Месяц спустя
Из всех дней проведённых без Эдгара я убедился, что Брок колдун ебучий. Меня оставили на работе, но, как назло, всё вокруг начало напоминать мне об Эдгаре. Начиная от кровати и заканчивая стойкой с мороженым. Я начал скучать по нему, а вскоре и жалеть о том, что всё же поторопился. Мне скорее нужен был отдых от него, чем поспешный вывод о том, что ничего к нему больше не почувствую. Теперь мне предстояло испытание найти его и снова вернуть доверие. А это было уже значительно труднее, чем отмазаться тем, что объекту удалось выбраться лишь из-за какого-то другого объекта. Я понятия не имел, где его теперь искать. Мы с Броком и ещё несколькими надзирателями обшарили несколько районов, но так и не нашли Эдгара. Стоило бы обойти ещё несколько улиц и тщательно искать в разных углах, куда сам бы не смог пробраться обычный человек. В конце концов объекты более гибкие существа, и большинство из них можно спокойно сравнить с жидкостью. То же можно сказать и про 489-го — он до боли гибкий, словно у него костей нету вовсе. Он может двигаться и гнуться подобно той же жидкости. Именно поэтому я раньше часто наблюдал, как Эдгар в старой лаборатории перелезал через плоскую решётку в заборе. Дальше он не мог пробраться, ведь там были клетчатые решётки. При одном воспоминании, как однажды он застрял в первой решётке, в сердце кололось. Это было всего месяц-два назад, а больно было так, словно я могу больше не увидеть этого опечаленно-злобное личико. Эдгар был безусловно красив от природы, и потерять это чудо было не простительно. А ведь с ним и вправду могло случиться что угодно — начиная от убийства охотниками на объектов, заканчивая голодом и обморожением. Уже зима, и последнее могло вполне и произойти. На меня накатил страх от того, что Эдгар может лежать сейчас где-нибудь под снегом, совсем один, замёрзший и совсем без надежды на жизнь. Я мигом распахнул глаза, ранее лежав в дрёме после сна. Нужно отправляться на поиски. Я обязан. Я не могу спокойно спать, пока не знаю, всё ли в порядке с Эдгаром. Вскочив с кровати, я мигом сорвал с вешалки форму, которую несколько недель назад нам раздали, чтобы было отчётливо видно кто прохожий, а кто надзиратель. Но и после того, как сгорела лаборатория, сюда вход обычным людям был строго-настрого запрещён. Накинув «рубашку», что была соткана по словам Брока из плотной ткани и переодев штаны, я прыгнул в ботинки и мигом выбежал в коридор. Пробежал дальше, спустился на лифте, на нервах даже не позвонил никому из тех, кто добровольцами соглашались искать со мной 489-го. У меня было пустое чувство с ощущением тревоги. Тревога была не на столько яркая, но и чувствовалось, как сердце начинает биться чаще, а в голову лезут не приятные мысли. Вышел из лифта, приготовил карточку, прошёл мимо уже спящих на рабочем месте дежурных и презрительно хмыкнул. Всё же на работе спать плохо. Остановившись на минутку, я подошёл поближе с целью разбудить кого-нибудь. Ох влетит же им от начальства, если кто-нибудь увидит, как они спокойно спят. Подойдя и уже собираясь кого-нибудь разбудить, я тут же отпрянул. Испугался звонка из телефонной трубки. Дежурные сидят на горячей линии и обязаны принимать звонки, эта линия создана, чтобы любой человек мог обратиться с обнаружением или подозрением на объекта или объектов поблизости. Я заколебался. Либо будить дежурных, либо ответить самому. Всё же решившись на первое, я с силой шлёпнул одного из дежурных по затылку. Тот с неожиданности закашлялся в приступе испуга и паники. Он тут же обернулся на меня и с испуганными глазами рассматривал моё лицо. — Там звонок принять надо, — коротко объяснил я, оборачиваясь к