Дорога сна

Пальцы Чернобога все ещё сжимали ее подбородок, и Весее казалось, будто кожу касается раскалённый на огне прут. Не от того, что плоть его источала тепло, нет. Наоборот. От мужчины исходил холод, какой люди должны испытывать лишь перед смертью. Может, боль была лишь видением? Темные силы, твари, населявшие Навь, могут внушать людям странные мысли. Девушка сглотнула слюну, скопившуюся под языком. Незнакомец, нависший над ней, повернул голову беглянки на бок. После – на другой, и так несколько раз, словно тот выбирал тыкву на рынке. Мурашки прошлись по плечам Весеи. Она знала, что нужно что-то сказать, ответить, но не могла заставить себя. Язык точно прирос к небу, украв у нее возможность говорить. Серебряная серьга отражала скудный свет восходящего солнца. В холодных глазах мужчины можно было замерзнуть даже в жаркий летний день. Чернобогу не нужен был ни чешуйчатый змеиный хвост, ни костная нога, чтобы дать понять – он из другого мира. Весее никогда прежде не приходилось видеть одежду столь черную, черную как сама ночь, как небытие под закрытыми веками. От рук его исходил запах, ей неизвестный. Ладан. – Как думаешь, сколько здесь воинов, девочка? – его голос сделался притворно-ласковым, будто Чернобог вел беседу с ребенком. – Я не знаю, – со слезами в голосе ответила Весея. – Ну-ну, – Чернобог цокнул языком, слегка погладив девушку по щеке. Он улыбался, упиваясь ее беспомощностью. Любой смертный был жалким в его глазах, но плачущая от бессилия девчонка… Особенно сладкое зрелище. Чернобог наклонился чуть ниже, и в его холодных серых глазах можно было заметить металлический блеск. Весея хотела бы отвернуться, но что-то мешало ей, не давало шевельнуться. «Чары», – шепнул испуганный голосок разума. «С ним нужно быть осторожной». Мужчина отпустил свою собеседницу, и беглянка тут же опустила глаза к земле. – Слезами делу не поможешь, милая, – бросил он небрежно. – Слезы – не оружие, они не станут тебе щитом. Так сколько воинов ты тут видишь? Что-то подсказывало Весее, что ей обязательно нужно ответить на этот вопрос, иначе бы Чернобог не задал его дважды. Девушка облизнула пересохшие от жажды губы. Земля, всего пару мгновений назад не приносившая особенного дискомфорта, вдруг показалась Весее холодной и мокрой... Словно труп, прождавший и день, и ночь. Где-то рядом хрустнула ветка, и девушка поняла, что одна из вражеских лошадей ломится в лесную чащу. – Наверное... Наверное, тридцать, – сказала она наугад, Весея неплохо знала цифры. – Нет. Больше, – улыбнулся Чернобог, подавшись вперёд. – Ты никогда прежде не видела столько людей в одном месте. Это – только часть их отряда, лишь лоскуток от целого платья. – И они хотят напасть на мое село? – голос девушки звучал хрипло и жалко. – Село? Ты мыслишь слишком мелко… Одна маленькая деревенька не стоит глобального планирования. Они хотят нести разруху и смерть повсюду, – скучающе отозвался мужчина. – Обычное дело в вашем мире. Люди жаждут воевать, жаждут крови и власти, их не сковывают моральные рамки, – бог взглянул на девчонку, что так и продолжала сидеть на сырой земле. – Но зачем тебе забивать этим голову... С губ Чернобога сорвался приглушённый смешок. Он продолжал рассматривать свою добычу, и во взгляде его не было разочарования. Удивление, предвкушение, любопытство. Весея поежилась, чувствуя, как взгляд этот приковывает ее к полу. Позади слышалось ржание лошадей, тихо трещал костер из сухих берёзовых веток. Воздух пропах потом и медью. «Они все в крови», – понимала беглянка. И хотят больше, этого им было мало. Перед глазами Весеи тут же возникла картинка: ее родные погибают от огня и меча. Старшего брата настигают прямо в хате, его жену в это время уже держат несколько человек… Их не смущает выдающийся вперед живот, не трогают ни мольбы, ни слезы. Они – сама смерть, земное воплощение скорби. Беглянка плотнее сжала губы. – Я так долго тебя искал, – голос Чернобога от чего-то стал нежным, он заставил цепочку мыслей