Бумажная Терапия

Ида ждала Луз в гостиной, когда та втащилась через парадную дверь вслед за Рейн. — Вот ты где! — Ида нахмурилась, а Луз поморщилась. Ее головная боль только начала притупляться до нормальных размеров похмелья с тех пор, как ее тетя закончила кричать на нее всего полчаса назад, — Ты хоть представляешь, как я чертовски волновалась, когда мы приехали и тебя здесь не было?! И не отвечала на мои звонки!? — рявкнула она, когда Луз тяжело плюхнулась на диван и закрыла лицо руками. Рейн исчезли на кухне, а Ида, все еще хмурясь, встала перед Луз. — Ну?! — она огрызнулась. Луз тяжело вздохнула в свои руки, прежде чем поднять глаза. В глазах Иды все еще была жесткость, несмотря на то, что ее хмурый взгляд смягчился. — Ты выглядишь как дерьмо... — И чувствую себя точно так же… — пробормотала она, грубо вытирая лицо. Ида откинулась на спинку стула и молча посмотрела на Луз, прежде чем испустить вздох, который был таким же раздраженным рычанием, как и все остальное. — Ты поговорила с ней? — спросила она, и Луз медленно кивнула, — И что? — В последнее время ей стало хуже… у неё был сепсис… Она не хотела быть моей обузой… все было именно так, как ты сказала. Она пыталась оттолкнуть меня, чтобы я не видела ее такой... — голос Луз напрягся. От чего именно, Ида не могла быть уверена. Разочарование, гнев, печаль, замешательство и тошнота - все это промелькнуло на ее лице слишком быстро, чтобы отличить одно от другого. — Итак... что ты собираешься делать? — спросила Ида, склонив голову набок, когда Рейн вернулись в гостиную со стаканом воды и парой таблеток, которые они передали Луз, та приняла их с легкой благодарной улыбкой. Однако она посерела сразу же, когда она заставила себя подняться на ноги. — Я не знаю… мы толком не поговорили, потому что я чувствовала себя так, словно меня сбил автобус ... и ее брат и сестра были там, — проворчала она, — Я сказала ей, что вернусь завтра, чтобы поговорить… прямо сейчас я просто хочу пойти принять горячий душ и прилечь, — она повернулась и, волоча ноги по полу, направилась к лестнице. Потом остановилась на ступеньках, держась одной рукой за перила, и посмотрела на пожилую пару через плечо. — Простите, что заставила вас волноваться, ребята... — она посмотрела между ними. — Мы просто рады, что с тобой все в порядке, — Рейн улыбнулись. Ида поджала губы и постучала длинными ногтями по подлокотнику кресла. Рейн взглянули на нее сверху вниз, прежде чем легонько подтолкнуть и выставить подбородок в сторону Луз. Ида вздохнула. — Нет, это ты прости, малыш. Я не должна была позволять тебе что-то пить. Особенно учитывая, в каком состоянии ты была прошлой ночью. Это было... более безответственно с моей стороны, чем обычно. Мне очень жаль, — сказала она. — Ты ни в чем не виновата... — Луз вздохнула, — Я сама так решила… А теперь пойду прилягу, — она повернулась и побежала вверх по лестнице, каждый ее шаг заставлял ее желудок сжиматься, несмотря на то, что она знала, что в нем ничего не нет. Она оставила все его содержимое в палате Эмити. Когда она открыла дверь, в ее комнате было тихо и темно. Жалюзи все еще были плотно задернуты, чтобы не пропускать свет снаружи. Ей нужно было принять душ, но она чувствовала, что не сможет продержаться достаточно долго, чтобы пройти через это. Она проглотила аспирин и воду, которые дали ей Рейн, прежде чем сбросить туфли и забраться под одеяло. Она чувствовала себя усталой до мозга костей, и ее эмоции были рваными и обшарпанными по краям. Ей и Эмити все еще было о чем поговорить, в этом не было сомнений, но самая большая, самая зияющая из ее ран была зашита, несмотря на то, что она все еще чувствовала воспаление. Но истощающее жизнь кровотечение, по крайней мере, прекратилось. Она натянула одеяло на голову и зарылась лицом в подушки, довольная тем, что задыхается в темноте в злополучной попытке избавиться от стука в голове и скованности в теле. В конце концов, боль достаточно ослабла, и ей не потребовалось много