Песнь Короны и Вируса

30.09.299 г. от з.Э. Мейстер Эймон открыл глаза и увидел… Да какая разница, что именно! Он увидел — впервые за многие годы. Он несколько раз моргнул от яркого света, как будто глядел на полуденное солнце, хотя на самом деле это был всего лишь мерцающий огарок свечи. Он все еще лежал в своей постели, где его накануне оставили летающие люди. И он, честно признаться, даже примерно не представлял, что они с ним сделали. Они, правда, пытались объяснить, но такие фразы, как «тяжелая форма катаракты» или «имплантируемые внутриглазные линзы» казались ему полной бессмыслицей. Сначала они зачем-то капнули ему прямо в глаза чем-то, что поначалу казалось водой или слезами, но это была не вода, поскольку от нее сначала закололо щеки, на которые стекли эти капли, а потом у него начало неметь лицо. Он еще успел услышать, как они говорят о том, что могут вылечить его глаза и хотел что-то переспросить но язык отчего-то стал заплетаться… — Скажите… а старость вы тоже можете вылечить? Можете сделать человека снова молодым? — Боюсь, что нет, — услышал он сочувственный голос лекаря-иноземца. — Это невозможно, сэр. На такое никто не способен. — Тогда простите старику… его глупый вопрос… — натянуто усмехнулся Эймон — и окружающий мир окончательно затянуло мглой. Теперь он поднес окоченевшие пальцы к морщинистому лицу — и понял, что онемение прошло. Глаза были на месте, но мир вокруг стал на удивление четким. Он снова мог видеть. Сегодня он оделся сам. И впервые за долгое время перепутал ботинки, надев правый на левую ногу. Чего никогда не делал, будучи слепым — потому что привык ориентироваться на ощупь, а сегодня, шокированный и растерянный, немного потерял сноровку. Так и пошел. Минута ходьбы по дощатому полу коридора — и он вышел на свет, под бледно-голубое небо с алой зарей на востоке. «Ну вот, а я думал самое начало рассвета увидеть», — подумал он с легким сожалением в душе. Ну да и ладно. Завтра оно снова взойдет. — «А сегодня эти новые глаза еще много чего могут увидеть!» Черный Замок выглядел точно так же, как и во времена короля Эйриса, когда он еще не утратил зрение до конца. И Королевская башня, приземистая и крепкая, все так же охраняла вход в туннель под Стеной и длинную лестницу, ведущую наверх. И Копье все так же готово было обвалиться, но никак не падало — как и шестьдесят пять лет и шесть королей назад, когда Эймон еще только прибыл сюда. Из трапезной поднимался аппетитный дымок — скоро братья должны были собраться для утреннего приема пищи. Но выше всех, конечно же, была сама Стена, которая в утреннем свете мерцала темно-оранжевым цветом. Эймон почувствовал, как на его щеке застыла слеза. Все это время он просто стоял, любуясь миром впервые за многие годы. Где-то позади он услышал голоса почтовых птиц в воронятнике. А потом послышались шаги, почти такие же медленные и усталые, как и его собственные. Ему не нужны были глаза, чтобы узнать шаги Клидаса. Развернувшись, он увидел невысокого горбатого стюарда, несущего мейстеру его утренний суп. — Мейстер, вы проснулись… — начал он и замолчал, заметив, как странно Эймон на него смотрит. Вернее, странным было то, что тот на него смотрел. — А ты постарел… Клидас. Стюард громко рассмеялся — и Эймон вскоре подхватил этот смех. Они смеялись долго. Потом Эймон позволил проводить себя обратно в покои. Суп он налил в миску сам, как привык, а свободной рукой поставил на стол свечу, а затем стал перебирать стопки писем. Обычно их читал Клидас или, иногда, Сэмвелл. Теперь он снова мог делать это сам… Вскоре он поймал себя на том, что слишком часто утирает слезы с глаз. Несколько капель даже упало на пергамент, размазав некоторые маленькие буквы. Снова послышались шаги, но в этот раз их было слишком много, чтобы Эймон мог их различить. Это вернулся Клидас, сопровождаемый Боуэном Маршем и еще