***
Со временем становится хуже. Когда Мисси спрашивает, может ли она навредить ему в третий раз за один день, Доктор переносит ее вещи в центр комнаты и поднимает барьер между ними. Он ненавидит себя за то, что вот так сковывает ее, но это кажется лучшим из возможных вариантов. Она ходит по защитному полю, как тигр в клетке, который убивал раньше и, вероятно, собирается снова. Доктор остается в хранилище, чтобы наблюдать за ней, предпринимая отчаянные попытки успокоить или отвлечь её. Мисси тяжело дышит, что-то бормоча себе под нос, сжимает и разжимает кулаки. И Доктор понимает, что она делает все, что в ее силах, и это заставляет его сердца болеть. После дня ходьбы вокруг барьера Доктор встает с кресла, приближается к границе барьера. Мисси подходит как можно ближе и смотрит, кусая нижнюю губу. — Один раз, — твердо говорит он. — Ты можешь ударить меня один раз. Мисси нетерпеливо кивает. Доктор опускает барьер между ними, и мгновение спустя ее кулак попадает в его челюсть, отбрасывая его назад, сбивая с ног. Когда он снова поднимает голову, прижимая руку к краснеющему пятну на лице, Мисси все еще стоит на помосте и пристально смотрит на него. — Извини, — говорит она тихим и напряженным голосом. — Все в порядке, — выдавливает он, поднимаясь на ноги. — Я сам дал тебе разрешение, и я не думаю, что ты что-то сломала. Тебе лучше? — Немного, — говорит она, кивая. — Спасибо. Доктор жестом показывает ей, чтобы она отошла, а затем снова включает барьер. Он падает обратно в кресло сильнее, чем ему бы хотелось. — Ты сильнее, чем кажешься. — Да, — соглашается она. — А ты всегда меня недооцениваешь. — Это был единичный случай, — говорит он ей, пытаясь унять легкую боль в челюсти. —Больше не повторится. Мисси кивает. — Конечно. Доктор откидывается на спинку кресла, устало прикрывая глаза, и совершенно уверенный, что это повторится.***
Эскалация неизбежна. В четвертый раз или в пятый — он почти сразу сбился со счета — она бросается на него, и они вместе приземляются на пол, где она колотит тонкими кулаками по его груди и плечам. Доктор хватает ее за запястье, и Мисси кусает его, пока он не отпускает. Когда она может двигаться, как ей заблагорассудится, ее руки перемещаются к его горлу. — Мисси… Она давит и сжимает. Он узнает выражение ее глаз, когда она в последний раз пыталась его убить. Он тянется к ее рукам, пытаясь скинуть ее. Он не может вымолвить ни слова, и Мисси всё равно не выглядит так, будто слушает. У Доктора заканчиваются варианты — он задыхается. Он закрывает глаза и тянется к ней другим набором чувств. Мисси. Ее хватка ослабевает, и она, кажется, видит его впервые. Она моргает, глядя на него, двигает руками по бокам, словно пряча улики. Он нарушает тишину: — Встань с меня. Она делает, как ей сказали, — медленно встает и, в свою очередь, протягивает руку, чтобы помочь ему подняться. Он берет ладонь и позволяет ей поднять его на ноги. — Я немного увлеклась, — говорит она, стоя так близко, что ей приходится запрокидывать голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Ты в порядке? — спрашивает он, как будто это не ему было больно, и она не была причиной. — По большей части. — она не выглядит хорошо. Она делает шаг назад. — Я так думаю. Может быть. Можем ли мы… Она переносит свой вес с одной ноги на другую и обратно. — Что? — Иногда другие вещи помогают, — она неуверенно касается его груди. У него перехватывает дыхание. Он убирает ее руку с того места, где она лежит над его сердцем. — Почему ты просто не сказала об этом? Пока это не насилие… — Это насилие, — возражает она. — Я должна причинить тебе боль. Как раньше. Только всё-таки меньше. Она вдруг улыбается. — Я могу убить тебя, или я могу трахнуть тебя, что ты предпочтешь, Доктор? В ответ он наклоняется вперед, чтобы поцеловать ее.***
