Миками
Распластавшись на кровати, девушка безучастно смотрела в потолок. В комнате – темно и душно. Миками несколько раз порывалась открыть окно, но не решалась встать: она оставалась лежать на кровати, время от времени проваливаясь в грезы. «Какой же стыд, черт», – с такими мыслями девушка вспоминала вечер. Адзуми-младшая помнила удивленные глаза Фуюки и ее лицо, застывшее в неозвученном вопросе. Однако сильнее всего в памяти отпечатался взгляд Акаши. – Коширо Рюу, – прошипел бывший капитан баскетбольной команды. – Объяснись, немедленно. Коширо стремительно бледнел под натиском строгих глаз Акаши Сейджуро, но молчал, не решаясь произнести ни слова. – Это была не просьба. Приказы императора – незыблемы. «Мы подписали себе смертный приговор, пробравшись в его кабинет». Стыдно было признаться, но тогда Миками ликовала, что внимание Акаши сосредоточено не на ней. «Я же говорила ему… это была плохая идея». На фарфоровом лице тренера не дрогнула ни одна мускула, когда он схватил сокомандника за рубашку и притянул к себе. Молчал. – И-извини, черт, – голос Рюу дрожал: парень не сопротивлялся и не пытался скрыть, что до смерти напуган. – Я-я думал.. в-вы ушли уже. Акаши посмотрел на Миками. Сердце девушки рухнуло вниз. «Я сейчас сознание потеряю». Страх жалкой дрожью раскатывался по телу. «Лучше бы он наорал на нас». Миками готовилась к хлесткому словесному удару, но его не последовало. Тренер отпустил Коширо: – Сейчас уходи, но завтра после обеда жду здесь на разговор. Он будет долгим. Рюу долго уговаривать не пришлось: нервно поправив одежду, он устремился к выходу почти бегом. – Ты идешь? – бросил он Миками. Напряженное тело девушки не позволило ей сдвинуться с места. «Я словно жду разрешения уйти от Акаши». Оттягивать этот момент больше было нельзя – Адзуми-младшая, по осколкам собрав разбитую страхом волю, подняла глаза на тренера. – Иди. Последнее, что помнила Миками, прежде чем за ней закрылись двери спортзала, – осуждающий взгляд Фуюки. «Что они подумали про меня?» – девушка свернулась калачиком на кровати и зарылась с головой под одеяло. Горели щеки. «Растрепанная вся, верхняя пуговица расстегнута…» – Но ничего же не было! – крикнула она в темноту и тихо добавила: – Как мне теперь с ними объясняться… «Хоори, наверное, еще не знает». Оставалось только догадываться. Вернувшись домой, Миками застала сестру на кухне. Хоори сидела за столом в своей привычной манере: поставив одну ногу на сиденье стула и свободно свесив вторую. Она увидела Миками и, не отрываясь от учебников, махнула рукой в знак приветствия. Рассказали ли ей о Коширо – не понятно. – Ну не пошли же они ей сразу жаловаться…как мамочке, – рассуждала вслух девушка. – Это логично. Мысли утомляли: – Объясняться с ними будет непросто… Миками закрыла глаза. Пытаясь отвлечься от мыслей и заглушить жгучее чувство стыда, она сосредоточилась на последнем сне. О девушке, таинственной незнакомке без лица и ее просьбе: – Спаси… «Кто ты? Кого ты просишь спасти?» Время от времени она возвращалось к таинственному видению и раньше: новые сны не шли, а детали старых забывались. Адзуми лежала с закрытыми глазами, не шевелясь и практически не дыша, и снова восстанавливала в памяти детали. Они сопротивлялись и ускользали, стоило девушке едва дотронуться до них. Миками не сдавалась. Она воссоздала в памяти высокие окобо, красочно-розовое юката на стройной, худощавой фигуре. Девушка чувствовала, что ей важно сохранить это в памяти. «Почему?... Кто знает». Сложнее всего – лицо. Сначала Миками думала, что таинственная незнакомка – Хоори, но мысли не клеились: ни в фигуре, ни в форме размытого лица не было ни единого сходства. «Я что-то упускаю». Адзуми дернулась, словно тело тряхнуло током: она открыла глаза и прислушалась к своему сердцу, отбивающему нервный ритм где-то в горле. Так было всегда, когда Миками пыталась вспомнить лицо девушки из видения. Мысли в голове смешались. Тревога, как залитый бетон, медленно твердела где-то на уровне груди. Приложив усилия и сделав глубокий вдох, девушка посмотрела на прикроватную тумбочку. «Может, в них – моя разгадка?». Миками долго размышляла, прежде