Моя Любовь - Твоя вина

      Жизнь порой бывает несправедлива. А судьба — словно любит издеваться, подбрасывая самые странные ситуации. Создавая столько путей и запутанных нитей, что нет возможности это как-то изменить, предугадать, перенаправить. Все случилось слишком быстро, чтобы была хоть какая-то возможность исправить это. Надеясь, что они доберутся не спеша домой в такой снегопад. Одного не учли родители Ибо: водителя огромного грузовика, который потерял управление и случайно снес их машину в овраг. В тот счастливый день, превратившийся в настоящий кошмар, Ибо потерял самых любимых и близких людей. Последнее, что он помнил, это то, как мать закрыла его собой. Очнувшись в больнице, рядом с ним сидела незнакомая женщина, которая пыталась объяснить ребенку шести лет происходящее. Затем она сообщила ему, что он отправится в дом с другими детьми, где о нем позаботятся. Но Ибо робко и хрипло спросил: — А дядя? Женщина грустно вздохнула, она знала, что ребенок все равно бы задал ей этот вопрос. Ей пришлось отвечать. Она сказала, что все родственники отказались от него. Выражение лица ребёнка менялось на глазах, было видно, что он не верил женщине. Но у той были связаны руки. Она не могла отдать ребенка этим людям, потому что те написала отказ на него, а что касается наследства, то от него никто не отказался. Всё забрали, до последней копейки. Не знали же родители Ибо, что с ними может что-то случится, а значит — завещания не было. А еще это значило, что все родственники спокойно могли сдать ребенка в приют без зазрения совести. Мальчик плакал и звал дядю, а на соцработника кричал, что не верит, что дядя заберет его. Вот только нужен был ему Ибо, как тапки, как же. Своих было двое и куча долгов, поэтому этот ублюдок подписал отказ со звериной ухмылкой, который уже в уме подсчитывал сколько осталось от его такого праведного брата. Именно праведного. Отец Ибо никогда не был плохим человеком, как и его мать. Все их любили, а вот родственники за глаза ненавидели. Вся эта приторная сладкая семейка, как о них отзывались, сводила с ума до боли в челюсти. Милая домохозяйка и муж, который занимал высокую должность в госдепартаменте и никогда не кичился этим. Тем более, никогда не брал взяток. Жил правильно и достойно, так и Ибо воспитывали.       Ибо сидел на кровати в больничной палате и плакал, понимая, что остался совсем один, и что жизнь ударила его похлеще папиного слова и маминого ремня. Именно, когда Ибо перегибал, то получал от мамы ремнем. Не все ему пряники. Однако после, Ибо искренне извинялся, за что получал поцелуй в лоб и теплые объятия. Сейчас Ибо понимал, что больше этого не будет. Что мама не обнимет, а папа не расскажет историй перед сном и не проверит все шкафы на наличие монстров и не заглянет под кровать. Страх и одиночество сковали ребенка. Однако, Ибо продолжал плакать и не верить в то, что дядя так просто от него отказался.       Через неделю Ибо выписали и женщина, что все ему рассказала и была рядом до конца его пребывания в больнице, сама лично отвезла ребенка в детский дом. Она завела его в игральную комнату, представила ребятам, затем присела на корточки и произнесла: — Теперь это твой дом. Я надеюсь, что чуть позже, ты обретешь новую семью и будешь счастлив, — женщина протянула ему небольшую сумку. В сумке было не так много, но женщина надеялась, что это смягчит такие серьезные глаза, что смотрели на нее с детской злобой. — Я забрала это из твоего дома. Это то, что принадлежит только тебе и твоим погибшим родителям. Знаю, ты ждешь дядю. Но послушай меня, малыш. В этом мире есть те, кому ты был или будешь дорог, а так же есть люди, которым на тебя наплевать и им все равно, что будет с тобой, — она знала, как жестоко звучат ее слова, но она должна была подготовить ребенка к дальнейшей жизни. — Поэтому, он вернется, если ему от тебя что-то будет нужно. А нужно ему будет то, что осталось последним и не досягаемым. Твоя жизнь. Поэтому, я прошу тебя. Не верь всем взрослым, даже близким. Не все что говорят взрослые правда и не все взрослые хорошие. Я всегда буду приглядывать за тобой. В этом рюкзаке есть мой номер телефона, станет плохо или просто захочется поговорить, позвони. Звонки здесь разрешены. Я так и не представилась тебе, — тяжело улыбнулась она. Все это время Ибо слушал ее и стискивал рюкзак в руках. — Меня зовут Сюань Лу. Мне пора, будь хорошим мальчиком и возможно, у тебя все будет прекрасно, — произнесла она на последок, приобняла Ибо и встала. Грустно улыбнулась и ушла.       Ибо так и стоял застывшей статуей не зная, что ему делать. Можно ли двигаться, можно ли где-то спрятаться, а где спать, а есть ли комната. Желудок издал звук умирающего тюленя и на это Ибо тоже задумался, где поесть, покормят ли. Он не знал, возможно ему говорили, но он не слушал. Поэтому он стоял как вкопанный, пока в дверь не вошла девушка, с большими как у оленя глазами, улыбнулась, присела и спросила: — Ты Ибо да? Ибо кивнул, девушка продолжила: — Меня зовут Ян Цзы, я здесь няня, буду присматривать за тобой и остальными детишками. Пойдем, я покажу тебе твою кровать, — она протянула Ибо руку, тот нерешительно схватился за нее, стиснул, на что девушка тяжело вздохнула. Ян Цзы работала в этом детском доме волонтером и постоянно видеть таких разбитых детей, что лишились семьи — было ужасно, но она старалась привнести в их жизнь веселье и надежду на последующее счастье. Однако ее подопечные, по исполнению десяти лет отправлялись в группу постарше, а там она уже не за всеми могла присматривать, ей оставалось лишь верить, что эти дети не изберут путь бандитов или еще чего похуже — наркоманов. Ян Цзы завела его в комнату с пятью кроватями и показала на пустую кровать у стены слева рядом с окном, и сказала Ибо, что эта кровать будет его на последующие четыре года, если его не усыновят. Ибо оглянулся и понял, что будет жить в комнате не один. Ян Цзы посмотрела на Ибо и произнесла: — Да, теперь у тебя будут соседи. Они