Единственный способ избавиться от искушения – ему поддаться.
Весь семестр Ли не приходил на пары Хенджина и всячески избегал его в стенах университета. Он на время переехал к отцу, пока Крис не вернется. Старику было одиноко, он постоянно говорил о своей смерти. Раньше Феликс не думал о таком, он привык радоваться жизни, быть веселым и славным малым. Сейчас зерно хаоса пустило в нем корни и потихоньку начинало прорастать. Первые ростки проявлялись в апатии. Смерть отца не пугала его, не огорчала. Ликс перестал разговаривать с Джисоном. Сначала друг пытался извиниться, ему казалось, Ли обиделся из-за того, что они с Минхо бросили его на вечеринке. Потом Хан смирился, перестал звонить и писать сообщения с извинениями, а иногда с обвинениями. Ли стал много читать. Неужели это литература сделала с ним такое. Нет, это сделал Хван Хенджин. В тот вечер учитель напугал Феликса. Всю ночь он не мог заснуть, потому что, закрывая глаза, чувствовал дыхание Хенджина, видел его губы на своем теле. Лежа на кровати Ликс смотрел на свою картину. Камень в груди давил на сердце. В животе порхали бабочки, но не те бабочки, которые представляют себе влюбленные. Эти насекомые — плотоядные, они съедали его изнутри. Вставший член не давал покоя. Он снял картину со стены, бросил ее на кровать, ему хотелось сжечь ее. Эта щека... Теперь он видел ясно чья она. Ебаный Хенджин залез в его голову, завладел руками и написал это бездарное полотно. Ли взял нож и встал на колени перед тем, чем когда-то гордился, что когда-то любил… Яйца ныли и требовали опустошения. Парень заплакал, нож упал на белую простынь. Он провел своей маленькой нежной рукой по щеке человека с картины, по щеке Хенджина, а другой дотронулся до своих губ, большой палец проскользнул в рот и коснулся языка. «Господи, за что?». Ли расстегнул джинсы и спустил их к коленям вместе с бельем. Он провел влажным пальцем по головке, размазывая естественную смазку по всей длине. «Я не могу, нет, пожалуйста…», — слезы стекали по лицу Феликса и падали на холст. Он обхватил рукой член и начал двигать ей яростно, хотел быстрее закончить. Ли закрыл глаза, чтобы не видеть картину, но вместо нее появился явственный образ Хвана. Когда вся боль ушла, а наслаждение уже вырывалось наружу, мальчик кончил прямо на свое творение. В ту ночь он наконец сделал то, о чем давно думал, подрочил на свою картину. Обессиленный, он упал рядом с ней. «Я урод», — с этой мыслью младший уплыл в объятия Морфея. Во сне он увидел, как закончит свою работу, он видел ее целиком. Рука продолжилась в Феликсе, а щека в лице Хенджина, окончательно ставя точку в ответах на вопросы о принадлежности образов. Утром он спрятал свой позор в шкафу и пообещал себе забыть об этом. Но через неделю в доме отца он сел за работу. Феликс напишет эту картину, для него.***
Семестр стремительно подходил к концу и приближалось время сессии. С того вечера Хенджин не видел Феликса на своих занятиях, а сейчас у него на столе лежало расписание экзаменов. Экзамен по литературе у первого курса назначен на среду, уже завтра. Для себя Хван решил поставить Феликсу пять только в том случае, если малыш догадается не прийти. Отчислить студента с первого курса, из-за того, что сам довел его до пропусков - это низко. Но что-то внутри ждало прихода котенка. Хван собрал рюкзак и вышел из аудитории. По обыкновению он не смотрел на людей, но стоило ему вдали заметить белые волосы, как внимание машинально приковывалось к их обладателю. Это не Феликс, это всегда был не он. Хенджин и не подозревал, что желание может настолько сносить крышу, хотя раньше у него не было возможности чего-то и кого-то долго хотеть, оно само шло в руки. Возможно, Ликс от того и кажется сладким, потому что запретный. Они даже не знакомы по-человечески. Вдруг малыш совсем глупый, как ребенок? Хенджин знал, что это не так, он это чувствовал и был уверен на 110%. Глаза Феликса не могли врать, в этих светящихся радостью зрачках Хенджин увидел бездонную глубину океана. «Нужно взять отпуск и отправиться к морю», — эта мысль показалась Хвану спасением. По дороге к метро он завернул в магазин за сигаретами и бутылкой вина. Подойдя на кассу он увидел светлую макушку, считающую деньги. «Начинаю ненавидеть блондинов», — Хван потянулся в карман за кошельком и почувствовал укол в сердце. Он оперся руками о кассу и начал усиленно дышать. «Вдох, выдох, вдох, выдох. Один, два, три, четыре, пять, шесть…». Проснулся он в больничной палате. Медсестра стояла рядом с койкой и меняла капельницу. — О, вы проснулись, я сейчас позову врача! — она вынула иглу из руки Хвана и удалилась. Через минуту в палате появился доктор. — Что, студенты достают? — с улыбкой сказал врач, листая больничную карту, — Вы пьете свои лекарства? Тут написано, что вы психастеник, ваша неврастения вроде долго вас не тревожила. — Да, доктор, я пью… Перенервничал что-то на работе, сессия, сами понимаете. — Я могу выделить вам палату в псих отделении на неделю и… — Нет, нет, — качает головой Хван, — я в порядке, у меня много работы, а после сессии я собирался уехать к морю, отдохнуть, — пациент давит из себя улыбку. — Ну, хорошо, как полегчает, можете идти домой. Если будут вопросы или еще что, звоните, — доктор протягивает Хвану визитку.«Со Чанбин. Клинический психиатр».
