Лисий капкан

      Душно.       Как же, черт возьми, здесь душно.       Лю Цингэ давно привык сражаться в самых тяжелых условиях, терпеть практически невыносимую для обычного человека боль, продираться сквозь толпы самых опасных монстров и продолжать двигаться вперед, что бы ни случилось.       Но в таком неприятном месте он оказывается едва ли не впервые.       Мужчина обводит внимательным взглядом темные своды пещеры, освещаемой лишь мелкими вкраплениями сияющих кристаллов. Под ногами неприятно хлюпает грязная вода, и отражающиеся в ней голубые огоньки будто бы растворяются в тенях, не давая разглядеть больше дозволенного. В воздухе сизым туманом витает странная смесь чего-то влажного, напоминающего запах плесени или мха, и удушающе сладкого, кружащего голову. Заклинатель прикрывает лицо рукавом, стараясь не вдыхать дурманящий запах, но тот пробивается даже через плотную ткань ханьфу. Цингэ отчетливо чувствует, как туман скользит по его внутренностям холодной змеей, и от этого ощущения его тошнит все сильнее и сильнее. Мужчина крепко сжимает рукоять Чэнлуаня, и тот послушно отзывается тихим звоном, слышимым только его хозяину.       Какая тварь вообще может жить в подобном месте?       Новое задание не обещало быть опасным — в какой-то степени его можно было даже назвать рутинным для заклинателя уровня Лю Цингэ. В небольшой деревеньке в глуши загадочным образом стали пропадать молодые девушки. Сначала поговаривали, мол, сбежали из дома в ближайший город — какой красавице захочется провести всю свою жизнь в богом забытой дыре? Да только странность была в том, что девушки не брали с собой ровным счетом ничего и исчезали бесследно, будто призраки, как бы их ни караулили родные и друзья. Тогда-то местные и начали паниковать и прочесывать окрестности в поисках пропавших.       Лю Цингэ пристально рассматривал изящную заколку для волос — всё, что смогли найти деревенские — и, кивнув сам себе, бережно опустил ее на стол.       Последней каплей терпения людей стала пропажа дочери старосты.       — Значит, вы нашли это у входа в пещеру в лесу?       — Именно так, господин заклинатель, — тут же закивал деревенский староста и тяжело вздохнул. — Только в пещеру эту мы никак зайти не смогли, будто там стена невидимая. Потому вас и позвали — самим нам с этой нечистью никак не совладать, — горестно добавил мужчина, с тоской посмотрев на заколку на столе.       Цингэ задумчиво кивнул.       — Я разберусь с этим, — он поднял глаза на старосту. — Проведите меня к пещере.       Окружавшие его люди тут же запричитали, не переставая кланяться и благодарить заклинателя за помощь. Лю Цингэ старался не смотреть на них — что толку от этих слов, если он еще не спас пропавших? Смотреть же в чужие глаза, переполненные жуткой смесью боли и надежды — не самая лучшая идея.       Чистый разум — залог победы.       Но сохранить его намного сложнее, чем одолеть самое страшное на свете чудовище.       Лю Цингэ двигается осторожно — в обычное время он шел бы вперед без лишних раздумий, но сегодня все его инстинкты дикими волками воют об опасности. Снаружи наверняка опустилась ночь, а значит, это существо уже должно двинуться к выходу из пещеры, чтобы отправиться на очередную охоту. Но тишина в мрачном гроте прерывается лишь мерным звоном капель, разбивающихся о землю, да чавкающими шагами заклинателя, пытающегося идти как можно тише. Дорога понемногу ведет вниз, и Цингэ приходится прилагать усилия, чтобы спускаться постепенно, а не скользить по грязи. Проход становится все уже, и в какой-то момент мужчина уже может дотянуться до стены — как ни странно, абсолютно сухой и гладкой. Липкая масса под ногами сменяется твердой землей, и Лю, сам того не замечая, идет уже куда быстрее, пока не оказывается в светлом помещении.       