" Не стоит пытаться избавиться от воспоминаний, надо научиться жить с ними."
Майк Энслин
Снова этот сон. Сон про нашу жизнь с ней. Она всегда была в моей жизни. Сколько бы жизнь нас не разводила, причем из раза в раз одно и тоже. Она погибала. Всегда. Нас тянуло к друг другу, как мотыльков на на свет. Зная, что погибнем, продолжали сопротивляться. Но тщетно. Я искал ее постоянно. А когда находил, то пытался удержать и не отпускать. Я даже пошел учиться ради этого. Освоил 3 профессии. И все из-за той чертовой аварии. Она погибла в той аварии, а я стал жить. Вечно… Как сейчас помню все, что было в последний раз. Мы ехали с очередного пикника. Был прекрасный солнечный день, настроение было на высоте, музыка звучала из динамика, мы ещё опустили крышу, и Мишель, как обычно, высунула руку, чтобы ветер обнимал ее своим дуновением. Хотели заехать в бакалею, пока она не закрылась, но не смогли. К нам на встречу выехал грузовик, у которого отказали тормоза. Она погибла моментально, а я снова мучался. Заново учился жить без нее. Особенно плохо было после похорон. Снова вдовец и никогда отец… Решил отвлечься от этих воспоминаний и поехал гулять за город. Природа была воистину прекрасна. Я то и дело останавливался, чтобы лишний раз оглядеть поля. Зеленое море и колосящиеся травинки… Легкий ветерок развевал мои волосы, руки дотрагивались до кончиков колосков, которые под гнетом ветерка шумели. Я жил в этот момент, я будто слился с ней, солнце согревало меня изнутри. Но мысли возвращались снова и снова к Мишель… 80-е годы. — Мишель, есть идея. Поехали на пикник? — Ли, машина же сломана, как мы поедем? — она подошла ко мне и уткнулась в грудь. — Просить у Джексонов? — Нет. Я ее доделал почти. Осталось сменить масло и все, можно ехать, — я обнял ее и вздохнул столь излюбленный запах волос. Они пахли спелыми, алыми яблоками. — Так что, едем? — Ну если масло только, то едем. Тогда я схожу до лавки и куплю все необходимое. — Стой! Я с тобой! Мы шли по улице, соседи косили газон. Увидев нас, они дружно помахали и справились о наших делах. Немного поболтав, продолжили наш путь. У магазина мы увидели сообщение о скидках, и Мишель просто ворвалась внутрь, чтобы посмотреть, что там. — Ли, это же реально дешево! Нам надо взять этот порошок! — Солнце, если мы его возьмем, то и пикник у нас будет именно с порошком. Пойдем. Я кое-как оттащил ее от полки и вернул в реальность. — Так, нужен хлеб, сыр, ветчина, сок… — Вино? Ты хотела сказать вино! — я удивился. — Нет, милый! Ты не ослышался. Мы берем сок. Ты за рулем. О! Апельсиновый со скидкой. Берем. — она взяла упаковку и положила в тележку. Мы бродили почти час по магазину. Мишель набирала продукты в тележку и уже грезила о пикнике. На обратном пути мы все тащили, кряхтя и ворча. Ну, как мы, я никогда не позволяю таскать тяжести Мишель. Поэтому она была налегке и держала лишь листья салата. Я любовался ею. Ее светлые волосы развевались и падали на красивое лицо прядями, когда она поворачивалась ко мне, чтобы ответить. А ее ямочки на щечках… Они божественны. Будто ангел поцеловал ее именно туда. А как горят ее глаза! Ими можно осветить весь район! Я обожаю этого человека… — Бииип! Я вздрогнул и оглянулся. Увидел, что образовалась пробка чуть дальше моей машины. Решив, что хватит думать о прошлом, я пошел к ней, сел и завел газ зажигания. Но эти мысли не покидали меня. Я нашел ее снова. Черт подери, я нашёл ее, нашёл, нашёл! Если бы она не сказала про те сны, то я искал еще очень долго. Это ведь все судьба. Она сказала об этом так, мимолётом, не зацикливаясь на своём наблюдении. Странно, но в этот раз я не почувствовал того, что чувствовал ранее, когда видел ее. Не было этого сердечного и душевного трепета. Но это она! Надо использовать гипноз, чтобы докопаться до сути и быть уверенным в том, что я просто не сошел с ума. Хосок был прав, мои же «психи-пациенты» скоро доведут своего психолога… Перед сном, лежа в постели, я вспомнил наше самое первое знакомство. Это было в 30-годы. Мы с другом пришли в джаз-кафе. Просто отдохнуть. И тогда я увидел ее… Она танцевала в центре кафе в платье цвета неба до колен, а на концах свисали маленькие перья. Ее кудри прыгали под такт музыке. Она лучезарно улыбалась, освещая своей улыбкой всех присутствующих. Но только звали ее иначе — Сьюзен... Она была в компании своих друзей и брата, который по правилам того времени присматривал за ней и