чем достать увесистый шелковый мешочек. Одно ловкое движение – карты посыпались на кровать рубашкой вверх. «Таро – мощный энергетический инструмент, – вспомнились слова матери. – Тонкий. Точный». Адзуми-младшая смотрела на колоду, как зачарованная, боясь лишний раз вздохнуть или пошевелиться. «Одна карта». «Я вытяну одну карту». Рука застыла в нерешительности. «Она узнает, Миками». – Не узнает, ее здесь нет. «Мать узнает, и будет как тогда». Вскочив с кровати, девушка быстро сложила карты в мешочек, положила в ящик и захлопнула. Словно ничего не было, словно никто ничего не видел. Некоторое время было тихо: Миками слышала только стук собственного сердца. Адзуми замерла, когда услышала шаги за дверью. Инстинктивно отойдя от тумбочки, она прислушалась: это была Хоори, поднимающаяся по лестнице. Сестра прошла мимо, скрипнула дверь. Миками обессиленно рухнула на кровать. Спать оставалось 3 часа.Хоори
Хоори беззвучно злилась. Каждый – даже самый ленивый – высказался сегодня по поводу ее болезненного вида. Следовательно, девушка приняла решение ежедневно наносить макияж. Ежедневно, начиная с сегодня. Для этого она уединилась в уборной, пожертвовав последней парой по английскому языку. – Английский я и так знаю, – успокаивала себя Адзуми-старшая. Она закончила с тональным средством, легким контурингом и уже наносила нарочито толстым слоем румяна, – наверстаю потом. – Остался последний штрих… В туалете больше никого не было, собственный голос успокаивал. Отражение в большом зеркале повторяло каждое движение. – И где тушь? Хоори вытряхнула всю косметичку, но нужного средства среди вещей не было. – Че-ерт, – возмущалась она, продолжая поиски в сумке. Усилия не принесли результата. Осуждающе взглянув на себя в зеркало, девушка резюмировала: – Не взяла. Однако отражение в зеркале осуждать не спешило, а наоборот: смотрело пристально, с особым вниманием. Заинтересованно. Хоори тряхнула головой. – Ладно, хватит на сегодня макияжа. Финальным движением девушка быстро прошлась по губам прозрачным блеском и сложила косметику в обратно косметичку. Хоори уже собиралась положить косметичку в сумку, как взгляд споткнулся о корешок книги. Это была та самая энциклопедия из библиотеки отца. – А я на тебя рассчитывала, – Хоори разочарованно посмотрела на книгу. Задумалась. «А духа мы ведь так и не нашли… Потому что я не понимаю, где искать». Девушка осторожно огляделась, еще раз осмотрела кабинки на предмет присутствия посторонних. Повторно убедившись, что никто не следит, она вернулась к зеркалу и прислушалась к своим ощущениям. «Из живых – не следят… А из мертвых?». Тепло закололо где-то на кончиках пальцев. Тело, готовясь к нагрузке, участило пульс и ускорило дыхание. Помещение пришло в движение – Хоори схватилась за раковину и попыталась расслабить мышцы, доверяя потоку. Глаза защипало, но девушка не отвлекалась. «Здесь ничего нет», – поняла Адзуми, мягко возвращаясь в реальность. Закапав глаза успокаивающими каплями, она начала рассуждать: – Что мы имеем. Дух, который питается человеческой плотью. Рука, словно почувствовав воспоминание, снова заныла, но Хоори не отреагировала на фантомную боль. «Да хватит уже, и правда надоело». Замялась. Она понимала, что ключ к разгадке – задать правильные вопросы. – Миками чувствовала энергию около мусорных баков. «Дух живет в мусоре?» – Столовая закрыта и опечатана. Скорее всего, это не связано? «Не похоже на просто совпадение». – Почему закрыта? Спросить у Фуюки? «Да она и сама не в курсе». – А Акаши? Девушка в зеркале на мгновение застыла. Хоори отвела взгляд. «Я не буду думать о том, чтобы подходить к нему с вопросами». – Почему? «Я… не хочу». Адзуми сосредоточила взгляд на книге. «Не думай о нем». Мне не хватает знаний понять, что за дух передо мной. «Помнишь, что говорил отец?». Он говорил, что мама бы сразу поняла, свела бы все улики в одно преступление. «Но матери сейчас нет». Да, а отец не знает. «Потому что он не такой, как мы…». Обыкновенный? «Нормальный». Нормальный отец. Обычный. Как Адам и братья. Без всего этого. Отражение в зеркале улыбалось. Хоори с ужасом поняла, что не осознает