трубке. Дежурный мигом проскользил на стуле по полу, поднимая трубку. Он был напуганным и сонным одновременно, наверное, не отошёл от удара. Сначала молчал и слушал слова в трубке, потом пробурчал что-то непонятное и отложил трубку. — У тебя какой объект потерялся? — 489-й, — я вопросительно посмотрел в глаза дежурному. — Ну что, нашли твоего потеряшку. Надо решать что делать, — парень отдал мне трубку, намекая самому разговаривать с человеком. — Здравствуйте? — неуверенно начал я. — «Да, здравствуйте. У меня есть подозрения на то, что я нашёл объекта, — ответил голос с другой стороны трубки. Почему я должен слушать об этом, если я не дежурный? — Вы мне верите?» Дело в том, что если узнаётся о находке какого-либо объекта, сначала оповещают надзирателя, у которого скорее всего мог потеряться этот объект. Так как надзиратель держит ответственность за своего объекта, он сам должен будет решить, что делать и как поступить чтобы его поймать. Если объект не соответствует не одному потерянному, на него отправляют отряд охотников на объектов, а после решается, кому выдадут этого объекта. Вся суть дежурного заключается в том, чтобы уметь распознать объекта по некоторым пунктам и принять решение — сначала спросить подозреваемого надзирателя потеряшки или вызывать отряд. Ведь если потерянный объект не является потеряшкой того или иного надзирателя, то он не имеет права его искать. — Опишите его, — попробовал разговорить я звонившего, тут же начиная с подобного. — «Человеческое тело и разного цвета глаза, — начал человек. — Нашёл дня два-три назад в снегу, а потом начал подозревать в чрезмерном употреблении мясной продукции. Всё это не похоже на заболевание и прочее, уж поверьте, я по профессии своей знаю.» — Так, — я задумался. Следует ли верить ему и езжать туда прямо сейчас или сначала допросить лично этого человека? — А Вы сможете в ближайшее время приехать? Куда удобно, я тоже могу постараться. — «Я не знаю, но скорее всего могу в ближайшие дни. Мне нужно что-то брать?» — Да, сфотографируйте пожалуйста объекта и дайте свой номер. Я стою у какого-то магазинчика. Нервничаю. Скоро должен подойти Мортис — человек, что поймал 489-го. Не смотря на то, что он живёт в деревне далеко от сюда, всё же смог приехать, чтобы подтвердить, что поймал именно объекта. Я был взбудоражен. Если это правда Эдгар, то как он смог так протаранить ногу насквозь? Много ли крови потерял? Сколько проживёт ещё? С ним всё будет в порядке? — Эй, успокойся, Фэнг, — моего плеча коснулась чужая рука, слегка сжимая. — Как только тебе сказали, что он ранен, ты сам не свой. — Как мне успокоиться, вот скажи? — я обернулся на Брока, который уже несколько часов пытается успокоить меня. — Да всё с ним в порядке будет, помиритесь, дальше жить будете, — усмехнулся учёный. — Его только убедить надо, что ты либо пошутил, либо надумал себе всякого. — А если он не поверит? А если скажет, что сам больше ничего не чувствует? Брок, — протянул я имя учёного, страдальчески прижимаясь к нему. — Так, во-первых не ной, во-вторых ты ещё не знаешь, он ли это вообще. Давай сначала того дождёмся, а потом уже будешь делать выводы, — раздражённо сказал Брок, выдавливая из себя последнее спокойствие. — Да как тут можно не ныть, если я не знаю, жив ли он вообще?! — запищал я в порыве эмоций, теребя учёного. — А ну успокойся! — Брок ударил меня по спине, заставляя меня отстраниться. — Давай лучше позвоним тому мужику и спросим, где он есть. Не дожидаясь моего ответа, он достал из кармана телефон, тыча в него пальцем и вскоре подставляя его к уху. Через несколько мгновений всё же додумался и включил громкую связь, дабы и я всё слышал. Через