. Вполне нормально, что немного не ожидал увидеть собачонку Осириса». «К твоему сведению, Анубис слышит мысли, поэтому даже в них выражайся аккуратно. Не каждый удосуживается попасть сюда дважды, а тебя жизнь может привести и третий». «Я помню, какой собачонка злопамятный. Хи-хи, даже ему не перегрызть моё сердце…» В тот момент с приговором вернулся судья. Все встали в ожидании заветных слов. —Именем всемирным Судом Теней под решением мирового Судьи мира живых Суд вынес приговор: признать действия коалиции Селестия, а именно Бога Времени Асмодей, правомерно несправедливыми в отношении государства Каэнриа’х, жестоко уничтоженного ею. Суд выносит решение за счёт информации о том, что Бог Времени имел возможность лишить нелегально полученной людьми силы, не прибегая к геноциду. Суд признал: ответить на главный вопрос: «Справедливо ли были прокляты все жители Каэнриа'х?» ответить «Нет». Решение суда считать оглашенным и окончательным. В тот момент перед Фокалорс само появилось её Сердце Бога — голубая Ладья. Она потеряла свой цвет и оказалась в руках Царицы, которая наконец-то смогла спокойно выдохнуть, почти спокойно. Когда все спустились с трибун, Крио Архонт сказала: —Мы закончили. Прошу подождать меня здесь, я скоро вернусь. — с тем Царица отошла в тень. —Хм… — Фокалорс задумалась. — Навилетт, кажется, я оставила свою корону на трибунах. Сходи за ней. Навилетт отошёл. Наедине остались Богиня Правосудия и Первый Предвестник. —Человек, — Фокалорс грубо обратилась к Педролино, в один момент из неё ушла вся беззаботность. — Разве жизнь тебя не научила 500 лет назад, что игры с Богами — это игры обречённые на поражение? Я подумала, ты был самый разумный среди них и после трагедии был готов сделать всё, чтобы история не повторилась. Так что ты делаешь сейчас? Педролино не ожидал грубой агрессии со стороны Гидро Архонта, и на неё он невозмутимо спросил: —Куда отошла Царица? Фокалорс была возмущена. Её слова будто были пропущены мимо. Быстро вдохнув и выдохнув, она спокойно ответила: —Скорее всего она ушла беседовать с Мефисто. Если ты не заметил, она заточила на него зуб с момента, когда тот помимо королевской драмы показал её диалог с тобой 500 лет назад, хотя для судебного решения он роли не играл. Она не станет с ним церемониться, как делает это с вами, поэтому у меня не так много времени. — не став дожидаться ответа на её первые слова, Фокалорс продолжила. — Я вижу, ты человек, предпочитающий всё выбирать разумом. Обычный человек... Вы, люди, считаете, что выбираете между разумом и сердцем. Какой глубокий самообман. В реальности сердце всегда победит и ещё убедит, что это был выбор разума. —Не думаю, что даже у Бога Правосудия достаточно информации, чтобы судить меня, даже если вы того желаете. —Хм... Считаешь, всегда выбирал только разумом? Я бы с удовольствием послушала твой ответ на вопрос: почему титул Восьмой Предвестницы был Прекрасная Леди? Совсем как твой Король звал свою дочь…Послушала бы, но у нас нет времени на это. — перед тем как продолжить, Фокалорс ещё раз огляделась по сторонам. — Мне искренне жаль Восьмую Предвестницу, но то, что произошло с ней в Инадзуме, должно было показать, как смешна ваша комедия искусства. Я не имею желания принижать себя в глазах обычного человека, но ещё больше я не хочу, чтобы история повторилась. В этом только ты сможешь меня понять. Поэтому буду говорить откровенно: у Мораны ничтожно мало шансов против тех, кому она хочет бросить вызов. В мире живых её сила слишком ограничена. Ты видел, как Моракс одним ударом почти убил её. Так представь, насколько сильна та, которой подчинился Моракс. Её зовут Асмодей. Она чудовище, дьявол… Все мы, Архонты, не по своей прихоти сидим на дне… Наши жалкие души съедает страх. Морана тоже опасается её, но для Асмодей она уже как 500 лет мертва, и если если она узнает обратное и обо всех планах Мораны, Асмодей выйдет на охоту, потому что… — в тот момент из Фокалорс вырвался неконтролируемый ею истерический смех. — Потому что Асмодей боится её. Ты ведь не понаслышке знаешь, какой силой обладает