* * *
— Позволь уточнить, правильно ли я все понял. Нам нужно проникнуть в самую защищенную тюрьму Тейвата, отыскать в ее глубинах Архонта и помочь ему сбежать, не попавшись и не умерев по пути. Звучит… — Легко, да? Кевин ухмыльнулся и подтолкнул Кадзухе кружку с водой. — Понимаю, нужно многое осознать, а у тебя похмелье. Какая досада. Кадзуха со стоном приложил к голове кружку. Вода была холодной и на время успокаивала беспрестанное гудение, которое сопровождало его все утро. Как это вообще получилось? Кадзуха давно не прикасался к алкоголю, но вчера во время праздника Диа де Сениза что-то вышло из-под контроля. Правда, Кадзуха не помнил, что именно. Он залпом осушил кружку и, ощутив очередной приступ боли, уронил голову на руки. — Объясни еще раз, зачем нам все это нужно? Только помедленнее. И потише, — взмолился он. Кевин закинул ногу на ногу и, щелкнув зажигалкой из Фонтейна, привычно закурил. Потревоженные ветром, над его головой развевались яркие расписные ткани, а верхушки пальм размеренно покачивались, заставляя подвешенные к ветвям глиняные черепки весело перестукиваться. Пахло морем и фруктами. Из порта доносились деловитые возгласы торговцев и путешественников. Это был Пуэрто-де-Флорес, последний приют странников перед пламенными землями Натлана. Кадзуха прибыл сюда вместе со своим неизменном спутником и другом, Кевином Касланой, около двух недель назад. Несмотря на всю красоту оживленного порта, они не планировали здесь задерживаться и рассчитывали уже через пару дней отправиться ближе к вулкану. Однако сначала Кевин вздумал играть в спасателя натланцев и ввязался в драку с каменным големом, из-за чего оказался ранен, а затем и Кадзуха подцепил какую-то натланскую заразу. Пришлось ему питаться толчеными закатниками и принимать подозрительное лекарство, которое продала ему в порту не менее подозрительная торговка. И так они остались в Пуэрто-де-Флорес до Дня Пепла, Диа де Сениза, который натланцы отмечали величественным шествием и шумным фестивалем. — Пока ты вчера устраивал пьяный дебош, я занимался делом, — объяснил Кевин. — Со мной связался Дилюк. — Дилюк? — удивился Кадзуха. — Дилюк из Мондштадта? — Нет, из потерянной цивилизации Драконьего Хребта. Архонты, ну разумеется, из Мондштадта! Кадзуха сощурился. Когда Кевин начинал язвить подобным образом, это означало одно — он чем-то всерьез обеспокоен. — Пожалуйста, расскажи, что случилось. Кевин ответил не сразу. Откинувшись на спинку стула, он некоторое время курил, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы сообщить Кадзухе новости. — Я не хочу расстраивать тебя, малой, но по-другому никак. — Он вздохнул и поднял на Кадзуху мрачный взгляд. — Боюсь, мирные времена закончились. Фатуи планируют атаку на весь Тейват. — Атаку на… Погоди, что? От изумления у Кадзухи опять пересохло в горле. К счастью, миловидная смуглая девушка с пламенными волосами как раз принесла новые напитки. Дождавшись, когда она уйдет, Кевин склонился над столом и заговорил тише: — Послушай, я не знаю, что конкретно они задумали. Дилюк сказал только, что они хотят привести в действие какой-то план, «Стремительный натиск», и используют для этого Аякса. Дотторе проводил над ним эксперименты и, похоже, сумел создать из него оружие. Кадзуха изо всех сил прижал кружку ко лбу. Наверное, он напился и уснул где-то посреди праздничной улицы, и все это ему просто снится. — Аякса? Оружие? Архонты, Кевин… — Я понимаю. Звучит так дерьмово, что даже не хочется верить. Этот парень не заслуживал того, чтобы его превращали в машину