Цингэ даже не осознает, от чего его пробирает до самых костей — от жгучего холода нижней пещеры или от вида множества женских трупов на гладких камнях. Девушки выглядят абсолютно спокойно, будто бы всего лишь решили прилечь на минутку. В их обликах все идеально — точеные черты лиц подчеркнуты тонким слоем косметики, волосы убраны в строгие прически, на плотно запахнутых ханьфу нет ни единой складки. Подойдя ближе, мужчина прикладывает два пальца к шее одной из них — и выдыхает, почувствовав слабое биение пульса на тонкой жилке.       — Они спят, — раздается тягучий мягкий голос за его спиной. Цингэ мгновенно выхватывает меч из ножен и разворачивается к противнику, но тот лишь тихо смеется в ответ на это движение.       Из теней пещеры медленно выплывает тонкий силуэт юноши. Он шагает едва слышно, практически невесомо, будто бы призрак — только шорох скользящих по земле одежд цвета цин выдает его присутствие. Распущенные волосы темным шлейфом струятся по спине и обрамляют бледное лицо, наполовину скрытое расписным веером. Светло-зеленые, почти что прозрачные лисьи глаза смотрят на Цингэ с мягкой усмешкой, смешанной с каплей почти детского любопытства, и этот взгляд почему-то пробирает мужчину до самых костей. Заклинатель молча вытягивает Чэнлуань вперед, и юноша замирает на месте, с интересом глядя на кончик острого лезвия, упирающегося ему прямо в грудь.       — Какой суровый. Зачем же сразу за меч хвататься? — фыркает он, аккуратно отводя пальцами меч в сторону. — Я тебе зла не желаю.       — Отпусти их, — мрачно кивает Лю в сторону девушек. Юноша переводит скучающий взгляд на них и жмет плечами.       — Увы, не могу. Видишь ли, господин заклинатель, сейчас наша энергия ци связана слишком сильно. Разбуди я их, потеряю всю накопленную энергию. А у меня ее и так маловато. Но и если ты думаешь, что можно убить меня и таким образом освободить их, — он слегка повышает голос, заметив, как Цингэ приподнимает меч, — то ты ошибаешься: умру я — умрут они.       — С чего бы мне верить лживому лису? — цедит сквозь зубы заклинатель.       — Разумеется, можешь и не верить, — соглашается юноша, задумчиво обходя его по кругу, — вот только если я не лгу, что ты потом скажешь деревенским жителям, которые отправили тебя на спасение девиц, а получили вместо этого гору трупов?       Лю Цингэ мрачнеет — сосредоточившись, он действительно чувствует, как от проклятого лиса тянутся тонкие энергетические нити, уходящие к животам спящих.       — Я думал, хули-цзин в основном девицы, — презрительно фыркает он, убирая меч за пояс. В такой ситуации, как назло, битвой ничего нельзя решить. Придется пока поиграть по его правилам.       Юноша тихо смеется — его смех мелодично звенит, будто бы серебряные колокольчики, эхом разносясь по сводам пещеры.       — Коли захочешь, могу и девицей оборотиться, — он лукаво подмигивает ему и кивает в сторону темного коридора. — Идем, поговорим.       И Цингэ ничего не остается, как последовать за ним.       Его пещера выглядит на удивление обжитой и даже напоминает человеческую комнату — в углу расстелен тонкий матрас, а у стены располагается небольшой стол, загроможденный книгами и свитками. На небольших плоских камнях в углах стоят несколько свечей, едва-едва освещая пространство.       — Присаживайся, — юноша кивает в сторону матраса и движется к столу. Пока Лю осторожно садится на пол, тот уже успевает выудить откуда-то небольшой чайник, пару чашечек и тканевый мешок, пахнущий чем-то травяным.       — Ты серьезно? — изгибает бровь заклинатель. Хули-цзин же истолковывает его недоверчивый взгляд по-своему.       — Не бойся, это обычные лесные травы. Если бы я хотел тебе навредить, я бы сделал это сразу, ты так не думаешь?       — Зачем тебе это? — хмурится Цингэ.       — Что именно? — юноша откладывает веер в сторону, засыпает травы в чайник с водой и обхватывает его ладонями, нагревая. Лю внимательно смотрит на его лицо — высокие скулы, прямой нос, тонкие губы, изогнутые в улыбке — если не знать, что это за существо, легко принять его за благородного ученого, вроде тех, что живут на пике Цинцзин. — Ежели ты про девиц, то, зная мою природу, можешь и сам догадаться.       — Зачем приглашать врага в свой дом?       — Я не говорил, что ты мой враг, — безмятежно отвечает тот. — Разумеется, пока ты не пытаешься мне навредить, но этого ты, к моему счастью, сделать не можешь. А я давно не видел в этих краях кого-то образованнее деревенских. Откуда ты, господин заклинатель? — он чуть склоняется вперед, разливая чай по двум небольшим чашечкам, и Лю Цингэ невольно замирает, вдыхая ароматный запах трав. Он задумчиво осматривает содержимое пиалы, но так и не находит в ней ничего необычного.       — С пика Байчжань.       — Пик Байчжань… никогда не слышал о нем. Это далеко? — глаза юноши очаровательно блестят от нескрываемого интереса. Неровный огонек свечи пляшет в его светлых глазах, делая его лицо еще более живым, почти человеческим.       — Да. Для обычного человека.       — Вот как, — он улыбается и отпивает из чаши. — А как твое имя? Боги, не надо делать такое лицо, — звонко смеется хули-цзин, заметив, как темнеет взгляд Цингэ, — я же не могу постоянно обращаться к тебе «господин заклинатель». Или тебе так больше нравится? Что же, у каждого свои фетиши…       — Лю Цингэ, — бурчит тот, прерывая поток чужих предположений касательно его пристрастий. — А ты?       — Шэнь Цинцю, — кажется, он с нетерпением ждал этого вопроса. — Рад знакомству, Лю Цингэ.       Заклинатель только кивает в ответ.       И что этот лис задумал?       — Мне нужно вернуть их живыми, — мрачно констатирует Лю, кивая в сторону пещеры с девушками, и отставляет чашку в сторону.       — Хм, дай-ка подумать… вообще есть один способ, — задумчиво тянет Шэнь Цинцю. — Но ты должен мне кое-что пообещать.       — И что же? — хмуро интересуется заклинатель.       — Ты не будешь мне вредить и позволишь спокойно покинуть эти места. Взамен я гарантирую твою безопасность и сохранность жизни девиц.       — И деревенских жителей, — добавляет Цингэ, скрещивая руки на груди.       — И деревенских жителей, — с улыбкой соглашается хули-цзин.       — Так что за способ?       — Чтобы разорвать узы со старыми жертвами, мне необходимо большое количество энергии Ян. Больше, чем есть у обычных людей, — в глазах Шэнь Цинцю блестят искорки веселья. — Скажем, столько, сколько у заклинателей вроде тебя. Ты ведь очень сильный, я сразу почувствовал это, когда ты переступил порог моей пещеры.       — И каким образом тебе нужно передать энергию? — с подозрением интересуется Цингэ, поморщившись.       — Об этом не беспокойся, я все сделаю сам, — юноша улыбается, поднимаясь на ноги, и обходит стол, усаживаясь около заклинателя. Тот даже не успевает моргнуть, когда его губ касаются чужие холодные губы, утягивая в поцелуй.       Лю недовольно хмурится и упирается ладонями в плечи Цинцю, пытаясь отстранить его от себя, но тот только жмется ближе, сминая его губы своими. От новых необычных ощущений все внутри переворачивается, и Цингэ стремительно краснеет, понемногу теряя дыхание. В голове почему-то начинает гудеть, а мысли спутываются, и ему становится все труднее сосредоточиться на попытках разорвать поцелуй.       Одно легкое движение ладони — и Лю откидывается назад, ровно на матрас. Он поспешно тянет руку к Чэнлуаню, но Цинцю только смеется, переплетая его пальцы со своими.       — Эй, мы же договорились, — журит он его, усаживаясь на бедра Цингэ. — Ты обещал не вредить мне, а я — тебе.       — Ты… ничего не сказал… о передаче ци… — бормочет Лю Цингэ, тяжело дыша и пытаясь бороться со слабостью, стремительно растекающейся по венам. Шэнь только ласково качает головой.       — Ты ведь знаешь, кто я, а раз так, то знаешь и о том, как мой род получает энергию, — он склоняется к его лицу и ласково трется кончиком носа о тонкую скулу, — или же господин заклинатель не искушен в вопросах двойного самосовершенствования? — насмешливо шепчет юноша в покрасневшее ухо и тут же прикусывает острыми зубами его мочку.       Лю Цингэ только презрительно фыркает в ответ, стараясь держать лицо, но предательски алые щеки выдают его смущение, и глаза Шэнь Цинцю тут же загораются при виде такой реакции.       — Так ты и правда… — восторженно шепчет он, отстраняясь. — Я думал, у таких красавцев, как ты, отбоя нет от девиц.       — Мне нет дела до этого, — отрезает Цингэ, жмурясь от нарастающей боли в висках. Он хочет дернуться, сбросить с себя этого обнаглевшего лиса, но тело отказывается его слушаться, и все, что он может — это пытаться дышать ровно и не обращать внимания на ароматный запах леса, исходящий от Цинцю.       — Ничего… — юноша ласково касается прохладными губами его лба, — так даже лучше… я сделаю все, чтобы ты запомнил, как хорошо это бывает.       Его ладони медленно поглаживают бока Лю сквозь одежду, пока Шэнь склоняется к его шее и, отодвинув стоячий воротник ханьфу, мягко прикусывает бьющуюся жилку. Цингэ судорожно выдыхает и откидывает голову. Мягкий язык тут же зализывает укус, отчего по телу заклинателя бегут мурашки, и он пытается приподняться на локтях, но руки отказываются его слушаться.       — Как же вы, люди, любите заморачиваться с одеждой, — цокает языком Цинцю, неспешно развязывая шнур, поддерживающий широкий пояс. Тот с тихим шлепком падает на матрас, и Цингэ поддается чужим рукам, позволяя юноше стянуть с него верхний халат с наплечниками. — Тебе не жарко в трех слоях одежды? — смеется юноша.       — Не жалуюсь, — цедит Лю сквозь зубы. Он физически чувствует, как пылают его щеки, и это ощущение ему совсем не нравится. Будто бы поняв это, Шэнь Цинцю берет его лицо в прохладные ладони и ласково оглаживает его скулы большими пальцами.       — Мне нравится твоя родинка. Это мило, — хули-цзин касается губами его родинки под глазом и отстраняется, возвращаясь к прерванному занятию. Лю Цингэ внимательно следит за его руками — те бережно разводят полы ханьфу в стороны и снимают мешающую одежду с чужих плеч, оставляя заклинателя в одних штанах. Длинные волосы Цинцю щекочут шею заклинателя, и Цингэ дергает головой в слабой попытке избавиться от неприятного чувства, но безуспешно — лис только смеется, завидев его реакцию.       — Погоди, сейчас будет лучше, — с улыбкой обещает он, сползая на его колени. Лю Цингэ не успевает даже возразить, как юноша приспускает его штаны вместе с нижним бельем и обхватывает полувставший член длинными пальцами. От одного только этого движения его будто бьет электрическим разрядом.       — С-стой, — сдавленно хрипит заклинатель, сжимая побелевшими пальцами полы ханьфу. Цинцю только кротко улыбается, прикрывая потемневшие глаза, и гладит кончиками пальцев по стволу, неспешно обводя каждую выступающую венку, и Цингэ крупно вздрагивает от каждого его прикосновения. — Это… странно… — бормочет он, чувствуя, как внизу живота понемногу скручивается тугой комок, полыхающий жаром.       — Не бойся, — мурлычет Шэнь, склоняя голову вниз, — тебе понравится.       