Мисси удовлетворенно вздыхает и сворачивается под одеялом. Доктор ждет, пока ее глаза закроются, а затем молча выскальзывает из постели. Он собирает свою одежду и одевается достаточно медленно, чтобы убедить себя, что он не спешит уйти от нее. Он несколько раз вздрагивает, когда ткань касается синяков, которые уже формируются на его коже. Он ныряет в ее ванную, чтобы взглянуть в зеркало, и посмотреть, не оставила ли она следов, которые мог бы заметить Нардол. Тот факт, что она этого не сделала, означает, что она была осторожна. Это — и хорошо, и плохо, но он возьмет все, что сможет. Он тихо запирает двери хранилища и уходит в свой кабинет.***
Доктор не возвращается в течение нескольких дней, оправдываясь тем, что занят бумажной работой. Нардол кормит Мисси и не подает виду, что заметил что-то неладное ни с одним из Повелителей Времени. Доктор действительно оформляет некоторые документы, хотя бы потому, что это отвлекает его. Он знает, что ему нужно поговорить с Мисси о ее необходимости причинять боль, но его все больше беспокоит вопрос о том, что произойдет, если он не сможет ее вылечить. Он должен держать ее здесь, пока один из них не умрет? А что тогда произойдет с другим? — Она спрашивает о тебе, — дружелюбно говорит Нардол на пятый день. — Я сказал ей, что ты все еще занят, и она передала мне сообщение, но я не люблю использовать такие слова, поэтому не стану говорить. Он не может избегать ее вечно. — Я пойду к ней сегодня вечером. Нардол кивает, убирает остатки ланча и оставляет Доктора наедине с его собственными мыслями.***
— Помогает? — Они играют в шахматы, и сейчас самое время попросить ее рассказать о своих чувствах. Она пожимает плечами. — Я так думаю. — Она смотрит, как Доктор делает свой ход, и ухмыляется. — Ты действительно думаешь, что я попадусь на это? — На что? — спрашивает он совершенно невинно. Она делает свой собственный ход и говорит: — Ты такой прозрачный. — Но я всегда побеждаю, — говорит он, передвигая коня. — Шах и мат. Мисси смотрит на него. Он пожимает плечами. — Ты смотрела не на ту сторону доски. Ее глаза сузились. — Ты думаешь, что ты такой умный. — Я знаю, что я такой умный, — говорит он, понимая, что провоцирует ее, и не понимая, почему. — В любом случае это глупая игра. Принеси мне Твистер, мне нравится Твистер. — она поднимается из-за стола. — Садись, я хочу поговорить с тобой. — Ну, я не в настроении для разговоров. Она подходит к своей кровати, явно ожидая, что он последует за ней. Он следует.***
Нардол смотрит на него. Доктор предполагает, что это из-за царапины над бровью, и пытается вспомнить, какое прикрытие он использует для этого. — Думаешь, она регрессирует? Доктор поднимает удивленный взгляд. — Что? — Оскорбления становятся все более личными. — Это просто означает, что она знакомится с тобой. Ты бы слышал, как она меня называет. Нардол издает уклончивый звук и начинает вытирать пыль с ближайшего книжного шкафа. — Ну, я был бы признателен, если бы она остановилась. Может быть, вы могли бы сказать ей, чтобы она была добрее ко мне. — Я обязательно упомяну об этом в следующий раз, когда мы поговорим, — лжет Доктор. Нардол поворачивает голову. — Она перестанет быть злой, не так ли? — Почему бы и нет? — Голос у него резкий. Нардол отступает. — Я уверен, ты знаешь, что делаешь. — Конечно, я знаю. — лжет Доктор вновь.***
Для Повелителей Времени секс имеет приливы и отливы. Они двигаются, они неподвижны, они снова двигаются. Это имеет тенденцию расстраивать другие виды до такой степени, что он давно изменил свои привычки, чтобы угодить инопланетным партнерам, но теперь он снова с себе подобными, и нет необходимости бороться с природой. Он и Мисси сейчас почти не двигаются, ее пальцы очерчивают следы, которые она оставила на его груди. Она говорит: — Я хочу нож. — Ты не можешь иметь его, — слова намеренно ленивы, но его мысли мчатся, а сердца бьются громче. — Да ладно, это не обязательно должен быть массивный кинжал. Подойдет перочинный нож. — Зачем? — спрашивает Доктор, уже зная ответ. Она восхитительно крутит бедрами. — Угадай. — Нет, — нервно сглатывает. — Ты помнишь, когда я в последний раз использовал против тебя нож? На «Валианте»? — Она поднимает его руку и прижимает к своей груди. — Ты был злым на «Валианте». — Извращенный секс — это не зло, Доктор. — Мисси снова переключается, набирает скорость. — Я знаю, но это был не просто извращенный секс, — говорит он, инстинктивно двигаясь вместе с ней. — Ты пытался перерезать мне горло. Он кладет руки ей на бедра, чтобы замедлить ее. — Может быть, нам стоит остановиться. — Нет. — Тогда перестань просить оружие. Она дуется, затем пожимает плечами. — Если ты настаиваешь. — Я настаиваю, — он толкается в нее грубее. Мисси не отвечает словами.***
