***
Каэдвен — страна на северо-востоке Континента. На старшей речи топоним «Caed Wen» означал «Белый Лес», и, действительно, благодаря обилию произрастающих в густых хвойных лесах белых пихт и голубых елей название, казалось, как нельзя более подходящим. Эта страна имела репутацию холодной и суровой, наверное, из-за того, что север ее располагался на плато. Юг же, имел хорошие черноземные почвы, что давали хороший урожай. Каэдвен сложно было назвать развитой страной, и жил он, в основном, экспортом леса (особенно пород дерева, пригодных для кораблестроения), пушнины, а также мебели, строительных и лесозаготовительных инструментов, оружия, которое хоть и было плохого качества, зато стоило дешево. Особо важным промыслом было разведение лошадей: каэдвенские буланые ценились за свою выносливость и часто закупались Реданией — основным торговым партнером и союзником. Сообщение между странами шло в первую очередь водным транспортом по рекам Понтару и Буине. Когда они удалились от редких поселений разбросанных вдоль Гвенллеха и Верхней Буйны, миновали столицу королевства Ард Каррайг, они оказались на безлюдной, изрезанной оврагами полосе, предваряющей пущу каэдвенских лесов. Трисс начала испытывать недомогание, похожее на отравление или расстройство желудка. К счастью, в отряде не только она владела магией. Заклинание Макса легко вылечило ее, хотя чародейка все еще чувствовала недомогание. Ближе к вечеру они достигли заставы. — Ох, господин, — вздохнул сотник. — Попали вы в недобрый час. Похоже, хужее попасть не могли. Сотник был прав. Ни возражать, ни спорить было невозможно. Застава у моста, в которой обычно коротали время трое солдат, конюх, мытник и не больше десятка проезжих, теперь была полным-полна народу. Ведьмак насчитал свыше тридцати легковооруженных воинов в цветах Каэдвена и с полсотни щитоносцев, расположившихся лагерем вдоль низкого забора. Большинство собралось у костров, подтверждая старый солдатский принцип: спи, когда можно, вставай, когда будят. Через распахнутые настежь ворота было видно, что и во дворе тоже полно людей и лошадей. На площадке покривившейся сторожевой вышки несли вахту два солдата с готовыми к стрельбе арбалетами. На разъезженном копытами предмостье стояло шесть крестьянских телег и два купеческих фургона, а в загородке, тоскливо склонив головы к перемешанной с навозом грязи, маялось несколько распряженных волов. — Было нападение. На заставу. Вчерась ночью, — упредил сотник вопрос Геральта. — Едва-едвашеньки подоспели, иначе б нашли тута одну землю спаленную. — Кто напал? Разбойники? Мародеры? — спросил Геральт. — Скотоели. Эльфы, едрить их, — ругался сотник. — Скотоели? Может быть скоя’таэли? — переспросила Трисс. — А как говорю? Скотоели! Тьфу! Несколько наших отхватили во время боя, нам бы не помешала магическая подмога. Подможите? — Почему бы не помочь, веди, — сказал Макс. В открытой выгородке под навесом лежало несколько человек в окровавленных повязках. Немного дальше, между частоколом и деревянным колодцем с журавлем, Геральт заметил шесть неподвижных тел, накрытых мешковиной, из-под которой выглядывали лишь ступни в грязных, стоптанных башмаках. — Раненные тама, — Солдат указал на выгородку, — У одного, как мы стрелу-то вытащили, в кишках наконечник засел. Помрет парень к утру, как пить дать. В недобрый час, воистину, в недобрый час… — Так… плохо дело, — сказала Трисс, глядя на бьющегося в беспамятстве раненного солдатика, он был года на три или четыре старше Цири, совсем еще юнец. — Ты попробуешь его вылечить? Или стоит попробовать мне? — спросил Макс. Чародейка перешла на старшую речь и обратилась к своему новоявленному ученику. — «Я не уверена, что смогу ему помочь. Рана