Арлекин

      Линали и Лави осторожно прошли к своим местами и заняли их задолго до начала представления.       Уже довольно много мест были отмечены сидящими или чьими-то вещами, но множество людей все ещё толпились в коридорах, буфетах и пунктах проверки билетов. До начала шоу было ещё почти пятнадцать минут, так что многие зрители только подъезжали к зданию цирка, но от количества народа голова кружилась уже сейчас, хотя, Лави должен был отдать должное, кондиционеры и вентиляция работали на отлично — душно не было.       Да, в их небольшом цирке сегодня будет полный аншлаг.       Лави со вздохом отчаяния и некоторой усталости поведал свои неутешительные мысли Линали и та, со смехом, ответила:       — Думаю, это всё из-за той афиши, — посмеялась девушка. — Недели две, хотя может и больше, назад ей обвесили весь город. Как же там?.. — задумалась она, коснулась двумя пальцами подбородка. — ...«Легендарная Летающая Пара. На грани неба и земли» — когда людям скучно, даже это может их заинтриговать.       Лави скорбно усмехнулся — никакой легенды о них никогда и не слышал. Незнакомая девушка с другой стороны от него продолжала пугать свою подругу таинственным номером местных акробатов, рассказывая трепещущим тоном: показывали всего один раз, и он был настолько невероятен, что человек, который в тайне снимал всё выступление, не мог оторвать от артистов взгляда и не заметил, как на протяжении всего номера камера смотрела на лысину зрителя снизу, а не на сцену; все остальные же зрители не могли рассказать ни слова о представлении, лишь повторяя, что лучше «Падающей пары» может быть лишь второе явление «Падающей пары». И тут появлялась ещё одна загадка — зрители относились к номеру не как к шоу, а как к пьесе со своими актами, действиями и явлениями, настаивая, что иначе и быть не может.       — Говорят, что не меньше половины зрителей сегодня были тут и год назад. Даже те, кто успел за это время уехать, сегодня вернулись, чтобы лично увидеть продолжение спектакля, — закончила девочка, не способная усидеть на месте от предвкушения.       Лави лишь усмехнулся, гадая, как же должны были выступить Аллен и его таинственная партнерша, если о их почти-провалившемся-выступлении слагали такие слухи. Парень посмотрел вперед себя, где были заняты почти все места и народ галдел в предвкушении шоу, потом посмотрел на время — девять минут до начала — обернулся на проход, откуда галдеж шёл сильнее, чем спереди, в надежде увидеть конец прибывающим людям.       Конца он, конечно же, не увидел. Ему даже показалось, что людей стало намного больше, чем когда они с Линали занимали свои места — хотя куда ещё больше? — и стало немного боязно, выдержит ли старый каменный пол такое количество людей. Но что куда сильнее поразило его, так это несколько личностей в черных костюмах, похоже, из внутреннего персонала цирка, расставлявших стулья за креслами последнего ряда.       Он повернулся в другую сторону, чтобы увидеть, что в коридорчике между стеной и последним рядом другого сектора также расставляют стулья, перекрывая проходы между блоками кресел. Самое страшное, что такие «дополнительные места» ставили вокруг всей арены и в какой-то момент привычных кресел стало не хватать, поэтому вход пошли деревянные стулья с мягкой сидушкой, которые подстаскивали из буфета-кафе цирка и, возможно, даже из гримерок или других закулисных комнат. Теперь Лави осознал, почему билеты нужно покупать заранее, а места в зале выдают только перед выступлением.       Лави не хотел думать, сколько всего было желающих попасть на это выступление, если руководство цирка всё же решило продавать дополнительные билеты.       И, кажется, ему постепенно переставало казаться всё рассказанное девочкой обычным преувеличением слухов.

***

      Представление шло уже давно, и избалованный на разного рода перфомансы Лави иногда начинал скучать. Он с некой жалостью к артистам подумал, что времена его буйного отрочества и шоу, которые он иногда видит от некоторых своих пациентов, действительно сложно переплюнуть. Даже неожиданное открытие о пере-аншлаге не столь сильно удивило его, как заинтриговало. Но, по тут и там слышным восторженным вздохам, детскому счастливому крику и смеху, по не бьющим в глаза пятнам яркого света от включенных телефонов и отсутствию галдежа — этот шум так его достал за время ожидания начала, что он был готов расцеловать веселого дядьку-шпрехшталмейстера (вроде же так Аллен его называл?), когда тот эффектно появился с потолка вниз головой — представление было действительно захватывающим. Лави было странно такое признавать, но его захватила странная гордость за их цирк, который способен собрать такое количество народу.       Ему как-то злорадствующее подумалось, а может ли собрать соразмерное количество людей столичный цирк, куда готовы были съезжаться зрители со всего королевства, в то время как их цирк был известен только в местном графстве.       «Интересно, как долго костюмеры закрепляли цилиндр и костюм ведущего, чтобы те не поддались проделкам гравитации?», — думал Лави во время не самого занимательного выступления клоунов.       Нет, было видно, что у мужчин на редкость высокий рост и крепкое, уже совсем не мальчишеского, телосложение — профессиональные привычки не пропьешь, горько усмехнулся Дик — они были довольно хороши. Зал постоянно смеялся, когда один из клоунов в очередной раз возмущенно свистел, потому что его друг добрался до звуковой аппаратуры и то и дело сопровождал любое шевеление напарника каким-нибудь интересным звуком или пугал другим, стоило бедному клоуну приблизиться к звуковой установке. Дик даже усмехнулся над этой глупой шуткой, когда зал наполнился яростным звуком взрывающихся петард, как показалось Лави, и бедный клоун, буквально так, что только пятки его слишком больших желтых ботинок сверкали, сбежал и сжался в трясущийся комочек под самыми кулисами. А когда клоун ползком добрался до утерянного при побеге ботинка и его прошиб второй хоровод веселых взрывов от веселящегося товарища, он усмехнулся чуть шире и почти засмеялся. Напуганный до смерти клоун метнул свой валяющийся ботинок в лоб напарнику и снова шустро сбежал под кулисы, оставив торчать только трясущуюся заднюю точку из-под тяжелой шторы. Взрывы петард и полный ужаса свист заглушал громогласный смех зрителей, а две девушки рядом с Лави так смеялись все это время, что психиатр забеспокоился, не придется ли их откачивать. Они все ещё не могли перестать заливисто хохотать и, надеясь на лучшее, парень повернулся предупредить подругу о возможных пациентах и вреде хороших представлений, но на секунду застыл.       