— Спасибо, я что-то должен оплатить? — Нет, ваша страховка все покрывает, — отмахивается рукой Чанбин, — Ну, удачи вам. Доктор кланяется и уходит. Через полтора часа Хван был уже дома. После капельницы он чувствовал дикую слабость, поэтому быстро принял душ и, упав на кровать, отключился. Утро среды настигло Хенджина ударом кувалдой по голове. Будильник вырвал его из другого мира. Он спал так крепко, что не видел сны или просто не помнил их. Хван сполз с кровати и направился в душ. Он соврал, он не пил никакие таблетки. Ему нравилось то, какой он есть. Он сам справлялся со своими болячками. А подавлять свою личность в лекарствах - для слабаков, лучше вино. Холодный душ пошел на пользу и привел в чувства сонного Хвана. Учитель надел свободную белую рубашку, узкие черные джинсы, сверху накинул косуху. Часть волос он собрал в хвостик. «Попытаюсь расслабить студентов своим видом на экзамене». До университета он добрался быстро. Перед дверью аудитории учитель застыл, взялся за ручку и начал молиться, не понимая о чем. Пусть он не придет, нет, пускай будет внутри, я обещаю, что не обижу его. Не придя к консенсусу с сами собой, Хенджин повернул ручку и вошел. Он сел за свой стол, поднял голову и открыл было рот, чтобы поприветствовать экзаменующихся, как слова застряли в глотке. Феликс сидел за первой партой, прямо перед ним. Хван не матерится, но ничего приличного в голову не шло. — Приветствую вас, ищущие знание, — как-то вычурно говорит учитель, провоцируя едкий смешок Феликса. — Кто ищет, тот найдет, поэтому не теряем время и тянем билеты. Студенты по очереди подходят, кто-то отходит от стола удовлетворенным, видимо билет попался нужный, а кто-то будто его приговорили к казни. Последним подходит Феликс, он смотрит прямо в глаза учителю и в них нет ни страха, ни смущения, в них нет абсолютно ничего. Он тянет билет и, не глядя в него, возвращается на место. Все время, отведенное для подготовки ответов, Феликс не отводит взгляд от Хвана. Хенджина это заводило и настораживало одновременно, складывалось впечатление, будто у малыша есть какой-то план, не месть ли он задумал? Учитель смотрел в глаза напротив и, кажется, совсем не моргал. По очереди к нему стали подсаживаться отвечающие, пока не остался один лишь Феликс. — Вы готовы отвечать, Феликс? — вопрос старшего звучит издевательски. — Да! — Феликс пересаживается за преподавательский стол. — Какой у вас билет? — Ах да, совсем забыл посмотреть, — Феликс переворачивает листок и улыбается, — Билет номер тринадцать: первый вопрос - тема Рока в «Царе Эдипе» Софокла, второй вопрос - черты фетишизма в классической греческой мифологии, — младший замечает огни в глазах Хенджина, — я хочу начать со второго вопроса. Феликс встает с места, обходит стол, разворачивает стул Хенджина в свою сторону, кладет рука ему на ширинку и чувствует как набухает плоть в джинсах. Хван резко откидывает его руку, встает со своего места и движется к выходу. Феликс подумал, что учитель собирается уйти, но тот запирает аудиторию на ключ, оборачивается и смотрит на младшего глазами голодного зверя. Приближаясь к Феликсу, он расстегивает ремень и вынимает его из петель джинс. Хван кладет ремень на стол. — Сам пришел, малыш так сильно хочет пятерку? — Хенджин проводит пальцами по губам младшего, раздвигает их и проникает двумя пальцами внутрь, — Соси... — не отводя взгляд, приказывает он. И Ликс сосет. Ласкает языком каждую фалангу. С рыком Хван вынимает пальцы и заменяет их своим языком. Он пытается проникнуть глубже и рукой прижимает к себе за затылок лицо Феликса. Младший хочет отодвинуться, чтобы глотнуть воздух, но старший не дает, он слишком долго этого ждал. Хенджин берет лицо Ликса в ладони, немного отодвигает, рассматривает каждую веснушку и не может поверить в происходящее, он бросил короткий взгляд на ремень и попытался сдержаться. Пока