все хорошие ребята, не бойся, — произнесла она, сжав в ответ ладонь Ибо, потому что он так и не отпустил ее. — Ты можешь разложить свои вещи в эту прикроватную тумбочку. И если хочешь, можешь посидеть здесь. Я зайду за тобой минут через десять, отведу в столовую, а после познакомлю тебя с твоими соседями. Ибо яростно закивал и отпустил ее руку, подошел к кровати и сел на нее. Кровать была ужасно жесткой и пахла сыростью, будто только что здесь лежало мокрое, старое бревно обросшее мхом. Ибо поморщился, но ему сейчас было не выбирать, да и особого выбора-то не было. Ян Цзы ушла, оставив его в одиночестве. Ибо решил наконец открыть рюкзак и посмотреть, что же там было. Открыв, Ибо был удивлен. Внутри лежала мягкая игрушка в виде мотоцикла, на котором восседал кролик в шлеме, пижама. Шарф, что связала мама. Тетрадка с надписью «Сказки для Ван Ибо», которые записывал для Ибо отец и фотография, на обратной стороне которой был написан номер той самой женщины Сюань Лу. Ибо обнял вещи, свернулся в калачик и начал плакать, зовя маму и папу, а затем и дядю. В комнату без стука вошел мальчик, ростом с Ибо, который застыл в дверях, как только услышал всхлипы. Ибо его услышал, перевернулся и уткнулся в стенку, продолжая плакать, но на этот раз тише. А затем услышал шаги и почувствовал, как прогнулась кровать, а затем теплую руку на своей макушке, которая поглаживала его. — Когда я сюда попал, тоже плакал, — произнес тихо мальчик. — Поплачь, так говорит няня Ян. Она хорошая, — продолжал ребенок. Ибо стиснул вещи сильнее и продолжил рыдать. Мальчик сидящий за его спиной, все также поглаживал его. Спустя пару минут рыданий, Ибо принял сидячее положение и уставился на мальчика. Тот был кем угодно, но точно не китайцем. Красивый со светлыми каштановыми волосами и милой улыбкой. — Меня зовут Ким Сонджу, — протянул руку Сонджу. — Ибо, — почти шепотом произнес он, — Ван Ибо, — взяв Сонджу за руку. — Отлично, — широко улыбнулся Сонджу, — Я кореец, вижу что ты меня разглядываешь, — смеется Сонджу. — Прости, — сжался Ибо. — Ничего, я понимаю. Мои родители переехали в Китай, когда я только родился, а потом они погибли. В нашем доме случился пожар, мне было четыре, — вот так просто он рассказывал Ибо о себе, надеясь, что Ибо расслабится. — Мне кстати восемь, — как-то забавно акцентировал Сонджу, явно намекая на правильное обращение. — Мне шесть… — замялся Ибо, а затем начал запихивать вещи в рюкзак, пусть там лежат. — Мои родители тоже погибли. Я лишь выжил, — грустно произнес он, опустив голову, и слезы снова наполнили его глаза влагой. Сонджу придвинулся к нему и обнял. — Знаешь, моя мама говорила, что жизнь продолжается, даже если ты пережил что-то печальное и ужасное, важно не сдаваться, — похлопав Ибо по спине. — Но… — Бо-ди, можно же я буду тебя так называть? — неожиданно обратился Сонджу. Ибо кивнул, потому что обращение звучало тепло и по-домашнему. — Бо-ди, знаю, по началу трудно, но все будет хорошо. — У меня есть дядя, — вдруг заявил Ибо. — Да? — удивился Сонджу. — Да, он обязательно заберет меня, — все так же настаивал Ибо. — Ну, — протянул тот, — значит так и будет, а пока, давай — не раскисай, — улыбнулся Сонджу. В этот момент вошла Ян Цзы, которая улыбнувшись подошла к мальчикам. — Я рада, что ты подружился со своим старшим соседом, — произнесла она, погладив Ибо по голове. — А теперь, давайте-ка пойдемте, поедим. Я знаю, что ты почти не ел в больнице, — посмотрела она на Ибо. — Так нельзя, — схватил Сонджу Ибо. — Надо кушать, а то заболеешь, — он потянул Ибо с кровати, тот только и успел положить свой рюкзак в тумбочку, а после Сонджу уже вел его за собой по длинным коридорам в столовую. Ян Цзы шла вслед за ними, улыбаясь. В столовой было светло и шумно. Вместо того чтобы молча есть, дети переговаривались, ругались и менялись едой. Сонджу посадил Ибо рядом с собой и указал на трех парней, которые являлись их соседями по комнате. — Они тоже классные, поверь, — уверял его Сонджу. Но спустя неделю пребывания в одной комнате с этими тремя, Ибо был уже не уверен, настолько ли эти ребята классные. Они все время дразнили Ибо обзывая плаксой, а так же говорили ему, что никакой дядя за ним не приедет. — Сдался такой дохляк кому-то, — процедил один из мальчиков и Ибо набросился на него с кулаками. Их пытались разнять, но в итоге Сонджу побежал за Ян Цзы, ведь драка была в спальной комнате. Ян Цзы наказала всех, предупредив, что дальше будет так же. Дерутся двое, наказаны все пятеро. Подобных драк больше не было, но обзывательства никуда не делись. А Сонджу учил Ибо не обращать внимания, говоря, что если поддашься, то будешь таким же глупцом, как и они. Что ж, Ибо пришлось смириться с этим, но не как с тем, что говорили ребята, что он не нужен своему дяде. Ибо плакал по ночам, но не терял надежды. «Возможно, дядя просто занят», — так он успокаивал себя. Но сколько бы он не продолжал это говорить ничего хорошего из этого не выходило.       В десять лет ему и другим ребятам пришлось попрощаться с Ян Цзы и переехать на этаж выше в старшую группу. Ибо не хотел прощаться с Ян Цзы, поэтому очень долго обнимал ее и плакал, за что естественно другие ребята его задирали пуще прежнего. За детьми в старшей группе не следили так, как в младшей. Здесь возобновились драки, однако, драки продолжались и в школе, потому что тамошние дети прознали, что Ибо из детского дома и стали его дразнить. Сонджу тоже вначале дразнили, но он показал кузькину мать, и теперь защищал Ибо. Однажды сидя с Сонджу в комнате и делая вместе уроки, Ибо произнес: — Знаешь гэ, я думаю, что мне пора прекратить ждать дядю, — серьезно произнес Ибо, словно не ребенок вовсе, а взрослый мужчина. Сонджу свел бровь к переносице, напрягся и повернулся к Ибо всем корпусом забыв о задании. — Уверен? — серьезно спросил Сонджу. — Я устал. Прошло уже пять лет, а он так и не забрал меня. Думаю, стоит уже смириться с тем, что я никому не нужен из своих оставшихся родственников, — он