Он широко мажет языком по багровой головке, слизывая каплю выступившей смазки, и Лю буквально подбрасывает от неожиданности. Приподнявшись на локтях, он распахивает глаза и зря — вид этого прелестного юноши, который с невинным лицом обводит языком каждый сантиметр его члена, оказывается слишком ошеломляющим. Цинцю мягко массирует основание и яички кончиками пальцев, прежде чем обхватить головку губами и опуститься ниже, пропуская горячий ствол в горло. Цингэ тихо стонет, плавясь от непривычных ощущений — хули-цзин медленно двигает головой вверх-вниз, скользя ртом по члену, и Лю невольно вскидывает бедра, пытаясь урвать еще больше. Цинцю тихо мычит, посылая вибрации по чужому члену, и ускоряется, подстраиваясь под быстрый темп чужих толчков. Заклинатель хмурится и кусает губы, пытаясь сдерживаться, но новые ощущения кружат голову покрепче вина, и когда юноша выпускает головку изо рта и отстраняется, облизывая припухшие губы, Лю разочарованно стонет в голос.       — Какой нетерпеливый, — ехидно тянет Цинцю, склоняя голову набок. Цингэ вспыхивает и тут же отворачивается от него, но Шэнь со смехом тянется вперед, укладываясь на мужчину, и ласково касается губами его скулы. — Ну же, не сердись, Лю-ди, я шучу.       — Как ты меня назвал? — от возмущения у парня едва не перехватывает дыхание, и он поворачивается обратно, сталкиваясь нос к носу с довольным лицом Цинцю. Тот прыскает со смеху и жмурится, коротко целуя его в губы.       — Не нравится? Может тогда лучше Лю-лан? После такого ты явно должен будешь на мне жениться.       Цингэ закатывает глаза.       — Делай уже, что хотел.       — Как скажешь, дорогой, — хихикает Шэнь и выпрямляется. Он скидывает с плеч ханьфу цвета цин, и оно с едва слышным шелестом соскальзывает на каменный пол. Хули-цзин остается только в белоснежном одеянии, удерживаемым тонким поясом, но и это ненадолго — Цингэ неотрывно следит за изящными руками, неспешно развязывающими крепкий узел, и сглатывает: почему-то это движение кажется ему слишком… интимным что ли? Цинцю замечает его внимательный взгляд и понимающе улыбается, откладывая пояс в сторону.       — Нравится? — вкрадчиво шепчет он, медленно снимая халат, и тот расплывается белой волной на каменном полу. Лю Цингэ завороженно смотрит на стройное белое тело без единого изъяна — в неровном свете свечей и пещерных кристаллов фигура хули-цзин кажется особенно потусторонней, почти что призрачной — и заклинатель тянет руку вперед, касаясь холодной кожи кончиками пальцев, будто пытаясь убедиться в том, что все это реально. Он медленно оглаживает талию Цинцю, и тот с интересом следит за его движениями.       — Иди сюда, — юноша вдруг тянет руки и помогает Лю сесть. Заклинатель обнимает его за тонкую талию и смотрит почти безумными потемневшими глазами — зрачок практически затопил радужку, взгляд затянут пеленой возбуждения, и Цинцю хищно улыбается от мысли, что именно он довел этого сурового парня до такого состояния. Он нежно оглаживает чужие раскрасневшиеся щеки прохладными ладонями и несколько секунд любуется лицом Цингэ.       — Тебе понравится, обещаю, — шепчет Шэнь в его губы, прежде чем медленно насадиться на чужой член.       Цингэ задерживает дыхание, утыкаясь лбом в его плечо — и Цинцю пользуется этим, ловким движением руки стаскивая серебряную корону с чужой головы, отчего темные волосы шелком растекаются по спине заклинателя. Выдохнув, он опускается ниже, до самого основания члена, и удовлетворенно выдыхает, ощущая пульсацию чужой энергии внутри себя. Шэнь на пробу двигает бедрами, и Лю Цингэ тихо мычит, прижимая его к себе. Цинцю с удовольствием вслушивается в хриплое дыхание, греющее его ключицу, и прикрывает глаза, начиная двигаться. Член с хлюпающим звуком скользит внутри горячего нутра, и Цингэ хочется выть от того, насколько ему жарко. Плотные стенки приятно обхватывают