Проклятие русалки

Лёгкий, невесомый туман стелился по улице, белесой пеленой застилая серые каменые дома на узкой улочке. Время перевалило за полночь. В такой час можно встретить лишь пьяного завсегдатая какого-нибудь паба или трактира, бесчётное количество которых находилось рядом с пристанью. Но вот, нарушая очарование этого полуночного момента, в одном из углов шевельнулась какая-то неясная тень. Хрупкая фигурка, кутаясь в чёрный дорожный плащ, постоянно оглядываясь по сторонам, скользнула вдоль стены одного из домов, пытаясь оставаться в тени, старательно обходя участки, освещённые неясным светом мутных газовых фонарей. Прижимая руки к груди, словно что-то пряча, этот некто быстрым осторожным шагом двинулся по улице вниз, в сторону многочисленных увеселительных заведений. Однако, вопреки ожиданиям, дойдя до последней таверны, умудрившись при этом так и остаться абсолютно незамеченной пьяными обывателями данных мест, тень продолжила свой путь, направляясь к докам. На секунду остановилась, вглядываясь в ночную мглу, пытаясь разглядеть что-то впереди. И тут же напряглась, заметив, как в сторону неё кто-то идёт, явно заметив. Молниеносно спрятавшись за пару огромных деревянных ящиков, этот некто пригнулся, пропуская мимо себя одного из стражников, совершавшего ночной обход. Затаив дыхание, человек наблюдал, как блюститель закона удаляется, и, когда расстояние между ними было достаточное, вынырнул из своего укрытия. Облегчённый вздох сорвался с губ, когда человек рассмотрел в метрах десяти от себя того, с кем у него была назначена в столь поздний час встреча. Медлить нельзя. — Кто там крадётся! — Грянул вдруг голос, разрывая ночную тишину. — А ну выходи! — Не кричите, мистер Нортон, — подала голос фигура, облачённая в тёмный плащ, выходя на свет и давая рассмотреть себя мужчине, было схватившемуся за рукоять висевшей на поясе сабли. — Это всего лишь я. — Вы всё же пришли, мисс Кастильо. — В его голосе послышалось облегчение. — А где же Ваша служанка? Неужели Вы проделали весь этот путь в полном одиночестве? — Мужчина недоверчиво, и даже как-то брезгливо взглянул в сторону одного из пабов, откуда только что вывалилась толпа пьяных матросов. — А если бы с Вами что-то случилось? — Не переживайте, мистер Нортон, — она подняла руку в успокаивающем жесте, демонстрируя собеседнику небольшой остро заточенный клинок, блеснувший сталью в фонарном свете. — Поверьте, я могу за себя постоять. Но я не настолько глупа, чтобы решаться на данную авантюру в полном одиночестве. Адель придёт чуть позже. — И, чуть помолчав, — сколько у нас времени до отплытия? — Мы планировали отплыть на рассвете. — Устало проведя рукой по седеющим бакенбардам, мужчина с ноткой сожаления взглянул на девушку. — Вы уверены, что хотите этого? Ваши родители… — Мои родители ни о чём не узнают. — В её голосе скользнула сталь, отчего собеседник тут же умолк, понимая, что юная леди не собирается разговаривать на эту тему. — К тому же, Вы получили свои деньги. Я думаю, той суммы, что была Вам предоставлена, хватит с лихвой, чтобы покрыть все расходы и возможные риски. — И, смягчившись, — прошу Вас, не переживайте ни о чём. Я не доставлю проблем ни Вам, ни Вашей команде. Тихо ступая по дощатому причалу, девушка следовала за капитаном, старательно пытаясь вникнуть в суть его наставлений и рассуждений. Однако, мысли постоянно увиливали в сторону. Поверить только, ещё сегодня утром она нежилась в постели, радуясь теплым солнечным лучам, так игриво просвечивающим сквозь тонкую ткань штор, а сейчас… А сейчас она совершает самый рискованный поступок в своей жизни. Если бы утром кто-то сказал ей о том, что она решится на такой шаг, Мерседес бы громко расхохоталась с такой неудачной