кошмары водных нимф.

Она — все. с Её мощью никто не сравнится, ведь с самым высшим созданием этого безумного мира посмеет соревноваться только потерявший смысл своей жалкой короткой жизни полоумный смельчак, жаждущий большой славы, но в итоге не вернувшийся обратно, оставшись служить Ей на веки вечные. Она видит абсолютно все: каждый шаг, каждый вздох, все происшествия мирового масштаба. Она знает все. Она знает, сколько отведено времени на жизнь каждому зверю, каждому человеку. Она может зайти в любой уголок мира, обратиться кем угодно. Она — всё. скрыться желая от глаз настойчивого космоса, холодом своим который создавал столь неприятное ощущение, въедающееся в кожу, сбегает она в пучину моря неизведанного, погружаясь в глубину темную, любуясь светом солнца дневного, лучи которого разбегались по поверхности воды яркими блестящими дорожками, не опускаясь на дно, будто пугавшись созданий подводных. но они все равно никогда не сравнятся ужасностью своей с совершенством, отдыхающей в глубине морской. но что-то резко свет приятный закрывает, быстро проплывая над взором Ведьмы. кто-то наглый, смелый и глупый, возомнив себя чем-то бессмертным, забирает себе лучи солнца тёплого. и Йидра, не оценив таких действий бесстрашных, решает погнаться за наглецом. хвост змеиный служил не хуже плавников, помогающих рыбам уплывать быстрее, да со скоростью Её не сравнится никто, ни одна душа звериная. настигнуть рыбёшку храбрую не составило и труда. дёргалась она то ли от страха, то ли в агонии из-за когтей Её острых, что так сладко впивались ей в кожу? озадаченная богиня нащупать не смогла чешуек рыбьих в темноте, но человеческая душа не смогла бы опуститься на дно морское. — водолазы значит. и Она решает ослепить его взглядом ярким своим, который человеческий глаз сжигает мучительно, но быстро. она хотела проучить наглеца, возомнившего себя чем-то быстрым, чем-то ловким. но ничто не сравнится с Ней. Йидра снимает повязку. на удивление, она была сухой, будто никогда в воде не находилась. яркий свет тут же озаряет пучину морскую, да направляется в глазёнки испуганные. после испепеления глаз людских собиралась она полакомится человечиной свежей. Боги не нуждаются в еде, но иногда, по неизвестным причинам, они начинают есть. кто-то делает это, чтобы внушить в жертву горечь отчаяния и напугать ее. кто-то делает это, чтобы почувствовать себя чем-то обычным, чем-то человеческим. и желала она сделать так, чтобы последней эмоцией этого человека был неимоверный страх. но что ты такое? разодранные в шрамы тонкие ноги, изношенная старая одежда, часть которой успела зарасти тусклой диатомеей. испуганные, пустые и глубокие глаза существа напоминали что-то гнилое. наяда. нимфа вод земных. и вроде, съесть эту воротливую рыбку не составит и труда столь великому существу. но она ее не ест. взмах когтями, писк и страх. преукрашено лицо нимфы порезом Божьим, словно грешница полоумная, получившая кару небесную. вырываясь из хватки, уплывает она в темную даль глубины, держась за рану своими бледными, покалеченными руками. но что же не съела наяду богиня великая? неужели пощады жалеть не решила для маленького существа? или чем-то симпатична нимфа вод земных? настойчиво поглотив мысли божьи, закрепившись в них, да не смея слушать приказа и немедленно расплываться в великих воспоминаниях, засела наяда в памяти. но разве она когда-нибудь ещё встретит столь незначительное воплощение моря глубокого, которых на планете большое количество? желание нимфу найти брало верх.