Кровавые обещания. Взгляд Дмитрия

Это чувство возвращалось волнами. Болезненные, мучительные, пульсирующие волны. Моя грудь выталкивала импровизированный кол с каждым судорожным вдохом, пока мои руки, наконец, не смогли отреагировать на агонию, и я смог с рычанием вытащить его и отбросить в сторону. Рана была глубокой, и потребовалось некоторое время, чтобы она зажила, прежде чем я поднялся и начал искать эту маленькую соплячку. — Роза! — мой крик прозвучал в пустой комнате, еще больше расстроив меня. Она должна была быть где-то здесь. Я сорвал занавески с окон и перевернул кровать, все время зовя ее. Я задыхался от ярости, когда услышала тихое хныканье, доносящееся из шкафа. — Нашел тебя, — дверная ручка не поворачивалась — то ли заклинило, то ли заперло, — но это не имело значения. Я вырвал её из рамы и бросил за спину. Я ожидал, что Роза съежится в углу, но вместо этого обнаружил маленького питомца Натана. Она выглядела испуганной, и это было справедливо, но не ответила, когда я заговорил с ней. — Где она? Тишина. — Я спросил: «Где она?» Тишина, хотя она еще сильнее прижалась к стене. С меня было достаточно. Сделав два шага к ней, я приподнял ее за шею, пока мы не оказались лицом к лицу. Она брыкалась, но ничего не касалось меня, и ее борьба замедлилась, когда ей стало трудно дышать. — Скажи мне, где она. Сейчас же. — Она заставила меня назвать ей коды. Я не… Ее тело с громким хрустом ударилось о стену. Я мельком взглянул на нее, проклиная ее, когда проходил мимо. На данный момент мне было все равно, жива она или мертва, но я мог догадаться. Ее рука была согнута за туловищем под неестественным углом, и она не кричала от боли. На самом деле, она вообще не издавала ни звука. Не с этой трещиной в черепе и пятнами крови на белом ковре под ней. Я почти вбил семь цифр в дверь, раздражаясь из-за того, что полсекунды потребовалось, чтобы замок щелкнул и открылся. Если повезет, Роза добралась только до этого места и застряла в коридоре. Но нет, конечно, это было бы слишком просто. Марлен посмотрел на меня почти таким же испуганным взглядом, как у Инны, но он быстро превратился в разочарование. — Сука, заперла меня здесь. — Дампир, который страдает от потери крови и неделями не тренировался, все еще одерживает над тобой верх? Ты ни на что не годен, пустая трата места, кусок грязи, который даже не стоит того, чтобы пачкать мой ботинок. Я должен убить тебя, но у меня есть более важные дела, о которых нужно позаботиться, — свернуть ему шею заняло бы меньше времени, чем нужно, чтобы оскорбить его, но и то, и другое было почти таким же удовлетворительным, как и необходимым, чтобы я мог двигаться дальше. Было очевидно, что Марлен пытался выбраться. Вмятины на двери и клавиатура, частично свисающая со стены, ясно давали это понять. Кнопки больше не реагировали ни на какие прикосновения, но, к счастью, я смог нанести гораздо больший урон, чем тот, кто стоял позади меня. Мой первый удар оставил небольшую трещину рядом с замком, а второй освободил его от замков, удерживающих его. К этому времени Роуз уже давно ушла. Я понятия не имел, как долго я отсутствовал, но у нее было где-то от десяти до пятнадцати минут форы передо мной. Может быть, даже двадцать, если мне действительно не повезет. В любом случае, хотя мне, возможно, и хотелось убить Роуз, если бы она столкнулась с кем-то еще, они бы это сделали. Сначала я должен был найти ее. Теперь оставалось только выяснить, куда она пойдет. Очевидным ответом было «убирайся к черту», поэтому я направился к той же лестнице, по которой спустился с ней, когда мы вышли на улицу. Я должен быть в состоянии найти ее в лабиринте. Это было сделано для того, чтобы сбивать людей с толку и заставлять их блуждать часами, и я мог бы забрать ее до того, как она выйдет. Мое единственное сожаление, когда я спускался по четырем лестничным пролетам, было то, что я не должен был показывать ей, как уйти в первую очередь. Я никогда не ожидал, что она сделает подобное, и, судя по всему, она не должна была этого делать. Теперь все, что произошло из-за того, что она покинула ту комнату, было полностью на моих плечах. Я добрался до нижней площадки и