несколькими людьми. — Милорд… — любезно поприветствовал Эймон лорда-стюарда, которого Мормонт оставил кастеляном Черного Замка. — Мейстер… Вы что, видите? — Да… Это великий дар, не так ли? Тогда вперед прошел другой человек. Помимо лорда-стюарда, Эймон мог бы узнать септона Целладора даже без семигранного кристалла на шее. Но кристалл на нем был и он цеплялся за него так, словно от этого зависела сама его жизнь. И он был единственным из всех, кто смотрел на Эймона с тревогой. — Мейстер… Вы в порядке? — Как и все последние годы, спасибо за беспокойство. — Ваши глаза… — септон поднес свечу к лицу Эймона и тот увидел, как брови сдвинулись к его переносице. — Это воистину великий дар… Но вправе ли мы возвращать себе то, что боги решили забрать? — Септон… — удивленно моргнул Боуэн Марш. — Вы же не собираетесь снова ослепить этого человека? Целладор вздронул так, что чуть не выронил свечу. — За волшбу всегда берется страшная плата… Книга Неведомого полна примеров… — Я за годы службы Цитадели и Ночному Дозору исцелил многих людей, Целладор, от многих недугов, — радость Эймона быстро угасала. — А сейчас с удивлением узнаю о том, что исцеляющие руки мейстера, оказывается, оскорбляют богов. — Они не мейстеры, — в голосе Целладора прорезался праведный гнев. — Только Семеро могут даровать подлинные чудеса, остальное есть ересь, ложь, обман и черное колдовство. Они ничего не знают ни о суде Отца, ни о милосердии Матери, ни о мудрости Старицы… — Когда я с ними встречусь — а это случится весьма скоро — я сам их об этом спрошу. И даже летающие люди не смогут отсрочить эту встречу, — Эймон встал, давая септону понять, что душеспасительный разговор окончен. — Но сначала мне нужно закончить кое-какие дела здесь, правильно? И раз уж зрение ко мне вернулось, мне было бы интересно взглянуть на тех… тварей, пойманных за Стеной. Куда вы их поместили? Вскоре они вернулись во двор. Двигались все медленно, приноравливаясь к усталым шагам Эймона. В последние дни в Черном Замке царила суета. Лорд-командующий и большая часть его отряда до сих пор не вернулись, но несколько черных братьев удостоились чести прилететь обратно через Призрачный лес на воздушном корабле — и все рассказали. Среди вернувшихся был сир Оттин Уитерс — именно он и притащил двух «пленных». Кстати, о воздушных кораблях. Сегодня Эймон впервые сам увидел такой — прямо сейчас корабль иномирян садился на специально размеченную для этих целей полосу земли в полумиле от замка. Что до самих летающих людей… Они уже не были на Стене простыми гостями. Едва узнав о том, что на севере происходит нечто очень нехорошее, они прислали сюда постоянныю делегацию, которая поселилась в ранее пустовавшем Сером чертоге. Сейчас у дверей стояли двое солдат в зеленых одеждах и с «автоматами» в руках, провожавшие недобрыми взглядами всех, кто осмеливался проходить слишком близко. Их, правда, они пропустили. «Пленников», все еще скованных по рукам и ногам (у кого они еще оставались) засунули в ледяные одиночные камеры. Их группа пошла по узкому коридору. Некоторые из них вытащили из держателей факелы, только Боуэн догадался взять с собой молниевый факел чужаков, который теперь светил ярче всех обычных факелов вместе взятых. Вскоре промерзшая почва под ногами сменилась камнями и льдом — это означало, что они были уже под Стеной. И звуки обычной жизни в замке здесь уже не слышались. Перед темницей несли свою стражу несколько черных братьев и двое летающих людей. Они узнали посетителей и позволили им войти. Ледяные камеры были закрыты толстыми дубовыми дверями, но в них были маленькие лючки, через которые можно было заглянуть внутрь. Боуэн открыл один и направил луч света внутрь. Там сидел одноногий мертвяк, которого иномиряне почему-то назвали «Баттерсом». И он все еще пытался вырваться из оков. Судя по остаткам одежды, при