Снежная слезам не верит

***

Довольно душная погода сегодня, довольно необычно для начала октября. Листья, которых уже почти не осталось на сухих веточках деревьев, хрустели на асфальте, и счищались в одну большую кучу из таких же жухлых листьев в лопату дворника. Небо уже давало понять то, что началась осень. Огромные хмурые тучи плыли в небе, загораживая маленький, жёлтый кружочек солнца. Физкультура на улице в одной из школ. Для некоторых- подарок судьбы, а для других- сущее наказание. Девятиклассники бегут вокруг стадиона, что находится рядом. Пройдем чуть дальше. В само здание школы. Огромный лабиринт из коридоров, каждая линия которого, ведёт к кабинету. Удивительно, как дети не путаются а таких головоломках и все же, находят нужную дверь. Учителя, уставшие и нахмуренные, с недовольными минами вынуждены сидеть с целым полком из ребятни, и учить их всякой всячине. А в школьной физкультурной раздевалке сидят две девочки. Мона и Фишль. Фишль и Мона. Они таки сумели прогулять ненавистную и ненужную физкультуру на улице. Хотя какое дело сейчас до этого предмета? Они сейчас выполняют невероятно важную для себя миссию. Они пишут имена друг друга на запястьях шариковой ручкой. Аккуратно, но все же так, чтобы чернильная паста хорошо въелась в кожу, и запомнила, кто автор этого художества. -Ай! Черт бы тебя подрал, Мона! — Фишль вскрикнула, и протирала то место, где Мона неосторожно ткнула ручкой.- смотри хоть куда ты пишешь! Моя рука, между прочим, не листок бумаги! — Я пишу настолько аккуратно, как могу- Мона пожала плечами- а ещё, не три это место. Паста размажеться. Они продолжают свое занятие, теперь уже более осторожно. Фишль отворачивается на достаточно пыльное окно, над шкафчиками. Ее слой настолько плотный, что с него пыль падает прямо на ее свитер. -Фу! Какой кошмар! -восклицает Фишль. Мона не обращает внимания на этот каприз, но все же достает из кармана салфетку, и снимает пыль. Они сидят довольно тихо, надеятся, что их все-таки не застукают. Миссия проходит успешно, их не замечают. Идут домой они вместе. Страшно все-таки. Ночи уже не светлые. Идут они за руку, так что, даже не так холодно промозглой октябрьской ночью. Дома у Моны пока что никого нет. -Предложение попить чаю допускается? — Мона вопросительно смотрит на Фишль. -А что, есть что-то к чаю? -Клюква в сахаре, пряники. Остатки варенья.- Мона протягивает руку к подъезду- прошу, принцесса. Они поднимаются по лестнице, когда на спине тяжёлый рюкзак, кажется, что его тяжесть замедляет и оттягивает назад. Идти по такой лестнице довольно тяжело. Начинаешь путаться в этих ступенях. Девушки заходят в квартиру, сумки сразу кладут в сторону. На кухне мерцает слегка тускловатый свет. Один пакетик чая на двоих, собственно, вкуса самого чая не портил. — Довольно неплохо, кстати- Фишль сделала глоток- бергамот, кажется? — Ромашка и зверобой, дурнушка- Мона слегка усмехнулась, и поцеловала руку Фишль. — Дурость какая, не унижайся. — Ещё чего, принцесса. Клюква в сахаре была на удивление достаточно кислая, но в то же время сладкая на вкус. Фишль обожает такое. Хотя, в ее пенале и рюкзаке всегда найдется несколько кислых конфеток. Мона тоже не против ими полакомиться, особенно тогда, когда желудок вовсе пуст, перекуса нет, а мелочи в карманах не осталось. И вот. Уже вечер, с боязнью, что родители скоро придут, Мона спешно собирается проводить возлюбленную до дома. Фишль резко развернулась в сторону девушки. Похоже, она не хочет уходить. — Ты чего стоишь? Чувствую, сказать что-то хочешь. Судя по тому, что тебе сегодня снилились георгины, это может значить то что… — Зачем ты всегда говоришь так серьезно? — Фишль старается сохранить привычное выражение лица, но все-таки начинает улыбаться сильнее прежнего. Она слегка притягивает к себе Мону; — И что ты стоишь? — девушка слегка щекочет Мону, проникая руками под ее рубашку. — Эй! Прекращай, ты что делае- Громкий щелчок. Входная дверь открывается. Мама Моны заходит в квартиру. Женщина выглядит довольно уставшей, казалось бы, она ждёт момента, чтобы заснуть. Либо её уже тошнит от этой рутины. Женщина резко бросает взгляд на девушек. -Ты.что делаешь?.. Убери свои руки от нее! Убирайся! Чтобы я не видела тебя больше здесь, шваль подзаборная! Буквально несколько мгновений, и Фишль за шиворот отдергивают от любимой, и небрежно толкают в подъезд, кидая следом и ее рюкзак. Даже не смотря на такие с первой стороны странные отношения, Фишль любит Мону. А Мона любит Фишль. И правда, выглядят они странно, Фишль готова буквально как собака вгрызаться в глотку каждого, кто посмеет тронуть ее возлюбленную. Мона же, более спокойна. Но все же, Фишль для неё и правда принцесса. Мона особенно любит их прогулки после школы. Честно говоря, Фишль было сложновато в первое время уломать Мону на хотя бы, один прогул. Теперь же, все намного спокойнее. Однако, Фишль любит ее все так же сильно. Мона обожает расчёсывать светлые, и поистине прекрасные волосы девушки. Фишль любит делать макияж Моне. Выглядит странно, но Моне нравится. Похоже, они и правда любят друг друга. Сегодня в раздевалке Фишль услышала довольно печальную. Нет. Ужасную. Нет. Отвратительную новость. Мона уезжает. Мона уедет. Больше нескем будет сидеть и хихикать на уроках, рисуя на маленьких листочках. Больше нескем будет пить компот в школьной столовой, соревнуясь, кто громче будет булькать. Нескем будет прятаться в раздевалке, и сидеть тихонечко, допуская нежности. Моны больше не будет. Вы когда-нибудь слышали фразу; «если любишь-отпусти»? Фишль слышала, и не раз. Сердце скрипит, отказываясь выталкивать образ любимой из головы, не даёт вырезать ее силует из памяти. Но она должна, даже обязана, проводить Мону. Она верит, они встретятся. Скоро, они точно встретятся. Гул поездов, шум, смех и слез провожающих, крик громкоговорителя возле путей. Вокзал. Любимая уезжает. Фишль старается держать подступающие слезы. — Ты хочешь плакать? -Лицо Моны выражает беспокойство за возлюбленную. — Ещё чего. Я не для того делала такой макияж. Мона слегка задумывается, и обнимает ее принцессу, шепча ей на ухо; — Люблю я тебя, принцесса. — И я тебя, волшебная моя. Поезд отъезжает, разъедая своим воем уши. Фишль даже не раздумывая бежит за вагоном, и кричит что есть мочи; — Я люблю тебя! Мое имя на твоей руке, ты обещала!