Пятьдесят оттенков Поттера: Свобода

Три года спустя. Большой дом.

      Я лежу на нашем пледе для пикников и смотрю на ясное голубое летнее небо. Обзор ограничивают луговые цветы и высокая зеленая трава. Яркое полуденное солнце пригревает, мне тепло, и я расслабляюсь и размякаю. Как же приятно. Нет, просто чудесно. Я наслаждаюсь минутами покоя, минутами полнейшего удовлетворения. Мне следовало бы чувствовать себя виноватым за эту радость, за эту полноту счастья, но я не чувствую. Жизнь прекрасна здесь и сейчас, и я научился жить одним мигом, как мой муж. Я улыбаюсь и ерзаю, когда в голове всплывает восхитительное воспоминание о нашей последней ночи дома на «Гриммо»…       Кожаные полоски флоггера скользят по моему выступающему животу так мучительно медленно, так лениво.       — С тебя довольно, Драко? — шепчет Гарри мне в ухо.       — Пожалуйста, — умоляю я, натягивая путы над головой. Я стою с завязанными глазами, прикованный к решетке в игровой комнате.       Мягкий шлепок кожаных полосок флоггера по заду оставляет приятное жжение.       — Пожалуйста что?       Я ахаю.       — Пожалуйста, господин.       Гарри кладет руку на мою пылающую кожу и мягко потирает.       — Ну-ну, — тихо воркует он. Рука его мягко продвигается к моей дырочке, и пальцы прокрадываются в меня.       Я стону.       — Мистер Поттер, — выдыхает он, зубами прикусывая мочку уха, — вы уже такой готовый.       Его пальцы скользят туда-сюда, вновь касаясь простаты. Флоггер падает на пол, и ладонь его продвигается по моему животу к соскам. Я напрягаюсь. Они такие чувствительные.       — Ш-ш, — говорит Гарри, мягко водя большим пальцем по соску.       — Ах!       Пальцы его нежные и соблазняющие, и удовольствие спиралью расходится от груди ниже, ниже… в самые глубины. Я откидываю голову назад, вжимая сосок в его ладонь, и снова издаю тихий стон.       — Мне нравится слышать тебя, — шепчет Гарри. Его возбужденная плоть упирается мне в бедро, пуговицы ширинки вдавливаются в тело, а пальцы продолжают свой неумолимый, устойчивый ритм: туда, обратно, туда, обратно. — Хочешь, чтобы я дал тебе вот так кончить?       — Нет.       Его пальцы замирают внутри меня.       — В самом деле, Драко? Разве это тебе решать? — пальцы вокруг соска напрягаются.       — Нет… нет, господин.       — Так-то лучше.       — А-а. Пожалуйста, — умоляю я.       — Чего ты хочешь, Драко?       — Тебя. Всегда.       Он резко втягивает воздух.       — Всего тебя, — добавляю я, прерывисто дыша.       Он вытаскивает из меня пальцы, поворачивает лицом к себе и снимает повязку с глаз. Я моргаю, глядя в потемневшие зеленые глаза, которые, пылая, вглядываются в мои. Его указательный палец обводит мою нижнюю губу, и Гарри просовывает два пальца мне в рот.       — Соси, — шепотом приказывает он. Я обвожу пальцы языком. М-м…       Его ладони скользят по моим рукам вверх к наручникам над головой, и он расстегивает их, освобождая меня. Повернув лицом к стене, тянет меня за волосы, привлекая в свои объятия. Поворачивает мою голову на сторону и ведет губами вверх по шее к уху, прижимая меня к себе.       — Я хочу твой рот, — голос его мягкий и соблазнительный. Мое тело, спелое и готовое, сжимается глубоко внутри. Удовольствие сладостное и острое.       Я тихо стону. Повернувшись лицом к нему, притягиваю его голову к себе и пылко целую, языком вторгаясь к нему в рот, вкушая и смакуя. Он тоже стонет, кладет ладони на мой зад и тянет меня на себя, но его касается только мой разбухший живот. Я покусываю его скулу и прокладываю дорожку поцелуев по шее, скользя рукой вниз, к джинсам. Он запрокидывает голову, предлагая мне свою шею, и мой язык скользит вниз по груди, через живот.       — А-а!       