какое-то время послышался негромкий и запыхавшийся голос по другую сторону трубки: — «Алло?» — Здравствуйте, снова мы звоним. С Вами всё в порядке? Задерживаетесь, — вежливо протараторил учёный. — «Да-да, я уже почти подошёл. Буквально минутку», — вздохнул Мортис. — Тогда повисите уж на трубке, если потеряем друг друга, — вставил я, боясь, что мы задержимся ещё на дольше, если кто-то потеряется. — «Конечно. Возле пекарни, правильно?» — уточнил человек. — Да-да, мы тут. — Я здесь, — послышался тихий голос уже в нескольких метрах от нас. Я мгновенно обернулся. Перед нами стоял довольно высокий мужчина лет так на 35, высокий, с крашенными в фиолетовый волосами и довольно странной шляпой на голове. Он вежливо кивнул в знак приветствия, что сделали и мы с Броком. За это время я успел подумать, с чего бы начать разговор и не найдя нормального предложения или вступления, банально выдавил: — Ну что ж, показывайте, рассказывайте, — эти слова были неожиданностью для самого меня. — Да, конечно. Мне начать с рассказа или показать сначала фотографии? — Мортис рассматривал нас с ног до головы, заинтересованно тараща глаза. — Сначала фотографии, нам нужно убедиться, его ли это объект вообще, — вмешался Брок, пиная меня ногой. Мортис понятливо промычал, роясь в телефоне. Через мгновение мы увидели валяющегося на ковре перед камином человека. Он с интересом разглядывал огонь в камине, его не расчёсанные волосы топорщились во все стороны, глаза были разного цвета, они блестели, но в них как будто присутствовал какое-то слабое разочарование. Одна из его ног была замотана в бинты, на нём были шорты. Кожа была бледная, даже несмотря на полыхающее пламя перед его лицом. Я без сомнений мог сказать, что это Эдгар, но без хвоста и ушей. Возможно, он маскировал их, потому и не видно. И всё же решив не торопиться, я начал задавать вопросы: — А что конкретно натолкнуло Вас на мысль, что это объект? — я посмотрел на Мортиса. — Как я уже говорил, у него совсем нету аппетита ни к чему кроме мяса. Он отмазывается тем, что мол это болезнь и ему просто не хватает витамина от мяса, и его я могу понять. Но меня скорее задевает его поведение. Для человека он чересчур гибкий, слишком странно иногда ведёт себя, не желает особо со мной общаться. Буквально вчера заметил у него клыки. И смутила манера общения. Вроде выглядит лет на двадцать с лишним, а общается словно ребёнок. Да и уровень развития не велик. — Как думаешь, всё же следует ехать туда за ним и самостоятельно убеждаться, что это Эдгар? — обернулся я к Броку, умоляюще смотря тому в глаза. — Ему же там плохо без нас! — Я сомневаюсь, что ему там плохо без нас, — фыркнул учёный. — Но это уже твоё решение — ехать туда или нет. Но я бы был не против, если нас впустят. — Вы разрешите нам съездить за ним? — резко повернулся я к Мортису. — Да, конечно, — выпалил тот, выдыхая. — Я на него все мясные продукты перевожу, и всё бессмысленно.
…
Мы едем в фургончике для объектов, а я то и дело хватаюсь за Брока, вновь пытаясь не улететь в бок. Второй или третий раз езжу на подобном транспорте, а изменений совсем нету — меня по прежнему подташнивает и качает из стороны в сторону. За те два часа Брок успел доехать до лаборатории и взять право на фургон, так же взяв рабочих. А я всё расспрашивал о здоровье 489-го. Я соскучился по нему. Мортис лишь растерянно отвечал, не понимая, почему я на столько сильно волнуюсь за своего объекта. И даже сейчас я иногда подползал к нему и шёпотом спрашивал об Эдгаре. Шёпотом я говорил из-за Брока, который непременно заклеил бы мне рот скотчем и изолентой, при том, что даже сейчас он презрительно на меня глядит. Но я и вправду