себя. Непрошенные мысли так и лезли. Затягивали, как пески. «Мать растила нас с Миками как изгоев. Отделила от отца и братьев, поселила в отдельном доме». – Она сделала это, чтобы мы не навредили близким, обучаясь управлять силами. «Мать ненавидела нас». Она знала, с чем нам предстоит столкнуться. Так же, как пришлось когда-то ей. «Она изолировала нас, ненормальных, таких же, как она». – У Миками есть шанс на жизнь! – закричала Хоори. Крик отозвался звоном в ушах и застыл в звенящей тишине. «Но избавиться ли она от травм, что нанесла мать?» Она должна была воспитать нас... меня сильными. «Рука еще болит, да?» Хоори отвернулась от зеркала, зажмурила глаза и больше не видела свое отражение, но мысли катились как снежный ком вниз – петляя, заворачивая на бешенной скорости. – Я не боюсь ее. «Так позвони и попроси помощи. Задай правильные вопросы». – Я спрошу у Акаши, знает ли он что-то. «Не смей, ты уже ступала на эти грабли. Помнишь, что тогда случилось?» Хоори обернулась, резко распахнув глаза. – О чем ты говоришь? Девушка сжалась, инстинктивно взяв себя за плечи. Отражение в зеркале издевательски улыбалось. «А-а, ты ведь ничего не помнишь». – Кто ты? – Хоори попятилась от зеркала. Предательский ком в горле не давал сделать вдох, девушка чувствовала, как горят ее легкие. Отражение в зеркале дернулось, его руки схватились за голову. От бешенного, отчаянного взгляда стыла кровь. Девушка с ужасом осознала, что не может сделать шаг: напряженные, каменные мышцы заперли Хоори в собственном теле. Двойник истерически рассмеялся в ее лицо. Чем больше сознание цеплялось за осознание реальности, тем быстрее сыпалось как карточный домик. «Ты никогда не задумывалась, почему наша мать растила нас вдалеке от родины?» – Кто ты? – Адзуми отчаянно замотала головой, зажимая уши. Голос продолжал звучать у нее в голове. «Тебе не приходило в голову, почему нас учили управлять силами, но не рассказывали о том, с чем нам предстоит столкнуться?» Хоори защипало, девушка зажмурила глаза. «Ты ничего не знаешь о Японии, не можешь распознать простого духа». По щекам потекли слезы, Хоори всхлипнула, медленно опустившись на пол. «ОЧНИСЬ, АДЗУМИ» Резко стало тихо. Студентка, свернувшись калачиком, дрожала на полу, не решаясь открыть глаза. Дыхание постепенно возвращалась спустя несколько коротких вдохов. Хоори медленно поднялась. Кажется, наваждение исчезло. Так и не открыв глаза, девушка нервно дотронулась до своего лица, волос, плечей. – Что это было? Вопрос замер в тишине и растворился, когда прозвенел звонок. Он вынудил Адзуми открыть глаза, девушка лихорадочно размазала слезы по лицу, но они показались ей слишком густыми. Адзуми посмотрела на руки. Это были не слезы. Это была кровь.Фуюка
Фуюка встретила Хоори в туалете. «Она что, просидела там всю пару?». Котаро предупредил старосту, что Адзуми-старшая так и не вернулась в класс и попросил ее встретить. Сам он торопился на матч. Хоори выглядела вполне собой, но с некоторыми внешними улучшениями. – Слушай, Хоори-чан, мало ли что Мибучи тебе наговорил утром, – негодовала Фуюка, пока они шли в спортивный зал, – ты отлично выглядишь, с макияжем или нет. – Спасибо, – улыбнулась собеседница. Ёри показалось, что подруга выглядит отстраненно, даже больше, чем обычно. «Почему она трогает свое лицо постоянно? Боится, чтобы не потек макияж?» Перед тем, как покинуть уборную, Фуюка мельком оглядела помещение, но ничего подозрительного не заметила. Как показывала практика, лезть в душу сестрам Адзуми идея сомнительная. Одно дело Миками, а вот Хоори… «Хотя что творится в голове у Миками, как оказалась, еще большая загадка…» – Слушай, Хоори-чан… – начала говорить Ёри, но вовремя осеклась. «Что-то мне подсказывает, спрашивать о том парне сестры лучше не стоит. Откуда он вообще взялся? Я ни разу их не видела вместе». Вместо этого староста спросила: – Ты слышала, что столовая открылась? Хоори остановилась: – Открылась? Когда? Удивившись реакции, Фуюка замедлилась: – Да, сегодня. Оказывается, завелись там какие-то грызуны, но вот уже неделя прошла, и никаких зверей. Видимо, санобработка подействовала. Адзуми-старшая смотрела