прерваться. – Так долго ждал твоего возвращения, Мара. Весея не отзывалась на это имя, но что-то внутри нее дрогнуло. Оно ждало под ребрами, крепло и росло, готовилось выбраться наружу... И вот сейчас, сейчас оно подалось вперёд в надежде услышать что-то новенькое. Странное чувство. Будто все это уже когда-то случалось, будто уже был и этот лес, и эти воины, и Весея так же сидела на сырой земле, чувствуя себя беспомощной и жалкой. Но это – обман. Если в ней действительно заперта древняя ведьма, некогда такая же смертная женщина, поднявшаяся до самих богов, она не могла быть беспомощной ни дня своей жизни. Девушка плотно сомкнула губы, заставив себя подняться с земли. Коленки задрожали, пара сырых веток прилипли к юбке многострадального платья и оставили после себя бурый след. Бог он или нет – теперь все равно. – Я не Мара, – ответила ему Весея. – Это я знаю. Я говорил не с тобой, дитя, – отмахнулся Чернобог, и улыбка его стала шире. – Но здесь только я, я и ты, – говорила Весея, стараясь подавить волнение. – И ты искал именно меня, верно? – Я думаю, ты уже знаешь, к чему именно я клоню, Весея, – он выплюнул это имя с явной неприязнью. – Да, и... Твоя бравада похвальна, девочка, – Чернобог вскинул руку и шевельнул указательным пальцем. – Но со мной нужно говорить уважительно. Тело Весеи пронзило острое чувство боли. Оно зарождалось в пояснице и ползло по позвоночнику вверх. Миллиметр за миллиметром. Мышцы перестали слушаться, разум на мгновение замер, словно надеясь, что так перестанет передавать импульс от нервов. Нет мыслей – нет существования, нет существования – нет и боли. Девчонка упала на землю, и спина ее выгнулась, будто беглянка собралась целовать сапоги своего собеседника. Дыхание сбило ритм. Сквозь застилающую глаза боль в мозг врывались воспоминания, обрывки чужих жизней. Весея видела свои же руки в той же земле, но стоило ей только поднять взгляд, как картинка перед глазами менялась. Падал первый снег, пальцы краснели от мороза, вокруг собирались люди. Старые бабки и совсем еще маленькие дети, мужчины и женщины, вся деревня пришла на пустырь. Они шептались, таращились на упавшую Весею, кто-то кинул в нее увесистый снежок. Беглянка увидела край красного платья, в которое и была облачена в это мгновение. «Очнись», – снова шепнул разум. – Так лучше, – брезгливо заметил Чернобог, когда лицо Весеи оказалось прижато к грязной земле. – Привычнее и для меня, и для тебя. Беглянка на мгновение забыла как следует дышать, воздух не желал наполнять лёгкие. Она смотрела вниз, в саму землю, и думала о том, во что ввязалась. Сердце билось в груди особенно быстро, волнение не давало закрыть глаза. Боль прошла, но отголосок ее остался, и Весея даже не могла закричать, дать выход страху. Чернобога она больше не видела, лишь его сапоги, сапоги из плотной черной кожи с резным узором из древних рун. Мыски развернулись, и мужчина сделал несколько шагов в сторону. – Я вовсе не собираюсь мучить тебя или калечить, – бог замолчал на мгновение. – Даже если это так заманчиво интересно. Мне лишь нужно, чтобы ты дала Маре покинуть это жалкое тело, девочка, – заговорил бог после долгой паузы. – Я ее не держу, – ответила Весея, но тут же испугалась, что прозвучала слишком грубо. – Я готова вам помочь... – Готова? Ты только сейчас так думаешь, – рассмеялся Чернобог. Весея не видела этого, но мужчина снова шевельнул указательным пальцем, и девчонка тут же поднялась с земли. Словно тряпичная кукла в руках ребенка. Она замерла, боясь поднять взгляд, и Чернобог шагнул ближе. Ему пришлось наклониться, чтобы лица собеседников оказались на одном уровне, чтобы его глаза встретились с ее в битве, исход которой был предрешен. – Я хочу заключить с тобой сделку, милая, – говорил Чернобог, и его серые глаза вселяли в Весею ужас. – Хочу, чтобы все было честно. – Хорошо, – кивнула дочь батрака. – Хорошо... – Ты же хочешь, чтобы все твои родные продолжили топтать эту землю, да? Чтобы они жили, размножались и