Теперь, хоть и на очень короткий промежуток времени они могли быть вместе, на душе все равно было ну очень тошно и противно. Словно внутри поселилась какая-то ну очень противная желчь, а ты с ней сделать ничего особо и не можешь. Лишь пытаться еле как отхаркать и откашлять ее, или же постараться делать вид что ее и вовсе нет, что в данный момент все в полном порядке, и так будет дальше, и дальше…
Именно такие мысли проникли в голову Рейн Уисперс, которые пытались принять новые события, новую правду. А давалось ведь это все ну совсем не легко. Врать самому себе лишь с первого взгляда просто. Потом, в некоторых «Нелепых» мыслях просыпается настоящее внутреннее «Я», а когда вдруг ум становится здрав и понимает все это, хочется кричать от ужаса, плакать. Словно что-то прямо из подсознания вырывается, кричит «Посмотри же! Вот он ты, чертов лжец!», еще и брыкается и колеблет и так не светлые мысли. Эмоции под давлением начинают яро тускнеть, становиться лишь черно-белыми, перестают быть живыми.
ямом смы Появляется маска. Потом еще одна, а за ней следует уйма других, таких же однобоких, омертвевших и омерзительных. До ужаса больных. Каждая все больше, словно специально, противоречит предыдущей, стараясь заглушить чертову невнятную боль. С этим всем сталкиваются куча когда-то светлых воспоминаний, к которым все больше хотелось вернуться, прыгнуть туда и окунуться с головой. Но не сейчас. Не с этой позиции, ведь не хотелось в своей же голове вечно повторять «А может быть этого никогда не будет,
прежним уже ничего не будет.»
Конечно, всегда хочется верить в лучшее. У многих уже с молоду на это заточен мозг, чтобы особо не грузить себя и не делать еще больнее. Ведь если себя поругать прошлое не изменится, а настоящее… под вопросом.
План давно всему обсужден и проговорен по тысячу и один раз, беседа проведена с каждым членом противо-титановой группировки «Кошки». Это даже было похоже на несколько мини сеансов психотерапии, только вот никто из них не был профессиональным врачом, да и на факультете целителей не учился. Но несмотря на это каждому искренне хотелось помочь другому, они были самой настоящей командой. Даже самой-самой лучшей и прекрасной. Ну, конечно было бы намного лучше, если бы не было никакого плана, не было предполагаемых жертв и бедных ведьм ковена не стали бы иссушать, высасывать из всех соки и жизненные силы и всю энергию.
Но Белос был. Опасный и беспощадный, но несмотря на все это горячо любимый всем населением, и ведь не докажешь им то, что он на самом деле полный лжец и урод, который обманывает и использует всех на своем пути, без каких-либо исключений. Даже с открытым лицом перед остальными, казалось, так легко можно лгать. Улыбаться им всем, говорить что на самом деле все будет просто супер, а он их всех любит без памяти.
Вот же глупцы!
***
Рейн Уисперс сидели на том самом корабле. Уже поздно что-либо менять. Оставалось только действовать, несмотря на огромную боль в душе и в сердце, которая отдавалась и в тело. Еще и ребенок Иды попросила их защитить ее, на что они надеялись и сами. Им надо было приложись все свои силы, чтобы с ними все было хорошо. Чтобы после всего этого они жили вместе в одном жилище, были вместе, и… Они вновь задумались. Метку Идалин Клаторн уже сделали, и теперь она рассматривает ее, щупает свое запястье видимо не особо веря, что это случилось. Но даже несмотря на все это, именно она старалась шутить и подбадривать всех, хоть видно было, что ей тоже плохо, но она готова сделать это, в том числе ради
них ее детишек, хоть уже и не таких маленьких и даже бурных, но безумно милых и горячо любимых мамой Идой. Что греха таить, даже бывшие «Летучие мыши» уже называли ее своей мамой.
Ида опять почти превращается в сову. Да, конечно она совладала с совиным монстром внутри себя, да и «Режим гарпии» был весьма неплох, из-за него она вполне может быть и сражаться без магии, да и в некоторые моменты даже круче и мощнее. В любом случае, зелья свои она все равно пила, ей они были полностью необходимы для жизни. Если она опоздает на пару секунд, она станет покрываться маленькими и крупными перьями, которые достаточно мягкие и приятные. Каждое, хоть немного, но отличалось от предыдущего. Но обычно она сразу стряхивала их, чтобы ни одного не попалось на глаза. Чтобы не напоминать самой себе о всей той боли, о том как много она потеряла в ее жизни. И ведь она все равно пыталась оставаться внешне спокойной и даже веселой, продолжать шутить и жить… Несмотря ни на что. И справлялась она с этим половину времени одна, еще и скрываясь от жителей всех островов, являясь самой главной преступницей. И не боялась, не чего ей было совсем терять. А потом появился Кинг, Луз… Узнали о ней много, и даже имея свои настоящие семьи полюбили без памяти, особой любовью.
