Полумейстер

      Первым Теона встретил чумазый мальчишка в серо-золотом колете, с деревянным молотом за спиной. На вид ему было лет десять, и он сурово нахмурил густые чёрные брови:       — Ты мой кузен?       Кузен. Значит, это Стеффи — и тогда ему не десять, а всего семь, просто он такой вот рослый парень. И красивый — белокожий, как все Харлоу, со смоляными кудрями и огромными синими глазами. Лет через пять девчонки будут от него без ума, как сейчас без ума от Теона.       — Я, — рассмеялся он. — А ты мой кузен, сын тёти Гвис, так?       — Да! — ответил тот важно. — Мне мама сказала, что тебя надо встретить и присмотреть, чтоб ты ничего по дороге не натворил. А эти кто? Сухопутники?       — Это мои друзья. Сандор и леди Дэзи.       — Друзья? — задумался Стеффи. — Это здорово. У меня тоже есть друзья: Оснид, Код и Аггер. Мы с ним играем, а Код меня обещал взять на большую рыбалку. А тебя друзья на рыбалку берут?       Сандор за спиной гоготнул.       — Берём, — сказал он. — Иногда, бывает, соберёмся всем замком — и на рыбалку.       — Да-да, — поддержал Теон. — И что за рыба нам попадается! Нигде такой нет: броня стальная, а перо — как у павлина!       — Врёшь, — мудро сказал кузен. — Про рыбалку все врут. Мама сказала.       Тётя Гвис ждала их на пороге, уперев руки в широкие бёдра и зажав в зубах трубку чёрного дерева, из которой пахло жжёным кислолистом. Теон её совсем не помнил, только рассказы мамы о старшей сестре, которая была сильная и смелая, как десять мужчин, и такая же грозная. Женщина на пороге неказистого замка, совсем не похожего на своё название, под описание вполне подходила. Даже косы у неё топорщились как-то сердито.       — Выгоню нахер, и пусть тебе Дэви Джонс за работу платит! — крикнула она куда-то внутрь и снова развернулась на гостей: — Приехали, смотрю, благополучно, раз руки-ноги при вас. Ну что встали? Проходите.       — Они по дороге ничего не натворили! — гордо сообщил Стеффи.       — И хорошо, а то бы я им устроила. Ну ты и вытянулся, племянник — смотреть противно, вылитый папка твой в молодости. Но хоть, надеюсь, с матроснёй не сношаешься?       — Нет, — растерянно ответил он. — Я больше по женщинам.       За спиной заржал Сандор, да и медведице явно было весело.       — Это хорошо, а вот сестра твоя лучше бы по бабам ходила, а то затеяла — лунный чай вместо обычного хлебать, не напасёшься.       — Мы к лорду Родрику, — подала голос Дэзи. — С поручением от лорда Старка.       — А я Гвинесса Харлоу, и была бы хозяйкой этой развалины, когда бы батька мой имел больше мозгов, а мой брат хоть немного совести. Какие ещё новости? — язвительно спросила она. — Ты, племянник! Родди всё равно пока не дочитает очередной том своей лисенийской бурды, из норы не вылезет — так что ступай-ка, навести мать. А я гостям пока их места укажу.       Указать кому-нибудь его место — это тётушка точно умела.       Мать сидела в кресле у окна, укутанная в меховую столу, и её длинные волосы серебрились в бледном утреннем свете. Он видел только волосы, спинку кресла и тонкую бледную руку на подлокотнике, и не знал, хочет ли видеть больше — дядя писал, мама постарела за эти годы, а Теон помнил её молодой и красивой, полной жизни и огня, смеющейся глупым шуткам дяди и улыбающейся отцовским улыбкам.       Он помнил отца, который ещё умел улыбаться.       — Ма... — осторожно сказал он, не зная, что ещё делать.       Сказать прямо — «Мама, я приехал просить дядю убить отца и захватить власть на Островах»? Даже подумать было как-то дико. Ничего не сказать? Соврать?       — Сынок, — голос у неё оказался такой же, как раньше, только тише. — Приехал, значит? Родди говорил, они тебя никогда не отпустят, — пожаловалась она. — А ты приехал. Поможешь мне встать? Здоровье у меня стало не то, что раньше.       И правда, женщина в кресле на крепкую и бодрую маму из его памяти походила мало. Больше на полуистаявшую восковую свечку, тонкую и белую.       — Ну что молчишь? Стесняешься? — она тихо фыркнула и на миг стала похожа на себя прежнюю. — Думаешь, мамка у тебя без мозгов совсем и не знает, зачем ты прибыл? — она подняла руку и провела по его волосам, слабым, лёгким касанием. — Кабы Господь нам не запретил убивать родичей, я бы тебя просила принести его голову сюда, к моим ногам, чтобы я могла плюнуть в его мёртвые глаза, — сказала она с неожиданной силой.       — Мама? — «Но ты же его... любила», — хотел он сказать, но не смог. Но ведь любила, он помнил, как они смотрели друг на друга, как мельком друг друга касались, как перекликались через пиршественный стол.       — За Родрика, за Марона, за Марис и детей Родди, за мужа Гвис, хоть она его и хочет забыть, — тихо, но твёрдо выговорила она. — За всех и каждого, сухопутного и железного, кого оплакивали и оплакивают снова их матери. За разлуку с тобой. За мою дочь, ставшую шлюхой у своих же матросов. За это окно, в которое я смотрела семь лет.       Она тяжело опёрлась на спинку кресла, словно гнев выпил из неё все силы, спросила неловко:       — Я напугала тебя, сынок? Прости.       — Нет, — он мотнул головой. — Нет, наоборот. Мама...       Он всё ещё не знал, что ей сказать, поэтому молча сгрёб в охапку.       Утонувший Бог обещал ему, что сомнения разрешатся под крышей дома — и не обманул.       — Значит, поднять восстание на островах и взять власть себе... — дядя Родрик тщательно протёр суконной тряпочкой свои мирийские стёклышки, водрузил их на нос.       Он всегда так делал, когда разговор заходил о важном и требовал полного его внимания — как требует хорошая книжка.       — Именно, — сказала леди Дэзи. — Вас поддержит Север, вас признает — но не поддержит, он занят войной — король.       — Поддержит, куда он денется, — хмыкнул дядя. — Пока вы плыли, наши люди напали на Западный Край, а именно там он и воюет. И это хорошо.       — Потому что самые сильные и наглые будут там? — спросил Теон.       — Именно, племянник. Их повёл Виктарион, с ним Драммы, Гудбразеры, Оркмонты... да всех понемногу, в сущности, кроме Фарвиндов, которых никто не зовёт, Бейлора Праведника да нас, которые сумели отговориться. Я, видишь ли, слёг с грудной хворью — а без меня мои вассалы в море не пойдут, — он лукаво улыбнулся. — Но я того гляди помру, сам понимаешь, ждать недолго.       — И полагаю, весть о твоей смерти надо будет доставить на Пайк?       — Смекаешь, — одобрил тот. — Прямо на "Песни моря", и в сопровождении подобающего эскорта. Ведь едет мой наследник, не кто-то там, и войска с собой ведёт. А там дело времени, — он помрачнел на миг, потом решительно сказал, больше сам себе, чем им: — Лучше одно короткое сражение и долгий мир, чем ни одного сражения и вечная война. Я пошлю ворона королю и Старкам, что я согласен. И заодно тем из наших сородичей, кто может меня поддержать — тому же Праведнику, Ботли, Фавиндам...       Дядя вот ничуть не изменился с тех пор, как Теон был маленький. Те же хитрые и умные глаза, тот же рассеянный вид, те же книжки стопками кругом и толстый слой пыли на них. И тётя Гвис наверняка на это ругается, как ругалась, когда все они были молодые и никто ещё не выходил замуж.       — Странно планировать смерть родного отца, верно, Сандор? — спросил он.       Приятель уже успел где-то найти флягу крепкого ягодного вина и потому вид имел весьма довольный. Мельком Теон подумал, что наверняка на Харлоу тоже найдутся симпатичные девицы, с которыми сам Бог велел познакомить сухопутного друга. Сам он пока опасался выходить на охоту: это могло бы рассердить его основную добычу. Кто идёт на медведя — медведицу, — на кроликов не разменивается.       — Не знаю, — Сандор поковырял ногтём между зубами. — Я вон брата всю жизнь убить хотел. Твой отец мудак?       — На то похоже.       — Тогда туда ему и дорога.       Вдохновлённый этой сермяжной истиной, Теон улыбнулся и предложил:       — Отправимся на рыбалку со Стеффи и Кодом? Тут такие щуки водятся морские — закачаешься!