времени, чтобы снова впасть в бессознательное состояние. Она оставалась в нем долгое время. По крайней мере, до позднего вечера, когда пронзительный звонок телефона вытащил ее из темных глубин беспамятства за нос. Она застонала в подушку, прежде чем медленно оторвать лицо от тёплой ткани, что прилипла к ее щеке, мокрой от слюны. Она бесцельно шлепала рукой по кровати в поисках проклятого устройства, которое кричало на нее. Наконец ее пальцы коснулись его, и она схватила его, подтягивая к голове. — Алло? — проворчала она. На другом конце провода повисла долгая пауза, и она уже собиралась повесить трубку и швырнуть куда подальше, когда из динамика наконец донесся голос. — Mija? Глаза Луз резко открылись, и она приложила все усилия, чтобы не зашипеть в трубку, когда свет наполнил ее глаза. — Хеееееей, Mami, как медовый месяц? — сумела спросить она, приподнимаясь на локтях. — Круиз просто замечательный, я просто хотела позвонить и проверить, как ты. Ни Лилит, ни я не видели тебя, когда мы уходили прошлой ночью, и Ида сказала, что ты плохо себя чувствуешь, и поехала домой. Ты в порядке? — Да, да, я думаю, я просто... съела слишком много торта, и у меня начал болеть живот. Я не хотела, чтобы мне стало плохо на свадьбе, поэтому ушла. Я в порядке, мам. Как Лилит? — спросила она, быстро уводя разговор от себя. — Сначала её немного укачивало, но сейчас чувствует себя лучше. Она ждет меня, чтобы мы пошли вместе на палубу, но я просто хотела узнать, как там моя bebé. Луз закатила глаза, хотя уголки ее губ приподнялись. Что-то в осознании того, что у нее есть мама, даже когда она лежала лицом вниз в постели с похмельем после попытки излечить свое искалеченное сердце, успокаивало. — Мне... уже лучше, — подтвердила она и услышала, как ее мама издала довольный звук. — Я рада, что ты позаботишься о себе и о доме, пока нас не будет… ты уверена, что тебе там будет хорошо одной? — спросила она, и Луз практически видела обеспокоенное выражение на ее лице. — Я в порядке, Mami. Я поеду к Иде завтра вечером на Рождество, чтобы не быть одной, — она перевернулась на спину и обнаружила, что тошнота в основном прошла. — О, пока я не забыла, зайди в мою спальню и загляни под кровать. Там для тебя подарок, — сказала ее мать нараспев, что заставило Луз нахмуриться. Ее мать уже сделала ей рождественский подарок: деньги. — О, хорошо? — Хорошо, te queiro, mija! — Yo tambien to quiero, Mami, — эхом отозвалась она, прежде чем линия оборвалась, и Луз вздохнула, бросив телефон на кровать рядом с собой. Она провела руками по волосам и вздохнула, прежде чем встать с кровати. Ей нужно было принять душ и что-нибудь съесть. Она снова схватила свой телефон и неторопливо направилась по коридору в ванную. Кипящий горячий душ звучал именно как то, что ей сейчас было нужно. Может быть, если она достаточно ошпарится, это отвлечет ее от головной боли настолько, что она забудет о ней хотя бы ненадолго. Маловероятно, но попробовать стоит. Она положила телефон на стойку и включила воду, позволяя ей медленно нагреваться. Пар начал заполнять комнату. Она сбросила свою измятую до небытия одежду, прежде чем запрыгнуть внутрь. Она была права. Это не помогло ей забыть, хотя и помогло достаточно прояснить голову, чтобы подумать. Не о том, о чем она хотела думать в данный момент, но, тем не менее, думать. Она могла это понять. Почему Эмити сделала то, что сделала, несмотря на то, что она была напугана, и последовавшую за этим резкую реакцию. Однако ее все еще злило, что у Эмити не хватило совести или уважения к ней, чтобы просто рассказать ей об этом? Принять это решение за нее, пытаясь порвать с ней, причем самым болезненным и запутанным из всех возможных способов? Нет, она была права, что расстроилась, разозлилась. Она дала своей девушке все, что могла, как могла Эмити так быстро от всего этого просто избавиться? Пространство за ее глазами пульсировало, и ей пришлось сделать глубокий вдох. Это все было куда запутаннее и сложнее. Да, и все же… Эмити