отгонял всех неугодных. — Билл! — она по-детски топала ножкой. — Чем он тебе не мил? Он просто пригласил меня потанцевать! — И лез под юбку! Прости, сестренка, но сразу мимо! Вот тогда я очаровался ею еще больше. Я влюбился в ее нежный и звонкий голосок, который ещё и умел во время пения становиться глубоким и сильным. Набравшись смелости, я решил, что надо подойти и попробовать. — Простите, сэр, — произнёс я, когда подошел к ее брату. — Вы позволите пригласить вашу сестру на танец? Он внимательно осмотрел меня с головы до пят и спустя несколько секунд кивнул. Тогда я подошел к Сюзен и пригласил ее. Она согласилась, и мы начали двигаться в такт музыке, мягко снуя по залу. — Позвольте узнать, как вас зовут? — спросил я. — Сьюзен Марлин. А вас? — Ким Тэхен. Мы танцевали и узнавали друг друга все ближе и ближе. Сьюзен училась на учителя начальных классов, но иногда пела в кафе для собственного удовольствия. Как она сказала, что пошла в преподаватели исключительно ради детей. Я ей ответил, что учусь на банкирское дело, отчего Сьюзен удивленно посмотрела на меня: — Знаете, я бы в жизни не подумала, что такой обаятельный человек, как вы — это будущий банкир. Уж очень вам подходит профессия актера или музыканта. — Правда? — я в изумлении вскинул бровь. — Думаю, что я пересмотрю свои взгляды на эту жизнь. Она засмеялась. Этот звук напоминал пение ангелов! Музыка закончилась, и мы попрощались. Я тогда надеялся, что однажды встречу ее. И встретил… Мы столкнулись в книжном магазине. Сьюзен пришла покупать пособие для нового семестра, а я зашел просто найти книгу для души. Мы столкнулись спинами. Сначала был шок, а потом она улыбнулась, и я снова завороженно смотрел на нее. Она бесподобна! Моя Афродита! — Тэхен, я не ожидала вас тут встретить! Какими судьбами? — спросила она и сняла перчатку, чтобы я смог поцеловать ее руку. — Зашел, чтобы найти книгу для себя. Пособия так утомительны порой, — я наклонился поцеловать руку, и от прикосновения прошли мурашки. — Очень понимаю вас. Но, увы, мне не хватает времени, чтобы просто сесть и почитать классику. Вечная учеба и вечные конспекты, — она улыбнулась мне. Я решил пригласить ее в кафе, но она опаздывала куда-то. Тогда я ей оставил ей свой адрес в надежде, что она найдет время написать мне. — Надо уснуть! — сказал я вслух. — Иначе завтра рискую вместо приема пролежать на том диванчике. Я пытался уснуть, но тщетно. Уж сильны были воспоминания. Тогда взял таблетку, запил ее, и вот только тогда сонное царство приняло меня к себе. *** Наутро меня разбудил звук будильника. Открыла глаза и ощутила доселе забытое чувство лёгкости и спокойствия. С хорошим настроем пошла готовить завтрак, и параллельно думала над заданием. Надо написать письмо самой себе. Что же я хочу от жизни? Что я хочу видеть в отношениях? Я хочу уважения. Но знаю, что недостойна его. Хоть и есть закон, что все люди равны, но я вхожу в то число, которое просто не имеет права жить на этой планете. Вздохнула, взяла ручку и начала писать: «Я хочу начать любить себя и уважать, ещё чтобы тоже самое начали делать и другие. Ведь в моей жизни были только темные пятна, которые мы пытаемся смыть, и зачастую тщетно». Вновь воспоминания начали всплывать в голове. — Кэти, я обещаю, что буду любить тебя, заботиться о тебе и всегда быть рядом, что бы не происходило в нашей семейной жизни. Я, стоя у алтаря и рыдая, поклялась быть верной и заботливой. Потом мы с Марком обменялись кольцами и скрепили свой союз самым нежным в моей жизни поцелуем. Все аплодировали, а мы стояли самые счастливые с горящими глазами и верой в то, что мы не пополним статистику разводов. В день нашей свадьбы Марк был особенно заботливым. Постоянно интересовался тем, все ли мне нравится. Хочу ли я танцевать, пить, есть и т.