чуть было снова не повернул к главному зданию: в том же направлении, в котором я повел ее несколько дней назад. Вместо этого я остановился, положив руку на ручку. Она бы так не поступила. Нет, если это не могло помочь этому. Это означало, что она встретила бы по крайней мере еще одного противника. Ее жизнь зависела от того, чтобы выбраться как можно незаметнее. С другой стороны лестничной площадки был прямой выход в сад. Однако на нем была сигнализация. Если сигнализация установлена, тогда она не смогла бы им воспользоваться. Я заглянул в главный холл, чтобы убедиться, что никто не поднял оружие из-за бегающего бродячего дампира, но все казалось тихим. Одно было до боли ясно: я потерял ее. Я понятия не имел, где она может быть, и даже жива ли она еще. Следующим логичным шагом было отправиться в комнату охраны. Оттуда я мог легко заметить ее, где бы она ни была. Нахождение на первом этаже позволило мне добраться туда за считанные минуты. С того момента, как я вышел из ее комнаты, и до текущего момента прошло еще около пять минут. Сколько еще она сможет бродить незамеченной? Конечно, не полчаса. Мое время сокращалось с каждой секундой. Комната охраны была одним из немногих мест в Поместье, которое было закрыто от общего населения. Нас было, наверное, человек десять с ключами. Я полез в карман, чтобы взять свой экземпляр, и обнаружил, что он… пуст. Я чуть не рассмеялся. Она всегда была довольно изобретательной. Ради всего святого, ей удалось создать импровизированный кол, когда эти комнаты были специально спроектированы так, чтобы ничто не могло быть использовано в качестве оружия. Я не должен удивляться, что она украла мои ключи и наличные. Хотя я был довольно зол. Нынешний сотрудник службы безопасности, казалось, был удивлен, увидев, что я колочу в дверь. Для меня не было ничего необычного в случайных проверках здания, но мне никогда не приходилось, чтобы меня кто-то впускал. — Ты не должен никого впускать без ключа, — напомнил я ему, используя это как прикрытие. Он кивнул, отступая назад, пока я просматривал каналы. Должно быть, он снова отдыхал на работе, если до сих пор не заметил ничего необычного, но на этот раз я был благодарен. Вот. Она покидала хранилище. Желание изрыгать проклятия на экран сдерживалось только тем фактом, что я не хотел, чтобы кто-то еще знал, что происходит. Хранилище было, вероятно, последним местом в этом здании, где я хотел увидеть ее в этот момент, потому что я точно знал, к чему она стремилась. Забудь об этом. Было место, которое было для нее гораздо хуже, чем хранилище: кабинет Галины. И человек, с которым она была, вел ее прямо туда. Она… она бы не стала. Роза не была настолько сумасшедшей, чтобы встретиться с Галиной лицом к лицу. Не имело значения, была ли она сумасшедшей или невежественной, она понятия не имела, с чем ей предстоит столкнуться. Скорее всего, к тому времени, как я приеду, она будет мертва. Даже если бы это было не так, мы оба быстро умерли бы после этого. Гнев Галины был бы удовлетворен. Я побежал так быстро, как только мог, из комнаты охраны, без единого слова проходя мимо других, направляясь к лестнице. — Беликов! — Натан окликнул меня, когда я пробегал мимо него. Я знал, что у него была только бесполезная угроза, которую он мог использовать против меня, поэтому я проигнорировал его и оттолкнул. — Она ушла, Дмитрий! — от его слов у меня кровь застыла в жилах. — Галина никогда не позволит ей остаться. Наслаждайся своим последним днем с ней, потому что она умрет на рассвете. Он не знал, насколько близок к истине. Однако Галина не собиралась ждать до утра. Я ворвался в дверь, обнаружив Роуз прижатой к стене, кол бесполезно валялся на полу позади ее тела, а ее волосы обернуты вокруг руки Галины, чтобы держать ее шею открытой, когда клыки Галины приближались к ней. — Стой! — Галина на мгновение остановилась, бросив на меня взгляд, но так и не выпустила Розу, как бы она ни сопротивлялась своему похитителю. Однако это не разубедило мою бывшую наставницу, потому что мгновение спустя она была готова покончить с Розой еще раз. Я не собирался этого допускать. Галина слишком долго заставляла меня сделать выбор, и