для убийств. Некоторое время они молчали. Кевин курил, наблюдая за посетителями портового кафе, а Кадзуха пытался осознать услышанное. Аякс жив. Фатуи планируют войну. Что дальше? Проснется после Сна Адепта Сяо? Вновь объявится Бездна, которую никто не видел уже шесть лет? Кадзуха потер переносицу и устало сказал: — Хорошо, я понял. Спасибо, что не стал утаивать от меня правду. Но я так до сих пор и не понял, зачем нам проникать в тюрьму? — Я же уже говорил. Чтобы освободить Мурату. Пиро Архонта. Кадзуха протяжно вздохнул и мысленно сосчитал до десяти. И почему Кевину всегда кажется, что остальные умеют читать его мысли? — Я сочувствую, что Пиро Архонт оказалась в тюрьме, но все еще не понимаю, как это связано со «Стремительным натиском»? Докурив, Кевин придвинул к себе кружку с горячим шоколадом. — Я не знаю, какую цель преследуют Фатуи, но после разговора с Дилюком навел справки и выяснил, что за последние шесть лет они собрали практически все гнозисы. Сердца Богов, иными словами. Сейчас в их коллекции не хватает двух — Электро, который был украден из Инадзумы и после утерян, и Пиро, который до сих пор остается в распоряжении Мураты. — Значит, ты думаешь, что Фатуи попытаются раздобыть недостающие гнозисы, — догадался Кадзуха. — И хочешь их опередить. Кевин кивнул. — Я кое-что узнал о прошлом Мураты. — Когда ты успел? — поразился Кадзуха. — Дилюк связался с тобой только вчера, а ты уже как будто к Акаше подключился. Кевин ухмыльнулся и стрельнул в сторону Кадзухи насмешливым взглядом. — Я еще успел отыскать тебя, дурную голову, и вернуть домой, пока ты не натворил еще больше дел. Ты знал, что пытался давать уроки пьяного мастера каждому прохожему? То еще было зрелище. Щеки Кадзухи вспыхнули, и он спрятал лицо в ладони. Довольный произведенным эффектом, Кевин рассмеялся, но тут же посерьезнел и вернулся к делу. — Если кратко, пару лет назад в Натлане вспыхнуло восстание, и глава мятежников бросил Мурате вызов. Между ними состоялась схватка. Мурата проиграла и по законам войны должна была быть убита, но глава мятежников помиловал ее. В Натлане это, кстати, ужасное унижение. — Кто-то сумел победить Мурату? — изумился Кадзуха. — Мне всегда казалось, что Архонт Войны непобедима. — На любую непобедимую силу найдется другая непобедимая сила, — пожал плечами Кевин. — Было бы желание, а обыграть можно даже богов. Кадзуха задумчиво погладил подбородок. — Странно это как-то. Какие причины могли привести к подобному восстанию? Почему мятежники помиловали Мурату, если восстали против ее правления? И почему они не забрали гнозис, победив Мурату? Разве это не было бы доказательством их силы и отличным подспорьем в управлении Натланом? — Чего ты пристал ко мне со своими вопросами? — возмутился Кевин. — Я знаю не больше твоего. Порывшись в карманах, он извлек помятую карту, которой они с Кадзухой руководствовались в своих путешествиях последнюю пару лет. С обратной стороны карты Кадзуха аккуратно записывал имена тех, воспоминания о ком ему особенно хотелось сохранить, а Кевин подрисовывал нелепые рожицы. Сам он называл их вершиной изобразительного искусства, но Кадзухе каждый раз казалось, что на карту кто-то случайно плюнул. — Глава мятежников велел заточить Мурату в глубинах тюрьмы, которая высечена в скале у подножия вулкана и уходит на километры вглубь, — продолжил Кевин. — Сам понимаешь, как там зажигательно весело на нижних уровнях. — Архонты, Кевин, никогда больше так не шути. Кевин ухмыльнулся, но обещать ничего не стал. — В общем, тюрьма называется Миктлан