Ли младшая смеялась, как и все вокруг, но без ожидаемого запала. Прогноз Дика оказался неверен, и он внимательно вспоминал её поведение сегодня, наблюдал за жестами и всматривался в девушку, как будто хотел прожечь её взглядом насквозь. Да чтобы он, опытный, высококвалифицированный психиатр, сам Лави Дик в конце-концов, не смог правильно предсказать поведение такой знакомой и впечатлительной девушки как Линали? — преданно возмущался парень. Его отъевшееся достижениями и некоторым признанием эго не могло стерпеть такого удара в спину, за миражем многолетнего опыта напрочь забыв, что еще до поступления в университет даже он, как и некоторые его коллеги сейчас, пользовался этой способностью с попеременным успехом. Казалось, врождённый талант, красный диплом лучшего медицинского университета страны и сертификат об окончании ординатуры по психиатрии при престижном учреждении, не оставляли ему и шанса на такие привычные другим людям промашки.       Она уже перестала смеяться, удивлённо наблюдая за другом и, возможно, даже спросила что случилось — он не слушал — когда Лави догадался и горько усмехнулся своим мыслям. И в правду, пока выступал клоун, в глазах девушки сильно потух тот огонёк детского восторга, который разгорался сильнее с выступлением каждого нового артиста.       Линали спросила еще раз, что же случилось, но молодой психиатр лишь довольно хмыкнул, мельком глянув на что-то вытворявшееся клоунами, а потом повернулся с хитрой улыбкой до ушей, не способный больше выдерживать эту мучительную для них обоих интригу.       — Что, Аллен-клоун уже как наша личная травма? — с иронией заметил он. — Лучше Аллена в больнице никого не будет?       Девушка с минуту удивлённо на него смотрела, полностью забыв о продолжающемся номере и гомоне вокруг. А потом до Ли дошел смысл сказанных слов и она криво улыбнулась, неловко заправив прядь волос за ухо.       — Похоже, — хохотнула она, переводя задумчивый взгляд на сцену. — Они хорошо выступают. Просто Аллен… Просто им…       — Чего-то не хватает? — подсказал Лави. Подруга потерянно развернулась к нему, внимательно заглядывая в глаза, пытаясь найти там смысл слов. По залу прошлась волна искристого смеха, как бенгальские огоньки. — Просто Аллен это другое?       — Да, — усмехается она. Тихо продолжает, почти бормочет под нос, — Аллен это другое.       Линали отворачивается к манежу, с удивлением заметив, что что-бы-там-ни-было закончилось, и клоуны, неуклюже раскланиваясь, уходят со сцены.       Настрадавшийся сегодня клоун продолжал возмущенно свистеть, раза два или три ударив своего друга по голове и большому накладному заду, под хохот зрителей и громкое оханье виноватого, пока они не скрылись за шторами кулис.       Сразу за ними оттуда выбежали пару человек в черных футболках и очках, внося какие-то странные конструкции и шустро их собирая. Бордовые шторы тяжело приподнялись и из-за них вышел шпрехшталмейстер, махая руками, призывая людей аплодировать. Сразу за ним высокие шторы откатились назад, показывая очень темное пространство между манежем и закулисьем. Несколько человек в черном через открывшийся высокий проход выкатили две высокие установки с платформами наверху и кулисы за ними закрылись. Удивленный народ начал переговариваться, заполнять зал ройем голосов, но замолчал, стоило ведущему со звоном ударить своей тростью по какой-то металлической пластине, которая, похоже, все это время была закопана в самом центре манежа.       «Продуманно», — не смог не отметить Лави.       — Дамы и господа, дети и «мы уже взрослые», — торжественным тоном начал он. Со всего зала послышались одобрительные смешки. — Ваш покорный слуга просит минуточки вашего внимания, пока наши дорогие помощники-эльфы, — Линали восторженно пискнула и указала ему на одного из помощников, разбирающихся с платформой на вышке. Его уши и вправду были заострены и, как он быстро отметил, оглядев арену, у других тоже. Дети в зале радостно запищали, — устанавливают всё необходимое для дальнейшего волшебства, — с придыханием произнес шпрехталмейтер, а Лави в который раз отметил, что обожает этого, как он ласково его прозвал, «великолепного деда». — Совсем скоро вы сможете насладиться гвоздем нашей программы, выступлением воздушных акробатов, — «Летающей Парой», — толпа заинтригованно загудела и ведущий замолчал, ожидая пока зал стихнет. — В этот дивный вечер они окончательно разорвут границы вашего воображения — но не бойтесь! их разрыв не оставит вас с ни чем, а лишь откроет новые, чтобы мы снова смогли их сломать! — зрители засмеялись. — Наши талантливые и несравнимые молодые акробаты, которых мы любовно величаем Полярная Ласточка и Коронованный Клоун! Только прошу вас, — он удержал паузу, тут и там сверкая глазами по рядам людей, — пожалуйста, не крадите у нас артистов! Они красивы и молоды, но их двое и на каждого не хватит! — в отчаянии вскричал он, и по рядам чумой вышагивал хохот. — Так что просим вас к концу выступления сохранить и их самих, и их одежду! На трофеи будем разбирать позже, — заговорчески прибавил он, подмигнув толпе. Людей прошибла новая волна смеха, отовсюду заулюлюкали. — Запомнили? Не крадём одежду артистов!       Люди ещё раз громко захихикали от глупого звучания его слов. К ведущему подошел молодой человек, одетый в костюм дворецкого, и поднес ему на подносе бокал, должно быть, шампанского. Не дав зрителям ни секунды на удивление, инспектор манежа, как в каком-то больном запале, схватил бокал и поднял его высоко вверх, почти крикнув в прикрепленный к нему микрофон:       — За разрыв границ!       — За разрыв границ! — отозвались восхищенные зрители.       