специально акцентировал на последних словах, произнося их сквозь зубы. — У меня есть ты. Этого вполне достаточно, — улыбнулся Ибо. Сонджу ответил тем же, а затем протянул руку и взъерошил его волосы. — Эй, прическу испортишь, — фыркнул Ибо. — Ой, простите покорно. Ты решил, что выберешь? — Спросил Сонджу переводя тему на дополнительные занятия, которые ребятам нужно выбрать. — Да. Хочу заниматься танцами, — произнес четко Ибо. — Ох, бля… — тихо протянул Сонджу. — Ты в своем уме. Тебя одноклассники зачмырят, да и наши соседи по комнате в стороне не останутся. — Знаю, но там есть возможность участвовать в конкурсах, а так же можно будет оставаться в танцевальном зале, — хмыкнул Ибо, будто говорил это так на всякий случай. — Ты точно уверен? — на всякий случай переспросил Сонджу. — Мгм, как уверен в том, что больше не буду ждать своего горе дядю, — произнес Ибо и уткнулся в книгу. Сонджу не стал настаивать, он сам-то выбрал пение. Ему нравился рэп, но чтобы петь, нужно научиться хотя бы основам. Так и проходили дни. Учеба, дополнительные уроки, драки — без которых не обходилось и дня. Однажды, в школе директор поймал ребят на избиении Ибо и им сделали выговор, после чего, они подкараулили Ибо вечером, когда он шел после танцевальных занятий в детский дом и избили до потери сознания, сломав ему ребро. Его тогда нашел Сонджу и Ян Цзы, к которой Сонджу обратился, когда не смог достучаться до нянек с их этажа. Ибо отвезли в больницу. Там сообщили, что у Ибо сломано ребро и что месяц ему нельзя резко двигаться, а когда Ян Цзы сообщила врачу, что мальчик занимается танцами, то врач категорически запретил занятия танцами как минимум на три месяца. А так же сказал, что ему необходимо две недели постельного режима. С этим пришлось смириться и Ибо. Со слезами на глазах, он говорил Ян Цзы, что не знает, кто его избил. Но Сонджу знал и собирался сказать, однако Ибо на него так посмотрел, что у Сонджу пропало желание открывать рот. Ян Цзы вышла, чтобы позвонить в детский дом и сообщить директору. Ибо и Сонджу молча сидели и слушали, как отдаляется грозный голос Ян Цзы, говорящий директору о том, что за детьми вообще не смотрят. — Почему ты не сказал ей? — начал Сонджу. — Сдурел! Они тогда меня вообще разотрут в порошок и приправят мной асфальт, нет уж, — возразил Ибо. — Что будешь делать? — тяжело вздохнул Сонджу. — А что остается? Придется восстанавливаться. А об участии в ближайшем конкурсе забыть, — грустно заметил Ибо. — Прости, Бо-ди, — вжав голову в плечи, произнес Сонджун. — За что ты извиняешься, не ты меня бил. Ты спас меня, я бы наверное умер там на земле, — улыбается ему Ибо. — Но я мог быть рядом. Все потому, что у нас занятия в разное время и я не могу за тобой приглядывать, — оправдывается Сонджу, словно это и правда его вина. — Сонджу-хён, еще раз ты такое скажешь, я не посмотрю, что у меня сломано ребро и как двину тебе с ноги! — резко выдает Ибо, шутя. Сонджу как-то воспрял после обращения Ибо к нему. Услышать корейское обращение было приятно. Ибо знал это, поэтому у него был еще один дополнительный урок — изучение корейского. Для него Сонджу стал старшим братом и для друг друга они делали все. Вместе обсуждали проблемы, учили уроки, ходили иногда качаться, но у Ибо это плохо получалось. И все же из Ибо вырос красивый юноша. Высокий, но худощавый. Голос стал низким, хриплым — вызывал мурашки, когда гневно что-то произносил. Он перекрасился в блондина, за что получил по шее от учителей и от Сонджу. А в танцах ему вообще не было равных. Когда Сонджу увидел, как танцует Ибо, то он возгордился своим братом и просил даже научить нескольким движениям. Когда Ибо танцевал, чувствовалась жизнь в каждом движении. Сонджу вдруг понял, почему Ибо выбрал танцы. В каждом движении чувствовалось продолжение жизни, дыхание и голос, которые передавали движения, показывали насколько сильно, мальчик хочет жить. Поэтому Сонджу сидел сейчас перед Ибо поникшим, и обвиняющим себя за то, что эти крылья, что обрел его младший братишка, отняли. А он не смог их сберечь. — Эй, ну хватит киснуть. Это же ненадолго, я снова смогу танцевать, я уверен, — улыбнулся Ибо и дернул руку вверх, чтобы показать большой палец, но это движение вызвало боль в груди. — Идиот! — наругал его Сонджу, привстал и дал легкого подзатыльника. — А ты бьешь пациентов! — притворно зло, вякнул Ибо. — Чего сказал? — схватив того за ухо. — Ай, я все понял хён, только отпусти мое ухо. Все еще болит, — ноя, умолял Ибо. — Нафига ты вообще проколол эту зону, — вернувшись на свое место. — Красиво же, — ухмыльнулся Ибо. — Одни проблемы с тобой, — выдохнув и скрестив руки на груди. В этот момент вошла Ян Цзы, которая была красная от гнева. — Идем Сонджу, а то тебя наругают. А ты, — указав пальцем на Ибо, — постельный режим! Тебя оставят здесь на неделю, а затем отправят обратно. Так что наслаждайся спокойствием. — Я принесу тебе домашку, не расслабляйся, — фыркнул Сонджу, показав тому язык. — Тебе уже семнадцать, а все те же методы, — ворчит Ян Цзы. — А вам сколько? Ощущение, что все пятьдесят, — выпалил Сонджу. Ян Цзы схватила негодника за ухо и назвала мелким поганцем. Это звучало любя и не капли не обидно. Они ушли, а Ибо расслабился и поудобней улегся. Слова о том, что Сонджу семнадцать настигли мысли Ибо, товарным составом. Как он мог забыть, что скоро Сонджу покинет детский дом, а Ибо придется торчать там ещё два с половиной года. Эти мысли заставили Ибо плакать, последний раз он плакал, когда ему было одиннадцать лет и он отказался от дяди. Это ему стоило еще тех усилий, чтобы уговорить самого себя. От того как болело от этих мыслей в груди, Ибо сжал простынь и тихо всхлипывал. Ночью, когда слезы сошли на нет, а Ибо провалился в сон. В больнице начался какой-то странный переполох. Были слышны крики и разговоры, от чего Ибо проснулся. Ему нельзя было вставать, но любопытство брало свое. У кровати покоилась коляска. Аккуратно встав, Ибо перебрался в нее. Сделал пару вдохов, чтобы