процветали? – Весея закивала. – Но ведь этого не случится, если сегодня или завтра произойдет большой набег. И точно. Она совсем забыла о стойбище, о лошадях, мирно жующих сочную лесную траву, забыла о том, что за спиной ждет смерть. Демонстрация власти, магии темного мира, напугала Весею, и мысли покинули ее и без того уставшую голову. Девушка прикусила губу, не зная, имеет ли она право... Обернуться? Отвести взгляд от бога, ведущего проповедь и ужаснуться мощи смертных. – Знаешь, какое дело? Ведь набег может и не случиться, – голос Чернобога снова стал притворно-ласковым и тихим. – Тебе нужно только согласиться на все мои условия, хорошенько попросить о помощи. – Я... Что мне нужно сделать? – Довериться мне, милая, – он говорил так нежно, словно с ребенком, уже уснувшим в колыбели. – Тебе только нужно пообещать мне, что ты освободишь Мару. – Обещаю. – Нет, золотце, произнеси полностью. Громко и четко, – улыбался бог. – Чтобы сами небеса слышали твои слова, чтобы у них потом не возникло вопросов. – Я обещаю, – ответила Весея. – Я обещаю, что освобожу Мару, только, пожалуйста, пусть не будет никакого набега, пусть мое село простоит еще многие века, и любая беда обойдет его стороной. – По рукам, – улыбнулся Чернобог. – А теперь подойди ко мне поближе. Весея послушно шагнула вперёд, и руки мужчины опустились на ее плечи. От них не исходило тепла, напротив, даже сквозь тонкую ткань платья беглянка ощущала загробный холод. Бог развернул ее к себе спиной и тут же прижал ближе. Весея чувствовала сталь мышц его живота, она была слишком малорослой в сравнении с Чернобогом. Хвойный лес зашумел, и шум этот зародился где-то там, сверху. Средь макушек старых древ, средь облаков, охранявших бесконечное земное пространство. Невидимые глазу смертных злые духи били в барабаны. Весея инстинктивно подалась назад, ближе прижалась к мужчине, и тот хохотнул, чувствуя тепло ее плоти. Ему давно, ужасно давно не приходилось вступать в столь тесный контакт со смертными. Шум нарастал, и Весея видела, что вдали воины вражеского племени собрались в кучку. Ветер креп, небеса затянуло серыми облаками, и завывание ветра походило теперь на заупокойную песнь. Люди окружили костер, принялись оглядываться по сторонам, не понимая, что именно происходит. Барабаны били все громче, звук спускался с горных вершин, крался вниз медленно и осторожно, будто лисица, учуявшая глухаря. Странная тревога зарождалась где-то под ребрами, а после расползалась по телу, перерастая в чистую панику. «Бежать, бежать, бежать». Весея дернулась, когда услышала тихий вой. Он шел из-под земли, ровно из-под ее ног. Что-то кричало, скреблось оттуда, что-то шептало злые слова. Вражеские воины запаниковали, их захватил тот же страх, и блеск медных мечей не мог спасти от грядущего. Небо на мгновение стало тёмно-синим, как след от удара обухом топора. Стайка черных воронов поднялась ввысь, чтобы исчезнуть за кронами деревьев. Беглянка видела, как под ногами ее разошлась земля, как вскрылась огромная глубокая яма, и из нее по лесу разошелся крик. Весея закрыла уши руками, но звук этот проникал сквозь пальцы, сквозь кожу и плоть, он находил выход к своей цели. – Смотри внимательно, – холодно произнес Чернобог, и Весея, подняв глаза, поняла, что мужчина завороженно улыбается. «Набега не будет». Воины падали в яму один за другим, и что-то чёрное, что-то липкое и густое подхватывало их на подходе ко дну. Вода? Нет. Нет, вода не бывает такой мутной и тягучей, вода не бывает… Живой. Кони принялись бежать в разные стороны и кому-то удалось броситься в лес. Несколько лошадей упали следом за своими хозяевами, и Весея видела, как огромную тушу разрывает на несколько кусков. Казнь продолжалась недолго. Воины не успели спастись, в них не было мощи испуганной лошади, не было силы воли, способной заставить отвести взгляд от неведомого и спасти свою жалкую жизнь. Кровь алела на черной земле. Не осталось ни стоянки, ни лагеря, ни людей, готовых сеять хаос и