жизни он был одичалым. Со слов очевидцев, эти двое на какое-то время прекратили дергаться, когда летающий корабль оторвался от земли. Но потом снова начали. Теперь его челюсть продолжала открываться и закрываться с противным «клац — клац — клац», словно он пытался что-то сказать, но слова не могли выйти из опустевших легких. И были, конечно же, глаза, светившиеся жутким голубым светом. Даже когда на него не падал свет факелов. Когда Эймон заглянул внутрь, упырь уставился своими глазами в его собственные. Мейстер наморщил лоб. «Тело кто-то оживил — но что насчет разума? Живо ли сознание того одичалого, запертое в мертвом теле — или оно ушло безвозвратно?» Они перешли к соседней камере, где был прикован еще один упырь, прозванный «Картманом». От этих существ исходил запах холода и смерти, но упыри, похоже, не испражнялись и не мочились, как нормальные люди. — Вот твари… — зло процедил Боуэн Марш, закрывая люки и скривившись от омерзения. — И лорд-командующий говорит, что на Кулаке их были целые полчища! Хорошо еще, что упыри сразу вспыхивают, стоит их попытаться поджечь… — А что скажете о них вы? — Эймон повернулся к летающим людям. — Да хрен их разберет! — пожал плечами один из солдат. — Мы никогда раньше с таким не сталкивались… Мы всегда думали, что мертвых ничто и никто не может воскресить. По крайней мере, в нашем мире. А в вашем, оказывается, существует какая-то магическая хрень… — То есть… у вас нет легенды о Долгой Ночи, о Войне за Рассвет? Солдат иноземцев, как ему показалось, что-то вспомнил. — Хм… Ну… Вообще, у нас было великое похолодание по всему миру — мы называем его ледниковым периодом. Тысяч двадцать лет назад или около того. Тогда по земле тоже мамонты ходили и другие огромные звери. Но никаких зомби и ледяных колдунов не было, если вы на это намекаете. Эймон снова обратился к Маршу. — В замковой библиотеке есть книги, записи, сделанные тысячи лет назад, которые переписывались и дополнялись поколение за поколением. Я бы хотел их осмотреть, изучить и выяснить, какие знания могут нам помочь. И лучше, если этим займусь не я один. — Я поищу грамотных людей, которых можно выделить вам на помощь. — Упырей поднимают и ведут Иные, это очевидно, — продолжал Эймон. — Причем не только людей, но и зверей тоже. Вот ведь повезло мне… Прожить так долго, чтобы увидеть вторую Долгую Ночь! — Мейстер, вы правда считаете, что это… — подал голос Целладор. — Мне бы очень хотелось ответить, «нет»… Но я не могу. Боюсь, что древние легенды сбываются. Пока они разговаривали, до них донесся приближающийся топот. Один из черных братьев, которого Эймон не сразу узнал, подбежал к Боуэну. — Простите, милорд… Но вас просят… Гости из Королевской Гавани. — Гости? Из столицы? Кто? — спросил кастелян. И почти сразу замолчал, когда в их поле зрения появилась группа посетителей. Весьма многолюдная. Первой навстречу им шла женщина поразительной красоты, облаченная с головы до пят в красные шелка и с висевшим на шее огромным рубином, оправленным в золото. Ему даже показалось, что камень пульсирует в неровном свете факелов словно сердце. Даже здесь, на далеком севере, до них доходили слухи о Красной женщине, хранительнице королевских тайн и, как считали некоторые, и его любящего сердца тоже. Но никто из черных стражей не ожидал когда-либо встретить ее во плоти. Даже ее глаза, когда она подошла поближе, как им показалось, светились алым. «Как и у вихтов… только цвет другой», — пронеслось в голове у Эймона. И она была не одна. Ее сопровождали двое рыцарей и полдюжины простых латников, хотя главной была все-таки она. Почти все воины были также облачены в красное и только один рыцарь носил безошибочно узнаваемый белый плащ и щит королевского гвардейца, но Эймон все же разглядел своими новыми глазами небольшой красный символ на его широкой груди, нарушающий эту первозданную