Полумейстер

      Пара дней плотной, плодотворной работы с другом Робертом — и Нед чувствовал себя одновременно вконец измотанным и совершенно счастливым. Это было возвращение в прошлое, в молодость, когда Роберт вечно куда-то рвался, а Нед вечно старался его придержать и направить в нужное русло.       Только раньше с ними был ещё Джон, способный указать, какое именно русло — нужное, а сейчас... сейчас были только сомнения. Каждый раз, когда он советовал, он тридцать раз потом думал: а верный ли дал совет? А к чему приведёт этот путь? А вдруг приведёт не туда? Вдруг это русло — канал к океану ошибок? В детстве он читал или слышал, что долгие годы королей просили поменять символ власти Десницы с цепи на брошь, и долгие годы короли отказывались. Теперь он понимал, почему.       Цепь должна оставаться цепью.       Он на мгновение остановился у светлицы. Рикон твердил склады, пытаясь прочесть "Баратеон", пока Арья и Бран сдавали Верису таблицу умножения. И как всегда, у Арьи получалось намного лучше.       — Пятью пять — двадцать пять, шестью шесть — тридцать шесть, семью семь — сорок семь, — скучным голосом твердил Бран.       — Последнее неверно, — безжалостно отрезал Верис.       — Но так в рифму! И ритм не собьётся!       — Что поделать, мой юный друг! Рифма и ритм царят в риторике, а у нас математика. Так сколько на самом деле будет семью семь?       — Не знаю...       — Тогда давай сочтём? Не можешь? Хорошо. Другой вопрос: как мы ещё можем выяснить, сколько будет семью семь, не перемножив их?       — Семь — это десять без трёх! — взметнулась Арья. — Значит, если взять двадцать одно, то есть трижды семь, и отнять от семидесяти, то будет семь раз по семь. Да?!       Она будет замечательной леди для острова, где рассчитывать запасы на зиму не менее важная задача, чем отбивать нападение пиратов.       — Папа! — та вспрыгнула из-за стола, мимоходом обняла его, и — пользуясь минутой, а может быть в самом деле закончив уроки на сегодня — убежала куда-то прочь.       — Детишки... — умилённо сказал Роберт, подходя и тоже вставая у входа в светлицу. — Такие славные, старательные такие... а мой пиздюк только и знает, что кошек мучать да к мамке под юбку лезть. Не иначе, чует, что там открыто для всех желающих.       — Мой король, — Нед закатил глаза.       — А ты не королькай, когда я правду говорю, — рявкнул тот. — Ты мне лучше скажи, послал Станнису приказ начать расследование? Через неделю выйдем в Харренхолл, мне надо, чтоб он быстрее нашёл кого-нибудь полезного на суд.       — Почему Станнису? Лорд-судья ведь Ренли, — осторожно напомнил Нед.       — Издеваешься? Какой дебил назначит этого фанфарона судьёй? Знаток законов, ха! Ещё скажи, знаток пиздятинки!       Нед нахмурился.       — Шпагоглотатель, — неправильно понял его Роберт. — Боги меня не любят, Нед. Жена — проблядь, брат — отмороженный кусок долга, другой брат — шпагоглотатель, дети... меня не любят, наследник режет кошек и этим гордится... но пить я больше не буду, утрись, Серсея! — он погрозил кулаком в пространство.       Вот что тут можно сказать?       Что Роберт сам — строитель собственной беды? Так он это сам знает, оттого и злится, и пьёт, и видит, что беда всё больше, и снова пьёт и злится. И что важнее, как ему напомнить, что именно он назначил Ренли судьёй?       Подумав, Нед решил послать ворона Станнису с уведомлением о новом звании, а разговор перевести в другое русло.       — Леди Кейтилин уже выбирает для тебя невест, — сказал он. — Будет и новый сын, и новая жена. Новая жизнь.       — Ты в это сам-то веришь? — настроение у друга явно было хуже некуда. — Ай, да и ладно. Боги послали мне такого брата, как ты, и такую сестру, как твоя Кет. Чего мне ещё желать?       Нед молча обнял друга.       — Милорд, простите, не смею вам мешать, — быстро прошмыгнул мимо него в светлицу мейстер Лювин. — Верис, ступай вниз, — сказал он мягким, но не терпящим возражений голосом. — Я сам продолжу урок.       — Что-то случилось? — Нед встревожился.       — Миледи уже разбирается, милорд, — ответил Лювин.       Когда домашние начали утаивать от него неприятные вещи? После охоты?       «Они ничего не утаивают, Нед, — напомнил он сам себе строго. — Они просто пытаются по мере сил облегчить твою ношу, чтобы ты не сломал спину, как конь из басни».       И по уму, он должен сейчас доверить жене разобраться с чем бы то ни было — доверить ей объяснить ему, когда будет время — а сам продолжить разбираться с делами Роберта, которых было... через край и больше.       Джон умер совсем недавно, а всё уже пришло в совершенное запустение.       — Итак, лорду Станнису(1) начать расследование. Что ещё?       — Пусть арестует всю ланнистерскую шваль и вышлет вон в Кастерли, — Роберт решительно махнул рукой, — и Паука прихлопнет. Подлец или туп, как пробка, или изменник, если за неделю здесь узнали то, чего он за пятнадцать лет там не заметил.       Нед кивнул. Он бы выбрал другие слова — но сами действия были разумны. И лорду Станнису доверить такое дело было в самый раз.       — Кстати, давай его тоже поженим? Селиску в септрий, она всё равно бесплодная, — внезапно загорелся Роберт. — Ну, раз меня в брак, чего ему сидеть уныло-холостым? И Ренли заодно, не всё ему по задницам гулять...       И так всегда: начнёт с чего-то умного, а дальше... дальше мысль побежит куда попало.       — Я поговорю с женой, — ответил Нед. — Кого ты вызовешь в Харренхолл на суд? Не ты же один будешь судить.       И в довершение всего, когда вечером, с гудящей головой и ногами, он вернулся в свою спальню, там ждала Кет — не тёплая и мягкая, о нет. Холодная и злая, как в те дни, когда Джон был совсем младенец.       Что-то случилось.       — И когда ты собирался мне сказать? — с порога спросила жена высоким, ломким голосом.       Нед только моргнул беспомощно-растерянно. «О чём?»       — Или никогда? Зачем мне знать, ведь я всего лишь твоя жена перед богами и людьми, мать твоих детей, которых ты решил вслепую подвергнуть страшной опасности?       «Нет. Только не это».       На Дени и Арью напали в крипте. Девочки не пострадали, преступника убил бродячий музыкант — забил лютней до смерти, Роберт был вне себя от восторга и уже предложил музыканту работу в столице...       В крипте. Нед глубоко вздохнул. Розы и кровь, и мерзкий сладкий запах. Всё там сгорело, не осталось и камня на камне от Башни и её защитников, только Лианна. «Нет».       — Я ей обещал... — сказал он тихо.       — Мне тоже, Нед. Семь раз, перед богами и людьми. Неужто ты думаешь, что я предала бы эти клятвы? Ради чего? Она твоя семья, она моя семья. Мой долг и честь — перед семьёй, Нед. Я бы несла позор с поднятой головой, если бы знала, что это щит для тебя и для твоей сестры, — почти выкрикнула она. — Пятнадцать лет, пятнадцать! А мальчик? Он-то знает?!       — Нет.       — Тоже нет? Ох, Нед...       — Зачем? — постепенно гнев закипал и в нём. — Зачем ему знать? О чём? Что его мать насиловал безумец? Что распорядился сжечь его, если он родится мальчиком? Что его мать... — он задохнулся, холодная рука сдавила горло, скулы свело.       — Его любила. — Строго ответила Кейтилин. — Так сильно, что вопреки всему просила о нём своего брата. Что ты его любишь так сильно, что готов нести позор всю жизнь. Мать Всемилостивая, до чего дошло — я защищаю бастарда Джона!       Она устало села на кровать.       — Дени нашла яйцо. Не отпускает из рук, хотя крепко спит, — объяснила она. — Арья случайно задела твой замок. Кто его делал?       — Миккен. Но он не знает, он только делал замок. Думал, мы с Бендженом просто хотим иногда смотреть на сестру, — невольно ответил Нед. — О боги, Роберт узнает про яйцо!..       — Узнает. Скажешь, что это королевы Алисанны. А если бы я знала с самого начала, то помогла бы всё спрятать лучше. Мужчины мыслят слишком прямо, — вздохнула Кейтилин и Нед ощутил, что она его простила.