его чувствительный орган, и, сам того не понимая, он крепко сжимает узкие бедра ладонями, вбиваясь все глубже в податливое тело. Шэнь вздрагивает от такого напора и прогибается в спине, поддаваясь его движениям. Его член потирается о рельефный живот заклинателя, и Цинцю довольно стонет, чувствуя, как чужая ци скользит от позвоночника все выше и выше, растекаясь обжигающими волнами по холодному телу. Это намного, намного лучше, чем было с теми девицами — эта энергия более чистая, более мощная, все его тело пробирает до мурашек от ощущения силы, управляющей им. Цингэ, кажется, входит во вкус и действует куда смелее — его руки поднимаются выше, обхватывая бока Цинцю, и давят вниз, заставляя его полностью опускаться на член. Лю горячо дышит ему в шею, ведя по ней губами, и вдруг замирает, оставляя неглубокий укус на изгибе ключицы, заставляя Шэня всхлипнуть от приятного контраста легкой боли и наслаждения. Юноша будто растворяется в чужих руках, позволяя им управлять своим телом, и ритмично двигается, прижимаясь все ближе и ближе к заклинателю. Тот низко рычит, хаотично кусая нежную кожу, и на плечах хули-цзин расцветают багровые пятна укусов, наливающихся кровью.       — Вот так… да… не сдерживайся… так… хорошо… — задушено бормочет Цинцю, заламывая брови и кусая губы от удовольствия. Цингэ вдруг замедляется и тянется вверх, касаясь губами подбородка юноши. Тот понимающе склоняется вниз, и они жадно целуются, сплетаясь языками. Лю действует неумело, но его напор компенсирует отсутствие техники, и Шэнь довольно мычит, цепляясь когтями за напряженную спину заклинателя. Цингэ опускает руку ниже, поглаживая основание пушистого лисьего хвоста, и Цинцю воет в голос от резкой вспышки удовольствия.       — Тебе… нравится? — шепчет Лю Цингэ ему в губы, не переставая гладить хвост. Он смотрит растерянно, широко открытыми глазами, и его с щеками, поддернутыми румянцем, и чуть приоткрытыми влажными губами выглядит почти невинно — насколько невинно вообще может выглядеть человек в подобной ситуации.       — Д-да, — выдыхает хули-цзин и кое-как находит в себе силы усмехнуться, упираясь ладонями в чужие плечи. — Но я предпочел бы… чтобы бы ты… погладил меня спереди, — дразнится он.       Заклинатель только кивает и резко толкается в него, заставляя Цинцю содрогнуться от внезапного движения. Внизу живота медленно скручивается спираль, и юноша насаживается на член все медленней, с трудом соображая, что происходит. Чужая ци опьяняет, ее слишком много, Шэнь физически чувствует, как она замещает прежнюю слабую энергию, разрывая его связь с людьми в соседней пещере. На его истекающий смазкой член вдруг ложится горячая рука, осторожно оглаживая багровую головку, и, не выдержав, Цинцю громко стонет и кончает, сжимаясь вокруг чужого члена. Но ему не дают расслабиться — Лю Цингэ коротко вбивается в чувствительное после оргазма тело, заставляя Шэня едва не плакать от болезненного удовольствия.       — Ну же… — жалобно скулит он, прижимаясь к крепкой груди, — Лю-лан…       Цингэ вторгается особенно глубоко и замирает с хриплым стоном, изливаясь в горячее нутро. Цинцю жмурится, принимая чужую ци, и благодарно целует заклинателя, крадя его сорванное дыхание. Пульсирующая энергия медленно оседает в теле, и хули-цзин понемногу расслабляется, неспешно сминая истерзанные губы Лю Цингэ. Обессилев, тот валится на спину и тянет его за собой, и Шэнь Цинцю довольно укладывается на него, устраивая голову на тяжело вздымающейся груди, и вслушивается в стремительный стук колотящегося сердца.       — Я… — хрипло начинает Цингэ, но юноша только фыркает, поворачивая на него довольное лицо.       — Потом, — улыбается он. — Отдохни.       И Лю Цингэ послушно прикрывает глаза.       