твой Архонт? Она королева мира мертвых, но Асмодей живая, и она несравненно сильнее всех нас. Так как ты, человек, считаешь, что победишь её? Педролино оставался спокоен: в чем-то он даже смог понять Фокалорс, её агрессию списал на эмоциональность, о которой его предупреждала Царица, описывая Богиню Правосудия. Педролино убедился в тех словах: в течение беседы тон Фокалорс невольно от неё менялся с каждым её дыханием, её руки и глаза подёргивались. Поэтому он отнёсся к ней со снисходительным пониманием: —Успокойтесь. Кажется, я понимаю, к чему ваши слова. Вы опасаетесь, что действия в настоящем могут спровоцировать события веков ранее. Почему не высказать это лично Крио Архонту? —Сейчас я одна из последних существ в этом мире, кого она станет слушать…зря. Я понимаю, что можно подумать, словно я на только стороне небес, но это поверхностная ложь… Раньше я была мостом между землёй и небом. Их правосудием...каждое время прекрасно по-своему. В то далёкое я лично знала Асмодей. Она умна, высокомерна, почти как я...хе-хе...но она — чудовище, одержимое хаосом. Она создаёт хаос и контролирует его на спор с самой собой. Безумное желание… Но нет смысла осуждать абсолютно любое желание, ведь все они эгоистичны. Все до одного… Но всегда поддаётся суду то, к чему привело желание. Ох, я обратно ушла слишком далеко… Мне кажется, Асмодей уже вышла на охоту. Бойся её. Её методы наказания безумны даже для меня…Она уже может быть среди нас. —Даже если это так, чего этим разговором желали вы? — подвёл к сути дела Педролино. —Я… «Для души нет сильнее боли, чем знать, что её ждёт потеря, но бороться ты не волен» — кажется, человек, это твоя вечная боль… Я хочу, чтобы ты сам проверил: какая вероятность того, что в настоящем времени вас ожидает конец, какой произошёл 500 лет назад. Поверь, история никогда не меняется.... меняются лица, время, но история не меняется. Колесо закрутилось в момент, когда Принцесса умерла в первый раз. В настоящем времени это уже произошло. Теперь следи, чтобы снова кто-то не попытался спасти её. Попробуй представить: Принцесса мертва, Король, наперекор всем запретам, пытается её спасти, Алхимик мечется между жизнью и смертью. —Для чего это? —Как я и сказала: история не изменяется. Проведи линии настоящего с прошлым, и тогда тебе станет легче разобраться — что и от кого ожидать в настоящем. — Фокалорс почувствовала, что все скоро вернутся.. — Сила Бога Правосудия — это видеть совесть…А совесть — это выбор сердца. Твоё сердце беспокойно. Жизнь — это, действительно, череда циклов. И в новом цикле Принцесса уже мертва, только теперь у вас есть Королева, но это не значит, что на поле нет Короля. Королева в агонии…она снова потеряла Принцессу. Конец всегда настаёт под бурю эмоций. Мои руки связаны, поэтому я прошу тебя не дать ей сделать глупую ошибку… В один момент Педролино неожиданно для себя осознал, что, наверное, впервые встретил того, кто отчасти как он — сомнителен, опаслив, кто видит риски во всём. Он снова почувствовал себя Шутом, лицезреющим безумие. Этот разговор с одной стороны посеял новое беспокойство в его душе, а с другой — он задался вопросом: «какие цели преследует Фокалорс?». И сразу узнал ответ. Он сказал: —Это и есть искупление Бога Правосудия? Осознав, что оказалась понятой, Фокалорс улыбнулась в спокойствии: —Люди и Боги искупляются правосудию. Так, какое другое искупление я могу предложить самой себе? В тот момент из тени появилась Царица. Она не слышала ни слова из разговора Фокалорс и Педролино. —Я закончила. Где Навилетт? —Я здесь. — услышали все, и появился приглашенный судья. —Где корона? — словно не было серьёзного разговора, капризно спросила Фокалорс, протягивая руку Навилетт. —А она там была? —Хм-м, — Фокалорс улыбнулась. — Молодец. Когда все оказались в сборе, Царица объявила, что они покидают это место. «До скорой обещанной встречи, Королева». Не оборачивалась, они вышли, как и попали сюда — по лабиринту, пока не увидели свет, так оказавшись в их мире, в месте отправления, в зале суда обычного мира. Фокалорс и Навилетт