я покончил с этим. Она не имела никакого права забрать у меня Розу. Роза была моей. Она была только моей. Я оторвал от нее Галину, свирепо взглянув, когда увидел, как с ее руки сорвались какие-то темные нити, и оттолкнул Роуз назад. Встав между ними, мы бросились друг на друга в серии выпадов и парирований, которые напомнили мне о том, как много лет назад она обучала меня бесконечным упражнениям. Тогда мы спарринговали до тех пор, пока я едва мог дышать, а потом еще час или около того. Она была жестким тренером, но я всегда был благодарен ей за это. Каким-то извращенным образом я все еще благодарил её. Я все еще мог предугадывать ее движения, замечая, что они развивались далеко не так сильно, как мои за эти годы. Возможно, ее тщеславие и упадок сил сделали ее ленивой. В то время как у меня были более свежие тренировки и более сильная техника по сравнению с ней, у нее было больше силы и скорости. Она была старше меня более чем на полдесятилетия, и хотя это казалось не так уж много, этого было достаточно, чтобы все усложнить. Сильный удар отвлек меня, и она воспользовалась этим. Ей удалось вывернуть мне руку и ударить ногой по внешней стороне колена. Это не сломало кость, как это было бы с дампиром или мороем, но все равно было чертовски больно и заставило меня ослабить хватку и отступить назад. У меня не было времени прийти в себя, прежде чем ее кулак попал мне в нос, и кровь брызнула на переднюю часть лица. Я стер худшее из этого со своих глаз только для того, чтобы увидеть ее самодовольное удовлетворение проделанной работой. С земли, на которой я стоял на коленях, я смог подпрыгнуть и сбить ее с равновесия, пока мы оба не сцепились на земле. Еще один грохочущий звук дал мне понять, что Роза была близка к побегу, и быстрый взгляд подтвердил это. Она уже наполовину высунулась из окна, когда мне удалось поставить Галину в выгодное положение, чтобы Роза могла вбить кол. — Роза! Она тут же оглянулась. Она знала, чего я от нее требовал, даже без слов. Каждый раз, когда Галина пыталась выскользнуть из моих рук, мне удавалось снова обезопасить ее, по крайней мере частично. Роза колебалась, возможно, немного сопротивляясь этой идее, пока я сражался, но в конце концов сошла со своего насеста и бросилась ко мне с поднятым колом. Однако не попала в цель. Не в первый раз. Впрочем, я вряд ли мог ее винить. Кто-то сзади толкнул меня в нее, и Галина зашипела, когда серебро оцарапало ее кожу. Я оглянулся только для того, чтобы увидеть позади себя Натана и Марлен. Я должен был убить Марлена, когда у меня был шанс, а Натан выглядел готовым убить меня на месте. Но не от злости. Нет, он выглядел так, как будто был рад сделать мою смерть долгой, медленной и мучительной для меня, принося ему самое садистское удовольствие, какое только можно вообразить. Галина все еще сопротивлялась мне, крича, когда я изо всех сил старался крепко держать ее. Последний толчок в меня сказал мне, что Роза сделала смертельный выстрел, и через несколько секунд тело Галины упало на землю, когда я отпустил ее. Мое следующее внимание было сосредоточено на Натане, Марлен и какой-то женщине, которую я недавно видел рядом с Натаном и Галиной, но никогда не утруждал себя разговорами. Она почти ни на кого не влияла, почти не разговаривала и казалась угрозой только сейчас, потому что дралась с двумя другими. Оставшись один, я сомневался, что она даже попыталась бы встретиться со мной лицом к лицу. Они все насмехались, жаждали крови. Они искали не пира, а битвы. Они хотели мести, власти и кто знает, чего еще. И они хотели этого от меня. Им было бы наплевать на девушку, которая в данный момент пробиралась к разбитому окну. Я встретился с ней взглядом в последний раз, только чтобы увидеть в нем жалость. Из всего, что она могла показать — облегчение, мстительность или даже, возможно, преданность, — она жалела меня. И я ненавидел ее за это. Затем она прыгнула. Это был последний момент, который у меня был перед тем, как я боролся за свою жизнь против трех человек. Ни с одним из них не было так трудно бороться в одиночку, как с Галиной, но все трое вместе оказались настоящей борьбой. Легче всего было убить