не могла решить, хочет ли Луз взять на себя это бремя или нет! Она прерывисто выдохнула, вокруг нее клубился пар, когда почти обжигающая вода ударила ей в спину и прилипла к волосам. Она была уставшей, её мучала жажда и просто много чего еще, что делало ее еще более раздражительной, чем она уже была. Она прижалась лбом к прохладной плитке и вдохнула. В отличие от Эмити, она не собиралась принимать здесь никаких опрометчивых или импульсивных решений, хотя бы раз в жизни. Она собиралась принять душ и перекусить, независимо от того, хотелось ей есть или нет, а завтра она вернется в больницу и спокойно, вдумчиво поговорит с ней. Были ли они снова вместе? Был ли это вообще законный разрыв, учитывая, насколько коротким он был? На все вопросы у нее не было ответов, и она не получит их до завтра, когда сможет сесть и поговорить с Эмити без похмелья и рвоты. Она очень надеялась, что близнецов тоже там не будет, как бы Луз ни любила их обоих. Когда она вернулась в свою спальню, завернувшись в полотенце, она заметила упакованный подарок, все еще лежащий на ее книжной полке. Ее рождественский подарок для Эмити. Она прикусила нижнюю губу, размышляя. Это напомнило ей. Она быстро оделась, прошла по коридору в комнату своей мамы и присела на корточки на полу, направляя свет от своего телефона в темноту. Там, прямо за выступом простыней, лежал небольшой прямоугольный сверток, завернутый в мятно-зеленую оберточную бумагу. Луз вытащила его и повертела в руках. Это была не та упаковка, которую ее мама или Лилит использовали в этом году. Сидя там, скрестив ноги на полу, она разорвала упаковку, и ее глаза расширились. Книга? Её обложка была твёрдой, обтянутой кожей по бокам с выгравированными на корешке ее инициалами, а спереди была выгравирована милая маленькая летучая мышь. Она провела руками по прохладной гладкой поверхности, прежде чем открыть её. Бумага была чистой, плотной, со слегка шершавой текстурой, как ей нравилось. — О, вау, — пробормотала она и пролистала страницы. Что-то выскользнуло между ними и упало ей на колени. Листок бумаги, на котором аккуратным почерком были нарисованы маленькие сердечки, очень похожие на текст. «Не переставай писать, Счастливого Рождества, Луз Со всей моей любовью, Эмити» Ее хватка на бумаге усилилась, и она сморщилась между ее большим и указательным пальцами. Она посидела там еще несколько минут, прежде чем направиться по коридору в свою спальню. ~~~ Рождественским утром улицы были довольно пусты, пока Луз ехала по дороге в сторону больницы, не то чтобы она ожидала чего-то другого в это время утром в Рождество. Она написала Эмити перед отъездом и, наконец, получила ответ почти сразу, и Луз нисколько не удивилась бы, если бы она ждала с телефоном в руке, чтобы получить от нее весточку. Она подъехала и припарковалась, но не сразу двинулась, чтобы выйти из машины. Это не должно было быть так сложно. Они с Эмити провели столько часов, ведя личные беседы. Так почему же ей было так трудно встретиться с ней лицом к лицу прямо сейчас? Она вздохнула и вылезла из машины. Маленький сверток в кармане ее куртки казался тяжелым там, где он ударялся о ее ногу. У нее возникли смутные воспоминания о прошлой ночи, когда она вошла в больницу и направилась к лифту. Тихая рождественская музыка играла где-то наверху, достаточно тихо, что, если бы не было так необычно тихо, она бы этого не заметила. К счастью для нее, никто, должно быть, не обратил на нее внимания прошлой ночью, когда она пьяно шаталась по коридору, или, по крайней мере, на дежурстве были другие люди, поэтому никто не удостоил ее взглядом дважды, когда она вошла в лифт. Его двери закрылись, и она взглянула на себя в отполированную поверхность и увидела, какой усталой она все еще выглядела. Она провела руками по волосам, приглаживая их. Она потратила всю прошлую ночь, думая о том, о чем хотела поговорить с Эмити. Ничего лишнего, только самое важное. Если она чему-то и научилась у своей мамы, Лилит и Иды, так это