Я не собираюсь заводить друзей.

- Всё отлично. - Отвечая на очередной, ставший обычным, вопрос. - Ты меня успокаиваешь или всё правда так? - Начав звонить ровно в шесть пока на пробежку выходит в восемь Матвея мучил вопрос. - Ты специально так рано встаёшь? - Слышать о «рано» от Матвея было необычно. - Козерожка, ты спрашивал смогу ли я под тебя подстроиться. Нет, не смогу, но если это значит провести с тобой больше времени.. То.. Я встану раньше. В сколько бы не уснул. - Желая увидеть как смущается Артём, своё алое лицо он принимал без вопросов. - Стегозавр. Хотел сказать «дурак», но ты ведь умный. - Кусая губы от того насколько его слова «любящие». Раздался громкий пронзительный лай, не дающий услышать ответ. Тёма гавкал и рычал на дверь. - Подожди, я открою. - Подойдя к нему щенок начал скулить словно ему страшно. - Что с тобой? - Опустился, чтобы погладить, но он больно укусил. - Ты чего!? - Открывая чёртову дверь. - Что случилось? - Спрашивал Громов. - Тёма меня укусил и теперь идёт кровь. - Спокойно выдал Мельников в попытке понять стоит ли паниковать. - Укусил? Кровь!? А если бешенство? Нужно в больницу! - Утверждал, парень чуть ли не крича от переживания. - Тёма продолжал гавкать внизу. Он делал это сильно и не переставая. Матвея насторожило такое поведение, но не восприняв это серьёзно, он не спешил идти туда. Кровь тоненькой линией полилась по предплечью. - Стоит для начала промыть. - Ложа телефон целой рукой на плечо он прижимал его ухом. - Вызови скорую! - Так близко, это было ещё громче. - Тихо! - Стоило показаться обстановке внизу, как необъяснимый страх пробрал до самых костей. Было неестественно тихо на фоне лая. Матвею чего-то не хватало, но он не мог понять чего именно. Он ещё не спускался в низ сегодня. Артём замолк поняв фразу буквально. Опускаясь медленно брюнет разбивал тишину собственным громким дыханием. К нему дошло. Не было тихого храпа под любимую пластинку. Тёма гавкал на кровать, на которой было видно лишь ноги. Аркадий Аскольдович лежал на своём месте не реагируя на него и книга, совсем немного, не виднелась за изголовьем. - Дед? Ты спишь? - Спустившись на последнюю он остановился. - Аскольдович? - Реакции не было. Ещё шаг и Матвей замер. Кожа пурпурно-серого оттенка не так пугала как отсутствие очков. Грудная клетка не делала неспешных вдохов и выдохов тоже не было. - Д-дед..? - Тёма прекратил. Он улёгся возле дивана и тихо скулил, будто плача. - Что такое? - Стоило найти глазами бирюзовое стекло как телефон выпал на холодный пол. Он летел словно в замедленной съёмке пока глаза ещё раз прошлись по столу и написанным словам на белой поверхности какой-то бумаги. - Матвей!? - Предсмертная записка.. - Уже в слух. Пустая бутылка не была чем-то необычным, но рассыпанные таблетки заставили тело трястись. Колени в миг стали тяжёлыми и ноги не могли с ними справиться. Упав и не моргая из глаз полил ручей. Осмотревшись, словно не знает, где находиться Матвей потянулся к своему мобильному. - Матвей! Матвей ответь! С тобой всё хорошо!? Что происходит?! Я сейчас же выхожу! - Голосил человек по другую сторону. Экран полностью разбился, но работал. - В-вы.. - Не мог понять, что пытается сказать. Он не слышал себя и только белый шум. - Что? Всё хорошо?! Ты в порядке?! - Продолжал одноклассник. - В-вы.. зови скорую. - Было поздно и Мельников знал это. - И.. полицию. - Слабый голос, отображался меньше, чем ужас. - Зачем? Что произошло? Я Уже иду..! Сейчас вызову! Матвей очнулся, хоть и был в сознании, только когда в его руки сунули тошнотворно мало разбавленную валерьянку. - Дед.. - Выдал он осматривая уже почти пустой диван. - Матвей..! Матвей.. - Пробивался слабый голос сквозь непонятную пелену. Он звучал далеко, но пробивался всё ближе и ближе. - Очнись.. - Было так громко, что заболела голова. Дотронувшись к ней появилась возможность двигаться. Развернувшись по сторонам он видел незнакомых людей в форме и кто-то в белом халате начал светить ему в глаза. Поёжившись, пришлось проморгаться, чтобы увидеть что-то кроме тёмного пятна. Залпом выпив успокоительное рыжие волосы как ещё что-то спокойное появились прежде лица. Потянувшись к ним Матвей заметил перебинтованную руку и ещё не достав посмотрел обратно на диван. Тёма сидел там и не засыпая просто лежал тихо скуля. Громов уложил руку себе на щеку и поцеловал бинт на ней. - Где..? - Смотря на Артёма. - Уже увезли.. - Проговорил их, бросился обнимать. - А где..? Записка..? - Не сумев обнять в ответ. - Держи. Только не вынимай. - Произнёс уже мужской голос в чёрном. - Можно не отпускать..? - Спрашивал одноклассник. На посторонних было плевать, лишь бы увидеть что же он хотел сказать делая это. - Да. - Крепко сжав прозрачный пакет он понял, что это не просто бумага. Слова на ней были словно размазаны. Перевернув слёзы снова хлынули с новой силой. Резко переведя взгляд прямо стало больно дышать. Снятое со стены свадебное фото, единственное которое Матвей видел с ним. Слова стали чёткими. Всего два предложения, помимо огромного заголовка. «Прости, я не могу без неё. Похорони меня рядом с Клавдией.» - Не прощу.. Ни за что.. Не прощу.. - Причитал брюнет. Артём отстранился. Староста был в том же худи с Мики Маусом на рукавах. Он проведя по лицу большими пальцами вытер слёзы и снова обнял, ещё сильнее. Следующие два дня прошли как в тумане, который не выходил из головы. Стоя у свежо зарытой могилы хотелось кричать, но он лишь про себя повторял, что не сможет выполнить первое слово. Мама стояла в дальнем углу и беззвучно плакала, точно так же, как и он сам. Несмотря ни на кого и ни на что Громов не ушёл за эти два дня и сейчас держа за руку он смотрел лишь на него. Не смотря в сторону сына, она не смотрела и на могилу отца. В её зрачках была лишь мать, которая казалось тоже рыдает. Солнечный, жаркий день выдавался предателем. Его похоронили вместе с любимыми очками, которые Матвей успел надеть в последний миг задаваясь вопросом «Какой же мир ты видел в последнюю минуту?». Почти полная пачка снотворных запитая литром рома, не дали умереть в муках. Он дочитал последнюю книгу, выпил последнюю бутылку из ящика и наконец воссоединился с любовью всей жизни. С той, которую не смог увидеть ни в ком другом, даже общей дочери. Папа стоящий по другую сторону смотрел на него и по началу Матвей его не узнал. Его тёмные волосы начинали светлеть укрываясь серебристыми полосами. Он говорил слова соболезнования, но их не было слышно. Евгений, лишь кивнул Громову кусая губы. Вспомнив у кого увидел эту привычку, которую скопировал через много лет, вообще забыв, впервые он смог изменить выражение на более живое, но оно погасло, стоило земле в последний раз упасть на крышку гроба. Спросив нужна ли помощь ещё в чём-то папа виновато улыбнувшись ушёл услышав от Артёма, отказ. За все дни лишь они разговаривали друг с другом. Матвей не произнёс ни слова.