Их неожиданно охватило больное предвкушение, такое же, как и ведущего с бокалом. Не сказав ни слова больше, он пошел прочь со сцены, а за ним побежали и все «эльфы». Люди полушепотом переговаривались, не смея ни поднять голос, ни отвести взгляд от сцены.       Казалось, каждая минута предвкушения причиняет физическую боль.       Лави хмыкнул, но не повел и бровью на чудной финт шпрехшталмейстера, представившего своих артистов даже не по именам, а по кличкам. Он-то быстро, еще после объявления второго номера, смекнул, что старик не просто решил капитально поиздеваться над первой компанией метальщиков всего-что-видят, он сразу догадался —Линали заметила, как высоко взлетели его брови, и, в безуспешности пытаясь подавить рвущийся смех, поведала, что вот, это такая местная традиция в цирке — никаких имен ни на представлении, ни даже на афишах. Только прозвища и клички, которые всем цирком придумывали новичку перед дебютом. Ли младшая рассказала, что суеверные артисты строго соблюдали древнюю — возможно — традицию, и, кроме всех выступающих и шпрехшталмейстера — который так и не представился за все шоу — свои клички имели выбегающие чаще всех на сцену униформисты или, по-человечески, помощники. Все с таким трепетом относились к присвоению новичку прозвища, что думали над ним неделям, перебирая все варианты и не упуская ни единой идеи, хоть будь она от рабочего с освещением или охранника — всякая голова важна, особенно в семье цирка. Если же даже так кличку не успевали утвердить к шоу, то выступление дебютанта могли отменить буквально за минуты до начала. И, что интересно, после придумать кличку рвались не так рьяно — практика показывала, что такие ребята надолго не задерживались, находя своё счастье в другом месте.       Лави, с легким восторгом и уважением к прародителю этой традиции понял, что такое посвящение в ряды циркачей неплохо отсеивало «слабые звенья»: если за время подготовки к шоу тебе так и не смогли ничего выдумать, то и зрители тут же забудут. А хорош ли артист, которого забывают сразу после номера, а то и хорошо, если не во время?       Линали не стала ждать, когда с лица Лави исчезнет озарение — её разрывало желание и нетерпение поделится с ним чем-то еще. Например тем, что все клички были либо невероятно глупыми, либо иронически пафосными, как тот же «Коронованный Клоун».       Правилу следовали безукоризненно, хотя и в нем не было особой нужды: только такими клички и выходили, сами по себе, по наитию. Не касался этот пункт только девушек: неизвестно почему, но их клички были изящными и поэтичными. Ли младшая тихо прошептала, будто опасаясь, что её услышат, о старых-старых слухах:       — Раньше говорили, будто циркачки — страшные люди. Особенно дрессировщицы и акробатки — одна своих любимцев в погоню отправит, а от второй попробуй сбежать. Вот они и стараются не нарываться лишний раз.       Лави в который раз посмеялся над излишне впечатлительной и доверчивой Ли-младшей: похоже, она и вправду верила в этот слух, потому что то и дело осторожно осматривалась по сторонам, будто ожидая нападения тех самых «страшных женщин». Выглядело это всё совсем ребячески, но психиатр проглотил эти слова, боясь, как бы не разбудить в подруге циркачку из слухов. А за время их долгой совместной работы до него уже прекрасно успело дойти, что такая дама давно уже спит внутри Линали и её любимым хобби при недолгом пробуждение была организация похорон особо надоедливых кадров.       Это, конечно, всегда было весело, но только пока он сам не становился этим кадром. Тут уже не было когда посмеяться: бег отнимал слишком много сил и необходимого кислорода.       — Откуда ты все это знаешь? — сщурившись, спросил Дик.       — Да так, — девушка весело пожала плечами, улыбнувшись. — Мистер Каддис, шпрехшталмейстер, с год назад лежал в нашем отделении, а я была его лечащим врачом. Вот он из благодарности и рассказывал мне интересные истории во время процедур, — девушка посмеялась. — Медсестры иногда дрались за право ассистировать, а то и заваливались скопом, если процедура приходилось почти на обед. Он был довольно популярен и не только в нашем отделении.       Лави хмыкнул, мысленно соглашаясь с их медсестрами. За таким мужчиной можно было и побегать       Неожиданно весь свет погас и зал погрузился в абсолютную тьму. Пару человек в ужасе пискнули, кто-то удушливо охнул. Лави внимательно пытался рассмотреть свою ладонь, которая, вроде как, должна быть прямо перед его лицом, а Линали от испуга сжала его правую кисть.       «Как хорошо, что Комуи об этом никогда не узнает», — с болезненным осознанием подумал Дик. — «Хоть могу быть уверенным, что никакой случайной сосульки на голову не упадет. В июле».       Два прожектора под потолком зажглись и осветили пару людей, медленно спускающихся вниз на длинных лентах — Дик не мог сказать точно, но их называли воздушные полотна? — голубая ткань приятно контрастировала с белоснежной одеждой акробатов, обкрутившихся ею и без действий повиснувших вдоль. Полотна продолжали опускаться вниз с помощью механизмов. а переполненный зал сохранять мертвую тишину.       Лави не знал, как далеко была земля, но точно не на том уровне, где зависли акробаты, когда механизм остановился. Они продолжали висеть вдоль, своими телами обвив ленту, прячась под одеждой. Особенно хорошо удавалось спрятаться под своим плащом Коронованному Клоуну. Девушке же, которую похоже и звали Полярная Ласточка, было не так удобно: плаща у неё не было, но спускающийся с пояса девушки шлейф напоминал птичий хвост, складками пародируя длинные перья. Оба скрывали свои головы под глубокими белоснежными капюшонами, обрамленными белоснежным мехом.       Резко оба артиста полетели вниз, перекручиваясь и кувыркаясь вдоль ленты. Зрители напряглись, некоторые даже привстали, а какая-то сердобольная женщина с задних рядов взвизгнула. Акробаты даже не пытались зацепиться и быстро приближались вниз к земле, которую осветили резко дернувшиеся вниз прожекторы. Почти упав на землю, они резко схватились за ленту и одновременно повисли на ней, застыв в горизонтальном положении. Зал наполнился охами, а несколько мужчин с первых рядов вытянулись через ограду, чтобы проверить, не коснулись ли они земли. Лави выслушал пару матов, а потом перевел взгляд на почти полностью лежащие на земле плащ и «хвост ласточки». Линали рядом удивленно вздохнула:       — Там же… Сантиметров двадцать в лучшем случае…       Лави перевел невозмутимый взгляд наверх, где еще пару секунд назад висели акробаты. Что ж, они прокувыркались не меньше пяти метров и ничего себе не повредили, а номер только-только начался.       