Я дергаю за пояс джинсов, пуговицы отлетают, и он хватает меня за плечи, когда я опускаюсь перед ним на колени.       Я поднимаю на него глаза, он смотрит на меня. Глаза потемнели, губы приоткрыты, и он глубоко вдыхает, когда я освобождаю его и беру в плен своего рта. Я обожаю делать это с Гарри. Наблюдать, как он достигает кульминации, слышать его прерывистое дыхание и тихие стоны, которые вырываются из глубин горла. Я закрываю глаза и сильно сосу, наслаждаясь его вкусом и тем, как он резко, судорожно втягивает воздух.       Он хватает меня за голову, заставляя остановиться, и я сжимаю губы и проталкиваю его глубже в рот.       — Открой глаза и посмотри на меня, — приказывает он хрипло.       Сверкающие глаза встречаются с моими, и он выгибается, наполняя мой рот до самой глотки, затем быстро отстраняется. Потом проталкивается в меня вновь, и я хочу схватить его. Но он останавливает и удерживает меня.       — Не дотрагивайся, или я снова привяжу тебя. Я просто хочу твой рот, — рычит он.       О Мерлин! Вот, значит, как? Завожу руки за спину и невинно взираю на него с полным ртом.       — Хороший мальчик, — говорит он сипло, ухмыляясь мне. Отводит таз назад и, твердо удерживая меня, снова делает резкий рывок. — У тебя такой охуенный рот, Драко.       Он закрывает глаза, и я зажимаю его губами, обводя языком. Беру глубже и отступаю снова и снова, и он резко, с шипением втягивает воздух.       — А! Остановись, — выдыхает он и выходит из меня, оставив желать большего. Хватает меня за плечи и поднимает на ноги. Ухватив за волосы, горячо целует, и его настойчивый язык — жадный и одаривающий одновременно. Внезапно он отпускает меня, и не успеваю я опомниться, берет на руки и несет к кровати. Бережно укладывает так, что мой зад лежит на самом краю постели.       — Обхвати меня ногами за талию, — приказывает он. Я делаю, как велено, и притягиваю его к себе. Он наклоняется, опирается руками по обе стороны от моей головы и, по-прежнему стоя, очень медленно погружается в меня.       Ой, как же приятно. Я закрываю глаза и наслаждаюсь его медленным проникновением.       — Хорошо? — спрашивает он; в голосе явственно слышится озабоченность.       — О Мерлин, Гарри. Да. Да. Пожалуйста, — крепче обхватываю его ногами и прижимаюсь к нему. Он стонет. Я хватаю его за руки, и он медленно двигает тазом взад-вперед.       — Гарри, пожалуйста. Сильнее, я не стеклянный, не сломаюсь.       Он стонет и начинает двигаться, по-настоящему двигаться, врываясь в меня снова и снова. О, это просто божественно!       — Да, — выдыхаю я, крепче сжимая его, когда напряжение внутри меня начинает нарастать… Он тихо рычит, вдалбливаясь в меня с обновленной решимостью… и я близко. Ох, пожалуйста. Не останавливайся!       — Давай. Дрей! — стонет он сквозь стиснутые зубы, и я кончаю, сжимаясь вокруг него, мой оргазм длится и длится. Я выкрикиваю его имя, и Гарри замирает и громко стонет, достигая кульминации.       — Драко! — вскрикивает он.       Гарри лежит рядом со мной, его рука на моем животе, длинные пальцы как щупальцы…       — Как моя дочь?       — Танцует, — я смеюсь.       — Танцует? Ух ты! Я ее чувствую, — он улыбается, когда Комочек Номер Два исполняет во мне кульбит.       — Думаю, ей уже нравится секс.       Гарри хмурится.       — В самом деле? — сухо говорит он и сдвигается так, что его губы оказываются у меня на животе. — Никакого секса, пока вам не исполнится тридцать, юная леди.       Я прыскаю.       — Гарри, ты такой лицемер!       — Нет, я беспокойный отец, — он смотрит на меня, и нахмуренные брови выдают волнение.       — Ты чудесный отец, и я всегда знал, что ты будешь таким, — я глажу любимое лицо, и он улыбается мне своей застенчивой улыбкой.       — Мне нравится, — бормочет он, поглаживая, затем целуя мой живот, — когда тебя больше.       Я дуюсь.       — А мне не нравится, когда меня больше.       — Здорово, когда ты кончаешь.       — Гарри!       — Жду не дождусь, когда еще попробую грудного молока.       — Гарри! Ты такой извращенец…       Он вдруг набрасывается на меня и горячо целует, придавив ногой мои ноги и удерживая руки над головой.       — Ты любишь извращенный секс, — шепчет он и потирается носом о мой.       Я широко улыбаюсь, не в силах устоять против его заразительной, озорной улыбки.       — Да, я люблю извращенный секс. И я люблю тебя. Очень.       Я резко просыпаюсь, разбуженный тонким восторженным визгом сына, и хоть я и не вижу ни его, ни Гарри, как дурачок, улыбаюсь от радости. Орион проснулся, и они с Гарри возятся неподалеку. Я тихо лежу, до сих пор дивясь тому, как Гарри умеет играть. Его терпение с Орионом исключительное — гораздо больше, чем со мной. Я фыркаю. Но, с другой стороны, так и должно быть. И мой прелестный сынишка, свет очей своих отцов, не ведает страха. Гарри, со своей стороны, по-прежнему чрезмерно носится с нами обоими. Мой милый, переменчивый, властный Пятьдесят Оттенков!       — Давай найдем нашего папочку. Он где-то на лугу.       Орион говорит что-то, мне не разобрать, и Гарри заливисто счастливо смеется. Это такой волшебный звук, наполненный его родительской любовью. Я не могу устоять. Приподнимаюсь на локтях, чтобы выглянуть из своего укрытия в высокой траве.       Гарри кружит Ориона, отчего тот радостно визжит. Гарри останавливается, подкидывает его высоко в воздух — я затаиваю дыхание, — потом ловит. Орион взвизгивает с детской непосредственностью, и я облегченно выдыхаю. Ох, мой малыш, мой дорогой малыш, такой непоседа.       — Еще, папа! — хохочет он. Гарри соглашается, и дыхание мое опять останавливается, когда он снова подбрасывает сына в воздух и ловит, крепко прижимая к себе. Он целует темноволосую макушку сына, потом щечку и безжалостно щекочет его. Орион заливается смехом, извивается и толкает Гарри в грудь, вырываясь. Ухмыляясь, Гарри ставит его на землю.       — Пойдем найдем папу. Он прячется в траве.       Орион довольно хихикает и оглядывает луг. Схватив Гарри за руку, указывает куда-то, где меня нет, и я тихонько посмеиваюсь. Я быстро ложусь, наслаждаясь этой игрой.       — Орион, я слышала папу. Ты слышал его?       — Папа!       Я фыркаю, слыша властный тон сына. Ну и ну, прямо как папа, а ведь ему всего два года.       — Орион! — отзываюсь я, глядя в небо с глупой улыбкой на лице.       — Папа!       Очень скоро я слышу топот ног по лугу, и вначале Орион, потом Гарри выскакивают из высокой травы.       — Папа! — взвизгивает сынишка, словно нашел какое-нибудь утерянное сокровище, и прыгает на меня.       — Эй, малыш! — прижимаю его к себе и целую в пухленькую щечку. Он хохочет и тоже целует меня, потом вырывается из моих рук.       — Привет, папочка, — Гарри улыбается мне.       — Привет, папа, — расплываюсь в улыбке, а он берет Ориона, садится рядом со мной и усаживает нашего сынишку на колени.       — Поосторожнее с папочкой, — журит он Ориона.       Я усмехаюсь: от меня не ускользает ирония. Гарри достает из кармана «блэкберри» и дает его сыну. Это, вероятно, обеспечит нам минут пять покоя максимум. Орион разглядывает телефон, нахмурив свои маленькие бровки. Он выглядит таким серьезным, серые глаза сосредоточены, прямо как у его папы, когда он читает свои письма. Гарри трется носом о волосы Ориона, и сердце мое переполняется нежностью, когда я смотрю на них обоих. Похожи как две капли воды — мой сын, сидящий тихо, по крайней мере несколько минут, на коленях у мужа. Два моих самых любимых в мире мужчины.       