Walk Me Home

"А как насчет тебя? Я хочу сделать тебе..." "Позже". Елена действительно имела это в виду; она хотела, чтобы Кейт почувствовала себя такой же живой и нерастраченной, как она, но русская не спала больше двадцати четырех часов, в конце концов. Ровное сердцебиение Кейт, поглаживание ее волос и глубокое дыхание превратились в самую эффективную колыбельную. Вскоре они обe уже спали, обхватив друг друга и прижавшись друг к другу, как нежный узел, защищаясь от внешнего мира, а также от собственных страхов и неуверенности. Позже, после двух-трех часов глубокого сна, одна из них бессознательно зашевелилась и разбудил другую. Трудно было бы сказать, кто из них пошевелился первым, чье дыхание стало неровным, когда их тела прижались друг к другу. Почти невозможно было определить, кто из них, погруженных в темноту, нанес первый мягкий, ленивый поцелуй, кто искал бедра другого и дальше, нащупывая влагу, которая снова жаждала внимания. В сонной дымке, когда все ментальные фильтры исчезли, они просто следовали своим инстинктам, ощущение за ощущением вели их вперед, полностью сосредоточившись на том, чтобы успокоить потребность, которую они черпали друг в друге. Вдали и в безопасности от любых правил и ожиданий, это было более беспорядочно и отчаянно, чем в прошлые разы, невысказанное доверие росло между ними с каждой лаской и каждым вздохом, наполнявшим спальню Кейт. Они почти не использовали слов, в этом не было необходимости, за исключением того момента, когда Кейт спросила Елену, хочет ли она, чтобы та была внутри. Блондинка не ответила, вместо этого она взялась за запястье Кейт и изменила положение, перекатывая свои бедра по ее руке, когда она начала скакать на двух пальцах, сначала медленно и осознанно, но вскоре яростно, когда обнаружила, какой эффект это оказывает на них обеих. В течение этой ночи они узнали много нового друг о друге, а Елена, в первую очередь, о себе. О некоторых вещах она никогда бы не догадалась, например, о неописуемом ощущении, которое охватило все ее существо, когда Кейт обхватила губами два ее пальца и нежно пососала их; или о том, что некоторые оргазмы могут вызвать у нее немедленное желание еще, вместо того чтобы утолить ее жажду. Она восхищалась дрожью, которую вызывал ее язык, погружаясь в пупок, и тем, какими сильными были самые интимные мышцы Кейт, когда они сжимались вокруг ее пальцев, и все ее тело трепетало, когда она кончала. Кейт также была удивлена отсутствием запретов у Елены и нежностью ее действий, несмотря на почти хищный взгляд, который завладевал ее глазами, когда она была возбуждена. Взгляд был настолько опасным и напряженным, наполовину скрытым в темноте, что его было достаточно, чтобы заставить Кейт растаять в покорности, хотя она приняла противоположную роль, в силу обстоятельств, желания доставить удовольствие, и, возможно, немного по привычке. Когда они заснули в следующий раз, ранний рассвет уже начал менять краски вокруг них. Елена чувствовала тяжесть и туман, погрузившись в матрас и собираясь задремать, но она сделала последнее усилие, чтобы не заснуть достаточно долго, чтобы поискать в голове причину уйти. Если бы она хотела; это было бы самое подходящее время; точно так же она уходила каждое утро. Но как бы она ни искала, она не могла найти ни одной. Не тогда, когда Кейт прижималась к ней так близко, не после всего, что они заставили друг друга почувствовать, и когда даже слабые звуки просыпающегося города, казалось, уверяли ее, что в этот момент все в мире было правильно. Не тогда, когда эта удивительная, стойкая, милая, раздражающая и вечно очаровательная молодая женщина, казалось, увидела правду глубоко внутри нее, несмотря на ее неослабевающие усилия против этого. Когда она проснулась, ей потребовалось несколько ударов, чтобы собрать все кусочки воедино. Первое, что она заметила, это то, что она была обнажена и завернута в простыни, слишком мягкие, чтобы быть ее собственными. Открыв глаза, она увидела потолок, который столько раз внимательно изучала, только при свете дня он выглядел