успокоиться, потому что боль была оглушительная. От нее темнело в глазах. Придя в себя, он крутанул колеса, но это движение вызвало боль. Оказалось, что на коляске есть рычажок, который запускал движение коляски. — Блять, — рыкнул на себя Ибо, пальцами ухватился за рычаг и двинув им, подкатил к двери, открыл. По больнице бегали сотрудники, а крики доносились из неотложки. Какой-то мужчина свирепо кричал, что-то о том, чтобы его друга сейчас же подшили. Ибо выкатился из палаты и подъехал ближе. Мужчин оказалось больше и их боялись все присутствующие. Один сидел на кушетке и явно истекал кровью. «Разборки мафии», — подумал Ибо. Но если бы это было правдой, то тут была бы и полиция, однако ее не было. — Это было покушение, босс, — кричал все тот же мужчина. — Заткнись уже! — рыкнул сидящий на кушетке мужчина. Его Ибо видел лишь со спины. Явно высокий, длинные красивые руки. Черные как смоль волосы, в цвет шелковой рубашки, рукав которой был безжалостно разодран, для лучшего осмотра раны. Суматоха успокоилась сразу, как мужчина что сидел, угомонил своих людей. Полиция, кстати, все же приехала. «Походу мафия», — подтвердил свои догадки Ибо. И тут его заметил врач. — Эй, ты должен лежать, почему ты тут, — ворчливо подметил врач, и направился в его сторону. Ибо фыркнул и стал разворачивать коляску, но не удачно, отчего вписался в стенд с железными подносами. Все это издало громкий звук. Ибо показалось, что это было даже громче, чем тот мужик кричал. На него сразу же обратили внимания все присутствующие. Мужчина в черной рубашке тоже обернулся, приметив красивого мальчика на коляске. Но Ибо этого не видел, его врач развернул и повез по направлению к палате, отчитывая на чем свет стоит. — Это же надо, у него ребро сломано, а он встал, а затем сел на коляску. Еще и врезался. Ты так не хочешь поправиться? — ворчливо спросил доктор. — Я просто. Просто было жуть как любопытно, вот я и, — спрятав лицо за одеялом, его уже переложили на кровать. — Лучше тебе не знать даже кто там, малец. Этот человек не простой. Все знают, что помимо его обычной компании, у него точно есть черное дело. Но никто его еще не поймал. А эта больница, тоже его. Поэтому он здесь, — закончил доктор. — Да кто же он? , — появились лишь глаза, стыдно было за содеянное. — Глава UniqGroup, господин Сяо Чжань. Запомни это имя и не попадайся ему на глаза, да и не попадай в его компанию. Все! А теперь лежать и даже не смей подниматься, понял! — предупредил его доктор. Ибо закивал. Врач вышел из комнаты, а Ибо вздохнул как-то расстроенно. Жаль, что у него нет телефона, а то бы сейчас прогуглил, что за дядька такой. — Надо дотерпеть до выздоровления. И в школе я посмотрю кто этот тип. Да уж странный пацан. Весь мир был в курсе того, кто такой Сяо Чжань, а какой-то пятнадцатилетка ни черта не знал. Спустя ужасно скучную неделю, Ибо выписали из больницы и отправили домой, где заставили еще неделю проваляться в постели. От чего и эта неделя была так себе. Соседи по комнате так и норовили ткнуть его в ребро, но на этот раз рядом с ним сидел Сонджу и никто не смел даже прикоснуться. Наконец, когда ему разрешили снова ходить в школу, Ибо первым делом на уроке информатики искал информацию о том дядьке — Сяо Чжане. Какого его было удивление, что это был не дядька, а молодой пацан, владеющий огромной компанией с двадцати лет. То есть ему сейчас двадцать один и он еще тот хитрец. Учитывая его внешность. Красивый словно бог. Его лицо было на обложках бизнес журналов и журналах о миллиардерах. Где он занимал первую строчку по количеству чего? Нулей? «Такое вообще возможно?», — думал Ибо. Читая статью о Сяо Чжане Ибо задумался, а не вранье ли это все. Как блять, может какой-то пацан владеть компанией с такими цифрами в доходах. Но прочитав дальше, он понял, что это не вранье. «Когда Сяо Чжаню было шестнадцать, он учился в Оксфорде и закончил его великолепно с красным дипломом. А вернулся господин Сяо по причине болезни его отца, который скончался и оставил все сыну. Сяо Чжань смог изменить направление компании, а так же избавился от нескольких работников, которых поймали на хищении средств компании. Компания UniqGroup стала самой успешной в ХХ году, только благодаря нововведениям молодого директора. Были внесены новые коррективы по производству оборудования для больниц, а так же выстроены несколько центров и детских домов…» Ибо был ошарашен увидев название своего приюта в списке данной статьи. «Он что святой?» — вспыхнуло в голове Ибо. Однако точно был красив и привлекало больше всего Ибо в Чжане его улыбка и глаза, которые казались не такими уж и солнечными из-за улыбки. В них было что-то настолько хитрое, загадочное и темное. Но вся эта информация, нафиг не была нужна Ибо. Он снова вспомнил о приближающейся ужасной дате. День рождение Сонджу, когда он должен будет покинуть приют. Но Ибо не знал, насколько сильно этот день рождение ошарашит его. Спустя три месяца, которые Ибо провел в беспокойстве и слезах по ночам. Все же день настал. И Сонджу подошел к Ибо и взяв его за руку отвел в тихое место, чтобы поговорить. Сонджу знал, что Ибо может либо разораться в гневе, либо разрыдаться как девчонка. Лучше было скрыть его ото всех. Чтобы издевательства не начались новой волной. — Ибо, ты только выслушай, хорошо, — держа Ибо за руку, нежно произнес Сонджу, чтобы расположить его. — Ты знаешь, что сегодня мне исполнилось восемнадцать, а значит, что через неделю, я покину это место. Но я не подавал документы в университет, — здесь Ибо открыл рот, но ни издал и звука. Сонджу продолжил: — Я иду в армию и возможно на несколько лет, по договору. Ибо затрясло, да что же творится. Как ему теперь быть? Что делать? Он в растерянности. Пару раз пытался что-то сказать, да вот только слова не лезли в голову, там вакуум — пустой вакуум. Ибо просто стиснул его руку, и разрыдался. — Ну, ты плакса, — улыбнулся Сонджу. — Эй, я вообще-то из-за тебя рыдаю тут, — всхлипывает Ибо. — Обещай писать, — просил он. — Я без тебя тут точно помру.  — Эй, — Сонджу потянул Ибо на себя, по-братски обнял, похлопав по спине. — Не неси чепухи. Я буду писать, а ты, — отстранившись, — выиграй конкурс ради меня. Я верю в тебя. Я обязательно вернусь, мой младший братишка-плакса. — Я не…- заикнулся было Ибо, а потом плюнул, — да, я плакса, — стиснул Сонджу в объятиях. Как же не хотелось его отпускать. Он был первым и единственным другом Ибо, который стал ему братом, семьей. А что теперь? Теперь они будут на расстоянии… Но Ибо будет писать, будет. — Я обязательно выиграю конкурс, — заявил Ибо. Сонджу издал всхлип, его тоже это коробило. Оставлять своего братика одного, как он мог? Но это бы случилось рано или поздно. Но они обязательно встретятся снова. Сонджу будет писать. Через неделю Сонджу попрощался со всеми. Ян Цзы что смотрела как он растет вообще рыдала навзрыд. А Ибо прятался за углом, не в силах сказать прощай в лицо Сонджу, но тот все равно его заметил. Улыбнулся, развернулся и ушел не оборачиваясь. Ему тоже было больно прощаться, он шел и рыдал, а у выхода с территории его уже ждал военный внедорожник, откуда вылезали его школьные друзья. И все же, он обернулся, взглянув в последний раз и увидел, как к выходу мчится Ибо со слезами на глазах. Но Сонджу знал, что будет тяжело, он взобрался во внедорожник, слыша как Ибо его зовет. Ибо упал, испачкался в грязи, но встал и снова побежал. Машина двинулась, и Ибо успел крикнуть, чтобы Сонджу его услышал. — До встречи, ХЁН!!! — он смог произнести это, с улыбкой со слезами на глазах, глядя в лицо своего брата, что махал ему из окна, стараясь не терять лицо. После этого ужасно болезненного прощания, Ибо оббежал детский дом несколько раз, чтобы боль в груди утихла. Однако, чувство одиночества и безысходности нагнали его за поворотом. Те самые ребята, что избили Ибо до сломанного ребра, ждали его. — Теперь ты один, сопляк, — фыркнул один из них. Они набросились на Ибо всем скопом, человек десять. Но Ибо обещал, что примет участие, поэтому он дал деру, учитывая, что после нескольких кругов у него сбилось дыхание. Ибо буквально влетел в здание детского дома. Директор наругал его о неподобающем поведении и отправил к себе в комнату. Ибо и рад, хоть что-то хорошее. Шли дни, Ибо учился усердно. На танцы ходил исправно, стараясь все лучше, а иногда даже ночевал в танцевальной студии, потому что попросту выйти не мог, его поджидали. Да он был и не против. Ибо нашел в зале укромное место, спрятал там учебники и немного закусок, чтобы перекусывать, если он оставался здесь. Охранник знал, но делал вид, что ничего не видел, ничего не слышал. Этот дедушка поддерживал Ибо, предупреждал, когда приходили поздно начальники и Ибо сидел тихо. Спустя еще месяц в июне, Ибо выбрали в качестве главного участника в одиночных танцах. Он был счастлив. Ян Цзы уговорила директора отпустить Ибо и даже напросилась в сопровождение. Их отпустили, потому что Ян Цзы настаивала на том, что это принесет престиж детскому дому, что здесь дети ни капли не отличаются от обычных, разве что у них нет родителей. Однако мечты у них есть и они должны сбываться. Директор тяжело выдохнул, махнул рукой и отправил их. Как у этой Ян Цзы получалось управлять директором, кто бы знал. Конкурс проходил в Пекине в самом центре города. Это воодушевляло и пугало одновременно. Но Ибо был готов, ради брата и ради своей мечты, он был готов идти вперед, не страшась сцены. «Вперед!» — повторял он про себя. Ибо танцевал, словно был волной или листом на ветру. Плавно изгибаясь и двигаясь в такт, он просто закрыл глаза и вдохнул, но не воздух, а музыку. Она лилась через каждую частичку его тела. Отдавалась гулом в ушах и заставляла плыть, доверяясь ей полностью. То, какое было его лицо, он даже и не знал. Девушки в первых рядах, которые тоже участвовали в танцах, открыли рот, как только слюна не текла по подбородку. Судьям, кажется, стало жарко. Мальчик двигался по сцене соблазняя всех. Его поглощали глазами, а он поглощал музыку и завладевал сердцами. Когда он закончил, воцарилась тишина, а через несколько секунд был оглушительный крик, который проник в его самое сердце. Он чувствовал, что победил. В конце конкурса, главный инвестор этого конкурса сам вызвался выдать приз. — ВАН ИБО! — громко крикнул тот в микрофон и толпа взвыла. Это было лучшее, что с ним случилось за всю его маленькую жизнь в детском доме. Свершилась мечта. Инвестор собирался предложить Ибо участие в рекламе. Но Ян Цзы коротко ответила — нет, да и Ибо был против, понимая, что не просто все это. Мужчина долго спорил с Ян Цзы, но она словно мать, сказала свое слово. Ибо вернулся в детский дом, где его встретили тепло и поздравили с победой. Однако, счастье длится недолго. В коридоре на посту охраны ждал человек, в котором Ибо отдаленно, но узнал своего дядю… Директор пригласил Ибо к себе и разговор явно должен был быть напряженным, учитывая какое лицо было у него. — Ибо, присядь, — спокойно произнес директор. В кабинет влетела Ян Цзы. — А ты что тут забыла? — привстал со своего места он. — Вы не посмеете отдать его ему. Спустя столько лет? — прикрикнула Ян Цзы. — К тому же он же подписал… — по столу ударили. — Немедленно выйдите учитель Ян! — крикнул он на женщину. Та посмотрела грустно на Ибо и вышла. — Итак, — сел он обратно в кресло. — Думаю, ты уже понял, как обстоят дела. — Я не хочу к нему, — заявил Ибо низким голосом. — Понимаю, но он твой родственник и я не вправе запрещать ему забрать тебя. Он оформил документы. Однако, Ибо, через пару лет тебе исполнится восемнадцать, и ты сможешь сам его покинуть, — высказался директор. — Но мне здесь хорошо, пожалуйста, не отдавайте меня ему. — Я не могу, прости, — произнес директор. Ему самому было тошно. Человек, который бросил племянника на десять лет в детском доме, а тут вдруг вспомнил, хорошим точно не был. Но против системы невозможно идти. В кабинет вошел этот человек, за десять лет Ибо и лицо почти его забыл, а