Ростов на дне

Расплываясь среди тоскливых чувств, До сих пор не принимая ошибку, как суть, Я себя загоняю в ловушку собственных суждений: Так вроде бы не глуп, но не учусь; Хотел бы свободы в пространстве, Но средь надежд и желаний мечусь. И сердце навевает дуализм, Но разум определяет антиномию, Я в себе продолжаю антимонополию: Не апеллирую ни к одному, ни к другому. И государство – Левиафан - нависло над народом, Над общим людским домом, Но не над эгом моим высотою с Олимп. Пусть я не взрос, но у богини на коленях погиб, То был последний день моей жадной любви. Под тёмным фоном В белый мрамор (Или, наоборот) Два тела в акте сливаются. Как же стыдно, Грубо и пошло Быть на них похожим, Эту любовь ощущать И людям на суд подавать, Как сделал когда-то Роден. Я очеркну лишь в пару строчек, Всё то, чего коснусь я неизбежно. Я перепишу письмо «Онегина Татьяне», (из «его части»); Дождусь продолжения дневника; Если не стану эгоистом высшей марки, Распрощаюсь с амбассадором «Жизни», Стану уличным артистом.