вперед, но староста была уверена, что подруга перед собой ничего не видит. – Поняла, – резюмировала она и возобновила шаг. – А куда мы идем? «Ладно, мы сменим тему, раз ты этого хочешь». Ёри не признавалась, но ей и самой не хотелось продолжать этот разговор. Странное поведение сестер Адзуми начинало порядком напрягать. – На тренировочный матч, наши баскетболисты пригласили посмотреть на игру их ребят. – С кем играют? – С командой из школы Кадзё. – Я читала о них в школьной газете. Кисе Рёта был их главной звездой? – Да, и до сих пор остается. – Взять автограф, что ли… – Хоори-сан, я думала, тебе немного другого типажа баскетболисты нравятся. Фуюка игриво дотронулась до подруги локтем и улыбнулась. «Давай же, колись!». Однако смутить Адзуми не удалось, и на провокацию она не поддалась: – Фуюка-сан, ну надо же нам поддержать процессию этих фанаток, – девушка указала на трибуну, где собрались с дюжину взволнованных девушек, ожидающих появление звезды баскетбола и покорителя женских сердец. – А прикинь, он по мальчикам окажется… – пошутила староста. – Ёри-чан! – внезапно раздалось позади. Девушки замялись, стараясь быстро проглотить смешок и надеясь, что Котаро не слышал их шутку, но веселье быстро испарилось, как только они увидели выражение лица баскетболиста. – Это катастрофа! – обреченно выдохнул он. – Все за мной.Котаро
Признаться, Котаро не хотел вести туда девушек. Впрочем, сам он тоже не горел желанием оказаться в эпицентре скандала. Однако Миками… Черт, да и Хоори расстраивать не хочется. «Черт!». Однако когда они дошли до кабинета Акаши, Адзуми-старшая словно что-то поняла без слов. «Она всегда все понимает каким-то образом». – Это не обсуждается, – хлесткий, как удар плетью, голос капитана был непоколебим. – Коширо Рую, я исключаю тебя из команды без возможности восстановления. Акаши Сейджуро держал в руках рапорт. – Какого черта!? – возмущался Рую. – До тренировочного матча с Кайдзё осталось пятнадцать минут! К счастью самого бывшего члена команды, тренер пропустил этот выпад и медленно произнес: – Приказы Императора незыблемы. – Эй, Сей-кун… – осторожно вмешался в разговор Котаро. – Действительно, времени мало. Может, дадим ему отыграть? Хоори молчала. Молчала и Миками. К этому времени она на успела пересечься взглядом с сестрой. Хаяма считывал напряжение младшей Адзуми по сжатым губам и бегающему взгляду. В моменте он сделал к еле заметный шаг в направлении девушки, но остановился. «Хочется ее обнять, успокоить…». Взгляд баскетболиста метнулся к Рую, Котаро развернулся к Хоори. – Что происходит? – спросила девушка. Она смотрела напрямую на Акаши. – Ох, сладкая, ты в своем мирке всю драму пропустила, – пропел Мибучи. – Вчера Сей-кун застал твою дорогую сестренку и – его – в своем кабинете за всякими непристойностями. – Нет! – вспылила раскрасневшаяся Миками. Она смотрела на Хоори, беспокойно сложив руки за спиной. – Да не было ничего! Я… – Ты и… – сестра оглядела Коширо. Котаро почувствовал, что даже его пробрало морозом от этого сочувствующе-оценивающего взгляда. «Не хотел бы я на себе это испытать» – и он? – Дорогая, это единственное, что тебя волнует? – Рео деловито сложил руки на груди. Обычно от наигранной надменности сокомандника Хаяму посещало жгучее желание отпустить соответствующую шутку, но ситуация складывалась слишком скверно. – Они пробрались в кабинет тренера! Уважаемую Ми-чан могут исключить из школы из-за этого. – Ками-сама, нет! – Миками вскипала как раскаленная лава. Она намеревалась подойти к тренеру, пока сестра крепко не взяла ее за локоть и не остановила. – Акаши-сан… – Миками не исключат. А с тобой, – капитан указал на Коширо, – мы попрощались. – Сей-кун, а матч? – Да какого хрена… Пока Адзуми-младшая высвобождалась из цепкой хватки и протестовала, Фуюка подошла к Сейджуро и что-то ему сказала. Рео осуждающе закатил глаза, но кого конкретно он осуждал, неясно. Да и не важно. «Твою мать…» – сокрушался Котаро в своих мыслях. В его голове не было ни одной идеи как разрядить обстановку. Дело пахло жареным. Акаши Сейджуро свистнул в свисток. Друзья замолчали: – Всем разойтись. Хоори-сан, ты останься.