д. К слову, мои родители очень полюбили моего мужа. Может от того, что он был их мечтой? Ведь я была полным антиподом ему. — Кэти! — строго сказала мама. — Не вздумай выкинуть ему свои приколы. Обратно мы тебя не возьмем. Хотя бы нашелся тот, кто забрал тебя. Будь добра быть тихой и незаметной. Не перечь Марку, делай, что скажет. И даже если что-то будет, ведь иначе ты не умеешь, то молчи. Нам с отцом рыдать не надо. Мы тебя знаем, как облупленную. Ты все поняла? — Да. Спасибо, что поздравила, — ответила я и впервые, не дождавшись ответа, развернулась на каблуках и ушла прочь. До конца вечера я к ним не подходила, но ловила гневные взгляды отца. И не обращала особого внимания, ведь этот день — день начала моего официального счастья. День, который запомнится мне на всю жизнь. И он действительно мне запомнился, но не так, как мне хотелось бы. Вздрогнув от нахлынувших воспоминаний, я учуяла запах подгоревших блинов. — Черт! Завтрак все-таки удалось спасти, и, уложив блины на тарелки и украсив их мёдом с ягодами, я принялась есть, попутно думая, что же ещё написать в письме. «Я хочу принять себя такой, какая я есть. Принять такой облик, который я принимаю. Чтобы, задумываясь о себе, я представляла не склочную, серую мышку с кучей комплексов, а девушку, обладающую самоуважением. Может, кто-то и думает так обо мне, но, хоть и мнение общества меня немного волнует, я хотела бы, чтобы сначала так думала именно я. Если я приму себя со всеми своими недостатками, такой примут меня все. Ну, или почти все». Меня прервал громкий детский смех за окном. Отставив ручку в стороне, я взглянула на улицу. Там веселились маленькие мальчик и девочка на детской площадке. Отец игрался с ними, а мама смеялась, наблюдая за этой семейной сценкой. Схватив детей в охапку, молодой мужчина понёс их к девушке чуть моложе его. Они смеялись так искренне, что у меня сжалась душа. Они были так счастливы, что мои мысли затуманились. Они показали такой наглядный образец нормальной семейной жизни, что у меня заслезились глаза. Я отошла от окна и поняла, что писать дальше. Я всегда хотела ребёнка. Одного, двух, неважно — я хотела, чтобы у меня было своё маленькое чудо, которое я буду любить так, как не любила никого. Но мне не дали шанс для этого. Марк считал, что проблема во мне, а я даже не смела ему противиться. Просто рыдала по ночам, молясь о ребёнке и нормальной семье… «Я хочу себе человека, который будет меня любить, уважать и заботиться. И я буду делать тоже самое. Ведь именно на этих трёх титанах и держится большая чаша семьи, искрящаяся от любви и счастья. В отношениях я хотела бы именно этого. Понимания. Уважения. Заботы. И любви. Ещё доверия, честности, дружелюбного смеха и обычных житейских радостей. Я хочу полюбить такого человека, и чтобы он полюбил меня. Хочу, чтобы у нас появилась счастливая семейная жизнь, чтобы мы радовались мелочам и никогда не разъединялись. Чтобы у нас появился ребёнок, ради которого я буду готова и умереть, которого вы вырастим со всей лаской и любовью. Я хочу себе любви». Слеза медленно скатилась по моей щеке и упала на лист бумаги, размазывая последнюю фразу. Так, нужно отдохнуть. Это сведёт меня с ума. Я направилась в гостиную, взяла первую попавшуюся книгу и начала читать. Это была биография какого-то писателя, не то бельгийца, не то француза. Но одно я поняла, пока читала о его детстве. «Его родители всячески поддерживали увлечение писательствам, подбадривали и не давали унывать, даже когда книги их ребёнка не очень хорошо издавались. Они были одними из самых любящих родителей, которые с самого рождения потакали своему сыну и заботились о нем…». Черт. Уже не выдерживая, я швырнула книгу в угол и метнулась обратно в комнату, где было письмо. Бешено схватившись за ручку, я стала писать так быстро и в таком порыве, что листок дрожал, а мои слёзы не утихали. «Я хочу любящих родителей. Я знаю, что этого не будет и странно писать это в своеобразном письме в будущее, но я не могу. Я вижу нормальных родителей, которые любят своих детей. Они везде, абсолютно везде, почему мне попались именно они, почему?! Почему я не могла получить маму и папу, заботящихся обо мне и любящих? Почему даже просто взяв книгу в руки, я натыкаюсь там на свой идеал семьи? На свой идеал родителей? Это моя мечта с детства. С самого, черт возьми, рождения. Именно мечта, не цель. Мечты не сбываются, ведь на то они и мечты. Мы думаем, грезим, но ничего не делаем, чтобы они сбылись. Либо не можем физически, либо не хотим. Это моя мечта, которую я не могу осуществить». Зазвонил телефон. Я, даже не обращая на него внимания, продолжила писать. «Я хочу счастья. Я хочу быть счастливой, но я не могу, мне нельзя, никто не разрешает мне хоть немного счастья. Я несчастна. И всем плевать. Я сама запретила себе быть счастливой, но я так хочу, господи, так хочу! Я разорвусь на куски, я умру в печали и грусти. Я погибну оболочкой, о которой не вспомнят. На чью могилу никто и не будет приходить. Я просто хочу счастья!». Отбросив ручку, слезы начали душить меня.