белизну. Боуэн при виде неожиданных гостей тут же напрягся. — Я кастелян Черного Замка. А вы кто такие? Рыцарь в красном шагнул вперед, держа руку на рукояти меча. — Вы что, не узнаете мастера над шептунами нашего короля? — К сожалению, я не имел чести быть с ним знакомым, — ответил Боуэн, немного остыв. — Прошу меня извинить, но мы на далеком севере редко встречаем кого-то из Королевской Гавани. Рыцарь примирительно кивнул. — Я имею честь быть сиром Брюсом Баклером из Бронзовых Врат. А это сир Годри Фарринг, один из семи избранников короля и верный воин Королевского Пламени, — указал он на своего спутника в белом плаще. — Мы сопровождаем леди Мелисандру из Асшая по срочному делу самого короля. Боуэн Марш представился в ответ и не забыл добавить о том, что все они «верные служители королевства и друзья летающих людей», указав при этом в ту сторону, где стояли на страже солдаты чужаков. А потом поинтересовался: — Могу ли я узнать о том, с каким именно делом вы сюда явились? — Ничего трудного, сиры, — Красная женщина вышла вперед. — Благословение Владыки Света принесло нам чудесное судно, скользящее по небу и названное именем благочестивой королевы Селисы… И оно принесло нас сюда быстрее любой почтовой птицы, которая могла возвестить о нашем прибытии. Нам не понадобится долгое гостеприимство, уверяю вас. Король, узнав о ваших пленных, велел мне взглянуть на них собственными глазами и доложить ему. Могу я это сделать? — Конечно, миледи, — Боуэн старался сохранять вежливый тон. — Но все же… Было бы лучше, если бы у нас была возможность подготовиться к вашему приезду. И еще я призываю вас соблюдать осторожность и держаться на расстоянии… — он отступил в сторону, пропуская гостей внутрь. — Их облик и сущность… омерзительны во всем. Леди Мелисандра молча прошла в темницу, увлекая за собой своих спутников. И сама открыла люки, после чего внимательно оглядела обоих упырей. — Синие глаза и мертвая плоть… — тихо произнесла она. — То, чего я и боялась. Они подняты некромантией. Они уже служат Великому Иному, пробудившемуся далеко на севере… — она оглянулась к одному из своих сопровождающих и добавила: — Взгляните сами, добрые сиры. Все идет так, как я и говорила. Рыцари так и поступили — подходили, заглядывали и отходили, уступая место следующим. За ними к двери подошли и латники. Последний, как успел заметить мейстер, отойдя, так и не смог закрыть рот — так сильно он был изумлен. Некоторые теперь смотрели на Мелисандру с таким почтением, словно она была воплощением Старицы Мудрейшей. Может, все дело было в неожиданно вернувшемся к нему зрении, или в осознании наступления конца света… Так или иначе, в Эймоне неожиданно проснулась совершенно нетипичная для столетнего старика дерзость. — Мы слышали, что вы стали советницей короля еще на Драконьем Камне, миледи, — сказал он. — И если вы прожили жизнь на Асшае… Позвольте поинтересоваться, откуда вы столько знаете об угрозе, надвигающейся с другого конца мира? — В Асшае тоже помнят Долгую Ночь, мейстер. Истории о ней рассказывают по всему Эссосу. — Истории за многие поколения обрастают сказками и мифами, ведь так? Мелисандра улыбнулась. — У асшайцев долгая память. Мы храним знания, забытые другими… — Эймон уже и забыл, как давно последний раз видел улыбку женщины. Наверное, он должен был радоваться тому, что снова это видит… Но ему почему-то было тревожно. А потом она приблизилась к нему легкой походкой молодой девы, впервые явившийся на бал в замке. — Пойдем со мной, Эймон Таргариен. Нам нужно многое обсудить… — Просто Эймон, миледи, — попытался возразить он. Но спросить о том, откуда она знает его настоящее имя, так и не успел. Рука Красной женщины взяла его собственную — и она с удивительной силой повела его за собой в туннель. Следом за ними двинулись ее и его сопровождающие. Вскоре они снова оказались