Разумеется, Орион — самый красивый и самый талантливый ребенок на свете, но, конечно, для меня, как для любого родителя, мой ребенок самый лучший. А Гарри… ну, Гарри есть Гарри. В белой футболке и джинсах он выглядит, как всегда, сногсшибательно красивым. Чем я заслужил такой подарок?       — Вы хорошо выглядите, мистер Поттер.       — Вы тоже, мистер Поттер.       — Правда, наш папа самый красивый? — шепчет Гарри на ушко Ориону. Тот отмахивается от него, поглощенный изучением папиного телефона.       Я хихикаю.       — Ему не до тебя.       — Вижу, — Гарри улыбается и целует головку Ориона. — Не могу поверить, что завтра ему исполняется два года, — говорит он с грустью. Протянув руку, он кладет ладонь мне на живот. — Пусть у нас будет много детей, — говорит он.       — По меньшей мере еще один, — я расплываюсь в улыбке, и он гладит меня по животу.       — Как моя дочурка?       — Хорошо. Спит, я думаю.       — Здравствуйте, мистер Поттер. Добрый день, Драко.       Мы оба поворачиваемся и видим Розу, восьмилетнюю дочь Рона и Гермионы, и Хьюго, их почти трехлетнего сына, появивившихся из высокой травы.       — Рози, — радостно взвизгивает Орион. Он подскакивает с папиных колен, позабыв про «блэкберри».       — Добби угостил нас фруктовым мороженым, — говорит Роза. — Можно дать одно Ориону?       — Конечно, — говорю я. О боже, представляю, как он весь измажется.       — Моозеное! — Орион протягивает ручки. И Роза вручает ему одно. С него уже капает.       — Дай-ка папе посмотреть, — я сажусь, забираю мороженое у Ориона и быстро слизываю растаявший сок. М-м… клюква, холодная и восхитительно вкусная.       — Мое! — протестует Орион, голос его звенит от возмущения.       — Вот, возьми, — возвращаю ему чуть меньше текущее мороженое, и он тут же отправляет его в рот и улыбается.       — Можно Орион пойдет на прогулку со мной и Хьюго? — спрашивает Роза.       — Конечно.       — Не уходите далеко.       — Хорошо, мистер Поттер.       Карие глаза Розы широко открытые и серьезные. Мне кажется, она немного боится Гарри, а вот Хьюго определенно еще нет. Он прыгает на спину Гарри и благодарит его. Роза берет за руку младшего брата и Ориона, и вприпрыжку бегут по высокой траве.       Гарри смотрит им вслед.       — Не волнуйся за них, Гарри. Что может здесь с ними случиться?       Он хмурит брови, и я забираюсь к нему на колени.       — Кроме того, Орион обожает Хьюго и Рози.       Гарри фыркает и трется щекой о мои волосы.       — Они восхитительные дети.       — Да. И такие хорошенькие.       Гарри замирает и кладет ладони мне на живот.       — Девочки, да? — в его голосе слышатся нотки беспокойства. Я обхватываю его рукой за голову.       — Ты можешь не беспокоиться о своей дочери еще по крайней мере месяца три. Она у меня надежно спрятана здесь. Ладно?       Он целует меня за ухом и нежно прикусывает зубами мочку.       — Как скажете, мистер Поттер, — и кусает меня. Я взвизгиваю. — Мне понравилась прошлая ночь, — говорит он. — Нам надо чаще это делать.       — Мне тоже.       — И если ты перестал работать, мы могли бы…       Я закатываю глаза, и он сжимает обнимающие меня руки и улыбается мне в шею.       — Вы закатываете глаза, мистер Поттер? — неявная, но чувственная угроза, заставляющая меня заерзать, — но поскольку мы на лугу и поблизости дети, я игнорирую его приглашение.       — У «Поттер Паблишинг» имеется автор в «Нью-Йорк Таймз бестселлерз» — продажи Бойса Фокса феноменальны, Интернет кишит нашими изданиями, и я наконец собрал такую команду, какую хотел.       — И ты делаешь деньги в это непростое время, — добавляет Гарри, не скрывая своей гордости. — Но… ты нравишься мне босым, беременным и на моей кухне.       Я отклоняюсь назад, чтобы видеть его лицо. Он с любовью взирает на меня, глаза блестят.       — Мне тоже это нравится, — бормочу я, и он целует меня, руками все еще обнимая мой живот.       Видя, что он в хорошем настроении, я решаюсь поднять деликатную тему:       — Ты уже подумал над моим предложением?       Он застывает.       — Драко, ответ — нет.       — Но Элли — такое красивое имя.       — Я не собираюсь называть свою дочь именем моей непутевой матери. Нет. Конец дискуссии.       — Ты уверен?       — Да, — ухватив за подбородок, он серьезно смотрит на меня, излучая раздражение. — Дрей, прекрати. Я не хочу, чтобы моя дочь была запятнана моим прошлым.       — Хорошо. Прости, — черт… я не хочу его сердить.       — Так-то лучше. Прекрати свои попытки это исправить, — ворчит он. — Ты заставил меня признать, что я любил ее, оттащил меня на ее могилу. Хватит.       О нет. Я поворачиваюсь у него на коленях лицом к нему и обхватываю его голову руками.       — Прости. Правда. Не злись на меня, пожалуйста, — я целую его, потом целую в уголок рта. Секунду спустя он указывает на другой уголок, и я улыбаюсь и целую там. Он указывает на нос. Целую в нос. Он ухмыляется и обхватывает меня руками за зад.       — Ох, мистер Поттер, что мне с вами делать?       — Уверен, ты что-нибудь придумаешь, — бормочу я. Он улыбается и, неожиданно извернувшись, опрокидывает меня на одеяло.       — Как насчет того, чтоб сделать это прямо сейчас? — шепчет он с похотливой ухмылкой.       — Гарри! — ахаю я.       Вдруг раздается пронзительный крик Ориона. Гарри вскакивает с гибкой грацией пантеры и несется в ту сторону, откуда слышится крик. Я спешу за ним, правда, помедленнее. Между нами, я не так испугался, как Гарри, — это был не тот крик, который заставил бы меня перескакивать через две ступеньки, чтобы узнать, что стряслось.       Гарри подхватывает Ориона на руки. Наш малыш безутешно плачет и тычет рукой на землю, где лежат тающие остатки его мороженого.       — Он уронил, — с сожалением говорит Рози. — Я могла бы отдать ему свое, но я его уже съела.       — Ой, Рози, дорогая, не беспокойся, — я глажу ее по голове. Хьюго весь измазался мороженым, но он улыбается и предлагает его Ориону. — О, Хьюго, нет, все в порядке, милый. Пойдем, посмотрим, есть ли еще? — он пожимает плечами и продолжает есть.       — Папочка! — кричит Орион, протягивая ко мне ручки. Гарри неохотно передает его мне.       — Ну-ну.       — Моозеное, — хнычет он.       — Я знаю, малыш. Мы пойдем к Добби, и он даст тебе другое, — целую его головку… Ох, как хорошо он пахнет. Пахнет моим дорогим маленьким мальчиком.       — Моозеное, — шмыгает он носом. Я беру его ручку и целую липкие пальчики.       — У твоих пальчиков вкус фруктового мороженого.       Орион перестает плакать и внимательно разглядывает свою руку.       — Возьми пальчики в рот.       Он так и делает.       — Моозеное!       — Да, мороженое.       Он улыбается. Мой переменчивый маленький мальчик, прямо как его папа. Что ж, по крайней мере, для него это простительно — ему всего два года.       — Пойдем к Добби? — он кивает, улыбаясь своей очаровательной улыбкой. — Пускай папа понесет тебя? — он мотает головой и обхватывает меня ручками за шею, крепко обнимая, личиком прижавшись ко мне.       — Думаю, папа тоже хочет попробовать мороженое, — шепчу я Ориону на ушко. Тот хмурит лоб, потом смотрит на свою руку и протягивает ее Гарри. Гарри улыбается и берет пальчики Ориона в рот.       — М-м… вкусно.       Орион смеется и тянется к Гарри на руки. Гарри улыбается мне и, взяв сына на руки, сажает к себе на бедро.       — Рози, где Добби?       — В большом доме.       Я бросаю взгляд на Гарри. Его улыбка делается сладостно-горькой, и мне интересно, о чем он думает.       — У тебя так хорошо получается с ним ладить, — бормочет он.       — С этим малышом? — я ерошу волосики сына. — Это только потому, что у меня большой опыт с вами, мужчинами семейства Поттер, — я самодовольно улыбаюсь мужу.       Он смеется.       — Это точно.       Орион ерзает и извивается, требуя, чтобы папа его отпустил. Теперь он хочет идти сам, мой упрямый маленький мужчина. Я беру его за одну ручку, Гарри — за другую, и вместе мы раскачиваем Ориона по дороге к дому, Роза скачет перед нами, а Хьюго держит меня за другую руку, все еще поедая свое леденцовое мороженое.       Я машу Уизли, который в свой редкий выходной возле гаража, одетый в джинсы и майку, возится со старым мотоциклом.       Я останавливаюсь в дверях комнаты Ориона и слушаю, как Гарри читает сыну.       — Я Лоракс! Я говорю от имени деревьев!..       Когда я заглядываю, Орион крепко спит, а Гарри продолжает читать. Он поднимает глаза, когда я открываю дверь, и закрывает книгу. Прикладывает палец к губам и включает детский монитор рядом с кроваткой сына. Поправляет одеяло, гладит мальчика по щеке, потом выпрямляется и на цыпочках, тихо-тихо, идет ко мне. Не удержавшись, я хихикаю.       В коридоре Гарри привлекает меня к себе в объятия.       — Боже, я люблю его, но как же здорово, когда он спит, — бормочет он у моих губ.       — Не могу с тобой не согласиться.       Он смотрит на меня нежным взглядом.       — Не могу поверить, что ему уже два года.       — Я тоже.       Я целую его и на мгновение мыслями возвращаюсь к рождению Ориона: срочная операция, Гарри, сходящий с ума от беспокойства, спокойная уверенность целительницы Делакур. Меня внутренне передергивает от этих воспоминаний.       — Мистер Поттер, ваши схватки длятся уже пятнадцать часов. Они ослабли, несмотря на зялья. Придется делать кесарево сечение с помощью магии — ребенок в критическом состоянии.       — Давно пора, блядь! — рычит на нее Гарри. Целительница Делакур игнорирует его.       — Гарри, успокойся, — я стискиваю его руку. Голос мой тихий и слабый, и все как в тумане — стены, аппараты, одетые в зеленое люди… Я просто хочу спать. Но сначала я должен сделать что-то важное… ах да. — Я хочу родить сам.       — Мистер Поттер, пожалуйста. Кесарево.       — Прошу тебя, Драко, — умоляет Гарри.       — И потом я смогу поспать?       — Да, детка, да, — это почти всхлип, и Гарри целует меня в лоб.       — Я хочу увидеть Комочка.       — Увидишь.       — Ладно, — шепчу я.       — Наконец-то, — бормочет целитель Делакур. — Позовите анестезиолога. Целительница Миллер, готовьтесь к кесареву сечению. Драко, мы переведем тебя в операционную.       — Переводите? — в один голос говорим мы с Гарри.       — Да. Прямо сейчас.       И внезапно мы двигаемся — быстро, огни на потолке сливаются в длинную яркую полоску, когда меня везут по коридору.       — Мистер Поттер, вам нужно будет пройти через очищающие и защитные заклинания с моим коллегой.       — Что?       — Быстрее, мистер Поттер.       Он сжимает мою руку и отпускает меня.       — Гарри, — зову я в панике.       Мы минуем еще одни двери — и вот уже медсестра прилаживает экран у меня на груди. Двери открываются и закрываются, и в комнате так много людей. Здесь так шумно… я хочу домой.       — Гарри? — я лихорадочно ищу лицо своего мужа среди множества лиц.       — Он будет с тобой через минуту, Драко.       Через минуту он рядом со мной, и я тянусь к его руке.       — Мне страшно, — шепчу я.       — Нет, детка, нет, я здесь. Не бойся. Ты же у меня сильный, — он целует меня в лоб, и я чувствую по его тону, что что-то не так.       — Что такое?       — Что?       — Что-то случилось?       — Ничего не случилось. Все отлично. Детка, ты просто сильно устал, — глаза его горят страхом.       — Мистер Поттер, анестезиолог пришел, так что мы можем начинать.       — У него очередная схватка.       Живот сдавливает, словно железным обручем. О боже! Я стискиваю руку Гарри, в глазах все мутнеет от боли. Эта боль — вот что самое выматывающее. Я так устал… я чувствую, как онемение растекается… растекается по телу. Я концентрируюсь на лице Гарри. Между бровей у него пролегла глубокая морщина. Он напряжен. Он встревожен. Почему он встревожен?       — Ты чувствуешь это, Драко? — доносится из-за экрана бестелесный голос целительницы Делакур.       — Что чувствую?       — Значит, нет.       — Нет.       — Хорошо. Целитель Миллер, приступаем.       — Все будет хорошо, Драко.       Гарри бледен. Лоб его покрыт каплями пота. Он боится. Не бойся, Гарри. Не бойся.       — Я люблю тебя, — шепчу я.       — Ох, Драко, — всхлипывает он. — Я тоже люблю тебя, очень-очень.       Внутри меня — какое-то странное тянущее ощущение. Ничего подобного я раньше не чувствовал. Гарри смотрит на экран и белеет, но продолжает смотреть, словно зачарованный.       — Что происходит?       — Отсос! Хорошо…       Внезапно раздается пронзительный сердитый плач.       — У вас мальчик, Драко, мистер Поттер.       — Можно мне его увидеть? — выдыхаю я.       Гарри на секунду исчезает из виду и вскоре вновь появляется, держа моего сына, завернутого в голубое. Личико у него розовое, и он весь в крови и в чем-то белом. Мой малыш. Мой Комочек… Орион Северус Поттер.       Когда я смотрю на Гарри, в его глазах стоят слезы.       — Вот ваш сын, мистер Поттер, — шепчет он сдавленно и хрипло.       — Наш сын, — говорю я. — Он прекрасен.       — Да, — соглашается Гарри и запечатлевает поцелуй на хорошеньком маленьком лбу под шапкой черных волосиков. Орион Северус Поттер ничего не замечает. Закрыв глаза и позабыв про плач, он спит. Он — самое прекрасное, что я когда-либо видел. Такое чудо. Я плачу.       — Спасибо, Драко, — шепчет Гарри, и в его глазах тоже стоят слезы.       — Что случилось? — Гарри приподнимает мою голову за подбородок.       — Просто вспомнил рождение Ориона.       Гарри бледнеет и обхватывает мой живот.       — Еще раз я такого не переживу. На этот раз — сразу кесарево.       — Гарри, я…       — Нет, Драко. В прошлый раз ты чуть не умер. Нет.       — Ничего подобного…       — Нет, — он решителен и непреклонен, но смотрит на меня, и взгляд его смягчается. — Мне нравится имя Лира, — шепчет он и трется носом о мой нос.       — Как созвездие? Хочешь продолжить традицию? — удивленно спрашиваю я.       — Да, Драко. Это принято в твоей семье, и я знаю, тебе было приятно, что мы назвали нашего сына Орионом.       — Лира Поттер? Лира… да. Мне тоже нравится, — я широко улыбаюсь.       — Отлично. Хочу собрать подарок Ориона.       Он берет меня за руку, и мы спускаемся вниз. От Гарри волнами исходит радостное возбуждение; он ждал этого момента весь день.       — Как думаешь, ему понравится? — его неуверенный, светящийся надеждой взгляд встречается с моим.       — Ему понравится. Он же твой сын, в конце концов.       Гарри ухмыляется и заканчивает устанавливать деревянную игрушечную метлу.       Завтра у нас будет семейный праздник в честь Ориона. Все придут. Я с нетерпением жду возможности пообщаться с Пэнси и узнать, как она справляется с материнством.       — Пойдем, пора спать, — беру Гарри за руку и веду его наверх, в кровать.       Опускаюсь на стул на кухне, чтобы отдышаться. Вечеринка в самом разгаре, все дети кричат и бегают вокруг. Близнецы Луны и Рольфа, которым исполнился год, носятся вокруг, пытаясь догнать своих старших кузенов. Мальчик Тедди, которому почти три, Хьюго и даже Роза остановились, чтобы поглазеть на Ориона на его игрушечной метле. Все взрослые разговаривают или наблюдают за детьми, так что у меня есть минутка, чтобы присесть и немного побыть в одиночестве.       