Когда заклинатель приходит в себя, в пещере никого нет.       Он хватается за лежащий рядом Чэнлуань и внимательно оглядывается по сторонам — ни стола с книгами, ни свеч, ни самого лиса. Только тонкий матрас под ним свидетельствует о том, что пещера была жилой. Лю Цингэ осматривает себя — он полностью одет, а волосы стянуты серебряной короной в высокий хвост. Нахмурившись, юноша опирается на меч и поднимается на ноги, ощущая некоторую слабость в теле. Он еще раз оглядывает пещеру и выходит наружу.       Соседняя пещера встречает его стайкой растерянных девиц, сонно озирающихся по сторонам. Тяжело вздохнув, он жестом указывает им идти за собой, и они послушно следуют за ним, тихо перешептываясь. Цингэ то и дело смотрит вокруг, сжимая рукоять меча, но на пути им не встречается ровным счетом никого.       Когда они выходят наружу, сквозь плотную сень листвы уже пробиваются лучи дневного света. Деревенские жители, столпившиеся у пещеры, встречают их слезами и причитаниями, крепко обнимают ничего не понимающих девушек и не перестают благодарить Лю Цингэ.       — Господин заклинатель, а что ж за нечисть там была? — осторожно интересуется деревенский староста у задумчивого юноши. Тот только хмурится и отводит глаза в сторону.       — Хули-цзин. Он больше не потревожит вас.       Староста больше не решается доставать его расспросами, и Цингэ, коротко поклонившись, движется к выходу из леса, не обращая внимания на оклики деревенских.       И ему кажется, что он оставил в пещере нечто большее, чем свою ци.       Лю Цингэ славился тем, что неугомонно искал достойных соперников по всему белу свету. На его собственном пике никто не мог претендовать на это звание, а потому обычно он появлялся там не чаще раза в месяц — после чего его адепты стройными рядами направлялись на пик Цяньцао, дабы залечить полученные раны — так все и узнавали о том, что Лю Цингэ пожаловал.       После дела с хули-цзин он практически не появляется на пике Байчжань. Едва услышав слухи о странных исчезновениях людей, заклинатель тут же устремляется туда, отказываясь признаваться даже самому себе, что отчаянно ищет что-то знакомое — и, едва успев разобраться с одним делом, спешит на другое. Глава школы только качает головой от такого рвения и благодушно просит неугомонного шиди быть осторожнее на заданиях. Тот лишь молча кивает в ответ и стремительно покидает школу, чтобы снова отправиться далеко за пределы Двенадцати пиков.       Таким образом, только спустя пару месяцев раздраженный Лю Цингэ возвращается на пик Байчжань, истребив едва ли не половину крупной нечисти, обитавшей в Поднебесной. Припугнув нерадивых учеников, заклинатель движется к родной хижине и только перед самой дверью ощущает, что что-то не так.       Он точно чувствует чье-то присутствие.       Нахмурившись, Цингэ крепче сжимает рукоять Чэнлуаня и резко распахивает дверь, шагая внутрь.       Юноша в комнате задумчиво оборачивается на шум и, спрятав улыбку за расписным веером, смотрит на Лю с блеском в глазах.       — А ты правду сказал — пик Байчжань действительно оказался далековато от тех мест. Долго мне пришлось тебя искать.       Лю Цингэ смотрит на него широкими глазами, прежде чем усмехнуться, прикрывая за собой дверь.       — Ты все-таки объявился. Что же, испугался перспективы трех поклонов?       — Какой ты резвый, Лю-лан, — смеется Шэнь Цинцю, подходя к нему практически вплотную. — Впрочем, я действительно все обдумал и решил, что вполне не против такого расклада. Больно ты мне понравился. А тебе-то нужен такой, как я?       — Нужен, — кивает заклинатель и отводит руку с веером в сторону, открывая вид на сияющее лицо юноши.       И улыбка Шэнь Цинцю действует на Лю Цингэ куда сильнее его лисьих чар.