Он заинтригован.       Двое акробатов уже спустились со своих лент и встали внизу. Они, напряженно застыв, стояли напротив друг друга и снова не двигались. Включили совсем тихую, беспокойную музыку, и Лави неожиданно осознал, что до этого она не играла, она раздалась в первый раз за весь вечер, начиная с самого прихода Дика в этот цирк.       Во время эпического падения с артистов слетели их капюшоны и сейчас, пока они стояли, противостоя друг другу в какой-то немой битве, зрители неотрывно рассматривали их внешний вид.       Полярная Ласточка была стройной, длинноногой — он не мог этого не отметить — ростом не уступавшей Коронованному Клоуну. Её насыщенные каштановые волосы были заплетены в несколько косичек, а потом скручены в пучок, а концы кос были выпущены, они даже не прикрывали шею. Девушка была одета в белоснежный фрак, плавно сливающийся с трико. На плечах были серебряные заплатки, к которым и крепился капюшон, а из-под рукавов выглядывали белые перчатки без пальцев. К удивлению зрителей, на лице девушки — и второго акробата — была серебряная карнавальная маска, от чего безэмоциональные лица артистов становились совсем неживыми и кукольными.       Стоявший напротив неё тонкий, как бы этого не прятал плащ, парень был в таком же невинно-белоснежном костюме, сверху переделанным под пиджак. Из-под серебряных накладок на плечах выходил большой капюшон и такой же, как и хвост девушки, плащ до самых ступней, немного недостающий до земли. Чуть ниже лопаток незаметный разрез делил одежду на две части, но сделано это было столь аккуратно, что половинки не расходились и сейчас, когда Клоун просто стоял, вырез напоминал не более чем обычную тень на ткани.       Лави не мог не восхититься талантом местного костюмера, потому что на плаще парня были такие же складки, что и на хвосте девушки, от чего создавалась иллюзия крыльев за спиной.       — Это же… — нарушила молчание Линали. — Это же Аллен?       С неверием спросила она. В ответ Лави только усмехнулся очевидному — волосы Клоуна были белоснежно-белыми, в тон его костюму. Кто-то старательно зачесал их назад, полностью открывая взгляду любого желающего его молодое бледное лицо с серебряной маской. От шрама не осталось и следа.       — Они… Они похожи на ангелов, — не сдержала девушка рядом своего восхищенного вздоха. Её подруга, которую ещё до начала шоу накачивали различными слухами с подозрительным энтузиазмом, согласно угукнула.       Лави мысленно не согласился. Как бы костюмеры не бились, как бы Ласточка не была красива — а она, бесспорно, подсказывал Лави его бесценный опыт, была очень красива — её нельзя было сделать настоящим ангелом. Да, она больше не походила на земное создание, она была кем-то высшим, кого нельзя было видеть: великолепие существа сводило низших тварей с ума, как сказали бы легенды, но не ангелом. Она была похожа на прекрасную воительницу, несущую свет, добро, справедливость, волю своего правителя и копьё за спиной, ржавеющее от крови, но не от времени.        Но рядом с Алленом, с его белоснежными волосами, серыми глубокими глазами и бело-бледной кожей с дефицитом меланина, что желала скорее сгореть, чем осквернить себя более здоровым и темным тоном. Не рядом с его вечной мягкой улыбкой на тонких губах, ярких эмоциях, тщательно подобранных словах и выпадающем из мира вокруг взгляде, стоило остаться одному. Не рядом с мальчишкой с тонкой полосой бледного розового шрама через правый глаз и бровь, с почти незаметной потертостью кожи у виска — напоминание о неприятном столкновении с чем бы ни было. Не рядом с его не дрожащими крепкими руками, длинными тонкими пальцами и плоскими костяшками суставов фаланг.       Лави знал, что что-то страшное сделало Аллена таким к его семнадцати годам. Уолкер был похож на ангела, и это заставляло что-то в его груди беспокойно выть и скрести когтями о ребра, с волнением не отрывая взгляда от мило улыбающегося мальчишки. Это заставляло Дика с особенной остротой ощущать, когда мальчишка улыбается лишь по привычке, а его профессиональную часть почти в исступлении негодовать от сквозящего пренебрежения Аллена своим психическим здоровьем. Нет. Уж лучше бы он просто как и та девушка, был кем-то неземным.       Лави вдруг четко осознал, что быть ангелом — это плохо. Это очень плохо.       — Знаешь, — на грани слышимости шепнула Линали. Её завороженный взгляд не отрывался от Уолкера, но она все равно хотела что-то сказать, продолжая потряхивать его за плечо. Ли даже не смотрела, обратил он внимание или нет, ожидая ответа.       Лави удивленно наклонился ближе и промычал:       — Что?       — Мне кажется… Если что, я тебе этого не говорила! Никогда! — она сильнее потрясла его за плечо, но взгляда с арены так и не оторвала. — Мне кажется… Просто Аллен такой… такой красивый и белый, — Лави в удивлении уставился на неё. На секунду они встретились глазами, как Ли младшая снова отвела их к акробату и смущённо покраснела. — Не смотри на меня так! Ты же сам видишь. Он… Так вот, мне кажется… если он так придет в церковь, то все эти набожные старухи и другие люди… Они же сразу посчитают его святым каким-нибудь или ангелом, явившемся объявить о начале апокалипсиса… Да что ты смеёшься, сам посмотри! Так же и будет!       — Предлагаешь проверить? — хохотнул Дик и согнулся сильнее, не в силах сдержаться. Линали, возмущённо засопев, пробурчала, что Аллену ни слова, и обиженно погрузилась шоу, предвкушая конец противостояния взглядов. Она не могла сказать, стояли они уже с минуту или того больше, но никто не был против — рассматривать сделанные с душой костюмы было интересно, а нагнетённая интрига обещала историческое шоу. И, почему-то, Ли не сомневалась в исполнении ожиданий.       