Дьявол внутри

Тринадцать лет назад в университете Тулуйн в Новом Орлеане: — Привет, милая. Мы с мамой гордимся тобой! — Росс обнял Эмму и долго не отпускал её. Он отснял уже две пленки своим стареньким фотоаппаратом, который он привез из Висконсина, чтобы запечатлеть день, когда его девочка пройдет по сцене в мантии и шапочке. — Спасибо, что вы приехали, папа. —Эмма еще раз обняла отца, перед тем как повернуться к матери. Кэрол долго изучала дочь, перед тем как произнести что-то. Что-то в Эмме изменилось, и она не могла понять, что — Не знаю, что ты будешь делать с этим образованием, когда вернешься домой. По-моему, это было просто пустой тратой времени и денег. — Простите, а кто-то Вас спрашивал? — Вопрос был задан с неким налетом юмора, но когда Кэрол посмотрела наверх, она не обнаружила и следа поддразнивания в синих глазах. — Мама, папа, я хочу вам представить Кейн Кэйси. Кейн, — это мои родители, Кэрол и Росс Верде. — Эмма подошла к Кейн и обняла её за талию. — Постарайся хорошо вести себя, милая. Они встречались уже больше года, и Эмме нравилось иногда указывать гангстеру, что делать. Эмма засмеялась, увидев, как Кейн изумленно приподняла бровь. — Мисс Кэйси, мне очень приятно познакомиться с подругой Эммы. — Росс протянул ей руку, не в состоянии перестать смотреть на то, как его дочь прижимается к сильному телу. От увиденного он застыл, потому что его дочь никогда и ни с кем себя так не вела. — Спасибо, сэр. Я знаю, как она вас ждала. После того как Кейн заметила, как мать Эммы разглядывает толпу, она удивилась тому, как беззаботно ведет себя Эмма. Эта женщина выглядела так, будто кто-то преследовал её и постоянно совал под нос кусок дерьма. — Ну, мы готовы к ужину? Эмма пыталась расслабиться, но это было сложно при том, как её мать разглядывала Кейн. — Кейн заказала столик в самом лучшем ресторане, так что я надеюсь, что вы проголодались. Не произнося ни слова Кэрол повернулась и стала уходить, не оставляя мужу никакого выбора, кроме как пойти за ней. Все последующие годы она ни разу не спросила о Кейн Кэйси. Когда она услышала новость о рождении Хэйдена, она просто протянула телефон счастливому до невозможности Россу. Наши дни… Кейн, не отрываясь, смотрела в окно, пока Меррик рассказывала подробности произошедшего. Эмма знала, что дело было вовсе не в рассеянности. Прежде, чем решить, каким будет её следующий ход, Кейн, непревзойденный тактик, продумывала все возможные варианты. — Милая, ты пока не можешь покинуть больницу. В тебя стреляли всего две недели назад! Я знаю, что на тебе все очень быстро заживает, но ведь пуля прошла через легкое, и ты его едва не потеряла. Это слишком серьезное ранение! — Проговорила Эмма, когда Кейн попросила Меррик привести в палату доктора. Телохранительница встала и вышла из палаты. — Эмма, послушай меня, хорошо? — Нет уж, забудь об этом. Своим обаянием тебе не добиться того, чтобы тебя выпустили раньше времени. Любимая, я едва обрела тебя вновь, и не собираюсь рисковать. Поэтому ты выйдешь из больницы только тогда, когда разрешит врач. — Договорились. Эмма прищурилась. Казалось подозрительным то, что Кейн Кэйси так легко уступила. — Что ты задумала? — Ничего. Я просто хочу поговорить с доктором. Детка, мне нужно делать все возможное, чтобы защитить мою семью. Но я не стану тебе врать. Ты ведь помнишь, что я дала слово? — Ничего хорошего не будет, если ты начнешь выжимать из себя все соки и с тобой что-нибудь случится. Как нам жить, если ты будешь не в состоянии нас защитить? Кейн привлекла Эмму к себе, та легла возле нее на кровать, положив голову на плечо любимой. — Ты знаешь историю, которую мой отец Далтон рассказывал о семье Кэйси? — Я слышала