девушку. Я все еще не знал, кто она такая, но она была самой слабой на сегодняшний день. Ее техника была небрежной и плохо сформированной. Если мне нужно было догадаться, она была одной из шлюх-кормильцев, которые на самом деле прожили достаточно долго, чтобы их обратили. Я повернул ее так, чтобы она оказалась спиной ко мне, позволив ей принять на себя несколько ударов, пока я двигался к окну. Все, что потребовалось, — это запасной кусок стекла, чтобы перерезать ей горло, и последний перелом, чтобы переломить позвоночник пополам, прежде чем ее тело было отделено от головы. Марлен ахнул, когда я пнул голову к нему, ее рот и глаза все еще были широко раскрыты от последнего крика. Моя нога с силой толкнула его, отбросив в пламя камина Галины. Она всегда настаивала на этом комфорте, называя его «домашним», несмотря на его опасность для нас. Или, возможно, из-за этого. Это заставило всех ее гостей нервничать. Болезненные крики Марлена, умирающего в огне, послужили фоновым саундтреком к финальной схватке между мной и Натаном. Я не сомневался, что его будет труднее всего убить: не потому, что он был сильнее меня, а потому, что он был свидетелем того, как я убил двух других. Теперь он будет опасаться и окна, и камина. Придется прибегнуть к грубой силе. По крайней мере, я так думал, пока не увидел, как он достал что-то из маленькой сумки на боковом столике. Я не видел её там раньше, и она была слишком поношенной, чтобы Галина могла его носить. Хотя это вряд ли было чем-то, что меня волновало, поскольку я видел, что он начал раскрывать из этого. Он был почти в фут длиной, сужающийся к острому концу, с одной стороны обтянутый тканью и перевязанный шнуром, а с другой — сверкающий серебром. Натан намеревался использовать кол против меня. Как ему удалось заполучить его, было выше моего понимания. Конечно, у него были ключи от хранилища, как и у меня, но я сомневался, что он был достаточно умен, чтобы спланировать это в мгновение ока. Должно быть, он готовился к этому какое-то время, и подходящая возможность представилась только сейчас. — Я планировал обвинить твою маленькую подружку. Ты был так поглощен игрой с ней, что было бы слишком легко вогнать это тебе в спину, пока она была под кайфом. По крайней мере, ты бы умер счастливым, верно? Тогда я мог бы убить ее, позволив себе стать героем, поймавшим опасного злоумышленника, которого ты осмелился привести в нашу среду. Этого было бы более чем достаточно, чтобы завоевать расположение Галины, — он ухмыльнулся, когда я попятился к одному из книжных шкафов, пытаясь перебрать свои варианты. — Я все еще могу винить ее, я думаю. Вы оба убили Галину, предав своих соплеменников, прежде чем она оказалась именно тем, кем была: стражем. Кто сказал, что она не направила кол на тебя и не убила тебя тоже. Может быть, она даже убила остальных до того, как я прибыл сюда, чтобы спасти Поместье. — И что? Тебе удалось победить ее? — Неужели в это так трудно поверить? — он прижал свободную руку к груди, изображая боль. — Никто не поверит, что она убила и меня, и Галину, а ты каким-то образом выжил. Он пожал плечами. — Эй, она устала. Она поскользнулась. Что угодно. Я позаботился об этом и сжег тело. И что самое приятное? Я тот, на кого они все теперь равняются. Я тот, кто всем этим управляет. И все это благодаря тебе. Я должен быть почти благодарен, понимаешь? Я закатил глаза, глядя на его фальшивое величие. Это, казалось, сработало, разозлив его настолько, что он бросился на меня. Несмотря на его предыдущий боевой опыт и тот факт, что он уже побеждал меня раньше, его ярость взяла верх над ним. Быстрым движением в сторону я смог развернуть его тело, маневрировать его рукой и вонзить кол в его собственное сердце, используя тот же импульс, который он надеялся использовать на мне. Ему потребовалось две секунды, чтобы перейти от того, что он одержал верх, к тому, что он оказался на земле, испуская свой последний вздох. — Не за что. Кол все еще был в нем, когда я рванулся к окну. Я заметил Роуз, пытающуюся найти дорогу в лабиринте, бегающую кругами, прежде чем спрыгнул на два этажа вниз, чтобы закончить начатое: Роуз будет превращена до рассвета.