Дик наконец отсмеялся и игриво подумал, что они с Линали должны как можно быстрее добраться до Аллена. Идея поприветствовать того фразой «А не больно ли было падать? Небеса далеко» быстро приобрела статус смысла жизни и ценою жизни.       За такую шутку Лави меньше чем на Оскар не надеялся.       Резко артисты зашевелились, напугав зрителей. Они тут же схватились за полотна и стали перекручиваться, быстро поднимаясь вверх. Несмотря на изящество каждого их движения, струны в груди у наблюдающих натягивались всё сильнее от сквозившей в каждом натягивании ткани, повороте кистей или тела, в малейшем действии тревоги. Это беспокойство нарастало, переходя в панику, а акробаты крутились всё быстрее, всё резче, всё с большим шансом сорваться.       — У них хоть тросы есть?! — в какой-то непонятной панике спросил мужчина спереди и Лави четко осознал: тросов нет. Акробаты не были закреплены никакими безопасными лесками на случай падения — их даже крепить негде было. Дик на секунду взмолился, чтобы какие-нибудь совсем тонкие, невидимые ниточки держали их и были достаточно прочными, чтобы не порваться; только противный голос в голове злорадно говорил, что какими бы невидимыми они не были, ни плащ Аллена, ни хвост Ласточки не оставят их незамеченными, а скорее даже запутаются и не позволят крутится юлой, как это делают акробаты.       Тросов нет. И сетки тоже. У них не было никакой подстраховки. Лави очень сомневался, что во время выступления ведущего помощники-эльфы притащили маты, замаскированные под каменный пол манежа. И еще больше он сомневался, что хоть какие-то маты помогли бы — оба артиста были уже на высоте не меньше четырех метров.       В голову не вовремя полезли воспоминания о не совсем удачном выступлении, как выразился сам Аллен, а также небрежно брошенная просьба-совет Кросса заглянуть в гримерку мальчишки «для оказания первой помощи». Линали рядом тревожно вдохнула и как будто перестала дышать от страха. Лави шепотом напомнил впечатлительной девушке о важности дыхания для человека и поддерживающие сжал руку. Они уже отработали это выступление множество раз, значит куда меньше шансов, что что-то пойдет не так. Всё будет хорошо.       И все же Лави вздрогнул, когда акробаты резко остановились и застыли, съехав на сантиметров тридцать вниз. Их вытянутые руки покачнулись, а потом пришли в исходное положение. Лави нервно хмыкнул, узнав знакомую позу — оба акробата, Аллен будучи вообще вверх тормашками, тянулись друг к другу как Бог-отец к Адаму на картине «Сотворение Адама». Он посмеялся, пробурчав:       — Вот же ж. Люди искусства, — и весело цыкнул.       В этот раз артисты не стали застывать надолго. Всё это время поднимались вверх и сами полотна, и стоило артистам достичь одного уровня с платформами вышек, как те тут же раскрутились и, выпутавшись, перекатились на платформы. Акробаты напряженно лежали вдоль, приподнявшись на локтях, и опасливо наблюдая друг за другом, как дикие звери.       Они резко вскочили на ноги и подошли к самом краю, в немой попытке дотянуться друг до друга, но это было бесполезно — платформы были на противоположных сторонах манежа и, даже прыгнув, они бы не смогли. Ласточка упала на колени, подняв голову к потолку, в отчаянии, а Клоун схватился за виски и то осматривался вокруг, в поисках чего-то, то молитвенно простирал руки к девушке.       Парень резко обернулся и сделал пару широких шагов к концу платформы, почти сразу достигнув его — та была всего полтора метра в длину. Решительно развернувшись, он встал на самый край, что пятки уже висели в воздухе.       Одна, две, три секунды зал был погружен в громогласную тишину ожидания, что когда акробат сделал в шаг вперед, звук отлипающей от доски обуви эхом разнесся по стенам. Он сделал два молниеносных шага и кульбит вперед, встав руками на самый край платформы.       Несколько человек взвизгнули, когда акробат полетел вниз, но вместо того чтобы упасть, он руками схватился за одну из висевших между платформами качелей и полетел вперед по инерции. Подняв ноги вверх и перевернувшись на сто восемьдесят градусов, перекинул колени через перекладину, опустив руки вниз. Когда он пролетел платформу девушки, та резко развернулась и, когда он должен был полететь вперед, протянула свои руки, в надежде поймать парня. Механизмы подняли качель вверх так, что перекладина была почти на уровне головы девушки, а схватиться за руки стало легче, но не вышло — между ними всё еще было большое расстояние. Акробат полетел вперед, а его висевший внизу плащ потянулся следом и, даже вывернутым, развивался, напоминая крылья.       Когда качель Клоуна достигла своей максимальной высоты и вот-вот была готова полететь назад, девушка резко вскочила и отбежала к концу своей платформы. Когда парень был между платформами, Ласточка побежала вперед и сделала такой же кульбит, в падении схватившись обеими руками за перекладину качелей. Когда перекладина Аллена снова достигла своей максимальной высоты, качель девушки полетела вперед по инерции. Она также перевернулась вверх ногами и по залу прошлась волна восхищенных вздохов, пока два акробата качались над манежем и головами зрителей, пролетая рядом друг с другом только в самом центре зала.        Где-то на дальних рядах закричали дети, когда Полярная ласточка ласково протянула к ним свои руки и тут же улетела прочь, к манежу. И Лави с явно нездоровым удовольствием готов был поклясться, что девичий визг с противоположного от детей ряда шел только когда Аллен туда прилетал. Он тут же поделился этим с Линали, за что весело получил тычок под ребра и укоризненный взгляд, но уже через пару секунд Ли заливисто хохотала, указывая ему как дети с соседних рядов прибежали к месту, куда артисты долетали ближе всего, и с жаром пытались схватить то одну, то другого за руку. А акробаты смешно им подыгрывали, тянулись в ответ, и Аллен даже исхитрился потрепать одного из мальчишек по голове, но так и не дав даже утянуть своей перчатки. Мальчишка насупился провалу затеи, но тут же радостно засмеялся, гордо указывая на свои потрепанные волосы. В ответ Лави указал на другую сторону, где группа развеселых подростков также пыталась поймать акробатов, когда те снова взлетали прямо над их головами, а потом спиной к ним улетали назад.       