Трое на двуспальной кровати

Этери впервые за два дня села за руль и почувствовала настоящую радость самостоятельного принятия решений. Вот сколько не люби быть ведомой, а взрослому человеку нужно ходить своими путями, по своим картам, в своих направлениях. Никого не ожидая и ни с кем не советуясь. Бог его знает, может, поэтому она так прикипела к Дане, что он и не жаждал рулить, его устраивала роль штурмана. С Серегой сложнее, ему Этери нужна для взаимодействия с миром, не частным, тут он уж как-нибудь, без помощников, а вот с тем, где чужие малознакомые и малоприятные люди чего-то хотят наносного: улыбок, потрепать по плечу, заглянуть подобострастно в глаза. При необходимости таких телодвижений, Дуд, конечно, мог резко активизироваться, превратившись в шутника-балагура, но уставал от маски и после прятался поглубже в нору. Этери тоже не любила социальные игры, да и, на свой вкус, не была в них ловка, однако ж, как-то приняла правило, в котором “я вами руковожу, я за вас и отвечу”. Бонусы к этому прилагались. Популярность, если подумать, не так ужасна, как о ней страдают селебрети. Тутберидзе не страдала от своей славы, собирала с нее плюшки для всех. И Дудаков умел быть благодарным за это. - Еще каким благодарным,- ухмыльнулась в темноте салона женщина, вспоминая, как бережно и аккуратно Сережа вел ее к наслаждению. Это было хорошо. И это было… красиво. Можно применить такой эпитет к оргазму? В конце концов, кто ей запретит? В собственной голове и собственной машине. Обычно в первый раз тела или совпадают, как было с Даней, или, что чаще, увы. И лишь изредка ты чувствуешь, как мужчина слушает ответ твоего тела и следует за ним. Таким был папа Дианы, таким был Дудаков. Это он негромко шептал ей на ухо, успокаивая, когда даже сквозь алкогольный туман он было дернулась и зажалась от двух пар рук и торопливых губ обжигающих кожу. - Все хорошо, солнышко! Ты прекрасна,- шептал Сергей, прижимая ее ближе, крепче, сильнее. Он слушал. Слушал, когда впервые она обрывочно и нервно объясняла ему первопричины некоторой нелюбви бомонда к ее спортсменкам. Слушал, когда умер отец. Слушал, когда ушла Юля. Слушал, когда умирала мама. Слушал весь период побега Жени. И горе, и слезы, и ядовитые насмешки, и боль ее, и несправедливость. Выслушав кастрированную версию про Буянова, задумался, помолчал. Потом сказал: - Завтра поговорим. Думала, сбежит. Кому надо бодаться со столпами фигурного катания, тем более талантливому тренеру, типа Дудакова. А он был талантлив, это Тутберидзе увидела быстро, хотя брала хоть кого, лишь бы сила была и с “удочкой” умел работать. Не ей же таскать фигуристов на своей хребтине. Пришел на следующий день, разложил какие-то бумажки перед Этери и стал ей объяснять то, что она и без него понимала. Суть объяснения сводилась к тому, что брать надо техникой при такой проблеме с любовью мира фигурки. И, что важно, к этому предлагались варианты работы над этой техникой. Именно в спорах над системой тренировок и родилось понимание - Дуд стоит на своем и авторитетов в этом деле не признает. Аргументы - да, но подойти и сказать: будет по-моему, потому что я так решила - не выйдет. Они притерлись через поиск аргументов с ее стороны и внимание к ним с его. С Даней притерлись как раз потому, что ему аргументы были не нужны. Вот с им было проще поорать, топнуть ногой, сказать: я так хочу! Это он понимал. Эмоция - отличный аргумент,а все ваши логические структуры, ну, нужное дело, уважаю, готов выслушать, только давайте потом вложим чувство в формулы?! Иногда Этери думала, что он ее и поцеловал-то впервые, потому что ему хотелось больше эмоции, а она, показалось, не додала. Даня, конечно, оскорбился таким предположением: у него была любовь! И все тут! А когда любишь, надо целоваться, надо вести в постель, надо обнимать, надо врываться так, чтобы слышать удивленный крик или довольный стон. Надо на эмоции любви создать еще больше эмоций. Или еще большую эмоцию. Не живет Даниил Маркович в покое и неге. А если где-то у него покой, то ему подай в другом месте эту самую эмоцию. Вот дошли они до этапа покоя, и Данечка полетел на яркие огоньки. Это он себе оправдание нашел, что не может стоять под дверями и ждать. Чего еще ждать ему было? Они вместе просыпались, вместе работали, вместе уезжали из “Хрустального”. Ну, естественно, она не бросит свою дочь, семью, жизнь не положит на мальчика Даниила, а работу и подавно. Неужели он всерьез думал, что она перекроит все и вся, отречется от дочери, которой только семнадцать, живущей в другой стране, где все чужое, да и прилепится к почти тридцатилетнему мужчине, чтобы он не скучал пару-тройку месяцев в карантине? Даня отвоевывал свое право на измену тем, что она пошла жить своей жизнь, поэтому и ему пришлось искать какую-то свою жизнь. Вот только что-то подсказывало, что он бы и так нашел эту жизнь. Будь они вместе, может, чуть позже бы начались поиски. Да чуть больше адреналина приходилось бы вырабатывать при сокрытии улик и следов похождений. В теперешнем положении, как ни странно, Глейхенгаузу должно быть комфортнее всего: в “Хрустальном” у него вагон эмоций от ревности до обожания, дома - мир и покой. Так, глядишь, шедеврами разродится к следующему сезону. Паркуясь у дома, Этери поняла, что в ней говорит не трезвый расчет, не здравый смысл, а женская обида. И обида-то свежая. Она не хотела, чтобы сегодня Даня согласился уйти, когда выгоняла. Хотела сопротивления. Его эмоции, требующей эмоционального ответа от нее. И снова бы все вспыхнуло, закружилось. Горело и обжигало. Да, наверное, опять недолго, но, может, за это время и ей б перепало выдать шедевр на льду. Может быть, ее и Оля, где-то там, далеко от их мира, устроила. Все-же, как ни поверни, а если изменяют с тобой, то это совсем не то состояние, чем когда изменяют тебе. Даже если углы в треугольнике ровно те же самые. В общем, чего только не надумаешь странного и непонятного, когда рулишь сама своей жизнью. Ключи повисли на крючке в прихожей. Собаки танцевали в ногах, ища внимания от хозяйки, которой так долго не было. Вот есть же в этом мире существа, которым в радость сам факт твоего появления, без оценок - много или мало. Пришла - отлично. Накормила - ты их богиня. А удастся забраться в кровать, считай рай на земле обретен. - Эх, девчонки, где б нам взять такого мужчину, чтобы как вы - цыкнула, прижался к ноге, пришла - виляет хвостиком и прыгает от счастья? И желательно, чтобы двуногого и без хвоста?- Этери погладила теплые шкурки. Собаки слушали внимательно, не перебивали, советов, в отличии от приятельниц и сестер, не давали. Вот и выходило, даже в этом выигрывали у людей. - Пойдемте-ка спать, девочки!- улыбнулась Этери.- С вами и в постели спокойнее, хоть вас тоже двое, а никаких дурных последствий не предвидится, даже если пригласить на ночь в койку вместе. Шутка вышла злободневной, но очень грустной.