тому, что нет смысла откладывать неприятные разговоры и позволять негативным чувствам накапливаться. Когда двери открылись на седьмом этаже, она расправила плечи, вышла из лифта и направилась по коридору. Дверь Эмити была закрыта, и Луз заколебалась, но лишь на мгновение, прежде чем протянуть руку, чтобы постучать. — Войдите, — позвал тихий голос с другой стороны, и Луз толкнула дверь. Эмити сидела в кровати с открытой книгой на коленях, но ее глаза были прикованы к Луз. — Привет, — тихо сказала она. — Привет, — ответила Луз, неловко стоя в дверном проеме. — Ты можешь войти... — сказала Эмити, закрывая книгу и кладя ее на прикроватный столик. Луз подошла к своему обычному месту и села, хотя по-прежнему ничего не говорила, как и Эмити поначалу. Они позволили воцариться тишине, заполненной медленным, монотонным писком машин, подключенных к Эмити, которая крутила одеяла между пальцами. — Тебе уже лучше? — спросила Эмити, и Луз кивнула. — Да, моя головная боль, наконец, прошла прошлой ночью, и я смогла съесть немного овсянки, — она поерзала на стуле, не уверенная, что именно она должна делать со своими руками. — Это хорошо... — Эмити потянула за свободную нитку в своем одеяле, когда Луз покачала головой. — Мне жаль, Луз... — наконец сорвалось с ее губ, заставив Луз поднять глаза. — Я знаю... — С нами... все хорошо? — тихо спросила она, и брови Луз подпрыгнули от этого вопроса. Она даже не была уверена, что знает ответ на этот вопрос. Они немного поговорили на днях, но все равно чувствовалось, что им еще многое предстоит решить. Многое нужно было сделать, чтобы восстановить их разрушенное доверие и залечить нанесенные раны. — Не знаю... — призналась Луз, и её сердце разрывалось, при взгляде на то, как исказилось лицо Эмити, — Я знаю, ты сожалеешь... но мне нужно больше, чем извинения, Эмити… ...ты ранила меня, очень сильно… Мне нужно, чтобы ты доверяла мне… по крайней мере, говорила со мной. — Я знаю, ты права, и мои брат и сестра тоже пытались заставить меня поговорить с тобой, рассказать тебе о том, что было не так... о моих страхах... но… тогда я замечала, как они смотрят на меня. Волнуются, боятся... И я... я уже поступила так с ними, я не могла вынести того, что поступлю так и с тобой тоже. — Значит, ты все решила за меня? — спросила Луз, и в ее голосе прозвучала ненамеренная резкость, заставившая Эмити поморщиться, — Мы договорились все обсудить, разобраться вместе, как пара, помнишь? — спросила Луз, и Эмити отвернулась, не в силах встретиться с её пристальным взглядом. — Я помню, — сказала она, склонив голову в знак согласия, — Просто… Я испугалась, и это не оправдание тому, что я сделала, и тому, как трусливо я это сделала, но именно поэтому я так поступила. Я просто... запаниковала. Я думала, что умру, и я не хотела, чтобы тебе пришлось... — она задохнулась, её горло сжалось. Луз встала, собираясь сесть на край кровати, хотя Эмити по-прежнему не двигалась, чтобы посмотреть на нее. — Я понимаю… Понимаю, ты была напугана, и бояться - это нормально, но тебе не нужно было бояться в одиночку. Я была бы здесь, с тобой... — Я знаю, но я не хотела втягивать тебя в это... — Ты ни во что меня не втягивала, я сама выбрала это, Эмити. Я хочу быть здесь, я хочу быть с тобой, иначе меня бы здесь не было. Я бы не заявилась сюда пьяной прошлой ночью и не провела бы последние пару недель в отчаянии, гадая, что я такого сделала, что ты меня возненавидела! Эмити поморщилась, но на этот раз не отвернулась. — Мне просто... так жаль, Луз. Я никогда не смогла бы возненавидеть тебя… Я просто слишком сильно люблю тебя, чтобы сделать это с тобой? — Сделать что? — настаивала Луз, — Жить? — Луз... — раздраженно начала Эмити. — Нет, никаких «Луз»! — она не могла не огрызнуться, заставив Эмити отпрянуть назад, — Я понимаю, что ты знаешь, что это просто твоя жизнь, Эмити, и это может быть действительно отстойно, я не буду притворяться, что понимаю, каково это, но я знаю, просто наблюдая за тобой, что это