под открытым небом. Здесь даже под тусклым солнцем было заметно теплее, чем в темнице, но рука этой женщины, как ему казалось, хранила в себе намного больше тепла, чем мог носить нормальный человек. — Что вы знаете о Долгой Ночи, мейстер? — спросила она с такой непринужденностью, словно они разговаривали о погоде. — Она случилась тысячелетия назад… — начал Эймон, вспоминая все, что ему рассказывали о той эпохе с детства, и то, что он прочитал сам полжизни назад. — Кто-то говорит, что с тех пор прошло шесть тысяч лет. Кто-то — что восемь, как пишет «Подлинная история». Задолго до того, как первые андалы ступили на землю Вестероса, пришла ночь, которая продлилась целое поколение. И простые люди, и лорды, и короли замерзали насмерть в своих домах, а с севера пришли Иные, захватывающие города и королевства… — И чем все закончилось? — Есть легенда о великом герое, который пришел к Детям Леса — и они вместе придумали, как победить Иных. — Азор Ахай — вот его имя, — кивнула леди Мелисандра. — Возможно, ваши Дети и в самом деле ему помогли, но направил его Владыка Света, назвав Своим защитником от Великого Врага. И когда герой ушел, Он сказал, что тот когда-нибудь снова вернется в мир. Всю свою жизнь я искала его… — И… Вы думаете, что нашли? Мелисандра в первое мгновение замолчала, а потом весело, почти по-детски, рассмеялась. — Я не думаю. Я знаю, что нашла его, дорогой мейстер. И он есть сам король! Неужели вы думаете, что я пересекла полмира ради кого-то меньшего? Они остановились на полпути между арсеналом и воронятником. Неподалеку десять или около того черных братьев упражнялись с копьями и щитами. Некоторые выпучили глаза от удивления при виде Мелисандры, но инструктор быстро привел их в чувство отборной руганью и несколькими чувствительными ударами по разным частям тела. Эймон не мог узнать этого человека — наверное, он служил совсем недавно. Действительно, в последние месяцы приток новобранцев заметно усилился, хотя и не настолько, насколько они в глубине души надеялись. В последний раз Йорен привел с юга две дюжины, среди которых были бывшие заключенные Красного Замка и какие-то городские отбросы, которым больше некуда было идти. А из Восточного Дозора писали о том, что к ним недавно прибыли сразу три корабля с пленниками, захваченными после победы Станниса в столице. И среди них было не меньше дюжины рыцарей. Очевидно, одного из них Боуэн и решил сделать новым мастером над оружием, поскольку сир Аллисер Торн так и не вернулся на Стену, пропав неизвестно куда. Мелисандра скользнула по новобранцам бесстрастным взглядом, а потом взяла за руку королевского гвардейца и что-то быстро прошептала ему на ухо. Сир Годри никак на это не отреагировал. — Вы верите в то, что король Станнис — и есть тот самый Обещанный Принц? — не успокаивался Эймон. — Я не верю. Я знаю, — повторила она, снова широко улыбнувшись. — Я узнала об этом много лет назад, когда впервые увидела в пламени очертания Драконьего Камня. И потом каждую ночь видела его, с каждым разом все ярче и яснее. Самая дальняя из крепостей валирийцев на огненной горе на самом краю света… Я знала, что должна прийти туда сама, чтобы убедиться, что пророчество о его милости свершится. Красная комета уже прочертила небо, возвещая о его приходе. И Светозарный, огненный меч героя, лежит в его руке, когда он воссоединяет королевство для борьбы с надвигающейся Тьмой… — А летающие люди? Какое место они занимают в ваших пророчествах? Улыбка Мелисандры слегка дрогнула. — Я верю в то, что Владыка открыл Кольцо для помощи нам. Я не знаю другой силы, кроме Него, кто был бы способен такое совершить. — Хм… — задумался Эймон. — А Детей Леса в своем пламени вы случайно не видели? — Я не могу сказать, что видела, — призналась она. — Должно быть… Они ушли из мира. — И Иные тоже, как мы все думали, ушли. И я снова