Потираю живот и разминаю спину, морщась от того, что так долго простоял на ногах.       — Надеюсь, ты не задержишься, малышка.       — Она выглядит достаточно комфортно, ее кузина не торопится, — говорит Пэнси, заходя на кухню и садясь рядом со мной.       Она протягивает мне Айву, и я с удовольствием ее рассматриваю. Она так похожа на Пэнси: черные волосы, карие глаза и слегка вздернутый носик.       — Они того стоят, — шепчу я и целую головку девочки.       — Да.       Выглянув в окно, я вижу Гарри и Ориона, оба на метлах. Гарри выглядит беззаботным и озабоченным одновременно. Это заставляет меня хихикать.       Мои родители разговаривают с Лили и Ремусом. Они немного подружились и даже собираются вместе без меня и Гарри. Мой отец окончательно сблизился с Гарри после того, как узнал, что я беременный Орионом. К всеобщему удивлению, он был больше всех рад появлению внука.       Сириус и Джеймс дурачились как обычно, но на этот раз пригласили Рольфа, Тео и Тедди в свои планы. На прошлой неделе Сириус объявил, что беременный. Мы все так рады за них, и нам кажется забавным, что на этот раз Сириус носит ребенка. Ремус ненавидел последние три месяца своей беременности и постоянно повторял, что больше никогда не будет этого делать. Сириус ему не верил, но, должно быть, до него наконец-то дошло.       Луна сейчас со своими близнецами, оба выбились из сил. Она замечательная мать, эксцентричная, но замечательная. В последнее время она, Рольф и близнецы много путешествуют, пытаясь найти больше фантастических зверей и невидимых существ.       Рон и Гермиона танцуют медленный танец вдали от всех остальных. Им больше не хватает времени побыть наедине. Я вижу, что Гермиона не сводит глаз со своих детей, которые бегут за Гарри и Орионом.       — Нам пора возвращаться, — говорю я Пэнси.       — Согласна, — она берет Эйву, и я с трудом поднимаюсь со своего места.       В стороне от всех детей стоят Блейз, Итан и Клэр. Ни у кого из них еще нет детей, и они немного не решаются присоединиться к веселью. Я хихикаю при виде их. У меня есть предчувствие, что Итан скоро сделает Клэр предложение, но я держу это при себе. Она, по сути, уже стала членом семьи. Блейз все еще ни с кем не сошелся. Он перескакивает с одного человека на другого. Я думаю, ему так больше нравится, особенно с учетом всех его путешествий, которые он совершает ради своей фотографии.       Джеймс и Тео уже ушли, а все остальные вернулись во внутренний дворик и собрали своих детей. Пэнси идет к креслу, где Луна уснула с близнецами на руках. Гарри подходит ко мне с сопротивляющимся, смеющимся Орионом.       — Папа! — Орион замечает меня и протягивает ручки.       — Именинник! — беру его на руки и целую в макушку.       — Сейчас начнется фейерверк, — бормочет Гарри мне на ухо, прижимая к себе.       — Ты наложил заглушающие чары? — начинаю паниковать. — Близнецы и Эйва спят, и я не хочу, чтобы кто-нибудь из детей испугался.       — Конечно. Об этом позаботились, детка, — пробормотал он и целомудренно целует меня, позволяя мне расслабиться.       Я любуюсь видом заходящего солнца. Все именно так, как и обещал Гарри, и я испытываю тот же радостный восторг, глядя на это сейчас, что и в первый раз. Это просто потрясающе. Гарри крепче притягивает меня к себе, обнимая Ориона.       — Какой вид!       — Да, — отвечает Гарри, и мы оба смотрим не только на вид, но и на остальных членов нашей семьи. — Просто изумительный, — шепчет он, и мягко целует меня в губы. — Мой любимый вид.       — Дом, милый дом.       Он ослепительно улыбается и снова целует меня.       — Я люблю тебя, Драко.       — Я тоже тебя люблю, Гарри. Всегда.