уже могла загноиться» — «Я все же попытаюсь», — ответил Макс и перешел на всеобщий, — Эй солдат. Водка есть? — Водка? Ща будет! Эй! Господину чародею водка нужна, чтобы руки не дрожали! Неси, кому говорю! — крикнул солдат — Да не для этого мне водка нужна… Ой ну да ладно. Макс снял с себя верхнюю одежду, оставшись в одних штанах, тщательно вымыл руки, взял у солдата нож и продезинфецировал его огнем с помощью знака игни. Парень посмотрел на рану, сердце стучало как бешенное, но если он ему не поможет, то солдат и так умрет. Он сделал надрез на месте раны и вытащил наконечник стрелы из кишок парня. Быстро промыл водкой рану, на всякий случай, вдруг заклинание залечит рану, но заражение останется? Конечно, лучше бы подошел антисептик, или чистая вода, только где же их взять? Бедный юнец корчился в агонизирующем беспамятстве. Макс быстро начал начитывать заклинание {Исцеление Ран}. На его глазах порванные кишки склеились, как заживилась и рванина кожи и плоти в месте неаккуратного надреза, оставленного рукой которая еще никогда не принимала участие в операциях. Это было каким-то чудом. Еще недавно бившейся в горячке солдат спокойно спал и ровно дышал. — «Первый раз?» — спросила чародейка, глядя на перепачканного кровью парня, Он кивнул ей. — Проверь. Жить будет? — Будет, — ответила чародейка, проверив раненного диагностическим заклинанием. — Да вас к нам сами боги послали, милсдарь чародей! Как ваше имя? — Максимилиан из Цинтры, — ответил он. Еще в первые дни после отъезда из Каэр Морхена, он вместе с Трисс, Геральтом и Цири, придумали легенду. Дескать он эмигрант из Цинтры, коих, к слову, было великое множество, после вторжения Нильфгаарда, взял, да на все деньги, заплатил за учебу у местной чародейки Трисс. Макс превратилось в Максимилиан для солидности и звучания, тем более что такое имя здесь было знакомым, пусть и редким. А город выбрал сразу из нескольких побуждений, ведь беженцы из Цинтры находят к себе более-менее сочувственное отношение на севере и в тоже эта же легенда позволит в случае чего, легализироваться в Нильфгаарде, ведь это теперь провинция империи. К тому же этот город был практически уничтожен и найти какие-либо концы будет невозможно. Остальные солдаты, хотя и имели раны, были в гораздо лучшем состоянии, и чародеям не составило особого труда перелечить их раны и ушибы. Макс оставил им волшебных ягод, сказав съесть их не позднее чем завтра. В одной такой ягоде, возможно, должно быть обилие витаминов и микроэлементов, которое поможет поддержать ослабленный организм. Тем временем, Геральт вернулся после разговора с начальником заставы. По словам Геральта, их путешествие могло иметь непредвиденные риски. Бригады повстанцев-эльфов и краснолюдов, именуемых местными «скоя’таэлями», терроризировали эту страну, как и другие королевства севера. Шла чуть ли не настоящая гражданская война. К тому же помощи здесь можно было не ждать. Поэтому планом ведьмака было нагнать обоз королевских сборщиков, искать помощи у них и, упав им на хвост, продолжить путь в относительной безопасности. Сборщики ушли недалеко и у них еще были шансы их нагнать, к ночи.***
— Стой! Кто идет! — послышался крик краснолюда со стороны стоянки. — Друг, — ответил ведьмак. — Интересно, чей? — буркнул краснолюд. — Подойди. Держи руки так, чтобы мы видели. И своим скажи, чтобы не дергались. Геральт приблизился, держа руки так, чтобы их мог видеть даже тот, кто страдает конъюнктивитом или куриной слепотой. — Ближе. Он подошел ближе. Краснолюд опустил топор, слегка наклонил голову. — Или меня глаза обманывают, — сказал он, — или это ведьмак по имени Геральт из Ривии. Или же кто-то чертовски на Геральта похожий. — Ярпен Зигрин? — удивился