Предприимчивые подростки попытались влезть один другому на плечи, но взрослые тут же осадили их, а прилетевшие по очереди акробаты шутливо поотдавали ребятам честь за старания. Прилетев еще по разу, Коронованный Клоун благодарственно снял невидимый цилиндр и легонько наклонил голову, а девушка приподняла подол своего несуществующего платья, как если бы она была на земле, и кивнула головой остановившим упорную молодежь взрослым. Один из освещенных ярким светом мужчин шутливо приподнял свой вымышленный цилиндр и поклонился обоим.       — Если они так хотят их словить, то почему не поймают Аллена за плащ? — между смехом спросила Линали. — Они слишком высоко летают, чтобы дотянуться до руки, но за плащ же можно.       Лави с удивлением подумал, что к нему в голову такая мысль не приходила. Но ответ он знал.       — Моя дорогая, — весело начал он, — не важен результат, важен процесс, — и поучительно поднял палец, будто сказал что-то бесконечно мудрое. — Согласитесь, что поймать «ангелов» за протянутую руку куда значимее, чем стащить их на эту грешную землю за шиворот. А еще это запрещено правилами.       Девушка удивилась, совсем забыв о словах шпрехшталмейстера, а потом рассмеялась, подняв руки в жесте поражения. Ни говорить, ни сдерживать детский восторг и эмоции она больше не могла.       Акробаты вдруг перестали просто качаться, и девушка, не долетев до центра арены, соскользнула с перекладины. Уже в который раз этот вечер зал наполнился визгом, какой-то басовитый голос сзади выругался под нос, а Лави неожиданно осознал, что он немного оглох на правое ухо — Линали тоже визжала.       Полярная Ласточка соскользнула с перекладины и сделала сальто в воздухе, схватившись руками за протянутые к ней руки подлетевшего Клоуна. Они полетели в сторону подростков и её вполне могли поймать за ноги, но ребята лишь восхищенно наблюдали за акробатами.       Аллен подтянул девушку вверх, согнув руки в локтях под прямым углом. Девушка подтянулась, отпустила предплечье, тут же схватившись чуть выше локтя, опёрла на его руку свою, а парень поймал её за локоть, поддерживая. Она закрепила так же вторую и начала осторожно поднимать вверх ноги и торс так, что когда акробаты долетели до стайки детей, она уже обвила ногами торс парня, прижавшись к его груди спиной.       Акробатка отпустила руки Аллена, а он её, и тут же рывком подняла торс вверх. Ласточка схватилась руками за поручень между колен Клоуна и распутала свои ноги за его спиной, снова медленно перекручиваясь и поднимая ноги вверх. Лави от удивления охнул — Аллен продолжал висеть вниз головой, когда девушка поднялась вверх и стояла руками на поручне, обвив канат качелей ногами. Вслед за ней поднимать корпус начал акробат, схватившись своими руками вокруг её, и осторожно выпрямил ноги, чтобы соскользнуть с перекладины и повиснуть на руках.       Девушка опустила свои ноги и села там, где недавно были колени Клоуна. Она аккуратно взяла его за кисти, подтягивая вверх. Аллен снова подтянул тело и застыл, как будто зачарованный глядя на серебреную маску девушки. Она внимательно смотрела на него, пока качель продолжала раскачиваться по залу, а зрители с замиранием ожидали продолжения. А потом она откинула Клоуна прочь.       Зал закричал в ужасе.        Лави тоже.       Мужчина перед Лави вскочил на ноги, чтобы рассмотреть, что будет дальше. Лави тоже. Он был в ужасе, кто-то сзади давно уже не сдерживался и начинал под нос диктовать весь свой словарь не принятой в обществе лексики.       Она отбросила его. Она отбросила его!       Послышался удар и громкий треск.       Какая-то нервная женщина сзади наконец не выдержала и заплакала. Часть плаща свисала с платформы. Клоун лежал поперек деревянных досок, на самом их краю, не двигаясь. При падении на выступ он перекрутился пару раз всем телом и плащ обвился вокруг него, а капюшон налетел на голову, и акробат так и лежал — его тело почти полностью покрывал плащ, а белый мех так и остался прикрывать края его лица. Зал был погружен в тревожное молчание, не смея издавать и шороха. Акробатка на качелях свесила ноги и, казалось, тоже тревожно ожидала какого-либо движения от своего напарника, не отрывая от него взгляда. Всё её тело было нервно напряженно.       Клоун поднял трясущуюся руку и, оперевшись на неё, медленно сел. Его лицо было спрятанным в глубоком капюшоне и за серебряный маской, но отчего-то казалось, что оно выражает глубокую боль. По крайней мере это чувствовали все вокруг, под гнётом невозмутимой фигуры и лица акробатки.       Коронованный Клоун осторожно поднялся на ноги, сгорбился. Не в силах стоять ровно, но стараясь из всех сил. Во всей его позе выражалось отчаяние и нарастающая злость. Парниша резко выпрямился, отвел ногу далеко назад и, ничего не дожидаясь, прыгнул вперед, в воздухе переворачиваясь спиной к другой платформе и изгибаясь в сальто. В этот раз никто даже не закричал, ни когда Клоун прыгнул вниз, ни когда он зацепился за летевшую на него перекладину второй качели одной лишь верхней частью ноги, стопами к потолку и вновь вниз головой. Только Ласточка поддалась вперед, чтобы лучше рассмотреть трюк, и удивленно смотрела вслед по инерции пролетевшим мимо неё качелям с акробатом. Не качаясь вверх тормашками долго, как в первый раз, парень быстро подтянулся вверх, схватив поручень рукой, а потом опустил ноги, чтобы снова перекинуть их и согнуть в коленях. Клоун подогнул ноги, почти касаясь пятками своего же торса и, резко оттолкнувшись рукой от самого плеча, почти перекрутился через перекладину, чтобы зацепить руками за канаты и оказаться сверху.       Полярная Ласточка напряглась сильнее, подтянув одну из ног к себе и тут же найдя опору, она перебросила руки вверх и встала на поручень. Коронованный Клоун твердо встал вслед за ней и два артиста качались вперед-назад по манежу и молча прожигали друг друга взглядами, когда в очередной раз летели лицом друг к другу.       Лави снова неожиданно понял, что по залу больше не разливалась никакая музыка. Он не знал, как давно она исчезла, да и все равно ему было. Казалось его больше ничего не может занять, кроме творящегося перед глазами и навязчивых слов, небрежно брошенных Кроссом.       