Как приручить зомби?

Поспать удалось с трудом. Периодически приходилось просыпаться от симптомов заражения, тратить усилители иммунитета, помогающие оставаться живым. Уйти из чужого убежища не представлялось возможным хотя бы из-за свежей раны. Эйден, спавший слишком чутко, поднялся с матраса, услышав кашель Хакона. Заражённый побродил по комнате, пошарился по углам, а после принёс едва различимый в темноте предмет. Он сунул его в руки своему гостю в надежде на то, что мужчина поймёт, как использовать штуковину. Хакон включил фонарик, обнаружив у себя в руках сломанную ультрафиолетовую лампу. На самом деле, починить её проще простого, он не раз собирал лампы вместе с Сарой и Яной. — А как же ты? Свет губителен для заражённых, сам знаешь. Трудно понять, почему Эйден жертвовал собой ради человека, которого знал всего пару дней. Это всё благодарность за освобождение из капкана? Или он слишком скучал по людскому общению? Несмотря на свою природу, заражённый был очень ласковым и добрым с тем, кто однажды спас ему жизнь. — Я… Отвернусь, — прорычал Эйден, прежде чем накинуть капюшон, устраиваясь лицом к стене. Так на него попадёт меньше света. Одежда у заражённого хоть и потрёпанная, однако достаточно плотная, чтобы спасти от лучей лампы. Хакон приступил к починке, стараясь привести УФэшку в рабочее состояние. Она засветила неярко, но, судя по зеленеющему биомаркеру, достаточно для выживания. Стало гораздо легче, дыхание выравнивалось, позволяя Хакону провалиться в тревожный сон. Эйден за его спиной напряжённо рычал, кутаясь в грязную куртку. Одних свет убивает, другим позволяет жить. На необычного заражённого он действовал как сильный раздражитель, вызывающий головную боль и жжение на поверхности кожи. Будь он кусакой или прыгуном, УФэшка за пару минут сожгла бы его. Тем не менее, то, что не убивает, всё равно приносит боль. Парень готов терпеть. Как только за окнами стало светать, рация Хакона неприятно затрещала. Голоса ренегатов слышались плохо, однако угрозы и мат в их речи вполне можно было разобрать. — …Уёбок! Тебя предупреждали!.. — доносилось из динамиков. Мужчина уже давно не спал, он пытался выстроить новый план действий, в котором фигурировала Лоан. Они найдут её, они сделают ей больно. Ёбаный Вальц и его прихвостни. К счастью, рана на ноге чудесным образом почти перестала болеть. Хакон хотел подорваться с места, разыскать Лоан, предупредить обо всём… Но при этом понимал, что девушка не захочет его слушать. Слишком самоуверенная, чтобы прислушиваться даже к добрым советам. Если она, конечно, выслушает своего бывшего, а не всадит ему в сердце арбалетный болт. Мужчина принял сидячее положение на матрасе, первым делом осматривая повреждённую ногу. Вроде выглядит не хуже ран от «Лазаря». Значит, всё не так плохо. Так как солнце уже проникало в помещение сквозь окна, Хакон погасил лампу, чтобы не причинять Эйдену боль. Заражённый, по всей видимости, ещё не проснулся. Кажется, он не двигался и практически не дышал. Некогда было думать о нём. Хакон предельно тихо попытался покинуть спальное место, пока не почувствовал, как его держат за руку, утягивая обратно на матрас под недовольное рычание. — Мне правда нужно идти, малыш, — с грустью и усталостью в голосе оправдался мужчина. — Тебе не нужно… Ты… Можешь остаться, — ответил Эйден, сжимая чужое запястье. — Послушай… Дорогой мне человек может погибнуть, если я не защищу её. Я нужен ей, именно сейчас. Парень выглядел подавленным, отпуская Хакона. Насильно мил не будешь. В глубине души поселилось противное липкое чувство. Казалось, будто сейчас единственный друг предаёт его без зазрения совести. — Я могу… пойти с тобой? — с трудом контролируя рык, спросил Эйден, пока его челюсть напряжённо дрожала. — Нет, Эйден. Береги себя и не попадайся людям Вальца. Я найду тебя, как только всё закончится. Обещаю. Ты веришь мне? Заражённый закивал несмотря на то, что не мог доверять словам Хакона. От него опять хотят избавиться. Эйден может сделать тысячу хороших дел, но для окружающих будет оставаться монстром. После того, как мужчина поспешно ушёл, Эйдена охватило странное чувство. По венам будто текло жидкое золото, заставляя светиться прожилки под кожей. Руки дрожали, а голос срывался на дикий рык. Несправедливо. Несправедливо. Несправедливо. Эйден злился. Ломал всё, что попадалось под руки, с неимоверной силой. Когда вокруг от мебели остались обломки и щепки, он опустился на пол, закрывая лицо ладонями. Оставив заражённого в одиночестве, Хакон спешил подобраться поближе к Рыбьему