совсем иначе. Да, она была у Кейт, и прошлая ночь была реальной. Но тогда почему она была одна? Она вскочила на ноги и побежала вниз по лестнице так быстро, как только позволяло ее полубессознательное тело, с беспокойством на лице, только чтобы найти Кейт, радостно жужжащую на кухне, одетую в пару крошечных шортиков и майку. Выражение лица брюнетки, когда она увидела очень голую Елену Белову, появившуюся в ее гостиной, было наполовину неверием, наполовину обмороком, и только намеком на смущенное веселье. "Эм... доброе утро, ты в порядке?". Блондинка все еще выглядела немного обеспокоенной, хотя облегчение начало медленно проползать по ее лицу. "Я думала, что ты... Я не знала, где ты". "Добро пожаловать в мой мир". Кейт захихикала, но Елена явно не приняла это за шутку. Чувство вины распространилось по ее лицу, и она снова нахмурилась. "Эй, я... я не хотела... я... я очень рада, что ты здесь, но, пожалуйста, пожалуйста, ты должна вернуться наверх! Все должно было быть не так!" "Что ты имеешь в виду?" "Я хотела принести тебе завтрак в постель... ты не должна была этого увидеть, это должен был быть сюрприз". "Зачем тебе завтрак в постель?" "Эмм... это такая штука... это..." "Это романтично", - подумала Кейт, но ее мозг был достаточно быстр, чтобы остановить ее болтовню, или, может быть, она просто была слишком занята, пытаясь не пялиться на каждый дюйм голой кожи Елены, чтобы продолжать говорить. "Разве это не неудобно? И грязно? Это звучит не очень практично". "Неважно, мы... не могла бы ты... не хочешь ли ты надеть какую-нибудь одежду?" Елена наклонила голову и слегка ухмыльнулась, смакуя то, какой взволнованной выглядела лучница. "Я умираю с голоду. Пахнет приятно." "Блины." Кейт указала на маленький тайник, гордясь собой, как будто она приготовила ужин на День благодарения из пяти блюд. Елена на мгновение посмотрела на тарелку, прежде чем одарить ее улыбкой в тысячу мегаватт. И да, именно в этот момент Кейт полностью осознала, когда утренний свет отражался от ее золотистой кожи и заставлял мерцать ее беспорядочные светлые волосы, что это самая красивая женщина, на которую она когда-либо смотрела в своей жизни, и что нет ничего на свете, что бы она не сделала, чтобы попытаться сделать ее счастливой. "Можно мне одолжить футболку?" Кейт покраснела до пунцового цвета, осознав, что смотрела на нее и, возможно, пускала слюни в течение неизвестно какого неуместного количества времени. "Да, конечно. Пойдем, я покажу тебе, где я храню свои...". Но Елена взяла ее за запястье, когда она собиралась пройти мимо нее, и притянула ее к себе, поцеловав в шею и прижавшись к ней лицом. Руки Кейт инстинктивно обхватили ее талию, прижавшись к спине, и они просто стояли, дыша вместе. "Эй, маленький сокол?" "Да?" "Доброе утро." "Хм..." Больше неподвижности, больше объятий, и больше дыхания, только Елена все еще была обнажена, и то, как их тела прилегали друг к другу, напомнило им обеим о многих способах, которыми они скользили, терлись и катались вместе в течение ночи, пока это дыхание не стало немного затрудненным. Елена отстранилась, и ее маленькая озорная ухмылка сказала все, что Кейт хотела услышать, только вот ее слова говорили как раз об обратном. "Ладно, пойдем, я умираю с голоду, и у нас еще много дел". "А... у нас есть дела?" "Конечно." Елена потянула Кейт за запястье, когда та начала подниматься наверх, совершенно не замечая гиперфиксации Кейт на том, как ее бедра и задница поднимаются на каждую ступеньку перед ней. "Эмм... дела... такие дела, как что?" "Ну, я уже посетила все достопримечательности, теперь ты должна показать мне настоящий Нью-Йорк. Я хочу полный, официальный тур Кейт Бишоп". Кейт застыла перед шкафом, и одно ее веко дернулось. "Опять, Кейт, перестань делать вид, что ты не удивлена, это не выглядит круто". Прошло целых пять секунд, прежде чем Кейт начала рассказывать об удивительном кафе, спрятанном за телефонной будкой, и об этом заведении в Сохо "раз уж ты любишь острую пищу", и "о боже, в магазине есть мороженое, которое ты