Этот мир колючий до боли

1 Опять наступает вечер. В это время суток всё ощущается иначе. Все проблемы и страхи как будто подступают ближе, кажется, ещё немного, и они поглотят тебя. Страшно. Холодно. Пусто. Сослан ненавидит вечера. С каждым разом количество порезов на его запястьях увеличивается. Бурнацев забивает руки татуировками, чтобы не видеть этих отвратительных шрамов. И тем не менее, они никуда не исчезают. Наоборот, появляются новые полосы; с каждым разом всё глубже и глубже лезвие проходит в кожу. Сослан не думает о том, что будет, если когда-нибудь ржавая железка войдёт настолько глубоко, что заденет вену. Он совсем не думает об этом. Ему безразлично. Главное - переключиться. Боль глушит переживания. Если он умрёт, то ничего не изменится. Всё будет, как прежде: так же все будут ходить на работу, просыпаться в новый день, встречаться с друзьями, курить, пить, смеяться, плакать. А он не будет. И что с того? Не велика трагедия. Бурнацев не хочет, чтобы кто-то видел, что он делает с собой. Поэтому перед тем, как прийти на студию, натягивает на лицо улыбку, опускает рукава до максимума и делает вид, что всё лучше некуда. И, походу, у него получается отыгрывать свою роль на все 200. Когда спектакль заканчивается, за опущенным занавесом, в собственной квартире, сидя в туалете на полу, Сослан вновь и вновь причиняет себе боль. Но эта боль не сильнее, чем та, которую он переносит от другого человека. Парень тонет в своих страданиях и мечтах. Сладких воздушных мечтах. И мрачных бездонных страданиях. Они его затягивают всё дальше, и он не удивится, если когда-нибудь пойдёт ко дну. Единственное, чего бы не хотел Бурнацев перед тем, как умереть, так это того, чтобы ОН узнал о причине его смерти. 2 Азамат пришёл с утра пораньше, застав Сослана одного. Парень уснул в кресле. "Видимо, кто-то не спит по ночам". Кудзаев сел напротив, начал рассматривать Бурнацева. Лицо последнего было слишком сосредоточено и серьёзно, несмотря на то, что он спал. Руки как-то неестественно прижаты к торсу. Азамату вдруг стукнула в голову идиотская мысль. Он подошёл к Сослану, взял того за запястье, хотел было развернуть к себе внутренней стороной, как парень мгновенно вырвал руку, проснувшись. - Какого чёрта, Аза? - А что такого? Ты разве что-то скрываешь? - Ничего я не скрываю. Просто не трогай меня. Дай спокойно поспать. - Нет, подожди, если человеку нечего скрывать, он так не реагирует на обычный жест. - Отстань, говорю. Бурнацева спасло то, что в этот момент в помещение зашли ребята: Батраз, Саша и ещё пара звукарей, так что не пришлось дальше вести эту дискуссию. 3 В этот день они долго сводили новый трек. Пару раз перезаписывали куплет Сослана. Он строчил текст для него полночи, несколько раз переписывал начисто, потому что все страницы постоянно были размыты из-за слёз. В итоге, он не мог зачитывать, потому что в горле появлялся ком, не дававший словам выйти в микрофон. - Сос, чё такое? - в комнату зашёл Хлоев. Бурнацев наворачивал круги из угла в угол, скрестив руки на груди. - Да нормально..щас, передохну, соберусь. Нормально. Не парься, Бат. - Точно хорошо всё? Ты какой-то блёклый в последнее время... - Всё ровно. Правда. - Ладно. Мы тогда с пацанами пока перекурим, потом дозапишем, и на сегодня всё. Бурнацев кивнул, продолжая расхаживать по студии. Батраз постоял ещё пару секунд, всматриваясь в друга, потом вышел и неслышно прикрыл дверь. "Соберись. Это просто песня. Всего лишь трек. Он ни о чём не знает. И не узнает, если ты не будешь подавать поводы для подозрений. Просто запиши этот блядский трек". Парень уговаривал сам себя, пока ребята не вернулись. Когда он услышал в отдалении гулкий смех и шаги, то резко провёл пару раз по лицу, словно пытался снять какую-то паутину, откашлялся и подошёл к майку. - Сослан, готов? Полетели. Выждав припев Азамата, Бурнацев вступил: - Иду под дождь, я с тобой босиком будучи босяком, Иссяк по сути, но кто знает, что нас ждет потом? Этот мир колючий до боли, болючий life стори, я в поисках Дори. - на последней фразе голос предательски дрогнул, из-за чего мотив поплыл вверх. Но пацана никто не останавливал, поэтому он через силу дочитал, потом снял наушники, выдохнул, пару раз сжал кулаки, чтобы унять дрожь в руках и вышел к своим. - Брат, это было круто. Особенно в одном месте.. Аза, напомни. - Мир колю-ючий до бо-ооли.. - Кудзаев тихо напел. Как только Сослан вернулся к ним, мужчина не спускал с него глаз. Бурнацев же, наоборот, старательно избегал зрительного контакта. - Точно! Ну, короче, чётко всё получилось, по звуку чисто....теперь расход. Давайте, пацаны. До завтра. - все неспешно прощались. Кудзаев заметил, что Бурнацев собирается слиться под шумок, поэтому вовремя осадил того: - Сослан, тормозни. Разговор есть. - Азамат, идёшь? - Саша окликнул его, уже из коридора, стоя возле поворота на главный выход. - Не, Санёк, у меня ещё дело одно осталось. Не жди. - До завтра тогда.