Под Рождество

[Саша] — Знаешь, я очень рад, что мы приехали, — говорит Саша и ловит снежинку. Она остаётся на варежке и не тает, и Петербург подносит её ближе и восторженно рассматривает причудливый кристалл. — У меня бы такой красоты не было. Костя пожимает плечами и оглядывается, а Саша широко улыбается и размахивает руками. Он показывает и на сугробы, и на заснеженные крыши, и на заваленные дорожки. Темнеет, и улицу освещают ли отблески свечей из домов. — Хорошо, что метель затихла, Александр Петрович, — как-то невесело замечает Костя. Хм? Саша наклоняет голову и не понимает. Как такая сверкающая красота может не нравиться? Хотя, Михаил Юрьевич тоже был недоволен, что они поехали. Но он не одобрял все решения Саши, поэтому… В общем… Саша поджимает губы и снова обращает всё внимание на снег. Красиво. Очень. Он кутается в шаль и о Москве старается не думать. Через сугробы, по колено в снегу, спешит девушка. За ней с трудом поспевает вторая, а направляются они к вон тому дому, где ярче всего горят огни. Интересно-то как. — Что там? — спрашивает Саша. — Дом. Костя его не понимает, и Саша трясёт головой. — Нет, смотри, — он указывает, — они явно куда-то спешат. Две девушки стучат, и их впускают в дом. — А, гадать будут. — Гадать…? — Да. Костя уже идёт дальше, им мимо этого дома совсем не пути, хотя Саше так и хочется заглянуть в окна. — А как? — Саша едва поспевает за ним через сугробы и поддёргивает сползающую шаль. — На суженного, как обычно. Рождество ведь. Костя говорит об этом как о само собой разумевшимся. Саша останавливается и тянет шею, чтобы хоть одним глазком подсмотреть — да в окнах никого не видно. Редкие снежинки опускаются на землю, снег хрустит под ногами Кости… — Александр Петрович? — Ой. — Саша виновато поднимает плечи, но спешить за ним… не хочет. И потому не двигается с места. — Я подумал, может, нам можно посмотреть? — неуверенно предлагает он. — Можно, — легко соглашается Костя и возвращается на перекрёсток. — Только зачем? Девушки каждый год гадают, неужели не… — Он замолкает, а Саша отводит взгляд. — Вы никогда не видели? Саша раскачивается на пятках и разглядывает следы на снегу. Качает головой. — Тогда пойдёмте, я хорошо знаю эту семью. — Костя машет ему идти следом, и Саша старается наступать ровно по более крупным следам, как ему показали чуть раньше. — Гадают только девушки, но, думаю, нам разрешат посмотреть. Саша кивает. — Михаил Юрьевич пригрозил мне, чтобы мы вернулись пораньше, — напоминает Костя и стучит в дверь. — Поэтому мы совсем ненадолго. Саша снова кивает. Да, он помнит. Дверь открывают. — Настасья Петровна… Саша поглядывает внутрь дома, пока Костя разговаривает с хозяйкой на пороге. Видимо, это матушка какой-то из девушек, и когда Саша и Костя проходят внутрь — то Саша не видит ни одного парня. На них удивлённо смотрят, не гонят, но, кажется, особенно и не рады. Хотя нет, Костю они видеть всегда рады. На Сашу смотрят скорее с подозрением, и оба явно пришли не вовремя. — Александр Петрович, — представляет Костя, пока Саша снимает шинель и шаль, — приехал к нам из столицы. Он не знает, что такое рождественские гадания. Одна из девушек охает. Другие тихо смеются, а третья приосанилась и как-то на Сашу подглядывает… Непонятно поглядывает. Они садятся по лавкам, поставленным в центр комнаты, и вокруг свечи. Пламя танцует и отбрасывает на стены причудливые тени. Девушки рассказывают по очереди, кто-то и вовсе молчит, но Саша всё равно счастлив. Он улыбается и кивает в ответ, пока девушки смотрятся в зеркальца, капают воск на воду, перешёптываются и заливисто смеются. Гадают только на суженного, и мысли Саши снова возвращаются к Михаилу