просто... подожди, ты уже побывала во всех музеях?" и далее и далее обо всех веселых, вкусных и интересных местах, куда она собиралась ее сводить, в то время как она также позволяла Елене выбирать одежду и делала мысленную заметку продолжать добавлять вещи в этот список, чтобы убедиться, что он никогда, никогда не закончится. Елена слушала ее половиной своего мозга, а другой просто восхищалась ее неподдельным энтузиазмом. Неподдельной радостью. То, как засияли ее глаза от осознания того, что Елена хочет провести с ней остаток дня. Да, Елена была очень самосознательным человеком. И несмотря на то, что она изо всех сил старалась приуменьшить или подавить свои чувства к Кейт, она поняла, что они не только реальны, но и, возможно, что это действительно хорошая вещь, которая происходит с ней, с ними обеими. В течение следующей недели, каждый вечер перед сном и каждое утро, прежде чем встать, Елена вспоминала день, проведенный вместе, и спрашивала себя, есть ли у нее причины не оставаться рядом с Кейт. Каждый раз она находила только одну, и она всегда была одна и та же: страх перед возможной сердечной болью; страх скорее вызвать эту боль, чем пострадать от нее. Каждую ночь и каждое утро она обнаруживала этот страх, принимала его и делала сознательный выбор не отталкивать его. Она позволила ему прорваться через все ее существо, как она научилась делать это с горем, которое носила глубоко внутри. А когда это стало слишком сильно, она прижалась к Кейт, и они обе позволили волнам омыть их, пока дышали вместе. Каждое утро и каждую ночь она делала сознательный выбор оставаться рядом с Кейт, потому что страх - это не причина, и он никогда не должен быть причиной. Шли дни, они бродили по улицам Нью-Йорка, вычеркивая пункты из списка Кейт, пробуя все возможные виды еды, смеясь до боли внутри. Они спали, когда их тела просто не могли больше получать удовольствие, и хотя это случалось нечасто и никогда не длилось долго, их сон был легким, спокойным и без кошмаров. Елена несколько раз возвращалась на конспиративную квартиру, "чтобы забрать свои вещи", пока их не осталось, и все было в квартире Кейт, так и не сделав никакого заявления или большого акцента на совместную жизнь. Они не строили планов вслух, потому что Кейт понимала, что Елене не слишком комфортно говорить о "будущем" - понятии, с которым она едва ли могла справиться без того, чтобы не зайти во всевозможные эмоциональные тупики. Вскоре они начали тренироваться вместе, и по мере того, как доверие между ними росло, а Елена начала больше рассказывать о своем прошлом, они начали работать над планом, чтобы выяснить местонахождение Валентины, Кингпина и даже возможную новую профессию для бывшей Вдовы. Они никогда не говорили "люблю", хотя это слово, казалось, поселилось на кончике языка Кейт, и они обе знали, что это просто вопрос времени, когда оно вырвется наружу; возможно, во время наблюдения за тем, как Елена слизывает тающую каплю с рожка мороженого, возможно, в середине жаркого, страстного сеанса поцелуя на диване, возможно, в самый неподходящий момент, например, в середине их первого совместного задания по слежке. Они сидели на скамейке в Центральном парке, когда Елена впервые осознала это. Было очень холодно, и она крепко держала руку Кейт в перчатке в кармане пальто, пока они оценивали проходящих мимо собак - глупая игра, которая началась как шутка и стала одним из их любимых совместных занятий. В момент комфортной тишины после долгого, удовлетворенного смеха ее осенило. Она не задавала себе этот вопрос утром, и, как ни старалась, не могла вспомнить, задавала ли она его накануне вечером. Это было не то резкое осознание, которое бьет как пощечина, скорее мягкое, успокаивающее гудение, которое уже было, но она не замечала его раньше. Глубокое осознание того, что ей больше не нужно искать причины, чтобы уехать, потому что она была именно там, где хотела быть. Елена искренне улыбнулась Кейт и поцеловала ее в щеку, после чего встала лицом к скамейке и протянула ей руку. "Проводишь меня домой, маленький сокол?"