только отрывки, но подозреваю, что ты имеешь в виду какую-то неизвестную мне главу. — Неужели я становлюсь предсказуемой? Какой кошмар! Но таки да, есть еще неизвестные тебе истории из этой серии. Мы с отцом сидели перед гробом дедушки. Его люди были на кухне, там они пили и травили байки. С ирландскими похоронными посиделками ничто не сравнится. Эмма слушала и машинально водила кончиками пальцев по животу Кейн, описывая круги. В таком положении они провели не одну ночь, после занятий любовью, или просто засыпая вместе. Кейн тоже, сама того не замечая, по старой привычке положила руку на бедро Эммы, и, прерывая то и дело свой рассказ, нежно целовала любимую в лоб. — Сколько тебе было лет? — Тринадцать. Господи, какой я была язвой. Сейчас понимаю, что лучше бы маминому предсказанию не сбываться: она и мне пожелала таких детей. А ведь наш сын всего через год будет в этом возрасте. Эмма рассмеялась. Они лежали так близко, что её теплое дыхание ласкало щеку Кейн. — Так вот, отец, не отрываясь, смотрел на гроб. Но, когда я положила свою руку ему на коленку, он словно вышел из транса. Улыбнулся, накрыл мою маленькую ручку своей большой и сказал: «Знаешь, Дерби, ты совсем, как мой отец. Не внешне, конечно: он ведь был блондином, да еще и весь в веснушках. Но во всем остальном — ты просто его копия: до мозга костей Кэйси». Я тогда его спросила, почему он думает, что мы с дедушкой так похожи. И отец ответил, что я никогда не трушу и что мне всегда хватает ума сообразить, кто, в конце концов, победит. И знаешь, Эмма, что было самым удивительным в его словах? Он пожелал мне умереть так, как умер мой дедушка. Я была поражена: Кэйси никогда не говорят о смерти. Я тогда рассмеялась, наверное, от нервов и запротестовала: как ты понимаешь, умирать мне не хотелось. Но отец успокоил меня: «Он умер во сне, в своей постели, рядом с той женщиной, которую любил. Он прожил долгую и, я уверен, счастливую жизнь. Да, дорогая моя, этого я тебе и желаю». А еще Далтон мне постоянно говорил, что Кэйси — как сорняки. Нас можно выполоть в момент слабости, но, стоит только пустить корни, ничто не сможет нас извести. — Он сравнил тебя с сорной травой? — усмехнулась Эмма. — И ведь он не ошибся, а? Джованни Бракато и его сыночки за многое должны ответить. Но заплатят по всем счетам они лично мне, когда я буду в состоянии нанести ответный удар. А пока я сделаю то, чего все и ждут от слабой женщины. Вот только он не знает той тайны, которую я только что тебе поведала: от сорняков так просто не избавишься. Эмма поднялась: — Ты ведь уже решила, что собираешься делать, да? — Да, только что, лежа здесь с тобой. Так что хватит смотреть на меня такими грустными глазами. Мы с тобой убежим в такое место, где с пяти миль я смогу разглядеть и кролика, бегущего в нашу сторону. Услышав это, Эмма пораженно посмотрела на Кейн, но ничего сначала не ответила. Выдержав паузу, она проговорила: — Ты — и бежишь? Как мне удалось заставить тебя сделать что-то такое, о чем ты потом будешь адски жалеть до скончания веков? — Эмма, милая, я бегу вовсе не потому, что боюсь. Я бегу, потому что я, как маленький цыпленок, за которым гонится огромная хищная птица с острым-острым клювом. А эту историю я тебе не рассказывала? — Она мне понравится? — Более чем. Ты сможешь узнать кое-что важное, девочка моя, — Кейн потискала Эмму за задницу. Эмма придвинулась ближе. — Однажды Далтон сказал мне, — начала Кейн. А тем временем план обворожительного гангстера уже исполняли, а это значило, что они с Эммой стали на шаг ближе к тому, чтобы узнать, чем закончится вся эта история. История, которую Кейн расскажет сыну, когда придет его время взять на себя управление кланом.