Мультивселенная страсти

Стивен прижимается губами к крепкому напряжённому плечу. На вкус кожа Старка, как всё, что может ассоциироваться с механикой: отдаёт железом, потом и тем самым «техническим» запахом, который сложно расчленить на отдельные составляющие, но который узнаешь сразу, только вдохнув. Стрэндж мог бы порассуждать, что именно входит в смесь запахов, исходящую от Тони. Или прокрутить нить событий от момента, когда он вошёл через портал в мастерскую для обсуждения последней миссии, до этой самой секунды в темноте спальни. Но, если честно, ему слишком лень. Он предпочитает пробовать на вкус Тони Старка, облюбовав себе кусочек плеча три на три дюйма. — Ещё пара таких ночей, и моя рука станет светлее всего остального тела, — тараторит тот, рваными движениями сдёргивая со Стрэнджа рубашку, — ты её вылижешь до первозданного младенческого вида. — Говоришь слишком много для человека со стояком, — не остаётся в долгу последний, но тут же смеётся, представив Тони с одной детской рукой и в подогнанном под новый облик костюме. — О, я знаю, о чём ты подумал, — отмечает Старк, поддевая чужую футболку. — Мне казалось, «ручные» шутки под запретом, но, если тебе так угодно, я попрошу Пятницу смоделировать, как я буду смотреться. — Ты бестактный и грубый, — в противовес этим словам доктор лишь помогает стянуть свои штаны, придержав бельё, которое, впрочем, не особо скрывает его истинное отношение к происходящему. — А ты в постели с бестактным и грубым и всё ещё слишком одет. На это у Стивена возражений нет. Разве что, носки на Старке тоже абсолютно лишние, да и одеяло, сиротливым уголком прикрывающее его умопомрачительно крепкую задницу, не самый нужный сейчас предмет. В них на двоих — бутылка коньяка, распитая как-то случайно по ходу диалога, и даже пыли под кроватью понятно, что секса не будет. Просто два одиночества столкнулись в (не)подходящий момент и решили притянуться, игнорируя, что там думают их обладатели. На стрессе часто хочется либо ввязаться в драку, либо хорошенько потрахаться, и, слава всем измерениям, до разбитых носов в мастерской не дошло. А вот губу он Тони, кажется, разбивает, когда дёргается, отбрасывая бельё; тот шипит и кусается, забавляясь неловкости ситуации, притирается ближе полустоящим членом, и вообще-то у них обоих никогда не было с мужчинами (это выяснилось прямо перед тем, как они начали целоваться на полу в мастерской, подумав, что попробовать прямо сейчас — идея на миллион долларов), но это скорее неловко и непривычно, чем неприятно. Твёрдая спина Тони — не плавные изгибы Кристины, но так даже лучше для этой ночи, в которую, если честно, Стрэнджу было вовсе не обязательно срываться в чужую мастерскую для обсуждения надуманных деталей. Возможно, слово «кринж», которое так любит повторять Паркер, подошло бы для описания ситуации, изучи Стивен получше всю ту тысячу случаев, когда его можно применять. Но он только думает — «вот дурак», и это единственные два слова, которые удаётся внятно составить, пока они с Тони мокро целуются, борясь за право обхватить ладонями лицо напротив. Стивен сдаётся. Решает поиграть в воду — и перетекает руками на затылок, напряжённую шею, ведёт ладонями по спине. Проводит по бокам костяшками пальцев — Старк вздрагивает, кусает его за губу, за подбородок, за челюсть, пытается огладить бёдра, но теряет равновесие и валится с локтей с громким кряком. — Теперь в том, что у меня всё упало, я могу обвинить не коньяк, а тебя, — заключает доктор, но посмеивается в сгиб шеи. Тони обиженно и очень-очень жалобно стонет, трётся носом о его скулу, совсем как котёнок. — А ты хотел? — вдруг как-то очень серьёзно спрашивает он и пытается поймать чужой взгляд в темноте комнаты. Даже без света Стивен видит под его глазами следы недосыпа, а в глазах — последствия сосредоточенной работы и моргания раз в час. Когда долго не спишь, даже бокал вина может сбить с ног; неудивительно, что Тони опьянел сильнее обычного. — Я хотел тебя, — успокаивает его Стрэндж и в приливе нежности проводит щиколотками по горячим икрам. — И получил, — и в подтверждение скрещивает ноги на старковской пояснице, прислушиваясь к ощущениям: раньше он был только в ровно противоположной позиции. Но оказалось, ни его эго, ни его самоощущение не порушатся, если крепко обхватить конечностями богатого красавчика, до того обеспокоенного чужим комфортом, что хочется потрепать его по макушке. Они неловко перекладываются набок, чтобы больше друг на друга не падать; хрустят суставами и кряхтят, как настоящие старики, хотя больше всё-таки придуриваются: не с их работой позволять себе быть не в форме. Тони смело закидывает ногу Стрэнджу на бок, щекотно проводит пальцами у того за ухом, заставляя дёрнуть плечом. Непривычно — когда тебя снова кто-то касается. Странно — когда ведёшь не ты, а тебя. Волнительно — когда после кусачих поцелуев к губам вдруг прижимаются нежно, совсем по-девчачьи. Ничего, кроме сомнительных диковатых объятий, они друг другу в эту ночь дать не могут; но неожиданно удобно получается уложить свою руку под чужую шею, придвинуться ближе, чтобы не пихать друг друга коленками. У Тони в углу рта виднеется потемнение — всё-таки Стивен крепко приложился об него головой. Он обязательно извинится. Когда-нибудь в следующий раз, когда они окажутся раздетыми в чуть более трезвом и намного менее усталом виде. А пока что Стрэндж прикрывает глаза, наконец чувствуя, как настигает приятная слабость от алкоголя, и по ровному дыханию рядом понимает, что Старк впервые за несколько дней спокойно спит.