Он дает ей нож. Просто маленький и едва острый. Он носит его в кармане неделю, прежде чем передать и заслужить ее самую яркую улыбку. Нож держится недолго — она слишком им наслаждается.***
Ногти Мисси оставляют следы отсутствующей кожи на его спине. Это больнее, чем ему хотелось бы, но не больше, чем он того заслуживает. Она кусает его за плечо, где в прошлый раз оставила синяк, настолько хорошо обдуманно, что он задается вопросом, как далеко она планирует эти свидания. Затем с злобой, о которой он почти успел забыть, она поднимает рот к его уху и шепчет: — Милый, — что бы ни отображалось на его лице, она пытается оправдаться, — Ты сказал, что я могу причинить тебе боль. Она гладит его по щеке кончиками пальцев. Он уклоняется от ее прикосновения. — Придерживайся другого вида боли. Она кивает. Она не делает этого снова.***
Они расстаются, затаив дыхание, и когда он снова открывает глаза, она склоняется над ним, чтобы поцеловать его в лоб. Это так нежно, что дает ему надежду. К тому времени, когда он замечает нож в ее руке, он уже находится у него в груди, вонзенный в левое сердце, и он так потрясен, что на мгновение ему даже не больно. Где, черт возьми, она взяла еще один нож? Но затем приходит боль, и вопрос кажется тривиальным, и он отказывается от него в пользу более важного: как мне избежать смерти? Абсурдный ответ на этот вопрос — Мисси. С шипящим звуком, чтобы успокоить его, она прижимает руку к ране и излучает золотой свет регенерации из своей кожи. — Все в порядке, — успокаивает она, — я просто хотела тебя убить, я не хочу, чтобы ты умирал. Это не имеет смысла, но на данный момент ничего не имеет смысла, поэтому он пропускает это без комментариев. Когда рана зажила, она оставляет его смотреть в потолок и возвращается через несколько мгновений с влажной тряпкой, чтобы смыть кровь. Это она делает нежно, бормоча фразы любви. Ему удается составить слово: — Мисси. — Я должна была спросить, я знаю. Я просто не была уверена, позволишь ли ты мне. — Она проводит окровавленным пальцем по его волосам. — Ты простишь меня? Он смотрит на нее в ужасе, и выражение ее лица меняется на растерянное. — Я сделала тебя лучше, — шепчет она, — это даже не считается. Он понятия не имеет, что на это сказать.***
Это маленькое чудо, что ему удается скрыть инцидент от Нардола. Мисси права в том, что Доктор простит ее, но ни один здравомыслящий человек этого не сделает. — Она снова оскорбила твою одежду? — спрашивает Нардол, когда Доктор уже неделю не подошел к хранилищу. — Я не хочу, чтобы она становилась зависимой от моей компании, — говорит он, и это почти правда. — Ей нужно время, чтобы подумать о прошлом. О том, что она сделала. Нардол, кажется, принимает это: — Наверное, это хорошая идея. Тем не менее, вы же не хотите, чтобы ей стало одиноко, не так ли? Она может начать капризничать, чтобы привлечь твое внимание. — Я не помню, чтобы тебе поручали ее реабилитацию. — Ну, технически, вам тоже. Вы должны были охранять ее мертвое тело. Доктор хмуро смотрит на него, потому что терпеть не может, когда Нардол оказывается прав.***
Мисси не совсем понимает, почему он так расстроен, и Доктор знает, что это отчасти и его вина. — Но тебе понравилось, — настаивает она. — Наслаждение чем-то не обязательно означает, что это хорошая идея. Мисси сначала смотрит безучастно, потом кивает. — Я полагаю, ты можешь быть прав.— Она наливает молоко в чай и размешивает его с задумчивым выражением лица. — Мы найдем то, что тебе поможет, — обещает он.— Что-то, что действительно работает. — Что-нибудь менее заманчивое, — заканчивает она, не отрывая взгляда от чашки. — Да. Он тянется к ее руке и пытается придумать что-нибудь оптимистичное и вдохновляющее, чтобы сказать ей. Он соглашается держать ее за руку.