должен спросить, миледи: почему именно сейчас? Почему они вернулись спустя тысячелетия. — Я… признаюсь, у меня нет на это ответа. Возможно, они боялись владык драконов, но драконов больше нет. Возможно, долгое лето, которым вы наслаждались целое десятилетие, было лишь затишьем перед еще более долгой суровой зимой, которое станет одним из орудий их вторжения. Возможно, это повторяется уже не впервые… и повторится еще много раз. Увы, но Владыка дарует мне лишь проблески истины. А потом она резко развернулась к нему — и Эймон почувствовал, как теплые пальцы коснулись его лба. Она нарисовала полукруг вокруг его исцеленных глаз. — Ты благословен, Эймон. Владыка вернул тебе зрение, пусть я и не понимаю, как именно. Ты видел много лет и зим… И ты еще можешь принять объятия Его… — Боюсь, что я слишком стар… И слишком закостенел в своих привычках, миледи, — усмехнулся в ответ Эймон. — У тебя снова есть глаза, мейстер… Так пользуйся же ими, молю тебя, — она снова улыбнулась, еще более радостно. И тут совсем рядом раздался шум. Короткий вскрик. И удар железа о железо. Краем глаза Эймон увидел, как в воздухе что-то мелькнуло. И развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Годри Фарринг обнажает меч. Его щит был уже поднят всего в футе от спин Эймона и леди Мелисандры. Ему потребовалось несколько мгновений на то, чтобы осознать, что сейчас произошло. «Нож. Это был метательный нож». Напротив королевского гвардейца с обнаженным мечом стоял тот самый новый мастер над оружием. Кем же он был раньше? Какая разница — здесь все они были братьями в черных плащах. И у этого брата рука все еще смотрела вперед в той позе, в какой он бросил нож. Эймон видел капли пота у него на лбу — должно быть, он понимал, что в бою с королевским гвардейцем шансов у него нет. Новобранцы, прекратив тренировку, смотрели на эту сцену во все глаза. А вот воины Королевского Пламени — они не мешкали. Баклер одним прыжком покрыл расстояние до леди Мелисандры, чуть не сбив при этом Эймона с ног. А остальные тем временем проворно окружили нападавшего, ощетинившись мечами и копьями. — Ведьма! — орал дозорный, в голосе которого Эймон уловил характерный говор уроженца Западных земель. — Ведьма! Ведьма!!! Она убила короля, слышите! Она! Убила!! Короля!!! — Изменник! — прогремел Годри Фарринг, протискиваясь мимо остальных и надвигаясь на него. Прежде чем хоть кто-то успел вмешаться, их мечи зазвенели друг о друга. Однако… сомневаться в исходе боя было невозможно, ведь у противника белого рыцаря не было ни щита, ни шлема. Могучему рыцарю потребовалось всего четыре или пять ударов на то, чтобы обезоружить противника и повалить его наземь. Следующим движением сир Годри откинул упавший меч ногой в сторону, а свой приставил к горлу поверженного врага, наступив ногой на его вздымающуюся грудь. Затем несколько воинов Королевского Пламени накинулись на него со всех сторон. Несостоявшийся убийца еще пытался вырваться, когда на него со всех сторон обрушился шквал окованных железом кулаков. И он не прекращался, пока от лица жертву не осталось кровавое месиво. И Эймон тоже почувствовал, как его хватают чьи-то руки… Но это был всего лишь Клидас, тоже наблюдавший за этой картиной с выпученными глазами. Стюард пытался увести Эймона прочь, пока Мелисандра, легким взмахом руки заставив красных воинов расступиться, склонилась над тем, кто хотел ее убить. И рубин на ее ожерелье продолжал светиться, даже под солнцем. — Как прискорбно, сир… — услышал мейстер ее слова. Их, наверное, слышал весь двор. — Король проявил к вам милосердие — и вот как вы за него отплатили? Она обернулась к собравшимся командирам Ночного Дозора, среди которых был и красный от гнева и стыда Боуэн Марш. — Милорд, вы не могли бы попросить своих людей собрать дров? — спросила она привычно вежливым тоном. — Мне нужно сложить костер…