26| Энтони
27 мая 2022 г. в 13:20
— Я попросил Альфреда поставить варить самогон. Нечего у тебя постоянно брать настойки.
— Добро-добро. Я и сам хотел сказать ему.
Четырёх кабанов достаточно для поминок. Большая часть останется на завтра. Будь то праздник или похороны, Собор объединяется. Никто не предлагает друг другу помощь — каждый сам знает, что ему делать.
— Я так понимаю, ты ждёшь гостей? — Кайзер разрезает спину кабана.
— Сегодня вечером, скорее всего. На день рождения Кальда никто посторонний не придёт. Это низко с их стороны.
— Ты ждёшь армию? Десяток чужаков мы уложим без проблем, а вот с сотней не справимся.
— Не веришь в себя? — откладываю кабанью голову и смотрю на заместителя. — А я в тебя верю.
— Я старею, Энтони, — тихо признаётся Кайзер. — В последнее время появились новые приоритеты. Погоня — это замечательно. Я выплёскиваю агрессию. Но больше всего мне по душе сидеть за ужином с моими четырьмя девчонками.
— Тебе нет и пятидесяти, а я старше тебя на десяток лет. Что уж обо мне говорить? Я тоже предпочитаю мирное время, но жатва — это единственный правильный выход. Пускай приходит армия, они ничего не найдут. Пускай открывают огонь, мы не будем сопротивляться. Калеб, мы — люди, а они — монстры.
Буратто отдала мне браслет Амелии. Чувствую бусинки в кармане. Она вернётся за ним и снова наденет на правое запястье. Амелия не должна умереть. Я молюсь за её жизнь.
— Я растопил печку. Булки и пироги готовы. После того, как закончим с мясом, нужно поставить выпекаться хлеб. Но одной моей печи будет мало. До вечера не успеем.
— Я подготовил церковь. Отнесём тесто туда.
— Во сколько хочешь собраться?
— В восемь, думаю, будет вполне приемлемо. Посидим пару часов и пойдём спать, — протираю лоб тыльной стороной предплечья. Мои ладони в чужой крови. — А я бы сейчас прилёг хоть на полчасика.
— Так иди. Я справлюсь. У тебя было тяжёлое утро.
— Всё в порядке, — выпрямляюсь, спина хрустит. Полгода у меня болит спина из-за Мадонны. — Где Фиель?
— С Кальдом, кажется.
— А мне она говорила, что поможет матери, — с упрёком жалуюсь отцу на дочь.
— У Циллы есть помощники.
Вдалеке различаю чёрную тучку, движущуюся по песку. Слишком нервно и быстро. Кто-то бежит с поля.
— Не отходи от неё.
— А? — переспрашивает Кайзер.
— От Присциллы не отходи и не держи потом на себя злобу.
Я отмываю грязные руки от кусочков мяса в кровавой воде. Крови было больше в номере Тауншендов. Безжалостная. Я так не могу.
Кайзер смотрит вдаль:
— Попугай летит с поля.
Чёрная тучка превращается в девочку, укутанную в шкуры. Она встаёт напротив нас и задыхается. Пытается что-то сказать, но изо рта вылетают не слова, а слюни.
— Птичка, что случилось? — озадаченно спрашивает Кайзер.
— Энтони… тебя…
— Что?
Я встаю с одноместной скамеечки и вытираю мокрые руки о брюки. Кайзер делает то же самое. Он подходит к Аратинге, и та падает. Девочка слишком быстро добежала с поля до общины.
— Леда! Леда! — Кайзер обливает ребёнка чистой водой из кружки. — Доча, что случилось?
Аратинга лежит на траве и тяжело дышит. Приходит в норму. Сейчас всё будет хорошо.
— Энтони, тебя ждут у калитки.
— Ты… ты уверена? — Кайзер убирает со лба волнистые перья попугая.
— Безу остались на поле с Люсей, а Бру пошёл к Финчу. Мы заметили, как дед Прадес патрулировал кладбище. Он ушёл вглубь погоста, а потом позвал к себе. Человек у калитки просит прийти Энтони. Я всё сказала, — Аратинга теряет сознание.
— Кто это? — Кайзер поворачивает на меня голову.
— Интересно.