В который чертов раз за этот вечер. В который раз его уже пожирало беспокойное ожидание продолжения.       Когда акробаты в очередной раз пересеклись на середине манежа, оба синхронно сделали двойное сальто вперед, оттолкнув качель в обратную сторону, и схватившись за качель другого. Восхищенные дети, до этого лишь тихо попискивающие из своего угла, сначала неуверенно, а потом и в полную силу радостно закричали, немного развевая накопившееся напряжение. Вот только прилетевший в их сторону Клоун не протянул руки как раньше, а подлетел вверх, отпустив поручень, и — Лави готов был поклясться, что время в тот момент начало идти медленнее — сделал красивое сальто уже руками поймав перекладину. Его плащ-крылья изящно летели следом, раскрывшись во всю длину.        Скептик внутри Лави уже не мог закрыть рот от глубоко удивления и мысленно пообещал дать подзатыльник самому же себе, только он заикнется о «нечем удивить». «Хотя после такого и вправду будет трудно удивить», — криво усмехнулся он. Дик позволил себе секунду слабости и поверил, что белоснежные крылья мальчишки были тщательно замаскированы за плащ, а не наоборот.       Не может семнадцатилетний мальчишка так летать.       С противоположной стороны послышались восхищенные охи — акробатка проделала тот же трюк и уже летела назад, чтобы на середине снова отпустить свой поручень и, сделав пируэт в воздухе, быть подхваченной рукой Аллена.       — Нет! — вскричал кто-то слишком впечатлительный из зала.       Толпа, затаив дыхание, застыла.       Сбросит ли нет?       Отмстит или не будет?       Коронованный Клоун подтянул девушку вверх, позволив ей второй рукой зацепиться за своё плечо, встал с корточек, дав ей возможность обвить свой торс ногами. Так они и застыли, на этот раз лицом к лицу, раскачиваясь вдоль всего манежа — Клоун твердо стоял на перекладине, схватившись руками за канаты качель, с поднятой вверх головой; девушка сидела на нем, скрестив ноги за его спиной и двумя руками крепко держа парня за плечи. Её голова была выше лица Аллена, отчего она отпустила её вниз, чтобы встретиться с ним взглядами.       Лави не знал, как он мог это видеть на почти безразличных лицах маскарадных масок, а глаза обоих выступающих на таком огромном расстоянии были для него все равно что тёмные пятна, но два акробата смотрели друг на друга внимательно и хищно, ожидая подставы или пытаясь предугадать действия соперника — его охватила странная непробиваемая уверенность на счет этого, и Дик просто не мог допустить ничего другого даже в мыслях.       Резко она отпустила парня и соскользнула по нему вниз, а акробат опустился за ней, схватив её за руку у самой перекладины. Немного раскачав девушку, держащуюся за его большую кисть своими обеими руками, Клоун рывком встал, подкинув девушку высоко вверх в самом центре зала. Качели улетели вперед, а девушка, сделав пару горизонтальных переворотов в полете и сальто под самым потолком — в верхней точке своей траектории — полетела вниз.       Она только начала раскручиваться, как ухватилась за уходящие в сторону канаты возвращающихся к центру качелей и перевернулась вниз головой, заранее обвив ноги вокруг крепких веревок, чтобы съехать по ним вниз и остановиться меньше чем в полуметре от носа сидящего Клоуна, наблюдавшего за её скольжением, как будто он сам пришел на какое-то необычное шоу. Она обвила ноги вокруг веревок сильнее, чтобы не съехать дальше, и протянула руки к его лицу, бережно обхватывая виски и скулы парня. Он отпустил одну из веревок и также бережно провел своей рукой по её, протягивая дальше, к лицу самой артистки.       Но стоило приблизить свою руку к её лицу, как он убрал её, как ошпаренный, а девушка соскользнула вниз. Самые стойкие из зала продолжали охать от смешавшегося удивления и ужаса, даже когда Клоун вовремя отклонился назад, чтобы не столкнуться носом с напарницей и она спокойно могла проскользить по нему. Когда акробат поймал девушку за лопатки своей «ошпаренной» рукой, уткнувшись лицом ей в живот, бас позади выругался самым уставшим от существования тоном, какой только доводилось слышать Лави.       Он полностью поддерживал этого эмоционального мужчину, даже окажись этот человек самим ублюдком-Рувелье из Министерства Здравоохранения.       Девушка в который раз за вечер показала чудеса человеческой гибкости и что змеи у неё в роду всё-таки были, как-то оперевшись на плечи и перекрутившись через Аллена, чтобы уткнуться в его спину и закинуть свои ноги поверх бедер акробата. Тогда Ласточка закрепила свои ноги, и выгнулась назад, дабы схватиться за протянутые снизу руки. Клоун потянул их на себя, чтобы зацепить руки девушки за поручень между своих колен.       Схватившись, она отпустила ноги, перекульнувшись через перекладину и повиснув внизу, а второй акробат сел на корточки, чтобы снова перекинуть руки девушки с поручня в свои. Он вновь начал её раскачивать, как делал и в прошлый раз, и, резко выпрямившись, подтянул девушку за собой и подкинул, раскрутив. Полярная Ласточка полетела в сторону одной из платформ, перекручиваясь через голову как заведённая юла.       В зале раздался вопль и визги. Акробатка перекрутилась вверх ногами, лицом к центру сцены, чтобы в бессилии протянуть руку и по инерции снова развернуться для удачного приземления на платформу. Она тут же обернулась назад и бросилась к краю, чтобы снова отчаянно протянуть руку и наблюдать, как её напарник летит вниз с более чем шестиметровой высоты.       Во время броска Ласточки, Клоун почему-то не держался ни за какой канат, как в первый раз. Отбросив девушку вперед, качели перевернулись, а Аллена по инерции отбросило назад и он полетел вниз. Широкие полы раскрылись полностью и серебряная текстура пёрышек на ткани заискрилась в мягком свете прожекторов. Края плаща поднялись высоко вверх, а ткань как-то причудливо резко начинала изгибаться на каждой своей половине, как будто там была какая-то кость. Как будто у плаща был скелет.       Как будто Аллен был подбитой в воздухе птицей.       Со всех сторон слышались крики ужаса самых быстро реагирующих, другие пока не осознавали происходящего, и что это уже вовсе не шоу.       