шутки. Но теперь… Теперь это не казалось ей смешным. Да, это была шутка, неудачная шутка, сыгранная с ней на потеху судьбе. Кто бы мог подумать, что именно этим утром одна из служанок, так любивших посплетничать, пока хозяева не слышат, неосторожно обмолвится со своей подругой парой фраз о визите некоего сеньора, намеренного просить руки молодой сеньориты. И кто бы мог подумать, что эта новость тут же разлетится по их дому со скоростью молнии. Мерседес эта новость застала как раз во время прогулки в компании Адель. Девушки стояли на террасе, с которой открывался восхитительный вид. Любуясь морем, они разглядывали корабли, играя в любимую игру: придумывали, куда же плывёт тот или иной корабль, сочиняя целую историю о том, какие приключения ждут его на пути. Оторвавшись от разглядывания пейзажа, девушка ненароком заметила робкий взгляд двух служанок, тихо перешептывающихся в углу. Подозвав одну из них, она решила узнать, в чём же дело. — Агата, у вас что-то случилось? — Мягко спросила она, вглянув на присевшую в книксене служанку. — Мне показалось, что вы с Мартой чем-то взволнованы. — Не сочтите за грубость, сеньорита, — вежливо ответила та, — мы просто обсуждали некоторые приготовления. — Приготовления к чему? — Мерседес удивленно приподняла бровь, вопрошающе взглянув на Адель. Та лишь потупила взгляд, явно зная, о чём идёт речь. Вновь посмотрев на Агату, сеньорита Кастильо, глубоко вздохнув, мило улыбнулась. — Хорошо. Идите, занимайтесь своими приготовлениями, думаю, что в ближайшее время мне не потребуется ваша помощь. Как только служанки удалились, быстро перешептываясь на ходу, Мерседес перевела настороженно-вопрошающий взгляд на подругу. Та, почувствовав его, покраснела, нервно теребя пальцами ткань платья. Это ещё раз доказало, что она о чём-то знает, но не говорит. Честно говоря, девушка заметила, что в доме с самого утра стоит какая-то суета: слуги, обычно нерасторопные, теперь носились как умалишённые, начищая столовые приборы и выметая пыль даже в самых невидимых местах. Продуктов на кухню завезли столько много, что этого хватило бы на пир длинною в месяц. И всё это тревожило Мерседес: что-то происходило, но никто, ни одна живая душа не говорила ей, что именно. Все вокруг словно сговорились, старательно скрывая что-то, чтобы она не узнала раньше времени. Это порядком поднадоело, а потому, поправив подол платья, девушка пытливо уставилась на подругу, молча буравя ту взглядом. Молчание затягивалось: Адель молчала, словно превратилась в статую, глядя куда-то под ноги. — Адель? — Негромко позвала девушка, отчего та мелко вздрогнула и всё же подняла голову. — Что происходит? — Не понимаю, о чём Вы, сеньорита… — Начала было та, но, под испытующим взглядом этих ярко-зелёных глаз, сдалась, не желая продолжать свою ложь. — Простите меня. Я хотела рассказать сразу же, как только узнала, но Ваши родители запретили обмолвливаться с Вами об этом… Ох, лучше бы она не спрашивала. В тот момент, когда объяснение слетело с уст подруги, Мерседес почувствовала, как на неё наваливается какое-то тяжелое, щемящее чувство, заставившее сердце болезненно сжаться. Она почти физически ощутила, как надвигается что-то нехорошее, как все внутренности неприятно стянуло в тугой ком, заставляя весь воздух с тихим хрипом вырваться из лёгких. Не помня себя от отчаяния и удивления, девушка, забыв все нравоучения по поводу осанки и шага молодой леди, бросилась в дом. Миновав несколько дверей, она разъяренной фурией влетела в кабинет отца, и, не обращая внимания на пытавшуюся остановить её служанку, остановилась прямо напротив большого дубового стола, за которым, в куче бумаг и счетов восседал крепкий темноволосый мужчина средних лет. Скрестив руки на