отстой, — она глубоко вздохнула: — Это твоя реальность, но если ты оттолкнёшь меня или своих брата и сестру, это не сделает всё лучше, ты просто будешь страдать в одиночестве. Но так не должно быть, Tesoro. Она потянулась и сжала обе руки Эмити между своими. — Пусть люди, которые любят тебя, будут рядом с тобой, — умоляла она. Они посидели так несколько минут, случайные слёзы начали стекать по лицу Эмити, и она шмыгнула носом, пытаясь остановить поток, прежде чем он разразится всерьез. — Ч-что, если мне никогда не станет лучше, что, если я никогда не выйду из больницы? — тихо спросила она, и Луз убрала одну из своих рук. Эмити вздрогнула, готовясь к тому, что она уберёт и вторую руку тоже, но вместо этого, нежно взяв ее за подбородок, она приподняла её лицо, чтобы посмотреть той в глаза. — Значит, так тому и быть, — сказала она мягко и ясно, — И я все еще буду здесь. Я люблю тебя, Эмити, и я хочу быть здесь. Но мне больнее от того, что ты не... — Я действительно хочу, чтобы ты была здесь, — Эмити прервала остальную часть того, что собиралась сказать Луз, — Я всегда хочу, чтобы ты была со мной, Луз. Я просто не хочу, чтобы тебе пришлось страдать из-за этого. — Этого не случится. Я сделала этот выбор, Эмити. Что причиняет мне боль, так это когда тебе больно, зная, что я ничего не могу сделать, что я не могу тебе помочь, но я хочу, по крайней мере, быть здесь ради тебя... — Ты помогаешь больше, чем тебе кажется, — пробормотала она, наклоняясь к прикосновению Луз, —Бывали дни, когда я даже думала, что иногда не хочу продолжать пытаться, — призналась она, и это заставило сердце Луз тяжело и болезненно забиться в груди. — Но потом ты звонила, или писала мне, или появлялся с пакетом картошки фри, и... какое-то время все казалось не таким уж плохим, и я... я не знаю, что бы я без тебя делала... Она закрыла глаза, и еще больше слез потекло по ее щекам. — Тогда почему ты отталкиваешь меня, Tesoro? Позволь мне быть здесь, — пробормотала Луз, протягивая другую руку, чтобы нежно обхватить лицо Эмити ладонями. Эмити шмыгнула носом и кивнула. — Мне жаль, — пролепетала она сквозь нарастающие слезы. — Я знаю, — прошептала Луз, обнимая дрожащую Эмити и прижимая ее к себе. — Мне тоже жаль, — прошептала Луз ей на ухо. — Хмм? — За то, что ворвалась сюда, пьяная в стельку, и меня вырвало в твою мусорную корзину... — она откинулась назад, смущенно почесывая затылок. Эмити фыркнула и вытерла слезы, все еще текущие по ее щекам, тыльной стороной ладони. — Все в порядке… Если бы ты этого не сделала… Я боюсь представить, что с нами было бы прямо сейчас, — она шмыгнула носом. — Да, — промурлыкала Луз и протянула руку, чтобы смахнуть несколько слезинок пальцем. Близнецы появились задолго до того, как слезы прекратились, и они осторожно вошли, когда увидели Луз, сидящую в кровати с Эмити. — Ну, у вас тут…. все в порядке? — неуверенно спросил Эд, и Луз кивнула. — Да, будет, так или иначе. Остаток дня она провела с Эмити и близнецами, празднуя и наслаждаясь компанией. Было уже темно, когда Эд и Эм ушли, сказав Эмити, что вернутся утром, и помахав на прощание Луз. Как только они ушли, Луз откинулась на спинку кровати рядом с Эмити и облегченно вздохнула. Ей очень нравились близнецы, но они вдвоем и их почти постоянное поддразнивание могли быть утомительными. — Я знаю, — пробормотала Эмити, посмеиваясь, что заставило Луз усмехнуться. Вероятно, сегодня она улыбалась и смеялась больше, чем за последние недели, и это было успокаивающим бальзамом на ее раны. — Мне скоро придется уйти, — вздохнула она, поворачиваясь и зарываясь носом в тусклые сиреневые волосы Эмити. — Это я тоже знаю, — вздохнула Эмити, крепче сжимая талию Луз. Ее рука задела что-то твердое в кармане её куртки, и она откинулась назад, нахмурившись. — Твой телефон на столе, что у тебя в кармане? — спросила она, заставив Луз поднять глаза. — Хм? О! — Луз села, вырываясь из хватки Эмити, — Я чуть не забыла! Она вытащила завернутый подарок из кармана и