рано раскрывать все карты, мы тут задержимся. — Ты девственник, малыш? — Хван уже знал ответ, но все равно спросил. Он опустил одну руку на талию Феликса, а другой сжал его задницу. От удовольствия учитель откинул голову назад и закатил глаза. Младший не упустил шанс и прильнул губами к шее старшего, оставляя на ней красный след. Феликс снял резинку с волос Хвана и запустил пальчики в черные как смола волосы. — Да, господин, научите меня. Прошу... — шепчет Ликс в шею Хвана. Терпеть больше невозможно, кажется сегодня это будет быстро. Хенджин хватает Феликса за руку, разворачивает и кладет на стол, прижимая голову к столу. — Будет больно, сладкий, я постараюсь смягчить все, но не могу обещать, — шепчет на ухо Ликсу Хенджин и бьет его по заднице. Феликс вздрагивает и из его уст вырывается первый стон. Музыка... Учитель берет ремень и стягивает им за спиной руки ученика. Хенджин расстегивает его джинсы и вместе с бельем спускает их на пол. — Какой красивый, везде… — Хван сел на корточки и начал покрывать поцелуями задницу Ликса, он раздвинул ягодицы и провел языком по дырочке. — Вкусный, как я и думал, нужно хорошо тебя вылезать. Хенджин взял в руку член младшего, собрал с него всю смазку. Пальцами он постепенно приближался к самому интересному месту. Феликс напрягся, но даже не дернулся. — Хороший мальчик, послушный, — говорит Хенджин и медленно вводит один палец внутрь. Феликс вскрикнул. Хван пожалел, что у него нет с собой смазки. Вставший член уже причинял боль. Но старший знал, что заслуживает это даже большей боли. Он совершает ошибку. Жаль только, что боль ему в удовольствие, наказание не карает, а ублажает преступника. — Мне остановиться? — Не… нет, господин, продолжайте, прошу, — покорно выдавливает из себя младший. Хенджин начал медленно двигать палец, Феликс закрыл глаза и стоны стали частыми. — Еще… еще… — молил парень прижатый к столу. Хенджин ввел второй палец и провел ими по комочку нервов внутри младшего. Феликс не выдержал и попытался вырваться. Это разожгло Хвана. Он прижался к студенту сильнее, вставляя пальцы во всю длину. Хенджин медленно раздвинул их словно ножницы. Ликс почти кричал. — Потерпи, детка, потерпи... — Хван встал, не вынимая пальцев и стал целовать сквозь рубашку спину Феликса, — Чего ты хочешь? У тебя есть минута, чтобы остановить меня! — Тебя! Прошу! — плача, кричит Ли. Хван расстегивает свои джинсы и вынимает член. Феликс обернулся и увидел то, что должно оказаться сейчас в нем. Парень был шокирован, но он хотел, он так долго мучался и наконец готов. — Да, да... сделай это Хенджин! — Скажи это еще раз, — просит Хван, пристраивая свое достоинство у прохода своего сладкого мальчика, — Скажи, я приказываю, назови меня по имени! — Хенджин… — выдыхает Феликс и в эту секунду чувствует дикую боль. Слезы сдавливают горло и он уже не может кричать, а только хрипит, как животное, которое оказалось в капкане. Хван резко насадил малыша на себя и остановился. По всему его телу прошел ток и его начало трясти. — Боже, как же в тебе узко, детка… — стонет Хенджин и медленно вынимает свой член. — Хочешь еще, Феликс? — хрипит учитель, воздух для него стал ядовитым. — Да, умоляю Хенджин, еще, трахни меня! Хван снова входит резким толчком, но уже не останавливается, он двигается быстро, задевая простату Феликса. Глаза Хенджина покрылись пеленой, а слух отключился, ему казалось, что младший кричит. — Прости, прости Феликс, но я быстро кончу, я не могу… — рычит Хенджин и кусает своего любовника в плечо. — Да… да… — Феликс чувствует приближение своего оргазма, — Кончай... Хенджин! Тело Ликса сжимает член Хвана внутри и извергается на пол университетской аудитории. Хван делает последний глубокий толчок и кончает в своего ученика, падая на его спину. Хенджин не вынимает член, он нюхает волосы Феликса и мечтает, чтобы это мгновении длилось вечно.