Ваша любящая дочь, Ширен
* * *
Лорд Станнис Баратеон дочитал письмо. Второй постскриптум даже заставил его чуть-чуть улыбнуться: его радовало, когда Ширен проявляла привязанность к его друзьям. Первый же вызвал привычный зубовный скрежет: это надо ведь дожить до того, что фальшивый бог асшайской послицы будет раздавать рекомендации по управлению его же замком! Адекватные рекомендации, что отвратительнее всего. И драконы. Откуда в письме взялись драконы? Зачем в письме взялись драконы? — Градус безумия вестей с камня сегодня выше обычного, — почесал бороду Давос. — Может, мне туда Дейла отправить, милорд? Он парень мозговитый, а главное — очень нормальный. И жена его настоящая леди, знает, как с замком управляться. Станнис задумался. Была ли в том вина его леди-жены и её религиозных поисков (как считал сам Станнис), или ядовитых подземных вулканических газов (как полагал мейстер Крессен), или духов всех похороненных на острове Таргариенов (этого мнения держалось простонародье и даже некоторые неразумные лорды), но на Драконьем Камне в самом деле постоянно творилось нечто странное. То Пестряк вместо обычных туманных шуток принимался петь пророческие песни; то Ширен одолевали кошмары и она начинала бродить во сне — точнее, бегать от воображаемых драконов; то простой народ охватит танцевальная чума и они примутся плясать в самом прямом смысле до упаду. Задевало порой и самого Станниса: он до сих пор с ужасом вспоминал, как заснул собой в своей постели, а проснулся Робертом в Винтерфелле. Это, конечно, дало возможность обсудить некоторые срочные вопросы с лордом Старком и его весьма разумной супругой, но всё равно было чудовищно. Особенно брюхо. Брюхо Станнис вспоминал чаще прочего. — Пожалуй, ты прав, Давос. И пусть его жена прихватит своего дядю, — он зловеще улыбнулся краем рта. Септима Сангласс была из семьи настолько благочестивой, что иной назвал бы их фанатиками. Но при борьбе с нетрадиционными религиями фанатики религии традиционной — отличное оружие. По крайней мере, они не позволят жечь исторические ценности во славу чужеземных богов с непроизносимыми именами. — Теперь к более насущным делам. Ты выяснил, чем занята Королевская Гвардия? — Нет, — честно ответил Давос. — Они и сами не знают, милорд. То есть, работу-то им сьер Барристан находит — желтеющую траву в саду покрасить, Белую Башню кисточкой подмести — но в остальном неясно. Лорд Ренли клянётся, что они его не охраняют. — Клянётся? — Да, милорд. Так и сказал: «Клянусь ягодицами Воина, если бы меня охраняли такие мужчины, я был бы счастливейшим из смертных». — Бардак, — вздохнул Станнис и скрежетнул зубами. Это слово он повторял почти ежедневно с тех пор, как вынужден был вернуться в столицу для расследования измены леди Серсеи. Что там ежедневно — почти ежечасно! Не то, чтобы раньше порядка было намного больше. Просто раньше Станнис любезно оставлял внутренние дела столицы старому Джону Аррену, а сам занимался управлением государством: мирил ссорящихся, межевал границы, взимал налоги и напоминал Мизинцу выплатить проценты Железному Банку. Он мог замечать, что сьер Барристан Селми на заседаниях Малого Совета дремлет, Варис красит ногти, а Мизинец играет сам с собой в карты на деньги, но это были мелочи по сравнению с открывшейся бездной. Когда мейстер Пицель между делом признал, что поставлял абортивные средства королеве, Станнис сдержанно удивился. Когда Эстермонты написали, что не могут выслать нового лорда-судью, поскольку для этого надо определить, кто именно из престарелых предков семейства является дедом Его Величества, Станнис ощутил первые признаки фамильной ярости. Когда Ренли ворвался к нему в светлицу со словами «Брат, ты здесь единственный нормальный, мы должны работать вместе!» — Станнис осознал, что мир катится в седьмое пекло и надо срочно его останавливать любой ценой. А ведь ещё были Ланнистеры. Чудовищное количество Ланнистеров в каждом закоулке столицы, и ещё большее количество тех, кому они платили за не слишком законные услуги. И не-Ланнистеры, которые возглавляли заморских наёмников, творивших беспредел в Приречье. Берик Дондаррион (его дом — знатоки партизанской войны) был отправлен их приструнить, да так и сгинул. Возможно, слшком успешно слился с местностью. — Ты ведь понимаешь, что будет, если они доберутся до Роберта? — спросил Ренли. — Я стану королём? — сухо поинтересовался Станнис. Это, конечно, была шутка. Он не испытывал особой любви к старшему брату, но и смерти ему не желал. — Или я. — Это, конечно, тоже была шутка. Наверное. Хорошо бы, это была шутка. — Но сначала нам придётся устраивать королевские похороны. И ловить Тайвина, чтобы осудить его за цареубийство. — Почему нельзя сразу осудить сьера Джейме? Где один король, там и другой, — предложил Давос. — К сожалению, география мешает, — скрежетнул зубами Станнис. — Не надо было отпускать его на Стену. — Да, со Стены до Приречья так просто не доберёшься, — мудро согласился Ренли. — Но похороны, брат, похороны! Где мы на них деньги возьмём? Всё, что есть, отправилось оплачивать суд, смотрины и небольшой турнирчик по поводу смотрин! «Небольшой турнирчик» в его устах звучало не более убедительно, чем «крошечное светопреставление» или «трубочист на полшишечки», но Станнис дипломатично промолчал. — Уверен, если потрясти Мизинца, что-нибудь найдётся, — махнул он рукой. — Это не самая наша большая проблема. Вот Ланнистеры... — Думаешь, он не просто свинья, а свинья-копилка? В этом есть логика. Как думаешь, кто кому платит: он Тайвину или Тайвин ему? Иногда Станнису казалось, что ядовитые пары Драконьего Камня догнали его и в столице, и здесь творится не меньшее безумие, чем там. Но, по крайней мере, без драконов. Пока что.