En Pointe/На пуантах

Энди нахмурилась и громко фыркнула. Она могла бы быть в студии прямо сейчас и репетировать. Шел ее последний год в Академии, и она должна была быть готова к программе. Если она в итоге не получит место в New York Company, тогда все эти годы прошли впустую. Она приехала в Нью-Йорк в возрасте четырнадцати лет учиться балету не для того, чтобы получить место в какой-либо другой труппе. Это была ее мечта, и она была полна решимости воплотить ее в жизнь. Но вот она шла в здание Элиаса-Кларк, а не в студию работать над своей техникой, и все из-за прихоти какой-то капризной женщины. Она и раньше слышала о Миранде Пристли. Кто в городе не слышал, проведя там хотя бы нескольких месяцев? «Ледяная королева» называли ее, «Сука на каблуках», «Дьявол в Prada». С этим Энди была согласна. Кто мог еще потребовать, чтобы одна из самых впечатляющих балетных школ мира прислала своих лучших учеников, чтобы они были выставлены напоказ, как товар, больше, чем они уже были? Миранда Пристли, конечно же, и именно потому, что она захотела несколько фотографий. Энди снова фыркнула. Она не разбиралась в моде. Если это не трикотажный костюм или пара спортивных штанов, она не понимала, зачем эти вещи вообще существуют. У нее не было времени на эти глупости. Конечно, в общежитии были девушки, которые обращали внимание на моду, видит Бог, у всех у них были самые подходящие фигуры, чтобы быть моделями, балет сделал их грациозными и очень стройными. Но Энди знала, что они почти никогда не применяли на практике знания, которые почерпнули в модных журналах, за исключением, выхода куда-то на выходные. Джен нажала кнопку лифта после того, как они зарегистрировались и получили пропуска посетителей. Им следовало подняться на семнадцатый этаж и пройти на съемочную площадку, где кто-то должен выбрать из них двух-трех человек, которые, по его мнению, действительно подходят для фотосессии, а остальных отправить домой, вероятно, заставив чувствовать себя ужасно. Но Энди было все равно. Она хотела быть той, кого отправят домой как можно скорее. Это было бы для нее благословением. Даже если ей скажут, что она выглядит просто уродливо. Они вышли из лифта, сбившись в стайку, как почти всегда случалось за пределами Академии. Балерины, как правило, собирались в группы и держались вместе в незнакомой им среде. Они направились к ресепшен, но какая-то рыжая, худая, молодая женщина подбежала к ним прежде, чем они успели добраться туда. — Вот вы где! Боже мой, я уже было решила, что Академия балета находится где-то в Китае, если вы так долго добирались сюда, — заворчала она, уперев на долю секунды руки в бедра, перед тем как всплеснуть руками и недовольно покачать головой. В ней была какая-то нервная неистовая энергия, которая сразу понравилась Энди. Хотя, причиной этому мог послужить британский акцент. Энди всегда любила акценты. — Хорошо, тогда пошли! — Она вывела их из лабиринта коридоров, где повсюду стояла суета, а разодетые с ног до головы женщины бегали на своих высоких каблуках взад-вперед, от чего Энди невольно задалась вопросом, как они это делают. А она еще думала, что пуанты — это ужасно. Еще один поворот и они оказались в абсолютно белой комнате, с яркими лампами, рассеянными по ней то здесь, то там. Единственным цветом в помещении были люди и вешалки с одеждой, вокруг которых все, казалось, столпились. На самом деле, Энди чувствовала себя немного ослепленной всем этим. Она прищурилась и пошла вперед с остальными девушками, пока их не заметил какой-то лысый мужчина и не вышел навстречу, чтобы поприветствовать британку. — Ах, вот и ты, Эмили, наконец. Я думал, ты заблудилась. Энди еле сдержала смешок, забавляясь, что оскорбление девушки было обращено против нее самой. — Это не моя вина, что они опаздывают. Кроме того, Миранде позвонили в последнюю минуту, — Эмили закатила глаза. — Неважно, она появится здесь через двадцать минут, и если эти девочки не будут готовы, у нее будет истерика. Серена! Высокая, светловолосая женщина подошла к ним с важным видом, двигаясь не совсем, как танцовщица, но с гораздо большей грацией, чем обычный человек. Энди была почти уверена, что это была одна из моделей, но на ней почему-то был надет фартук, испачканный косметикой. — Да, Найджел? — спросила она с легким акцентом. Нет, не может быть, чтобы эта женщина в какой-то момент своей жизни не была моделью, решила Энди. Не