Геральт. — Не кто иной, как Ярпен Зигрин собственной бородатой персоной… Краснолюд оказался старым знакомым Геральта. Если Максу не изменяла память, то вроде бы они познакомились во время охоты на дракона. Пока, что почти все события следовали книгам. Как же было жаль, что читал он их давно, и многого уже не помнил. Большой костер горел в центре лагеря, заставленного фурами и повозками по кругу. На повозке спала Цири рядом с Трисс. Геральт и Ярпен отошли поговорить наедине. Максим сидел возле костра в окружении краснолюдов и их командира Венцка. Краснолюды идеально подходили под описание гномов из книг Толкина — кряжистые, бородатые, неряшливые, шумные любители выпить и ростом не более полутора метров. Венцк, один из немногих людей в этой компании и их командир, несмотря на то, что он был официально квартирмейстером королевской армии, выглядел так, что даже Максу было ясно, что перед ним суровый бдительный вояка. — Ну-с, господин чародей, что забыли на большаке? Бан Ард, немного в другой стороне, не там, откуда вы пришли. — Я, господин Венцк, сопровождаю Трисс Меригольд, свою… наставницу. Ситуация в мире сейчас крайне напряженная, вам ли, человеку служивому, этого не знать. — Не думал, что знаменитой героине битвы у Содденского Холма понадобится эскорт. Но, — взвешивая каждое слово и делая длинные паузы после каждой фразы, продолжал вояка, — не могу не отметить, что крайне странная у вас компания собралась: чародеи, ведьмак и ребенок. — Не страннее, чем королевский обоз из краснолюдов. Тем временем Геральт и Ярпен вернулись и присоединились к костру. — Ну чего, откупорим бочонок? — окинув взглядом компанию у костра, сказал Ярпен, и один из краснолюдов, судя по короткой бороде самый младший, вскочил и побежал за пивом. Разлив пиво по деревянным кружкам, компания повеселела, начала травить байки, похабные шутки и обсуждать планы на будущее. Макс тоже пригубил темного каэдвенского стаута. Вкус напомнил ему Гиннесс, только не сладковатый, а скорее горький. «Черт, это получается, что на нас нападут скоя’таэли… Не сегодня и не факт, что завтра, но нападут, как я мог это упустить», — пронеслось у него в голове. Разговоры у костра в основном перевелись на воспоминания о совместном походе краснолюдов и ведьмака на дракона Виллентретенмерта, так же известного, как Борх Три Галки. Невооруженным глазом было видно, что Геральту, обычно хмурому и немногословному, приятно вспомнить былые приключения, любил ведьмак поностальгировать. — А вы, господин чародей, что притихли, может, расскажете, что в мире творится? — сказал Венцк. — Сдается мне, что война уже не за горами, не пройдет и трех лет, как нильфгаардские захватчики снова перейдут Яругу, — «проспойлерил» им Максим. Во время пути он много обсуждал политику с Трисс. Они рисовала Нильфгаард в самых черных красках, как империю зла. — Опять война… — краснолюды зашлись красноречивой тирадой в адрес Нильфгаарда, состоявшего из отборнейшего, забористого мата. — Что вам дает основание делать такие заявления? — спросил его Венцк. — Скоя’таэли действуют явно по указке Эмгыра, их цель — дестабилизировать королевства севера, парализовать торговлю, посеять смуту, чтобы ослабить нас перед войной. — Верно подмечено, — почесал затылок Ярпен. — Но вот эти скотоели — это просто шпань, которая не понимает, что ее подзуживают, науськивают, кормят сказочками о свободе. Им-то невдомек, что их черные попользуют, а затем бросят как шелудивую псину, — с долей сочувствия и грусти изрек краснолюд. — И что же, Максим, вы собираетесь предпринять? — начал Венцк. — В братстве чародеев популярно мнение, хотя и не все его разделяют, что надо войну не допустить любой ценой, что любая война — это зло, и неважно