Юрьевичу. Грустно. Саша тихо вздыхает, но замечает только сидевшая ближе девушка. Её, кажется, звали Алёной. — Нам пора, — через какое-то время замечает Костя. — Да что ты! — всплёскивает руками девушка рядом с ним и вскакивает на ноги. — Всего одно осталось, но самое интересное. Саша насторожил уши. — Мы будем кидать сапожок, — поясняет Алёна. — Куда носок укажет, оттуда и жених придёт. Ох. Саше хотелось попробовать и раньше, но Костя ведь сказал, что они могут только смотреть. Но, но- — А можно мне тоже? — шёпотом спрашивает Саша, и на него теперь смотрят все девушки. Тишина затягивается, и вдруг Алёна тихонько хихикает. — Вы ведь влюблены в кого-то, Александр Петрович? Саша вздрагивает и спешно отводит глаза. — Она приехала с вашим папенькой? — воодушевляется другая девушка. Ах да, для них ведь из Петербурга приехал некий чиновник с семьёй и свитой. Саша кивает и ковыряет ногтем подушечку пальца. Интересно, как они видели его? Мальчишкой? Скольки, лет десяти? Саше скоро исполнялось двадцать, что, впрочем, для города очень мало, так что они были бы правы, посчитав его ребёнком. Девушки перешёптываются. — Нам нельзя опаздывать, — напоминает Костя. — А мы поторопимся, — хохочут девушки и подхватывают Сашу под руки. Нахлобучивают шинель и шаль и толкают к двери. — Вы выходите из дома во-он туда, — воодушевлённо рассказывает одна слева от Саши. — Поворачиваетесь спиной к дороге и снимаете левый сапог, — по правую руку вторит другая. — И кидаете через левое плечо, запомнили? Саша кивает, а его уже вытащили на улицу. Все девушки толпятся на пороге и внимательно смотрят. Костю за ними почти не видно, из дома выйти он не может. Что ж. Саша глубоко вдыхает и поворачивается к ним спиной. Отходит на пару шагов до забора, снова поворачивается и снимает сапог. Удержаться на одной ноге едва ли получается, шерстяной носок погрязает в снегу, но тот пока не тает, поэтому Саше не так холодно. Да и, признаться честно, ему всё равно. Перед глазами замирает светлый образ и небесно-голубые глаза, он ведь влюблён в него, пускай и никогда не признается… Саша задерживает дыхание и зажмуривается, а потом бросает. — Алексан- Какого?! — взвывают у Саши за спиной. Саша открывает один глаз, девушки замолкли и, кажется, окаменели на пороге. Поэтому Саша открывает и второй, ох, обернуться боится. Его голос он узнает и в самой шумной толпе, всегда услышит — или так кажется Саше, может, и померещилось, так много Саша о нём думал весь вечер. — Александр Петрович, — низко рычит Москва совсем близко и впихивает ему в руки сапог. — Вы, кажется, обронили. Саша смотрит на Михаила Юрьевича через плечо. Злой, лицо, как всегда, прекрасно, но именно сейчас перекошено от злобы. Каждое слово пропитано ядом, а на Сашу он смотрит с таким презрением… Больно. Саша отворачивается. — П-простите. — Вы должны были давно вернуться, — тихо осуждают его. Конечно, на людях выражаться так, как когда они оставались наедине, Москва не станет. — Пойдёмте. За плечо Михаил Юрьевич дёргает слишком сильно, так что оно отдаёт болью. Но Саше всё равно, он ведь коснулся его, верно? Московский раньше даже случайно к нему не прикасался — ой. Взгляд Саши останавливается на сапоге в его руках. Михаил Юрьевич давно развернулся и уходит, Костя извиняется перед девушками и бежит следом, а Саша всё смотрит на сапог. Ему ведь не рассказали, что дальше, но, видимо, дело в том, куда упадёт сапог. А если он… если он… Саша густо краснеет и смотрит на Алёну на нижней ступени. Она хохочет и тычет себе в лоб. Саша краснеет до ушей и прячет лицо в шали, спешно надевает сапог и бежит по снегу за Москвой и Екатеринбургом. А что если ты попал сапогом в лоб тому, кого любишь…?