с таким лицом и голосом. На самом деле, ей очень понравилось то, что она видела. Энди почувствовала, как ее щеки слегка запылали. Ей действительно следовало бы научиться перестать пялиться каждый раз, когда около нее появлялись прекрасные девушки. Это отвлекало ее от того, что было действительно важно. — Надо будет сделать мейкап, конечно, только самым перспективным. Подбери макияж, который, по твоему мнению, подойдет им. Миранда появится здесь уже через двадцать минут. Бог свидетель, у нее целая труппа на выбор, но она определенно скажет, что выбор ничтожно мал и будет недовольна, теряясь в различиях, но скажи ей, пожалуйста, поторопиться. Энди посмотрела на своих подруг. Она действительно не думала, что все они были настолько ужасны, чтобы не быть удостоенными парой фотоснимков. Она фыркнула себе под нос. Найджел уставился на нее. — Я уверен, что, по крайней мере, некоторые из них рады быть здесь. Энди закатила глаза. Она была уже сыта по горло всем этим и устала от того, что о ней говорят так, как будто ее здесь нет. Но она оглядела свою группу. Некоторые из девочек были явно взволнованы тем, где они находятся, и смотрели по сторонам широко раскрытыми глазами. Другие, возможно, не были в таком восторге, но никто из них, похоже, не разделял полнейшего безразличия и даже пренебрежения Энди. Насколько хорошо она могла знать всех, проводя с ними в классе, по крайней мере, пятнадцать часов в неделю, если не больше, многие были просто рады хоть раз получить свободный от занятий день. Она не понимала, как кто-то может так себя чувствовать. Занятия были… Для нее всем. Потому что некоторые вещи, которые не поддавались объяснению словами, она могла выразить только движениями. Энди недоумевала, как можно хотеть отдохнуть от этого. И все же такие люди были среди них. Серена пробежалась глазами по всей группе. Она критически осмотрела их всех и сразу же отобрала пятерых, раздав их другим визажистам, а шестую девушку забрала себе. Энди с облегчением вздохнула, обрадовавшись, что ее не выбрали, и в тайне надеясь, что скоро сможет вернуться домой. Остальные девушки не так хорошо отреагировали на это. Послышалось пара возгласов и даже всхлипов, но без слез. Они были балеринами, а это означало, что они были более стойкие, чем большинство, когда слышали, что их внешний вид не соответствует каким-то стандартам. У каждого судьи было свое представление о том, какой должна быть балерина, каким бы нереалистичным оно ни было, и девушки как бы не пытались, но не могли соответствовать этому. Энди задумалась. На самом деле, когда ее оценивали в некотором смысле это мало чем отличалось от оценки стандартов моды. Она всегда ненавидела этот аспект своей работы и всегда ненавидела то, что пропагандировали модные журналы. Это действительно было похоже. Она села на пятки и огляделась. Ей просто хотелось, чтобы эта знаменитая Миранда Пристли поскорее появилась для того, чтобы сказать, что она им не подходит. Пребывание здесь напомнило ей о том, что она была пусть и хорошей, но немного толстой танцовщицей. И это было то, на чем она никогда не хотела заострять внимания. Девушек, которых не выбрали, попросили отойти в угол, где они не могли никому помешать суетиться. Энди огляделась. Там было достаточно места, и она имела возможность попрактиковаться хотя бы в нескольких формах. Она возьмет от ситуации все, что сможет. Ей удалось сделать несколько растяжек, прежде чем энергия комнаты изменилась. Энди моргнула и оторвалась от растяжки икр, которую она было делала. Все в одно мгновения стали чуть более оживленными и в то же время намного тише, чем были, как будто они совсем не хотели привлекать внимание. Они то и дело бросали нервные взгляды на вход в комнату. Энди проследила за их взглядом и глубоко вздохнула. Оу. Она не сомневалась, что женщина с серебристо-белыми волосами была кем угодно, кроме Миранды Пристли. Она знала, что королева империи моды должна быть красивой женщиной, но эта красота была выше этого. Ошеломляющая — было даже не совсем правильным словом. У нее была та редкая стать, которой хотела бы обладать каждая балерина, и та потрясающе сильная энергетика, которая побуждала всех в зале упасть на колени и поклоняться каждому ее движению. В любом случае, эта женщина была очень и очень красивой, но ее аура являлась тем, что действительно делало ее особенной, в ней чувствовалась необъяснимая мощь, вся