зачем она ведется. Но я считаю эту точку зрения наивной. Агрессора умиротворить нельзя, нельзя идти на уступки, ведь за одной уступкой, последует новые требования, вплоть до полного, рабского подчинения. Максим сделал паузу и поймал на себе недовольный взгляд Геральта, который был сторонником нейтралитета, согласно своему выдуманному ведьмачему кодексу, и тем не менее сам не раз впоследствии кардинально влиял на дела сильных мира сего. — Многие повторяют, что зло есть зло, и неважно — меньшее, большое, среднее, но это мнение, по-моему, ошибочно, — парень глянул в глаза Геральта, пристально за ним следящие. — В природе никакого зла не существует, когда волк съедает зайца — это зло или естественный порядок вещей? Мы, разумные расы, ничем принципиально не отличаемся от зайцев и волков. Что является злом для зайца, то волку хорошо или, как минимум, досадная необходимость. — Волки, — перебил его Геральт, — не убивают ради забавы, не жгут деревни, не насилуют и не посыпают землю солью, они нападают ради выживания, такими их создала природа. Только люди склонны к бессмысленной жестокости. — Бессмысленная жестокость точно так же заложена в нас природой, Геральт. Но подумайте вот о чем. — сказал Макс — Волки, никогда не нападут на медведя, потому что неизвестно, кто кого еще съест, — Максим сделал паузу, подбирая слова. — Война — это часть природы человека, и она будет существовать, как явление, всегда, и лишь угроза взаимного уничтожения может ее предупредить. Подумайте, на кого скорее всего нападет бандит, на безоружного или на вооруженного до зубов ведьмака? Венцк понимающе кивнул. — Да мы им всыпали тогда, под Содденом, взгреем их еще раз! Верно парни? — хорохорился Ярпен, под одобрительное улюлюканье краснолюдов. — Знал бы ты, как часто, пытаются напасть на вооруженного ведьмака, ты бы так не говорил. — Возможно, моя аналогия не вполне удачна. Позволь объяснить. Нильгфаард это империя. Смысл существования, modus operandi, любой империи — расширение ее границ. Сила империи, сверхцентрализованного государства, в том, что они могут сконцентрировать все ресурсы для решения одной задачи. Пусть они потерпели поражение, но они восстановятся, и опять пойдут на север. — И опять мы им пиздюлей как отвесим! Этим псам нильфгаардским! Загоним их назад за Яругу! Макс краем уха, услышал, что Трисс приподнялась с телеги, чтобы послушать что он говорит. — Отвесим, обязательно отвесим, господа краснолюды. Проблема, в том, что они будут пытаться сделать это вновь и вновь. Этим они и опасны, что могут себе позволить длинную игру. И раз война ведется не на их территориях, то и страдают они меньше, а королевства севера с каждым разом слабеют. Хотя в военном измерении, черные и проиграли, на этот раз. Но они начали вести войну другими средствами, пытаясь посеять смуту и раздор, разоряя торговлю и замещая товары своими. Это как нарезать колбасу, мелкими кусочками, с каждым шагом приближая свою цель. — И что ты предлагаешь? Королям Севера выступить в поход на юг, перейти Яругу, преодолеть тысячи стае и сжечь Город Золотых Башен? Это безумие, — ответил Максу Венцк. — Было бы неплохо, но нет. Я вот что хочу сказать, преимущества — это отражение недостатков. Централизованная система, крайне плохо может решать сразу несколько задач. Император, возможно, забыл, что в игру с поддержкой повстанцев, с разжиганием гражданской войны, можно играть вдвоем. И в разнородной империи, где живут десятки покоренных народов, еще вчера живших в своих государствах, сделать это гораздо легче. Надо лишь подгадать нужный момент, не дать им сконцентрировать свои силы на решении одной проблемы. Способны ли на такое планирование чародеи капитула или королевства севера? Я