попрощались с Царицей и Педролино. Гидро Архонт, проводив гостей, в прямом смысле вздохнула с облегчением. —Ах, как же это было утомительно. Фокалорс, несмотря на суть своих слов, была полностью бодра, а вот Навилетт с не самым довольным на Архонта взглядом смотрелся, словно в самом деле из гроба вылез. —Не смотри на меня так, ты прекрасно справился. К тому же, как мировой судья, сегодня ты получил бесценный опыт. Даже я не имела чести быть судьёй в мире мёртвых. —К черту в гроб такой опыт, особенно если даже там есть вы! Пока я выслушивал судебное мнение местных старейшин, думал сам местным жителем стану! На свои возмущения земной судья услышал невинный звонкий смех. —Не преувеличивай. Тот собачонка без слов хозяина не трогает сердца. Кого и можно было бояться, то с тем я была оппонентом. Но на этот раз она ушла с результатом в свою пользу. —Что была за вещь, которую вы передали Крио Архонту? —А, безделушка. Бесценная безделушка. —Тогда ради чего был этот суд, если вещь не несла никакой ценности? —Бог Правосудия живёт ради суда. Не важно, судит ли он или судимый — в обоих случаях я получаю удовольствие. —Разве без той вещи вы всё ещё Бог Правосудия? —Ах, я поняла! Ты всё мечтаешь, чтобы я потеряла силу вмешательства в приговоры суда. Не в этот раз, Навилетт, не в этот раз. Для настоящих Богов то Сердце — полная безделушка. —Как жаль. —Не делай из меня чудовище. На весёлой ноте Фокалорс уже собралась выйти из зала суда, но слова, заставшие врасплох, замедлили её, в исступлении остановив на месте: —Я ясно понял, что в процессе суда сторона обвинения сдала свои позиции. Вы признались человеку, что это ваше искупление. За что оно? —А… — снова у неё невольно задёргались пальцы рук. — Хм…я…Удивительно: всегда даже лёгкое движение замечает чей-то глаз, а уши слышат самый тайный сказ. А потакавшим, кто, знал и всё-таки молчал, нет покоя…А искупление — это их способ обрести покой… А я… Она ушла, продолжая что-то говорить самой себе, пока не вернулась домой, под воду. Там она села за пианино и, забыв про мир вокруг себя, очень долго играла какую-то минорную мелодию.В подводном Раю царит тишина,
По райскому дну золотая рыбка плывет,
Она верит, маленькая смерть её ждет.
Но там её нет, полна только лжи глубина.
«Какое искупление могу предложить самой себе я? А есть ли мне за что искупляться?Ведь я всего лишь свидетель твоего безумия, твоей скуки. Ты была моей подругой, ты — Бог, который созерцает множество миров. Для тебя всё, что свято, уже давно сошло на нет. Видя чужое безумие, ты уничтожаешь его и всех, кто связан руками с ним. Сколько миров ты уничтожила? Мне было безразлично это, пока твой взор не пал на мир, в котором живу я. А ведь всё началось с одной партии в шахматы… —Шах и мат. —Ах, какая это подряд твоя победа? С тобой стало скучно играть, Асмодей. Ты не даёшь ни шанса на победу. —Ты права. Я настолько совершенна в шахматах, что они обычные мне стали скучны. Мы сидели в одном из райский садов Селестии. В твоих пустых глазах тлела чудовищная скука, которую ты всегда развеевала партией шахмат с Богами, но в тот день даже они не смогли сделать тебя веселее. Ты посмотрела вниз, на мир Тейват. —Оу, Богиня Времени засмотрелась на мой мир? Что ты там ищешь? Твой взор никогда не сулил ничему благосклонному. Продолжая лицезреть, по воздуху ты прочертила огромное шахматное поле, ты создала на нём фигуры и стала играть ими. Сама с собой. —Фокалорс, ты всегда говорила, что Боги совершеннее человечества. Какое не уважающее нас сравнение. — тогда ты посмотрела на меня так, что мне захотелось исчезнуть с твоего лица. — Для человечества вечным яблоком раздора является территория. Все люди говорят: «Я не хочу войны, я хочу мира, но я за то, чтобы забирать своё» — так говорят и те, кто начинает войну, и те, кто поддерживает её, и те, кто против неё. Люди легко придумывают справедливую цель и ведут других людей на неё, словно овец на убой. Для них война — это подвиг героям, подонкам — повод, дельцам — боевая слава, а несчастным — пустая надежда. И, на моё удивление, каждый из них