Внизу не было никакой сетки. Ни один из акробатов не был подвешен ни на каких лесках или тросах.       «Будьте готовы оказать первую помощь», — зловеще напомнил голос в голове.       Девочки рядом в ужасе закричали, закрывая лица руками.       До земли оставалось от силы два метра.       Мужчины спереди вскочили от напряжения, кто-то ещё испуганно закричал. Раздался треск.       Треск.       — Он упал?!       — Что там?!       — Он жив?!       — Твою же мать.       Лави не слышал звука удара. Он слышал треск.       Резко осознав эту простую истину он вскочил, пытаясь разглядеть что-то за неприятно высоким мужчиной, но тот как раз своей головой прикрывал место, куда должен был упасть Аллен. Съедаемый беспокойством Лави вскочил на собственное кресло, чтобы полностью рассмотреть картину происходящего. Не обращая внимание на нервно-возмущенный возгласы сзади он поднялся, чтобы его глаза были выше макушки стоявшего впереди и, взглянув на центр зала, Дик потерял дар речи.       Ему в один момент показалось, что он потерял всего себя, растворившись в бескрайнем удивлении.       Сегодняшний вечер и вправду разорвал границы его сознания.       Линали в панике теребила край его рукава, требуя рассказать, что он видит, но Дик физически не мог оторвать взгляда и осознать смысл сказанного её срывающимся голосом. От отсутствия ответа Линали становилось всё страшнее и воображение настойчиво рисовало ей самые худшие картины из происходящего, накладывая друг на друга страшные случаи всей её врачебной практики. А будучи врачом одной из лучших больниц, куда съезжались не только местные, но и самые безутешные пациенты со всей страны, опыт у неё был более чем достаточным. И Линали вскочила на своё кресло.       Чтобы увидеть, как в самом сердце манежа, Аллен повис на воздушном полотне, в сантиметрах десяти над землёй. Его тело изогнулось легкой дугой, голова откинулась назад и несколько локонов волос, вместе с плащом, стелились по земле. Она бы подумала, что его спина сломалась, но Коронованный Клоун протянул свои руки высоко вдоль струящейся голубой ткани, в несколько раз обвившейся вокруг напряженных предплечий. Она отсюда могла видеть, как сильно были натянуты каждая мышца его рук и всё тело в этом облегающем костюме, как тяжело и незаметно вздымалась его грудь.       — Только подумать… — обрёл дал речи Лави, бормоча себе под нос. Его глаза в каком-то помешательстве смотрели на Аллена, а руки сами схватились за голову. — Мы же не только не видели, как он зацепился… Нет… Мы были настолько поглощены всем, что до самого конца так и не заметили этой чертовой шторы… Когда она вообще появилась? Я… Чёрт, я правда не видел.       — Это невероятно, — наконец смогла разобрать его бормотание Линали. Она облегченно улыбнулась, коснувшись плеча друга и былое накатившее полубезумие сменилось полным восторгом. — Ты видела, Лина? Нет, ты это видела? Никто из нас же ничего не заметил! Как они смогли… Захватить столько людей, ослепить нас… Это грёбанная фантастика, — выругался Дик, вновь возвращая по-детски восхищённый взгляд от Линали к манежу.       По залу раздавался гомон людей, где-то плач, где-то ругательства, где-то восторженные вздохи и ахи, а где-то и нервный смех. Люди приходили в себя, так что немногие заметили, как с вышки, обвив полотно вокруг стопы и предплечье, зацепившись выше головы, медленно спустилась Полярная Ласточка. Уже было записанный в мертвецы Коронованный Клоун аккуратно опустился на грешную землю, весь перепачкавшись в песке, чтобы встать рядом с акробаткой, а тяжелые бордовые шторы кулисы разверзлись, выпуская шпрехшталмейстера. Когда он дошел до центра, акробаты стали чуть позади по обе стороны и прикрыли руками уши.       Старик поднял высоко трость и ударил ею по спрятанной железной пластине. Зал наполнил оглушительный звон, призвав всех к молчанию.       — Наш сегодняшний тост оказался на удивление пророческим, не так ли? — усмехнулся он. — В таком случае, дамы и господа, дети и подростки, давайте поблагодарим наших несравненных воздушных акробатов за это превосходное шоу!       Зал молчал.       Шпрехшталмейстер переложил свою трость в локоть и первым начал медленно хлопать. Чуть погодя, следом за ним по залу раздалось еще несколько неуверенных хлопков, потом к ним присоединились другие, следующие, пока зал резко не взорвался восторженными овациями, свистками и криками. Это было так громко, что Дик не смог расслышать слов, которые Линали сказала ему прямо в ухо, а приятная мысль о том, что их наверняка слышно снаружи, грела душу.        Оба артиста как-то смущённо улыбнулись и, подбадриваемые активно хлопающим и хихикающим ведущим, поклонились по очереди каждому из секторов как каждому зрителю — Клоун снял с головы невидимый цилиндр и кланялся по-джентельменски в пояс, а Ласточка расправила подол своего хвоста и, скрестив ноги, приседала, склонив голову, как настоящая леди. От такого поведения акробатов дети стали смеяться, а за ними и взрослые, и овации стали громче прежнего. Под ударное синхронное хлопанье толпы артисты сбежали за кулисы, а шпрехшталмейстер провожал их задорным смехом.       — Мне очень больно об этом сообщать, — картинно вздохнул ведущий, положив руку на сердце, — но на сегодня наше шоу окончено! Дорогие зрители, вы довольны? — в ответ ему толпа вразнобой радостно закричала, от чего старик засмеялся громче и заливистее прежнего. — Это прекрасно. Ваши границы были сломаны? — толпа снова восторженно закричала. — Превосходно. Придёте ломать их ещё? — толпа безумно загудела. — Ещё лучше! Можете не сомневаться, у нас будет чем удивить Вас в следующий раз! А теперь Ваш покорный слуга вынужден прощаться, — он смахнул с глаз несуществующие слезы, — а мы так породнились за этот превосходный вечер! Что же, напоследок поблагодарите всех выступавших для вас на этом волшебном — по-настоящему фантастическом! — шоу! — он обвел рукой уже построившихся в полукруге артистов. Толпа яростно захлопала в ладоши и затопала ногами. Лави вспомнил, как он боялся, что каменный пол не выдержит, и осознал как они сейчас к этому близки. — До скорых встреч!       Махнул на прощание шпрехшталмейстер и последним скрылся за тяжелыми бордовыми шторами кулис.