не знаю, но я знаю точно, что тысяча пчелиных укусов убьют и медведя. — Даже сидя в лесу, ночью, у костра, чародей не удержится от плетения своих заговоров, — сказал Геральт. — Что поделать, — послышался голос Трисс из телеги, — Если уж против тебя плетут заговор, не плести контрзаговор есть самое глупое самоубийство. На следующий день весь обоз выступил в поход. Несколько дней было спокойно и Макс даже начал думать, что пронесло и скоя’таэли не нападут. Но все же он был начеку, как и все его спутники. На всякий случай он развеял призыв коня, чтобы не расходывать чароединицы на продление заклинания и быть во всеоружии.***
Бригада уже несколько дней пряталась по лесам после операции на заставе у Бобрового Яра. Борьба за свободу оказалась куда труднее и не столь романтичной, как казалось вначале. D'hoine, эти пришельцы, плодящиеся как крысы, лысые обезьяны, жестокие варвары, разрушающие природу, нетерпимые ксенофобы с их примитивной культурой оказались серьезным противником. Даже с учетом фактора внезапности, после боя в строю оставалось только двадцать из полусотни бойцов. В бригадах скоя’таэлей поддерживалась железная дисциплина, слово командира было законом для бойцов. И тем не менее в их стане чувствовалась тревога после пирровой победы. Командир, могучий двухметровый эльф по имени Фейн, с волевым лицом и коротким ежиком выбеленных волос на голове, хоть и являлся признанным лидером, за которым не страшно пойти и в огонь, и в воду, был при этом настоящим фанатиком, неистово и люто ненавидящим людей. Эта ненависть и жестокость, пусть и совершаемая во имя свободы, не раз застилала ему глаза. Возможно, отчасти виной тому был фисштех — наркотик, которым скоя’таэли не только торговали, но и употребляли его перед боем, что делало их толерантными к боли. И к своей, и к чужой… Расправы, учиняемые ими над людскими «оккупантами» были поистине зверскими. Бригада расположилась на привал. Разведчики доносили об обозе королевской логистической службы буквально в нескольких часах пути от Шаэраведда, причем, судя по наличию сразу двух чародеев, их груз был чем-то чрезвычайно ценным. К сожалению Фейна, подкрепления было ждать неоткуда, а время не ждало. «Белкам» предстояла битва без особого перевеса в численности, и они полагались на фактор внезапности. Фейн обратился к бойцам своим глубоким звучным голосом: — Братья и сестры! Впереди замечен обоз. Этот обоз предназначен для палачей наших народов, для головорезов d'hoine — убийц женщин и детей, насильников, грабителей. Я спрашиваю вас, готовы ли вы еще раз послужить во имя свободы? Бойцы взревели общим хором: — Да! — Намерены ли вы сражаться до последней капли крови, не побоитесь ли вы отдать все ради справедливой победы? — Сбросим их в море! Смерть захватчикам! — подхватила бригада. — Но помните, ваша цель не погибнуть самим, а сделать так, чтобы эти ублюдки d'hoine захлебнулись кровью! Чтобы в их доме, а не в вашем, стояли стоны скорби, чтобы рыдали их матери, а не ваши, чтобы вдовами стали их жены, а не ваши, чтобы сиротами остались их дети, а не ваши! Остатки бригады воодушевились, слова командира распалили в них и без того сильную ненависть к чужакам, желание мести за погибших товарищей и, что важнее всего, чувство мессианского долга перед будущими поколениями своей расы. Отряд был близок к врагу. Планировалась засада. Прежде всего предполагалось убить рыжеволосую чародейку и, судя по регулярным тренировкам с использованием магии, ее молодого ученика. Бойцы вдохнули пыльцы фисштеха, притупляющей боль и распаляющей чувства. Когда из засады были выпущены первые стрелы, командир скоя’таэлей бросил боевой клич: — АЭЛИРЭНН! — ШАЭРРАВЕДД! — ответила бригада и бросилась в бой.