глазу. Там, усевшись на одной из крыш, он набрался смелости связаться с Лоан по рации. — Лоан! Прозвучит очень глупо, но ты в опасности… Я знаю, ты ненавидишь меня всем своим существом и хочешь оторвать мне голову при первой возможности, но, пожалуйста, просто послушай меня. Заключим перемирие хотя бы на день. Нам нужно поговорить лично. Приходи к нашему месту как можно скорее, буду ждать тебя там. — Мне не о чем с тобой говорить, кусок лживого трусливого дерьма. Явишься туда — живым не уйдёшь, — огрызнулась Лоан. — Хорошо, пусть так. Но пообещай, что ты сначала хотя бы выслушаешь меня! — …Последняя воля покойника? Так уж и быть. Разговор был окончен не на самой приятной ноте. Хакон не верил на все сто процентов, что сможет уйти живым или хотя бы побороться за свою жизнь, тем не менее, он не сможет себя простить, если не предупредит Лоан о планах Вальца. Ожидание оказалось тяжелее, чем планировалось. Стоя на крыше, он постоянно озирался, выслеживая любой приближающийся объект. Девушка появилась как всегда из неоткуда, держа наготове верный арбалет. Не ударила в спину, что на самом деле обрадовало. — Я внимательно слушаю, — процедила сквозь зубы Лоан. — Тоже рад тебя видеть, солнышко… Я должен предупредить. Вальц охотится за тобой, а вернее, его люди. Тебе нужно залечь на дно как можно скорее, пока… — Пха! Чушь собачья! Не мог придумать ничего получше, а, Хакон? — Если позволишь, расскажу тебе всю эту историю от начала до конца, только спрячь оружие, — просил мужчина, поднимая руки над головой, как бы сообщая, что готов сдаться. — Мне не нужны твои хреновы оправдания. Сначала сдохнешь ты, а потом и Вальц. Лоан готовилась выстрелить, прицеливаясь. Слова Хакона не интересовали её и не внушали доверия. От бессилия мужчина не мог даже взглянуть ей в глаза, не мог двинуться с места в попытке сбежать. Его никогда никто не слушал. Ни Фрэнк, ни погибшие в здании телебашни ночные бегуны, ни Лоан. Его клеймили лжецом, трусом, последним мудаком на всем белом свете. Он не мог ожидать помощи со стороны, не мечтал о том, что в жизни появится человек, который вне зависимости от решений будет принимать его сторону. — До встречи в аду, — раздалось эхом как будто внутри черепной коробки. — Что за?.. Лоан взвизгнула, придавленная к земле чем-то тяжёлым. Она выронила арбалет и уже не смогла до него дотянуться. Теперь отправить бывшего на тот свет не так просто? Хакон среагировал не сразу, даже не поняв, что конкретно напало на девушку, тщетно пытающуюся защититься. Это оказался Эйден: агрессивно рычащий, скалящий зубы, как настоящий заражённый. Он бы не позволил причинить боль своему спасителю. Мужчина кинулся к ним, с силой отталкивая Эйдена ногой от сопротивляющейся Лоан. Удивлённый парень отшатнулся в сторону, выпуская девушку на волю. Хакон помог ей подняться и закрыл собой, держа в руке топор, служивший ему оружием. — Не смей к ней приближаться! Парень сидел на земле, не сводя глаз с человека, которого ещё сегодня утром считал своим другом. Его переполняла обида. Эйден хотел защитить, а в ответ получил пинок, как бродячая собачонка. — Что это за тварь?! — вопила Лоан, отступая в сторону, не имея возможности подобрать арбалет. — Ты не должен был ходить за мной. Я же просил не лезть, — шептал Хакон. — Убей его, Хакон! Ждёшь, пока он оклемается и нападёт?! Ногти впивались в неглубокий слой пыли и земли на поверхности крыши. Лёгкие раздувались сильнее обычного, заставляя грудную клетку заражённого ходить ходуном. Никому нельзя доверять. Особенно если ты — безобразное чудовище. Он действительно поверил в чудо? В дружбу? В привязанность? Ему нет места среди людей. — Я… Я не монстр… Я просто хотел помочь… — рычал не своим голосом Эйден, пока чувства, копившиеся годами, стискивали его душу. Обида, боль, гнев, одиночество… Это убивало прямо изнутри. — Я верил тебе, Ха… В шею заражённого вонзился дротик, пропитанный специальным веществом. Эйден медленно терял контроль над телом, заваливаясь на бок. Он оказался беспомощным, брошенным, ему было страшно. Хакон видел, как к ним приближаются ренегаты, среди которых оказались и стрелки. Их слишком много, даже в паре с Лоан мужчина не смог бы перебить всех. Последнее, что видел заражённый сквозь слёзы обиды на глазах — то, как Хакон убегал вместе с девушкой прочь, оставив Эйдена одного. Он из последних сил цеплялся за поверхность крыши, тянул руки в сторону мужчины, который отдалялся слишком поспешно. Парень пробовал кричать осипшим голосом о помощи… Тщетно. «За что ты так со мной поступил… мой друг?»