Трус

      Раз за разом сознание вспыхивало, чтобы спустя какие-то секунды субъективного времени снова угаснуть, тем самым спасая бестолкового хозяина от обжигающей боли, бьющего ознобом холода и удушья, заставляющего жадно хватать ртом воздух. Иногда перед внутренним взором мелькали чьи-то образы, звучали голоса, нос щекотали острые ароматы… но правда настолько плотно переплеталась с вымыслом, что отличить одно от другого в этом потоке лихорадочного бреда не представлялось возможным.       Мизуки не знал, сколь долго всё это продолжалось: ему казалось, что он уже целую вечность варится в кипящем масле в котле, рядом с которым заботливый чёрт затачивает вилы, колет дрова и поёт скабрёзные песни совершенно немелодичным голосом. В моменты просветления он чувствовал, как его руки и ноги удерживают от резких движений, голову гладят, к губам подносят посудину с некой обжигающей холодом жидкостью. Однажды перед затуманенным болью взором промелькнула белая кошка, которую блондин попытался позвать по имени, но… не услышал собственного голоса и провалился в беспамятство.       Однако же ничто, в том числе и плохое, не может продолжаться бесконечно долго: боль начала утихать, а периоды сна и полубезумного бодрствования выросли. Разум, отчаянно боровшийся за свою целостность, решил, что раз уж тело, сражавшееся за собственное существование, применяя все внутренние и внешние ресурсы справилось, то можно дать себе полноценный отдых и… провалился в долгий восстановительный сон.       «Я жив? Видимо, так. Где я? Понятия не имею. Впрочем, есть надежда на то, что применённая техника обратного призыва сработала правильно, благодаря чему мою тушку притянуло в поселение неконинов. Кто ещё стал бы мне помогать?.. Ну а то, что меня пытались лечить — это факт», — вспоминать последние минуты боя, когда приходилось отбиваться от превращённых в рабов оборотней и их погонщиков из числа сноходцев было тяжело и неприятно, да ещё и часть событий зияла провалами.       Губернатор Сосновска, по всей видимости уже бывший, был вынужден признать то, что он — дурак, который не годится на руководящую должность. Ведь и года не прошло с тех пор, как ему пришлось возглавить осколок человечества, попавший в негостеприимный магический мир, а его уже попытались убить предатели, скорее всего, направленные кем-то из членов малого совета (вряд ли у кого-то другого хватило бы возможностей).       «Я слишком самоуверенный балбес. Считал, что люди сами захотят объединиться? Они захотели… Но не все оказались согласны с моей политикой. А ведь у меня попросту не было своих людей, которым можно было безоговорочно доверять… Ха… Был самым сильным одиночкой на вершине? Что же, я получил закономерный исход. В конце концов, люди с начала своей истории доказывали, что толпой можно завалить и слона, и медведя, и льва… Тем более это легко, когда у тебя есть оружие и несколько «собак», — воспоминания об оборотнях в ошейниках вызвали вспышку злости, но и натолкнули на мысль о том, чьих рук это всё было делом.       Впрочем, винить других было глупо: шиноби сам упустил нити влияния, не смог окружить себя верными людьми, да ещё и собственное развитие пусть и не забросил, но серьёзно замедлил. Ведь сил и без того хватало, а решать требовалось десятки дел одновременно, что заставляло с тоской вспоминать о теневых клонах.       Находясь в темноте собственного подсознания, Мизуки смог обдумать всё произошедшее ещё раз. Во-первых, он пришёл к выводу, что убить его попытались Кардинал или «оборотень в погонах», а то и они оба были в сговоре: в конце концов, тому же Караганде хватало и его Садоводства, где он был почти царём, из-за чего и пахал как лошадь вместе со всеми, а потом ещё чуть-чуть, ну а командир военных не отличался лишними амбициями. Во-вторых, желание отомстить, конечно, было, но если он вернулся в мир призыва, то сие благородное начинание можно и отложить на некоторое время, чтобы восстановиться, повидаться с семьёй, собрать сил и знаний…       «Интересно, сын или дочь? Родила Тен-Тен, или ещё нет? Развалился ли клан, когда потерял скрепляющую его силу, или сумел выдержать и сплотиться? А ученики? Орочимару? Тоби?.. Вот доберусь я до этой сволочи…» — коротая время за планированием жуткой мести сперва недобитому Учихе, а потом и парочке «добрых друзей», джонин в какой-то момент почувствовал, как просыпается, чему не стал сопротивляться или помогать (чтобы не навредить своими неумелыми действиями).       …       — Здравствуй, незнакомый потолок, — произнёс Мизуки, разглядывая высокий сводчатый потолок белого цвета, с которого свисала то ли золотая, то ли позолоченная люстра в виде пятилучевой звезды, заключённой в три концентрических кольца, украшенные разными висюльками из цветных блестяшек. — Что-то мне подсказывает, что я не в Канзасе.       — Вы правы… это не Канзас, — прозвучал ответ красивым грудным женским голосом, в котором слышались привычные по общению с неконинами урчащие нотки.       Резко повернув голову на левый бок, отчего в голове возник лёгкий гул, прошедший спустя пару ударов сердца, блондин увидел белую кошку с выразительными серыми глазами, одетую в явно многослойное голубое платье. Незнакомка сидела на пуфике рядом с кроватью, внимательным взглядом изучая своего подопечного, а из-за её левого плеча выглядывало небольшое крыло.       «Не неконин», — отметило сознание, отпечатывая в памяти отдельные детали внешности, в то время как периферическое зрение зафиксировало наличие столбов рядом с кроватью, между которыми были натянуты канаты, на которых висели в данный момент раздвинутые занавески красного цвета.       — Здравствуйте, — доброжелательно произнесла кошка, продолжая сидеть в одной позе. — Меня зовут Шаготта. Я присматривала за вами, пока вы оправлялись от ран. Как вы себя чувствуете?       На последних словах сиделка чуть наклонила голову к правому плечу, а на её мордочке появилась лёгкая улыбка.       «Не мир призыва», — коротко отметил шиноби, подмечая, что у стены позади новой знакомой стоит длинный шкаф со стеклянными дверцами, на полках которого стояли книги и статуэтки зверей (в том числе и кошек).       — Здравствуйте, Шаготта, — с некоторым усилием разлепив губы, произнёс джонин, чувствующий себя более слабым, чем новоявленный ученик академии. — Меня зовут Мизуки. Чувствую… слабость. В остальном — терпимо.       — У вас очень сильный организм, Мизуки, — то ли сделала комплимент, то ли просто констатировала факт кошка. — Нашим целителям пришлось вырезать три куска плоти, от которой распространялось разложение, чтобы не дать вам погибнуть. Однако же сейчас от ран, пусть мы и использовали все возможные средства восстановления, остались только небольшие рубцы.       «Чем же это меня пытались убить? Это даже не оружие лесных туземцев, которое повреждает энергетику. Тц… Не уследил за разработками», — сосредоточившись, блондин отбросил несвоевременные мысли, решив подробно обдумать это позже.       — Спасибо, — тихо произнёс мужчина. — За мной должок.       — После того как вы поправитесь, Мизуки, у нас будет к вам деловое предложение, — прикрыв серые глаза, задумчивым голосом произнесла сиделка (хотя… у человека в её профессии уже возникли сомнения). — Разумеется, вы сможете отказаться. Впрочем, мне кажется… что мы найдём то, чем сможем вам отплатить.       — Моей жизнью? — чуть криво улыбнулся шиноби, чувствуя лёгкую усталость от столь короткого разговора.       — Как можно? — казалось, искренне обиделась Шаготта. — Взаимовыгодное сотрудничество возможно только тогда, когда обе стороны видят свою выгоду в продолжении взаимодействий. Ваше лечение пусть и стоило нам некоторых затрат, но рассчитывать на помощь в обмен на благодарность… мы не можем. Куда надёжнее будет заключить договор, оплатой в котором будут материальные ценности: драгоценности, артефакты, знания. Если же вы не поправитесь, то и помочь нам не сможете.       — Понятно, — мужчина прикрыл глаза, прислушиваясь к имеющимся куцым огрызкам чувствительности, чтобы определить в сидящей рядом с кроватью кошке одарённую, отличающуюся от «меченых» цветом силы. — Кто вы, Шаготта?       — Иксид, — спокойно ответила кошка, пусть и не на тот вопрос, на который хотел получить ответ джонин. — Представительница магической расы, живущей на летающем острове. Подробнее я расскажу вам о нашем народе при следующей встрече, ну а пока… мне нужно идти. Если вам что-нибудь понадобится — служанки будут готовы услужить: рядом с вашей левой рукой есть колокольчик, в который нужно позвонить. Ну или позовите их голосом.       — Спасибо, — ещё раз произнёс Мизуки, чувствуя, как засыпает.       — Пожалуйста, — мягко ответила собеседница. — Во время сна вы звали Рару… Могу я узнать, кто это?       -… — блондин некоторое время молчал, но потом всё же произнёс: — Подруга.       …       «Какая ирония: уже второй раз существа, похожие на кошек, относятся ко мне человечнее, чем люди. Это мне так не везёт с людьми? Не хотелось бы верить, что подобное не случайность, а закономерность. В конце концов ведь и я — человек», — размышляя над этими не слишком весёлыми мыслями, шиноби вспоминал всех тех гражданских в Сосновске, которым помогал устроить новый дом, учеников академии в Конохе, коих учил ремеслу чакры и куная…       В комнате, где поселили человека, напротив большого книжного шкафа, рядом с которым обнаружился низкий чайный столик, окружённый несколькими плоскими подушками, находились шкаф для одежды, письменный стол и подвесная полка с сервизом. Вообще, создавалось такое ощущение, будто в рабочий кабинет поставили кровать с балдахином… ну или в спальню принесли стеллаж из библиотеки. Однако же даже так места оставалось более чем достаточно, так что и пуфики, и прикроватная тумбочка, и цветочный куст в ведре не мешали свободно перемещаться из одного конца помещения в другой.       «Не мешали бы, если бы я мог ходить», — досадливо отметил Рьюнин, волевым решением отказавшийся от имени Миша.       Комната была достаточно роскошной, но при этом уютной. Не возникало сомнений в том, что в ней кто-то ещё недавно жил… и возникали подозрения, что этим кем-то была кошка (на что намекали закатившийся в угол большой клубок пряжи, кружевные салфетки).       Шаготта, насколько за сутки своего осознанного нахождения в гостях у иксидов понял Мизуки, была очень большой «рыбой» в местном «пруду». Это можно было понять как по манере держать себя, так и по наличию двух горничных, что без каких-либо вопросов выполняли незатейливые просьбы гостя, да ещё и буквально светились гордостью.       «Будто бы любимая мама дала им важное поручение, которое нужно выполнить наилучшим образом», — отметил про себя человек, продолжая анализировать обстановку.       Несколько заставлял напрягаться факт, что иксидам известна профессия, которой владел Мизуки, на что намекнула белая кошка словами о найме. Впрочем, это можно было объяснить тем, что во время лечения они обнаружили некую особенность организма, которая кошек заинтересовала.       «Поживём — увидим. Не захотят же они получить от меня котят? А остальное как-нибудь переживу», — хмыкнув на собственные мысли, мужчина продолжил вспоминать важные детали.       У служанок было по два крыла, в то время как Шаготта имела только одно. Это могло быть следствием травмы или каким-то символом культа… Впрочем, важнее было то, что при помощи маленьких крыльев иксиды могли летать.       Ещё одним отличием иксидов и неконинов являлось то, что нынешние знакомые Мизуки ходили на двух лапах, передние конечности используя как руки на постоянной основе. Да и если присмотреться внимательнее, то их телосложение было ближе к двуногим, нежели к четвероногим.       Ну и вишенкой на торте являлось то, что крылатые кошки пользовались как собственной магией полёта, так и артефактами, которые (по словам одной из горничных) покупали у людей. Иными словами: технический прогресс этого мира, где живут минимум две разумные расы, завязан на магию…