сила, лед и пламень. Энди была совершенно очарована. Она медленно встала, пока женщина внимательно осматривала комнату своими проницательными голубыми глазами, ничего не упуская из виду. Миранда еще издалека за несколько секунд оценила девушек, которых выбрала Серена, прежде чем пройти по комнате с плавной грацией, над совершенствованием которой Энди работала годами. Её сразу поразила зависть. Как мог человек без какой-либо подготовки двигаться так? Разве это было справедливо? Миранда остановилась перед девочками. Ее губы скривились, когда она посмотрела на первую — Джессику. После чего Серена отвела Джессику в сторону и бесцеремонно толкнула ее в группу в углу. Энди захотелось улыбнуться, потому что Джессика была стервой, но она была слишком сосредоточена на Миранде, глаза которой какое-то время блуждали по линии девушек, пока не остановились на Лиззи, и слегка кивнув, она двинулась к Кайле, отрицательно покачав головой. — Недостаточно хороши. Как ты вообще могла подумать, что это мне пройдет? Серьезно. Это был едва различимый шепот, но Энди все равно его услышала. Вся комната замерла, когда Миранда заговорила. Энди задумалась, каково это, иметь такую ​​силу. Кайлу снова вытащили из линии и втолкнули обратно в общую группу. Напротив Юки Миранда опустила вниз голову и тихо фыркнула. У Давины она на секунду замерла с поднятой бровью. Энди была поражена тем, что каждый человек в комнате, казалось, знал, что означают все выражения лица Миранды. На приподнятую бровь Найджел попытался уговорить Миранду оставить Давину, но Миранда молча выслушала его и снова произнесла недовольным тоном. — Я просила найти мне трех танцовщиц из группы всемирно известной балетной школы, и это ваш выбор? Возможно, они милые, но они не балерины. У нас достаточно милых моделей, и если бы это было то, что я хочу, я бы просто сказала использовать моделей и одеть их в балетные пачки, — Миранда усмехнулась, произнеся слово «милых», как будто оно оскорбило ее лично. — Где остальные? Найджел указал на угол. Миранда просканировала взглядом их все, и ее взгляд сразу же нашел Энди, все еще стоящую в позе, как будто она собиралась перейти к другой растяжке. — Ты, — указала она пальцем на Энди. Серена схватила Энди за запястье, и уже через секунду балерина оказалась в кресле. Мгновение спустя ей компанию составила Жизель. — Я не знаю, почему вы не выбрали этих двоих в первую очередь. Разве у нас не было достаточно встреч по поводу этой съемки, чтобы вбить эту довольно простую идею во все ваши маленькие головы? — Она издала неприятный звук. — Поторопитесь, мы потеряли уже достаточно времени из-за вашей некомпетентности, вы согласны? Серена, некоторое время покружив над Энди, сделала ей настолько выразительный макияж, что, когда она закончила работу и отступила назад, Энди буквально не узнала себя в зеркале. Затем другая женщина подошла к ее креслу и принялась за прическу. Энди почти всегда собирала волосы в пучок или косу, чтобы они не мешали ей. Когда она хотела сделать что-то красивое, она просто расчесывала волосы и оставляла их распущенными, что было для нее сложнее, чем сделать прическу для выступления. Женщина позади нее нанесла большое количество какого-то средства на волосы, а затем выпрямила их утюжком. Это были самые послушные и блестящие волосы, которые Энди когда-либо видела у себя. Она даже хотела выяснить название этого волшебного термозащитного средства для волос, но она знала, что оно в любом случае будет намного выше ее бюджета. После того, как волосы были выпрямлены, женщина собрала их в гладкий высокий хвост, который гладкой линией ниспадал на спину Энди. После того, как все было сделано, ее столкнули со стула и направили к Найджелу. Он оглядел ее сверху донизу. — У тебя что размер шесть? — спросил он это с насмешкой, как будто это был конец света. Энди уже готова была согласиться, но потом вспомнила, что только недавно похудела от постоянных тренировок настолько, что запросто могла надевать четвертый. — Нет, четыре. Он посмотрел на нее скептически, но все же протянул ей несколько вещей. — Как скажешь, Шесть. Энди закатила глаза и стянула с себя штаны для йоги и футболку прямо там, где она стояла. Годы переодевания за кулисами оставляли мало места для скромности. Затем она надела длинную струящуюся юбку с длинными разрезами по бокам для свободы движений и обтягивающую рубашку, которая почти