обретает, что ищет. Всё даёт им война. Так было всегда: храбрецы умирали, а где-то в стороне стоял их кукловод. А ведь война нужна только кукловоду, но он придумал настолько справедливую цель, что воины без сомнения пошли за ним. «За религию, за свободу людей, за верность и братство, за благо детей» — сказки полководцев… Ты долго ещё рассуждала на тему людей, их войн, ты рассказывала о чужих мне мирах, в которых жила, о полководцах, которых знала, которых убивала сама, когда понимала, что они не знают, за что сражаются. Ты долго рассуждала, пока не пришла к главному: —Фокалорс, так как ты смеешь сравнивать людей и Богов? Или...правда смеешь? Наверное, мой ответ тебе был тогда ошибкой: —У Богов и людей одинаковые грехи, только разная мера наказания и последствий деяний. Ты рассказываешь про жадность и тщеславие. Будет глупым утверждать, что в нас их нет. Ты замолчала. Ты продолжила партию с самой собой на поле Тейвата, пока не остались семь шахматных фигур. Ты дала им плоть, взяв в руки. Тогда твои глаза отмерли от вековой скуки. Ты сказала: —Есть способ проверить: так ли Боги отличаются от людей? Если дать им яблоко раздора, как они поступят? Так ли отличатся от людей? «В тот день в тебе родилась чудовищная идея, которую ты воплотила в жизнь. Ты сказала: «если бойня — их удел, то все, что Богам нужно, то даст им война». Тейват стал твоим шахматным полем, ты поставила на него семь шахматных фигур и призвала бой за них — Войну Архонтов. Ты сама стала кукловодом…война нужна была только тебе… Было ли право твоё безумие? Удовлетворила ли ты его? Почему так желает искупления моё сердце? Может, потому, что до последней пролитой крови я оставалась в райском саду? Я, сложа руки, наблюдала с высока, пока Война не была окончена. Только когда от мира остались руины, я снизошла к нему. Мне сказали: «разве Справедливость не мертва? Если нет, то где она была?». Я ответила: «Справедливость не там, где Война». Справедливость тоже стала твоей слугой. Она стала твоей Ладьей. Мне отдал её Бог, взамен попросив лишь одного — убить его... Время прошло, а где моя маленькая смерть?»***
Северные гости Фонтейна покинули его. Они получили Сердце, но утешительных мыслей оно им не принесло. В дороге каждый, молча, гнётно думал о своём. «Встретив меня спустя более двух тысяч лет, ты хотел задать один вопрос, но понимал, что сегодня я не стану ничего отвечать. Тогда ты решил сам найти ответ о моём прошлом в мире живых. Почему я стала так зла на тебя? Ведь я могла понять твоё чувство, но я знаю, вы не те, кого я не могу оставить… —Теперь объясняй, на каких правах ты призвал воспоминания, не решающие вопрос Суда. —Узнаю свою Королеву. Всё-таки вы не изменились. Вы прекрасна, холодна и жестока. С теми людьми вы другая, почему? Почему вы бросили нас? —Как ты смеешь?!... —Это я хотел узнать. Почему Её величество Смерть предпочла жизнь миру Теней? Хотел узнать, почему вы любите тот мир, что в нём прекрасного? Я не нашел ответов. Вы ушли в мир живых с целью найти души мертвых Богов, но скоро поняли, что даже для вас это невозможно, но вы не вернулись в наш мир. Вы умирали, неоднократно, но оставались жить и в почти конце нашли людей. Почему вы так сильно любите их? Вы так нежны к людям и никогда не проявляли этого чувства к нам. —Прекрати, Мефисто. Ты не живой человек, чтобы ущемляться от недостатка любви и завидовать людям. В мире смерти нет жизни, поэтому не может быть любви. Для вас я Королева мира мёртвых, вы сполна самодостаточны, чтобы существовать без меня. —Когда кончится война, сила контракта перестанет вас удерживать в том мире, тогда вы вернётесь к нам? …На какой ответ ты рассчитывал? Если ты увидел все мои мысли, то узнал, как я не желаю возвращаться туда, где нет места чувствам. Узнал, как я не хочу оставлять их, людей, которых я люблю. Если ты увидел этот финал, то зачем сделал мне так больно? Или я права — в тебе, как во всем мёртвом мире, нет чувств?»***
Мысли Первого Предвестника были куда собраннее остальных, его одолевал только один вопрос: «Что на самом деле Дотторе делает в Сумеру?»