протянула его Эмити. — Твой рождественский подарок, — она улыбнулась, и Эмити моргнула, слегка приоткрыв рот. —Ты что-то мне купила? — спросила она в замешательстве, и Луз пожала плечами. — Я купила его несколько недель назад… И все еще хочу, чтобы он был у тебя. Особенно сейчас, на самом деле, — она настаивала, все еще протягивая его. Эмити подняла руку, колеблясь, когда оглянулась на Луз, которая только улыбнулась ей в ответ. Она взяла его и медленно отодвинула бумагу. Ее глаза расширились, но затем она фыркнула, заставив Луз тоже рассмеяться. — Да, я тоже смеялась, когда поняла, — она усмехнулась, когда Эмити провела рукой по изготовленному на заказ кожаному блокноту, который держала в руках. Сверху плавным каллиграфическим почерком было выведено ее имя, а на лицевой стороне вразброс были вырезаны маленькие звездочки и полумесяцы. — Это прекрасно, Луз... — Я тоже так подумала. Я увидела его на творческой ярмарке, на которую ходила с Идой и Рейн несколько недель назад. Парень, который сделал это, добавил сюда твоё имя даже без дополнительной платы! — Спасибо... Но почему? Ты у нас пишешь, вот почему я подарила тебе записную книжку. — Да, я знаю, но ещё я знаю, что тебе нравится вести дневники и что ты заполнила свой последний несколько месяцев назад. Так что я подумала, что куплю тебе новый и... может быть, сейчас он может быть полезнее, чем когда-либо. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду… что знаю, что иногда тебе трудно говорить со мной о тех вещах, которые тебя беспокоят, или просто о некоторых вещах в целом... так что, может быть… когда слишком трудно говорить о чём-то, мы могли бы записывать это, а затем просто читать вслух, как ты делала с моей историей?— неуверенно предложила она. Эмити наблюдала, как она нервно почесывает затылок, прежде чем не смогла сдержать улыбку, тронувшую ее губы. Она наклонилась вперед и поцеловала Луз в щеку. — Мне нравится эта идея, Луз, это идеально. Спасибо. — Да, ну... Иногда у меня возникают хорошие идеи, — усмехнулась она. — Чаще, чем иногда, — улыбнулась Эмити, и Луз хихикнула. — Ну что ж… Я должна идти, Ида будет ждать меня после того, как она так волновалась прошлой ночью, когда я напилась... — она вздохнула и отстранилась от Эмити, чтобы встать, хотя их пальцы оказались переплетены.. — Я тоже волновалась, когда ты появилась здесь, едва стоя на ногах, а потом тебя стошнило... — она замолчала, и Луз застонала. — Да, не думаю, что еще когда-нибудь притронусь к выпивке… Пока пьёшь это весело, но потом всё не так здорово, — проворчала она, и Эмити фыркнула. — Наверное, это к лучшему... — она кивнула. — Я вернусь, чтобы увидеть тебя завтра? — Луз наклонила голову, и Эмити улыбнулась, слегка сжав их руки. — Я буду здесь... — она начала хмуриться, пока Луз не наклонилась и не запечатлела быстрый поцелуй на ее губах. — Как и я, первым делом с утра с чаем и кофе”, — пообещала она. — Я люблю тебя, — пробормотала Эмити, и в этом была тихая настойчивость, как будто она просила прощения. — Я тоже тебя люблю, — это было сказано с легкостью. Когда Луз наконец покинула больницу и вышла в холодный декабрь, она глубоко вдохнула морозный зимний воздух. Это обожгло ее легкие, но дало ей встряску, в которой она нуждалась, прежде чем сесть в свою машину. Что это были за два дня. В груди все еще чувствовалась тупая боль, которая, как она знала, со временем пройдет, когда ее раны заживут, но сейчас она справится с этим. Эмити почти оправилась от сепсиса, и она снова чувствовала себя лучше, но Луз знала, что этот испуг, скорее всего, не будет последним. Однако это был бы последний случай, когда она столкнётся с ним в одиночку, и Луз твердо намеревалась позаботиться об этом. Она знала, на что подписалась, и слишком сильно любила Эмити, чтобы сейчас отступить. Нет, им просто придется столкнуться с ее проблемами, и они сделают это вместе. Даже если им будет трудно говорить об этом, они все равно со всем справятся. Но им понадобится… Бумажная терапия