напомнила ей верхнюю часть слитного купальника, если, конечно, купальники имели хоть какое-то отношение к моде. Она посмотрела на себя. Это выглядело почти как костюм для одного из самых экстравагантных балетов. Ну, по крайней мере, теперь понятно, почему им потребовались настоящие балерины для этой съемки. Она сомневалась, что обычные модели действительно смогли бы так воздушно выглядеть в этом. Найджел посмотрел на нее и кивнул. — Значит, ты четверка, да, — он пригласил ее встать рядом с Лиззи, которая так же ждала, когда к ним присоединится Жизель. Миранда заметила движение краем глаза и прямо посмотрела на Энди. — Приемлемо, — просто сказала она и вернулась к набору текста на телефоне. Энди застыла на секунду, потому что это «приемлемо» отозвалось в ней гораздо сильнее, чем ей хотелось. Миранде Пристли понравилось, как она выглядит. Это была фраза, которую она никогда не думала или хотела бы услышать по отношению к себе. С другой стороны, она никогда не думала, что у нее будет причина увидеть Миранду Пристли в жизни, не говоря уже о том, что она будет очарована тем, как она подавляла всех в комнате своим эго и заставляла их делать именно то, что она хотела. «Это был странный мир», — подумала Энди. Жизель оказалась рядом с ней через секунду, съемки начались. Фотограф выкрикивал множество команд, мало чем отличавшихся от тех, что даются на уроках балета или на репетициях танцев. Все трое без труда выполнили эти команды. Энди могла точно сказать, что она чувствовала, когда ее фотографировали вот так, но на самом деле это было не хуже, чем танцевать с сердцем на рукаве перед целой аудиторией, полной людей. Предстояло сделать несколько поворотов, несколько танцевальных движений, сменить более чем несколько выражений лица, но она достойно прошла через это. Миранда остановила групповые снимки одним коротким словом: «Довольно». И этого было достаточно, чтобы все вокруг нее замерли. Энди подняла голову и моргнула. Они действительно закончили сегодня? Как только ее начали фотографировать, казалось, что время остановилось. Не похоже, что вообще были сделаны какие-либо снимки, но, опять же, если вспомнить количество поз, в которых она была, она может предположить, что их должно было быть довольно много. Хм, странно. — Вы двое, — Миранда указала на Лиззи и Жизель. — Свободны. Энди вопросительно посмотрела на Миранду. Почему двух других отпустили, а ее нет? Потом она оглянулась в угол комнаты, где были все остальные девушки, но там уже никого не было. Когда это случилось? Жизель и Лиззи тут же унесло прочь, а Миранда снова сосредоточилась на Энди. — Ты сделаешь еще несколько фотоснимков. Энди кивнула, и фотограф немедленно принялся за дело, инструктируя ее, как двигаться и смотреть. Она снова впала в тот же транс, когда ставни объектива снова защелкали. Она не понимала, почему Миранде нужно больше снимков ее одной. Лиззи и Жизель могли бы стать гораздо лучшими моделями сами по себе, но кто она такая, чтобы сомневаться в этом. Балерины часто получали роли по странным причинам, и она предполагала, что с моделями все могло быть точно так же. — Нет, ты не отдаешь ей должное, — голос Миранды снова прорезал дымку вокруг. Энди прекратила то, что она делала, и увидела, как женщина встала прямо рядом с фотографом. — У тебя есть прекрасный холст для работы, и все же вы даете мне мусор. Где вдохновение? Я что, прошу что-то запредельное? — ее глаза снова сфокусировались на Энди, яркие и синие, как небо. — Присядь. Энди села на ближайшую горизонтальную поверхность и стала ждать следующих слов из уст Миранды, словно они были Евангелием. — Поставь ногу на бедро, сними туфель и позволь ему свисать с одной из рук, посмотри вниз и помассируй ногу другой. Энди сделала, как ей сказали. У нее на самом деле болели ноги. Ее ноги всегда болели. Это была цена, которую она платила, и ее это устраивало. Она была просто рада, что они не надели на нее какие-то очень высокие каблуки. С каблуками, на которых она позировала, она могла справиться, но пятидюймовые, которые предпочитала каждая женщина в этой комнате, были бы убийственными для нее. Энди услышала, как несколько секунд щелкал затвор. — Нога вниз, туфель в руке по направлению к камере, смотри прямо и вдаль, — голос Миранды был мягким и властным. Энди не допускала возможности ослушаться. Еще несколько секунд прошло в звуках затвора камеры. — Надень обувь и