имя-то и подавно. Он смотрел на этого старика, как на самый страшный кошмар. — Это же я Ибо, помнишь, дядя Сюй. Неужели забыл? — искренне удивился мужчина. — А ты я погляжу, вспомнил, — рыкнул Ибо и выбежал из кабинета, столкнулся с Ян Цзы, обогнул ее и убежал по лестнице вверх в свою комнату. И как на зло, в голове летали слова Сюань Лу: «Он вернется, если ему от тебя что-то будет нужно. А нужно ему будет то, что осталось последним и не досягаемым. Твоя жизнь.» — Жизнь? — Ибо упал лицом в подушку, в дверь постучали и вошла Ян Цзы. — Ибо? — она подошла к его кровати. — Что мне делать? — протянул он, поворачиваясь к ней. Она обняла его, крепко-крепко. — Я не знаю, малыш. Не знаю. Документы уже готовы, похоже, пока мы с тобой были в Пекине, здесь решали все за тебя. Система ужасна, если бы я могла что-то сделать, — погладив Ибо. — А если он меня продаст на органы? — вдруг задал самый тупой вопрос, который пришел в голову. — Ну что ты. И вообще, почему такие странные вопросы, это ты так стресс снимаешь, заставляя других еще сильнее волноваться? — сведя брови. — Правда, а вдруг, — уселся поудобней, обняв подушку. — Такого не будет, — заявила она. — Но боюсь, что тебе стоит собрать вещи. — А как же школа? — заволновался Ибо. — А Сонджу? — Адрес его у тебя есть. Напишешь ему в письме, что тебя забрал дядя и все. А вот школа… Твой дядя живет не в этом городе, в пригороде и боюсь, что тебе придется перевестись. Ибо просто молчал. А что сказать? Жизнь разделилась снова, повернувшись к Ибо непонятно чем, но явно больше задом. Никак иначе. Ему пришлось собрать вещи. Ян Цзы подарила ему фотоальбом с его фото, особенно с конкурса. Даже приз отдали Ибо, чтобы он не расстраивался. Как ни странно, многие ребята были не рады, что он уходит. Он тоже не был. Ибо полюбил всех, кто был здесь, даже тех придурков, что вечно его дразнили. Но сегодня ему пришлось закрыть дверь этого здания и отправиться в неизвестность. Одно его немного радовало, что это будет его шестнадцатилетие, и оно пройдет в доме с родственниками, пусть они и не вспоминали о нем десять лет. В дороге они были где-то два часа, а когда доехали, Ибо понял причину, по которой дядя забрал его. Деньги. Выигрыш за выступление, но Ибо мог снять его только по исполнении восемнадцати лет. Дом был ужасен внешне, словно вот-вот развалится. На пороге стояло два парня, которые внешне своими ухмылками уже напугали Ибо. Невольно проскочила мысль, что в детском доме было хорошо. А здесь его точно ждет ад. И не ошибся. Спустя несколько дней, эти двое из ларца начали подтрунивать над Ибо. В другую школу его не перевели, а заставили работать. Пришлось поставить крест на мечте и на учебе. Комнаты у него, конечно же, не было, а был сырой подвал, где в каком-то углу протекала вода. Крыс не было, хоть это успокаивало, но вот пауки… Ибо пришлось там убраться, чтобы данная живность больше не завелась. Но было другое, его кузены просто сорвались, словно с цепи, дразня Ибо и называя его девчонкой. Вечно дергали его за волосы, а так же закидывали его подвал фотками с гейским порно. Ибо ничего не имел против геев, но все же это было ужасно неприятно. Каждый день он работал на износ на заводе, куда устроил его дядя. Было тяжело в прямом и переносном смысле. Во-первых, похотливые личности, что заполонили собой завод, а во-вторых тяжелые коробки, которые Ибо приходилось таскать. Ощущалось, что они больше его. Руки и ноги болели, однако его танцевальная подготовка помогала пережить тяжелые дни, когда болело все тело. Он знал, как избавиться от этой боли. И все же жизнь никак не упрощал и сам дядя. За несколько месяцев они сменили несколько мест работы, и все они были самыми низкоранговыми и в самых грязных и дешевых районах. Ибо не понимал, зачем все это. Одно его утешало, когда было свободное время, которое лучше бы выделить на сон, Ибо занимался. Книги, он забрал книги из детского дома. Перечитывал их, с каждым разом понимал все лучше. Тренировал память, во время работы, повторяя либо стихи, либо таблицу Менделеева или умножения. Все лучше, чем тупеть в этой клоаке с дядей, которому выгода была лишь только в том, что он работал за бесплатно, а все деньги уходили ему. Ибо удавалось урвать лишь пару юаней, чтобы умудряться купить себе чай и какую нибудь булочку. Где-то в октябре, когда Ибо возвращался «домой», он заметил два внедорожника у крыльца, а приблизившись, услышал голос дяди, который умолял пощадить его. Ибо вошел в дом, надеясь лишь на одно, на то, что его жизнь закончится здесь и сейчас. Он уже приготовил письмо для Сонджу и тети Ян, в котором говорилось, что он просто не выдержал и все. Однако, войдя в дом, он оцепенел. Люди схватили и его и усадили рядом с дядей, сказав опустить голову, но Ибо поднял глаза на человека, так вальяжно сидящего на стуле и ухмыляющегося от происходящего. — Итак, ты украл у меня несколько килограммов чистейшего товара, — спокойным тоном говорил мужчина, не обращая внимания на того, кто только что вошел и кого опустили на пол. Ему было срать на них. Важно было вернуть свое! — Продал не пойми кому, — продолжил вальяжно мужчина, затем склонился и схватил за волосы Ван Сюйя. — Ван Сюй, ты меня за кого держишь, м? Тебе удавалось столько лет скрываться от моей семьи и жить… м… даже не знаю, какого хуя ты так живешь, — рассуждал мужчина, посмотрев на дом. — Однако, ты попался на глаза моим людям. Зачем же ты ездил в город, если столько скрывался? Так еще и в здание заходил, которое, хм, принадлежит мне. Я посмотрю, ты осмелел. Все это время Ибо молчал, он смотрел на этого мужчину во все глаза. Это был он — Сяо Чжань, однако сейчас он выглядел не как человек с журнала Forbes, а как человек, который готов убить. В глазах горел какой-то азарт вперемешку с гневом. Завораживало и пугало. — Я сделаю все! Я все отдам! — взмолился Ван Сюй, сложив руки в умоляющем жесте. — Да? Как? Глаза продашь или может почку? Вот только кому нужны твои гребанные органы, пропитанные