смерть. Лишь Весея и Чернобог стояли у опушки, наблюдая за тем, как яма затягивается сама собой, как навсегда смолкают чужие крики. Весее и самой хотелось кричать, бежать прочь и плакать от страха, но холодные руки бога удерживали ее на месте. «Как красиво», – шепнул странный голосок в ее голове. «Как красиво поет мрак». И Весея с ужасом поняла, что согласна. В какофонии ужаса, в криках и мольбах она увидела свою красоту, свое изящество. «Они бы убили всю твою семью, они заслужили это», – продолжал голос. «Это – справедливость, а не жестокость». – Вот так, милая, – небрежно бросил Чернобог. - Их ждет вечность, а нам с тобой нужно заняться делами. – Что с ними будет? – Весея решилась задать этот вопрос, зная, что иначе ее будут мучить не менее страшные домыслы. – Ничего хорошего, – уклончиво ответил Чернобог. - Но не печалься об их участи, дитя. Оставь жалость для тех, кто ее достоин, и не трать зря слезы. Кто знает... Может, они тебе ещё пригодятся. Мурашки побежали по плечам. «Какой он красивый», – шепнул все тот же голосок, но Весея не спешила очаровываться. Она всё ещё помнила, как Чернобог швырнул ее в грязь, как силой заставил поклониться за несколько резких слов… Как он отправил во мрак нескольких вражеских воинов. Он опасен, смертельно опасен и жесток, и с ним нельзя шутить, как с деревенскими старостами или Ягой. Ей нужно держать язык за зубами и сдерживать себя. «Не верь ни единому его слову», – шепнула темнота в ее душе. Даже то черное, то злое начало, что вечерами скреблось о черепную коробку, испуганно смотрело в сторону ожившего божества. Весея тяжело вздохнула, понимая, что подписала себе приговор. – Что мне теперь нужно делать? – спросила она кротко, избегая прямого взгляда в божественные глаза. – Слушаться, – Чернобог отпустил ее, убрал руки и двинулся вперёд осматривая поле, оставшееся после исчезновения отряда. – Уж с этим-то ты сможешь справиться, я уверен. Вдалеке ещё слышалось ржание лошадей, бегущих от ужаса смерти. Ей бы тоже хотелось убежать, броситься в лесную чащу и забыть о произошедшем. Весея видела, как блестит в скудном свете солнца брошенный медный меч. Что подумает тот, кто найдет его? Да и найдет ли кто-то? Время течет быстро, и собеседник Весеи знал об этом лучше простых смертных. Занимался рассвет. Тучи разошлись, будто и не было никакой бури, будто все это – только видение. В воздухе еще чувствовался запах костра, но вокруг не было ни единой крошки золы. Весея начала сомневаться в верности собственных воспоминаний, она не могла понять… А был ли тут вражеский отряд? Была ли угроза? Весея замерла на долю мгновения, но сильная мужская рука потянула ее за собой, все дальше и дальше на лесную тропу. Мог ли Чернобог обмануть ее и внушить этот страх, вживить его под круглую косточку черепа? – Идём, – шепнул он, положив руку беглянке на талию. – Нам нужно навестить твою знакомую, а после двинемся к исполнению сделки. – Знакомую? – шепотом спросила Весея, но бог не ответил. Девушке не нравились тесные контакты, неосторожные резкие касания чужих пальев… Но не ей выбирать. «Слушаться», – эхом раздалось в воспаленном разуме. Чернобог ждёт от нее исполнения приказов, и для всех будет лучше, если он получит желаемое. «Ты же не хочешь снова рыть землю носом?» – спросило сознание. Тогда следует учтиво молчать. Когда Чернобог держал свою руку на ее пояснице, идти становилось легко. Страх не утихал, сердце продолжало биться в груди слишком быстро, но усталость забывалась, подобно тяжкому сну. Вороны каркали где-то над головой, солнце набиралось сил, и лучи его разгоняли тоску. Беглянка чувствовала, как сохнет грязь на ее лице, как она стягивает кожу и жжется, будто стыд. – Давно я здесь не был, – шепнул Чернобог, весьма уверенно выбирая тропу. – Нужно разделаться с делами и вернуться. Этот воздух... – он театрально взмахнул ладонью в воздухе. – Горек. Слишком много воспоминаний. «Так попробуй забыть их», – шепнула темнота в душе Весеи, но Чернобог ее не услышал.