не мог смирно сидеть со своими мыслями, ведь я так соскучился, и одновременно был обеспокоен, как нас воспримет объект. Он будет злиться? Или наоборот простит меня? А может будет игнорировать? А вдруг с ним случилось что-нибудь ещё, от чего он не может говорить? Я напрочь забыл обо всех словах Мортиса. Сейчас мне нужен был только Эдгар. Только его чёрно-синие волосы, только его пушистый хвост и мягкие ушки, только его чистые глазки, только он. Я ещё никогда так ни о чём не жалел, а сердце никогда так сильно не билось в стыде и сострадании. Только сейчас я понял, что наверняка чувствовал Эдгар. Спустя ещё сорок минут мучительной поездки, мы наконец остановились, а я вновь улетел к Броку, пытаясь отвлечься от мыслей катанием по фургону. Брок был возмущён моим поведением, но лишь пару раз намекал сесть нормально и взяться за что-нибудь, чтобы не летать по всему транспорту, но я даже не слышал его. Нам открыли дверцу и мы вышли на улицу. Мортис ошеломлённо рассматривал странный фургон для объектов, пока Брок и я озирались по сторонам. Вдали была не большая деревушка, а здесь дом посреди леса. Было подозрительно тихо. Через несколько минут Мортис не спешно подошёл к нам поближе. — А он точно не нападёт на вас? — осторожно спросил он. — На меня вряд ли, а вот на Фэнга… — Брок обернулся на меня, серьёзно рассматривая моё встревоженное лицо. — Ты думаешь, что он съест меня из-за того, что я сказал ему? — с тревогой проговорил я, намекая на поспешный вывод о разрыве отношений. — Я бы вряд ли так сделал и простил бы… — Ты — человек, он — объект, — без колебаний прервал меня учёный. — У вас разные точки зрения, разный характер, разное восприятие и, в конце концов, разное отношение к подобному. Повисло длительное молчание. Брок разглядывал дом со всех сторон, что-то записывая. Я молча стоял и растерянно смотрел себе на ноги. Мортис как-то сочувственно смотрел на меня, от чего ощущался дискомфорт, но сейчас это не такая большая проблема. Брок прав, 489-му может прийти в голову всё вплоть до того, что он причинит мне боль. У нас и вправду разное восприятие вещей, я могу понять что-либо в одном смысле, в то время как Эдгар воспримет это как совершенно иное и будет действовать по-другому. Я не мог не думать о том, как мне разобьют лицо или расцарапают рот за мои ужасные слова. И даже когда Брок подозвал нас идти в дом, я частично представлял себе лицо Эдгара. Всё было словно в тумане, я чувствовал, что могу умереть. От этого паршивого ощущения тошнило, я не мог ничего сделать. Но, как только я переступил порог чужого дома, все мысли сразу улетучились, оставляя за собой лишь пустоту. Сняв ботинки и поставив их в сторонку, Я прошёл за Мортисом, который даже не снимал сапоги. Я видел, что ему в какой-то степени тоже не по себе, но, похоже, он надеялся, что его не расцарапают хотя бы из-за того, что на несколько дней приютил объекта. Брок шёл за мной, даже не думая вмешиваться во что-то. И правильно — это мой объект, только я несу за него ответственность. — Я приехал, — Мортис приоткрыл дверь в одну из комнат и ласковым, слегка дрожащим от волнения голосом сказал это. — Как ты здесь? — Я в полном порядке, — послышался тихий голосок. Без сомнений это был Эдгар. — А почему так рано? Ты же говорил, что будешь через несколько недель. — Понимаешь ли, дела изменились, — Мортис отступил в сторону, открывая мне вид на объекта. Эдгара передёрнуло. Он не моргая смотрел на меня, лежа на подобии кровати на полу. Он сжал одеяло, кусая нижнюю губу, после отодвигаясь ближе к стене. Я обдумывал что сказать, но в голову почти ничего не шло. Выдохнув, я неспешно произнёс, обращаясь к объекту: — Эдгар, пожалуйста, давай вернёмся в лабораторию, — было странно говорить это так легко, когда на душе всё бурлило от ужаса и радости одновременно. 