дерьмом и дешевым вином. Ты мне должен, сейчас посчитаем. Итак, ты украл у меня товара на двадцать миллиардов. Надо же какая цифра, вау, — с сарказмом заявил Чжань. — Итак все расценки в долларах: пара почек — 153 246; поджелудочная — 77 000; печень — 131 342; легкие — 43 638; 2 роговицы — 11 000; костный мозг — 65 455 800 (25 175 × 2 600 мл); сердце — 274 880; тонкая кишка — 2 749; волосы — 344 (их в среднем есть около 200 г); кожа — 336; кровь — 782. И это если при условии, что ты здоров как бык, однако думаю вряд ли. Итак, в итоге в общей сумме мы получаем… — 77 066 074 063 миллиардов долларов. За одного здорового человека, — выпалил Ибо. И Чжань наконец, заметил мальчишку с белыми волосами, стоящего на коленях по правую его руку. Тот смотрел на него не боясь. — Хм, надо же какой экземпляр, — хмыкнул Чжань. Он взял Ибо за подбородок и повертел вправо и влево. — Если у тебя такие мозги, что ты забыл с этим уёбком? Он его спрашивал? Правда спрашивал? Лицо Ибо явно выглядело как-то странно, потому что Чжань рассмеялся. — У меня выбора не было. Все дело в системе, — произнес Ибо, посмотрев в глаза Чжаня. — Система? Погоди-ка, твоя мордашка кажется мне знакомой, — прищурился Чжань. — Точно, парень на коляске врезавшийся в стенд с медицинскими приборами. Живой я посмотрю, — улыбается Чжань. — Так говоришь система, — отстранившись, облокотившись на стул. — Так ты из моего детского дома. Интересно как тебе удалось взять ребенка оттуда? — поддел подбородок Ван Сюйя ногой Чжань. Тот дрожал и не опускал умоляющего жеста. — Если хотите, заберите его. Он здоровый. Танцор. Молодой. Его точно можно продать на органы, — дрожа и целуя ботинок Чжаня, говорил Ван Сюй. Ибо вытаращил на него глаза не веря ушам. Это была лишь шутка, которую он произнес тогда в детском доме. Он и не знал, что рано или поздно этот урод продаст его. Но похоже не стоило так шутить. — За что ты так со мной? — шепотом произнес Ибо, опять эти чертовы слезы. Чжань смотрел на сцену, что разворачивалась у его ног. И что-то дрогнуло в его груди, когда малец заплакал. Похоже, он верил этому ублюдку, а тот лишь использовал его. — Заткнись! — крикнул он и замахнулся на Ибо. Но Чжань пнул его ногой, да так сильно, что отбросил его прямо на его горе сыновей. — Как ты смеешь портить мне товар! — крикнул он. Ибо вздрогнул, обернулся на Чжаня, в глазах того полыхало гневом, он сжимал кулаки. — Ты! — рявкнул он. — Как так вышло, что он тебя забрал? — сквозь зубы спросил Чжань, смотря на то, как эти отбросы пытались подняться. — Он брат моего отца. — Что? — Чжань сел на стул, его люди тоже как-то напряглись. — Продавать своего родственника на органы? Да что это за тварь такая? — послышался шепот со стороны двери. Чжань строго на них взглянул, те заткнулись. — Почему ты был в детском доме? — продолжал допрос Чжань. Ибо подумал, терять ему все равно нечего. Ответил. — Мои родители погибли, когда мне было шесть лет. Все родственники написали отказ от меня и сплавили в приют, а наследство отца разобрали, — безэмоционально произнес Ибо. — Сколько тебе? — Шестнадцать. — Ты пробыл в детском доме десять лет? Почему не остался там? — удивился Чжань. Он думал, что в том доме хорошие люди работают, лично проверял. Понимая, что дети ни в чем не виноваты. Поэтому и помогал. — Да. Мне сказали, что дело в системе, поэтому и отдали ему. Чжань глубоко вдохнул и выдохнул. Подозвал к себе человека, что стоял по левую руку. Что-то шепнул. Тот кивнул и вышел. — Итак, отбросы общества, — произнес он гневно. — Я тут подумал, я забираю этого мальчика. Но ваш долг это не спишет, если конечно вы не передадите в полное опекунство мальчишку мне. — Я все сделаю, завтра же, — заявил Ван Сюй. — Эх, нет. Тебе верить, себя не уважать. Сейчас приедет мой человек и ты все подпишешь, — откинувшись на кресле и сложив руки в замок на своем колене. — Отпустите мальчика, — приказал он своим людям. Те отпустили. — Иди и собери свои вещи, — приказал он ему. Ибо направился к двери в подвал. — Куда собрался? — насторожился Чжань, встав со стула. — Там моя комната, — произнес Ибо, отпустив ручку двери. — Что? — удивился Чжань. Он думал, что этому ублюдку ползающему в его ногах уже некуда падать, но оказалось, что еще есть куда. Чжань подошел к Ибо, обернулся к своим людям. — Присмотрите за этими, если начнут рыпаться, ноги ломайте, — грозно произнес он. Правой рукой коснулся Ибо между лопаток, говоря тем самым открыть дверь. Они спустились вниз, Ибо подошел к кровати, выудил свой рюкзак, затем второй. Сложил книги и тетради и повернулся к Чжаню. Тот ошарашено смотрел по сторонам, не понимая, как вообще можно такое делать. Из детского дома, который он лично сконструировал, в этот убогий подвал. Чжань подошел к Ибо и обнял того. — Я обещаю, что ничего тебе не сделаю. Мне нужен преемник. А тебе свобода из этого ада. Обещаю, что все будет хорошо и ты не будешь втянут в то, во что я втянут, — заверил его Чжань. В его объятиях было так тепло, спокойно и уютно, что Ибо неосознанно сжал левой рукой его рубашку. Чжань дрогнул, отстранился. — Идем. — Что будет с дядей? — спросил Ибо, не двигаясь с места. — Тебя это не должно волновать, — заявил тот. — Но… Чжань резко топнул, звук раздался по подвалу. — Я сказал, что тебя не должно это волновать, ясно?! — пригрозил тот, обернувшись и грозно взглянув. Ибо съежился под этим взглядом и кивнул. Чжань поднялся первым и увидел Сюань Лу, которую явно не радовало такое ночное мероприятие. Из-за спины вылезла белая макушка, Ибо взглянул на женщину и не поверил своим глазам. — Тетя Сюань Лу, — произнес Ибо, Чжань удивленно повернулся. — Ибо? — она подбежала к Ибо, оттолкнув Чжаня в сторону, тот опешил от наглости этой женщины, но возразить ей не мог. Она была его старшей сестрой, старше на целых тринадцать лет. От первого брака его отца. — Эй, — рыкнул он. — А ну-ка, говори, этот засранец обидел тебя? — погладив Ибо по щеке, спросила Сюань Лу. — Нет, все хорошо, — произнес Ибо. — Столько