Рейн все последние встречи с ней собирали эти самые злополучные перья, пока никто не видит. Это стало словно новым хобби, которое вмиг стало для них очень уж важным, что помогало собраться и даже немного расслабиться. Как-никак, это тоже была небольшая частичка
ее любимой Идалин, хоть и не сильно любимые лично ее. А они красивы. Грациозно-серые, на некоторых видны более светлые линии, на других более темные и даже короткие. Были безумно длинные и довольно жесткие, а были же совсем коротенькие, не превышающие 4 сантиметра. Мягкие и пушистенькие, и даже беловатые. Такие разные, и от каждого пахнет и веет Идой Клаторн. Когда-то потрясной и неповторимой дикой ведьмой, которую прокляла собственная сестра (откуда-то и они узнали об этом, хоть и обрывками.)
Часть оперенья у Уисперс прямо под подушкой. Благо, не было у них аллергии на пух и перья, а утром их персональным удовольствием даже без очков разглядывать каждую, а позже пополнять коллекцию, пока в душе пылала надежда, что именно это станет последним.
***
Кипящие острова продолжали жить и развиваться. Все было просто прекрасно, особенно для пострадавших из-за всего этого плана ведьм. А вот как раз план «кошек» стал ну очень успешен. Он сработал на пять с плюсом, император ничего не заподозрил, а они спасли миллионы невинных душ, которые просто хотели жить. Правда было одно но, о чем в новостях рассказали совсем мелко и поверхнасно, словно их заставили сделать это, а у горла или у виска было самое настоящее оружие.
Идалин Клаторн, которую все знали как Совиную Леди теперь мертва.
Новость почти никого не тронула, за исключением родных и близких для женщины. Все сработало как надо, иссушающее заклинание и правда перестало работать довольно быстро…
Также, как в этой чертовой дымке умирала Идалин Клаторн, в прямом смысле тлела на глазах. Сначала умирала каждая из конечностей по очереди, друг за другом, секундой за секунду. И все ближе эта гадость пробиралась к злополучному камню и сердцу, легких, других жизненно необходимых органов. А другие главы ковенов просто смотрели, понимая что уже поздно. Отказались от идеи побывать в настоящем раю, из-за них. Словно это сейчас самое важное, что происходило сейчас. Словно это то, чего они так давно хотели и ожидали, еще и ухмылялись, мол «Так и надо ей. Она обязана мучиться». Она умерла через два часа. Небо вновь стало голубым, облака рассеялись.
***
Рейн умерли. Они не могли заставить себя жить нормально, или хоть как-то. Бард мог не есть или не спать сутками, пытаясь забыть эту картину.
Ида у них на руках. Все больше и больше ее поглащает заклятье, а в конце вместе со стоном безысходности она разлетается в дневном ветерке на миллиарды крохотных частиц. Она умерла, расстворилась. И ее никак не вернуть.
Оставались лишь силы на то, чтобы пересматривать перья. Для Уисперс это была единственная причина жизнь и то, что их вообще держало на этом свете.
Вот короткое, вот длинное. А это со странным специфическим узором в стиле Иды. В этой рыжая, почти огненная, жилка, а тут оно совсем крохотное и даже немного белое, как у новорожденного. Каждое напоминало о ней. Каждое являлось частичкой того, что застряло лишь в воспоминаниях, и совсем не хотело уходить.
Они постарались быстро решить эту проблему. За все их время проведенное вместе и часы поисков, Рейн Уисперс смогли насобирать целую коробку таких перышек. Ну все. Так, и никак иначе, нужно было избавиться от этого, чтобы оно не тяготило, не приносило лишнюю боль, не ранило сильнее.
Вот, они решительно подходят к обрыву, одной ногой становясь к нему намного ближе. Рядом, на холодной земле лежит нехилая доверху заполненная коробка ее частичками. Все. Именно сейчас.
Они максимально решительно ставят одну ногу ближе к краю обрыва, а коробка скоро оказывается в руках…
Давно слухи ходят о том, что коробка с перьями осталась там одна.