встань. Я хочу, чтобы ты побежала по направлению к камере и сделала один из тех прыжков, которые ты, кажется, всегда делаешь. И посмотри в камеру, когда доберешься до нее. Энди знала, что она имела в виду. Все на этой фотографии должно было быть совершенно идеальным. Она надеялась, что фотограф знает, что он делает, иначе это займет целую вечность, чтобы все получилось правильно. И она не хотела, чтобы это длилось вечно, и была уверена, что Миранда тоже этого не хочет. С другой стороны, если это займет целую вечность, она сможет побыть рядом с Мирандой дольше, и почему-то ей это казалось довольно привлекательным. Она подготовилась к прыжку. Может быть, сегодня она собиралась больше танцевать, чем она думала. Бег, прыжок, взгляд в камеру, случайно скользящий взгляд на Миранду, щелчок камеры и вспышка лампочки. Она приземлилась на пол и стала ждать приговора. — Еще раз. Еще пять раз Энди прыгала, пока Миранда не сказала: «Достаточно». Она окинула взглядом всех в комнате и добавила: «Оставьте нас». И снова все тут же подчинились. Энди тяжело сглотнула, когда последний человек вышел и за ним закрылась дверь. Что Миранде может быть нужно от нее? Разве она плохо поработала на съемках? Но тогда зачем женщина попросила ее об одиночных съемках? И Миранда совсем не казалась кем-то, кто не смог просто отругать ее перед целой комнатой людей, не выгоняя их при этом. Ей хотелось бежать, но она стояла как вкопанная. — Как тебя зовут? — спросила Миранда подходя ближе, ее каблуки громко цокали в пустом пространстве. — Энди Сакс, ну, Андреа, но все зовут меня Энди. Миранда приподняла бровь. — Ты танцовщица и у тебя красивое, очень французское имя, и ты его не используешь. Почему? Энди пожала плечами. — Я начала танцевать еще дома, в Огайо. Мои родители звали меня Энди за много лет до того, как я стала первой в своем танцевальном классе. Тогда не имело значения, как меня зовут, я продолжала танцевать. Миранда задумчиво хмыкнула. — «Ну, Андреа», возможно, ты захочешь подумать об этом, учитывая, сколько тебе лет? — Восемнадцать. Это мой последний год в школе. — Тогда, наверное, уже слишком поздно, но не для дальнейшей жизни. Ты должна признать, что балерина по имени Андреа звучит гораздо привлекательнее, чем балерина по имени Энди. Энди была в восторге от того, как Миранда произнесла ее имя. Это было что-то чужое. Но оно идеально скатывалось с ее языка с очень французским акцентом. Она слышала, как ее имя произносили многие французы, как же иначе, когда она занималась балетом, но Миранда привнесла в это что-то новое, чего не было у них. Глаза Миранды медленно блуждали по телу Энди. — Прошло двадцать пять лет с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, но я помню, каким… Глупым может быть этот возраст. Прислушайся к моему совету. Ты ведь хочешь получить работу в хорошей танцевальной труппе, не так ли? Энди кивнула. — Да, я имею в виду, да, — сказала она. — Я хочу. На самом деле, я очень хочу работать здесь, в Нью-Йорке, в балете. Иначе зачем мне было приезжать сюда? Я имею в виду, да, я бы могла работать где угодно, но… — Ты хочешь, чтобы тебя наняли лучшие, я понимаю. У меня самой всегда было такое желание, когда я была моложе, а теперь я здесь. Думаю, нет смысла говорить что-то еще по этому поводу. Похоже, тяжелая работа окупается, — она лишь слегка наклонила голову. — А ты много работаешь, Андреа? — На самом деле, я действительно разозлилась из-за того, что эта фотосессия отнимает мое время практики. Я тренируюсь каждый день в течение нескольких часов после того, как остальные уходят, чтобы сделать что-то еще. Так что да, думаю, я много работаю. Миранда улыбнулась, не более чем изгибом губ, но у Энди сложилось впечатление, что это больше, чем женщина когда-либо улыбалась на работе. — Понятно. Знаешь, хорошие вещи приходят к тем, кто усердно работает, — она подошла ближе к Энди и вытащила откуда-то визитку. — Журнал с этой фотосессией выйдет через три месяца. Позвони мне, когда получишь свой экземпляр, а ты его получишь. Я очень ценю тех, у кого есть настоящий талант. И с этими словами Миранда повернулась и вышла из комнаты. Энди уставилась на нее, словно она только что пережила ураган, сердце бешено стучало, и она вспотела, как будто секунду назад закончила напряженную разминку. Ходить на каблуках Prada было опасно, но она не могла избавиться от ощущения, что ей хотелось это повторить.