489 лишь подполз ближе к стенке, вжимаясь в неё. Он всё так же смотрел в мои глаза, он был напугал и растерян. Я бы с радостью подошёл и успокоил его, если бы не колющая атмосфера. Своим взглядом Эдгар точно намекал на то, что если я подойду к нему, он непременно будет готов наброситься на меня. Я осторожно шагнул вперёд и в сторону. Сзади показался Брок и более уверенно зашагал к Эдгару. — Давай, иначе Фэнгу влепят штраф, — он попытался настроить объекта на меня, но тот лишь угрожающе оскалился. — Уйдите, — его голос дрожал, а глаза наполнялись слезами. — Я не хочу обратно, дайте мне спокойную жизнь на воле. У меня сжалось сердце. Он всё же хотел жить на свободе. Он говорил совершенно об обратном. Точно так же, как и я. Я тоже говорил, что люблю его. Выдохнув, я начал увереннее подходить к Эдгару, надеясь его успокоить и уговорить поехать обратно. Объект начал двигаться по стене к углу, хмуря брови и сужая зрачки. Я подошёл к нему менее чем на метр, присел и с нежностью потянул к нему руки. Но в следующий миг я со вскриком отдёрнулся от Эдгара, щурясь. Щёку и половину носа прожгло словно огнём, а через несколько секунд что-то горячее потекло вниз с того места. Я резко обернулся, услышав гортанный рык сзади и увидел 489-го совсем близко, но к железкой на цепочке во рту. Брок стоял сзади и пытался оттянуть его от меня, пока объект размахивал руками, и в какой-то момент так же больно оцарапал мне спину. Я стиснул зубы, с силой ударяя по запястьям Эдгара и мгновенно захватывая их рукой. Он забрыкался пуще прежнего, но тщетно, он был ранен и ему не хватало сил, чтобы дать отпор. Я тихо визжал от жгучей боли, пока мне обрабатывали царапины. Царапина на лице оказалась глубже, чем на спине, потому довольно сильно болела, пока её обрабатывал Брок. Царапина на спине далась легче, но было тоже не приятно. Мы сидели уже в фургоне, Мортиса поблагодарили за то, что обратился к нам, и теперь едем обратно. На удивление дорога назад менее трясучая, теперь я мог спокойно сидеть и не валяться по всему фургону. Эдгара пришлось связать, сейчас он лежал спиной к нам, что меня напрягало. Ему определённо плохо, это я знал уж наверняка. Когда его укладывали в фургон, он лишь смотрел куда-то вперёд, было понятно, что ему не хорошо. Я кинул взгляд на его ногу. Она лежала словно оторванная, бедро пронзило и вправду насквозь. Было больно смотреть на то, как объект буквально лежал скорченный из-за боли и скованности. Дышать было тоже наверняка сложно, когда волнуешься воздуха требуется больше, потому нужно дышать не только носом, но и ртом. Но сейчас у него во рту была железка, которая не давала ему даже спокойно приоткрыть рот. — «Лишь бы не задохнулся пока приедем, — с тоской подумал я. — Хотя вряд ли.» Брок изредка поглядывал на Эдгара, я не сомневаюсь, что ему не так интересны наши с ним взаимоотношения. Ему вообще хотя бы что-то интересно? Или он умеет только ворчать и обрабатывать раны? Я с раздражением отвернулся от учёного, на что тот лишь вопросительно смотрел на меня. Но в следующую секунду моё лицо вернули обратно мощной пощёчиной. — Я ещё не закончил обрабатывать, — с лёгкостью в голосе сказал Брок, лепя мне на царапину бинт и заклеивая его целебным скотчем. Но мне сейчас было не до этого. Меня начинало волновать то, как у нас сложится с Эдгаром. Я не понимаю, как я должен поступить и как правильно сказать, что я тогда ошибся. Сейчас он разбит, мне больно смотреть, как он мучается. Но и сделать я ничего не могу, потому что боюсь сделать только хуже.