лет прошло, а все еще помните меня. Я ведь даже не звонил, — грустно произнес Ибо. — Я помню всех. Работа обязывает, — говорит она. — Твое сердце просто такое, — выпаливает Чжань и возвращается на свой «трон». Сюань Лу на него оборачивается и фыркает. А потом обратно поворачивается к Ибо и улыбается так нежно, что Ибо не понимает. Почему такая женщина связалась с ним. — Зачем ты меня позвал сюда. Ты обычно не таскаешь меня на свои дела, — отвернувшись от Ибо, произнесла она. — Вот понимаешь, тут такое дело, хочу, чтобы вот эта мразь, отказалась от опекунства над Ибо, — указав на мужчину, стоящего на коленях. Его Сюань Лу запомнила, как и его сестру. — Но он же и так отказался от Ибо, — удивилась Лу. — Как так вышло, что вы смогли снова взять разрешение? Это невозможно, — шокировано смотрела она. — Ох, мне так жаль Ибо, — повернувшись к нему, произнесла Лу. Ибо понял одно, его не могли отдать так просто. Возможно, кому-то дали взятку и бумаги об отказе исчезли. Ибо обреченно сел на пол. «Да за что мне все это? Сонджу…хён, я так хочу к тебе», — опустив голову и прижав колени к себе. Он выдохся, устал, не может больше. Морально истощен и не способен ни на что сейчас. — Ибо? — заволновалась Сюань Лу, а вот Чжань прекрасно понимал, что с ребенком творится. Он сломлен и ему больно. Чжань сжимал кулаки до белых костяшек. — Так, Лу, давай бумаги, он все подпишет, так? — рыкнув. — Да-да, — повторял, как заведенный Ван Сюй. Лу позвала одного из охранников — это был Ван Ичжоу, мощный танк, как называла его Лу. Она попросила унести мальчика отсюда. Тот послушался, взял Ибо на руки, а также вещи и унес в машину. — Итак, вам нужно подписать здесь и здесь, — ткнула она пальцем и Ван Сюй все подписал. — Отлично, — радостно воскликнул Чжань, повернулся к человеку слева. — Отвези Лу и Ибо домой, а остальные пусть остаются здесь. — Понял, — произнес мужчина и удалился вместе с Лу. Чжань посмотрел в окно, машина двинулась и скрылась с его обзора. — Итак, — протянул он, — Встаем и дружненько спускаемся в подвальчик, — ухмыльнувшись, произнес Чжань. Ван Сюй задрожал и… — Фу, какой позор. Ты обделался от страха? Чего ты так ссышь, — засмеялся каламбуру Чжань. — Рано еще, — хмыкнув. Его ребята подняли эти три недоразумения и пихнули в подвал. — Итак, пол суммы считай, ты мне вернул. Выплатив тем, что отдал мне Ибо. Однако, нужно еще десять миллиардов, посмотрим, — протянул Чжань. — Ты уже не годен, вообще не для чего, поэтому сдохнешь как крыса, но не волнуйся. Ты посмотришь отличное кино, — уверил его Чжань, ухмыльнувшись. — Вы ребятки, мне ничего не сделали, однако, если хотите жить придется вертеться, — хмыкнул Чжань, достав нож. — Родителей не выбирают, — подошел к этим близнецам, и ножом порезал их одежду, оставив обнаженными. — Мы тут все очень хотим посмотреть на секс между вами двумя, — улыбнулся Чжань. Охрана Чжаня кинула близнецов наподобие кровати. Близнецы были в шоке и смотрели на отца. Тот отвернулся. — Ну как же так, я слышал — ты так сильно любишь геев, разве не будешь рад за своих детишек? — из Чжаня так и плескалась ненависть на этого человека. Ему хотелось удушить его собственными руками, чтобы глазные яблоки вылезли наружу. — Я сказал, трахайтесь! — крикнул Чжань. Близнецы вздрогнули, но подчинились, хотя такое напряжение и страх ни капли не вызывали эрекции ни в том, ни в другом. — Что? Не можете возбудиться? — мяукнул Чжань, взял у одного из охранников пистолет. — А если я приставлю это к вашим гениталиям? — низко, грозно, словно вообще демон, а не человек, произнес Чжань. Близнецы закрыли глаза и явно быстро сообразили, как решить проблему. Возбуждение произошло через минуту после угрозы Чжаня. Он вернулся к Ван Сюйю. — Знай, — прошептал Чжань на ухо тому, — если я найду хоть малейшую зацепку, что в смерти родителей этого златовласого мальчика виноват ты, — он направил пистолет на занимающихся сексом близнецов. — Я обещаю, твои мальчики, не просто сдохнут. Их выебут сто мужиков, пока из них кишки не вылезут, — закончил Чжань. — Я их не трогал, — признался Ван Сюй. — Знаешь такое выражение: доверяй, но проверяй, — произнес Чжань и в помещении раздался звук выстрела. Близнецы закричали, а Чжань достал платок и вытер с лица кровь. — Заткнитесь! — крикнул он, кивнул одному из охранников. К кровати, где сидели близнецы, кинули кейс. — Этого хватит, чтобы вылечить свою психику и начать сначала. Увезите их в мой мотель, где не задают вопросов, а оттуда они сами уже решат, что делать. Сожгите дом к чертям с этим отродьем. Мусором был, мусором сдох. Выйдя из этого дома, Чжань обнаружил, что его человек вернулся. — Доставил в лучшем виде, — отчитался тот. — Молодец, поехали домой, — произнес Чжань. — А эти? — кивнув на окутанных простыней близнецов. — Эти пусть живут и помнят, что может случиться за кражу в особо крупном размере. А так же, что может случиться с болтливыми, — повернулся Чжань смотря на них с ухмылкой. Близнецов посадили в другой внедорожник. Машина поехала в противоположную сторону. — Вызови завтра доктора Кана. Хочу, чтобы он осмотрел Ибо, — произнес Чжань. — Есть, — открыв дверь. — Куань. — М? — Он еще плачет? — спросил Чжань. — Мальчик спит. Он отключился, как только оказался в машине. — Ясно, спасибо. Поджигай, — указал на дом Чжань. — Есть. Жгите ребят, — приказал Куань двоим. Дом вспыхнул, словно костер на славянский праздник масленицы. Мужчины в костюмах сели в машину и скрылись с места.       Приехав домой, Чжань отправил ребят отдыхать, а сам направился к Ибо. Ему хотелось посмотреть на этого несчастного, искалеченного судьбой, мальчика. Ибо спал на кровати, свернувшись калачиком, даже не раздевшись. На щеках застывшие слезы. Он выглядел измотанным, худым. Чжань тяжело вздохнул, обошел кровать, сел на край и коснулся макушки Ибо, погладил. — Со мной ты в безопасности. Ты получишь все, что хочешь, — погладив Ибо по щеке. Чжань встал, прикрыл шторы, чтобы утром в глаза Ибо свет не светил. Ушел.