груди, девушка, бросив гневный взгляд на дворецкого, получавшего некие распоряжения в момент её неожиданного появления, она взглянула на отца, молча дожидаясь, пока дверь за её спиной закроется, и они останутся в комнате один на один. Тяжело вздохнув, сеньор Кастильо поднял голову от документов и понимающе посмотрел на дочь. Ему не нужно было много времени, чтобы разобраться в причине гнева единственной дочери. С самого начала он понимал, что придётся столкнуться с недовольством с её стороны, но другого выхода не находил. И вот теперь, глядя в её покрасневшее от ярости лицо, он жалел, что не предупредил раньше. Словно трус, он пытался избежать этого разговора, оттягивая неизбежный момент. А потому, мужчина лишь тихо вздохнул и вымучено улыбнулся дочери. — Вы даже ничего мне не скажете, père? — Продолжая сверлить его взглядом, она подошла ближе, опускаясь в одно из кресел напротив. — Почему? — Прости меня, — он откинулся на стул, закрывая глаза ладонью, — прости, что не сказал раньше. — Я не хочу замуж. — Выдохнула она, пытаясь подавить рвущееся наружу отчаяние. — Я даже не знаю, что это за человек! Кто он? Что он из себя представляет! А тебе? Тебе не страшно отдавать меня неизвестно кому? — Успокойся, ma chérie. Дон Иглесиас — достойный человек. К тому же… — Он неловко замолчал, явно подбирая подходящие слова. — К тому же, мои дела идут не так хорошо, как хотелось бы… А этот брак… — Остановитесь, отец. — Прервала она его, от удивления прикрывая рот рукой. — Как Вы можете говорить такое? Как Вы можете так со мной поступать?! Вы… Вы продаёте меня, словно козу?! Словно товар на аукционе?! — Не говори глупостей! — Он резко поднялся из-за стола, подходя к дочери. — И оставь эти глупые сравнения! Я так решил, что тебе будет лучше с ним. Поверь мне, он сможет сделать тебя счастливой. По крайней мере, ты не будешь ни в чём нуждаться. — Но я не хочу выходить замуж за того, кого даже не видела ни разу! — От злости она чуть было не притопнула ножкой, словно вновь превратилась в маленькую девочку. — Я не пойду за него замуж, отец, даже и не просите! — Мария де лас Мерседес! — Угрожающе-твёрдо обратился мужчина. Она знала, что каждый раз, когда отец называл её полным именем, это означало, что она довела его до белого каления. И даже не нужно быть ясновидящим, чтобы знать, что сейчас он разъярён её неповиновением. К слову, вспышки такого ярого протеста случались очень редко — обычно Мерседес беспрекословно принимала решения родителей и подчинялась их просьбам. Но это… Она не хотела, не могла смириться с тем, что они так просто распорядились её судьбой, совершенно не подумав о чувствах. Неужели они не понимают? Как они могут так заблуждаться, рассчитывая, что живя с незнакомым, нелюбимым человеком, она будет счастлива только от того, что ни в чём не нуждается? Неужели они считают её одной из тех дурочек, что в первую очередь смотрят на материальное состояние человека, и только потом уже — на его моральные качества. — Хорошо, отец. Я Вас оставлю. Вы, судя по всему, заняты приготовлениями к встрече гостя. — Холодно проговорила девушка, глядя мужчине прямо в глаза непроницаемым взглядом. — Не буду Вас отвлекать. И она оставила его. Оставила отца, оставила мать, оставила всю свою прошлую жизнь там, в их доме. И в тот момент, когда её ножка в изящной туфельке коснулась палубы корабля, девушка поняла, что в том доме осталась часть её души. Маленькая девочка с огромными зелёными глазами, которая смотрела на море и мечтала однажды сама оказаться на корабле, отправляясь в дальнее путешествие, всё так же сидела в своей комнате, читая книгу, тем временем как новая Мария де лас Мерседес Кастильо отправлялась на большом торговом фрегате куда-то за горизонт.