Форталеза и по праву считается самой неприступной во всем Тейвате. Там куча охраны и невероятно запутанные проходы, а злостных нарушителей сбрасывают в жерло вулкана. Думаю, тебе там понравится. — Звучит… весело. Как же ты намерен избежать подобной участи? — Это, Кадзуха, самая интересная часть плана. Я планирую воспользоваться Воображаемым Древом. Глаза Кевина сверкнули, но Кадзуха не разделял его энтузиазма. Воображаемое Древо… Место, где встречается множество различных миров и их отражений. Невидимая нить, которая пронизывает вселенную и превращает ее в единую систему, внутри которой можно перемещаться. Именно благодаря Древу Кевин и Люмин попали в Тейват — оба прибыли из другого мира и оба остались здесь в силу обстоятельств. И именно эти «обстоятельства» были причиной, по которой Кадзухе так не нравился план Кевина. Когда-то Кевин был одержим идеей спасти своего друга, Отто, и отыскать среди сотен миров такой, где они оба могли бы жить по-прежнему, как в детстве. Вот только план Кевина с самого начала был обречен на провал. В каждом из миров, куда он прибывал, Отто рано или поздно терял любимого человека и загорался мыслью вернуть его к жизни — даже ценой всего человечества. В каждом из миров своя копия Отто начинала творить злодейства, и Кевину в конце концов приходилось обрывать ей жизнь. Шесть лет назад это случилось и в Тейвате. В тот день Кевин поклялся, что навсегда оставит попытки отыскать «хорошую» копию Отто и найдет новый смысл своей невероятно долгой жизни. С тех пор они с Кадзухой путешествовали вместе, и Кевин изо всех сил делал вид, будто все в порядке. Шесть лет. Слишком маленький срок, чтобы выкинуть из памяти всю свою прежнюю жизнь, но достаточно большой, чтобы хорошо узнать человека, с которым странствуешь бок о бок. Кадзуха понимал — ничего не в порядке. Он видел, каким становится лицо его друга в те моменты, когда Кевин считал, что никто за ним не наблюдает. Он знал, как ожесточенно Кевин курит по ночам и как он не спит, глядя в звездное небо Тейвата и размышляя о прошлом. Кадзуха не мог его винить. Ему самому потребовалось немало времени, чтобы справиться с утратой Томо. Кевин же многократно обрывал жизнь своего друга собственными руками. От этого невозможно было исцелиться. И именно поэтому Кадзухе так не хотелось, чтобы он пользовался Воображаемым Древом. Кевин не представлял, с каким искушением ему предстоит столкнуться. Во вселенной есть миллионы миров. Наверняка хоть в одном из них найдется тот самый Отто, которого так искал Кевин. Вновь взглянуть в лицо бескрайней вселенной и возможностям, которые она открывает… Сумеет ли Кевин справиться с этим испытанием? Даже если он устоит и не последует за призраком прошлого, это причинит ему боль. Сможет ли Кадзуха собрать по осколкам его сердце? — Послушай, я понимаю, как это звучит, — с едва уловимым раздражением сказал Кевин. — Я не собираюсь отправляться на поиски Отто. — Кевин… — Я же сказал, — повысил голос Кевин. — Это в прошлом. Кадзуха опустил голову и едва слышно вздохнул. Ему хотелось верить Кевину, но едва ли тот сам понимал, что именно собирается сделать. — Можешь не верить мне. Это ничего не изменит. Кадзуха поднял на него быстрый взгляд. Кевин сидел, скрестив руки на груди, и смотрел в сторону с самым упрямым выражением лица, на какое только был способен. Он не отступится. И никакие слова Кадзухи не сумеют его переубедить. Вновь подошла смуглая официантка, и Кевин, расплатившись, снял со спинки стула излюбленный черно-синий плащ. Сначала Кадзуха решил, что он уйдет один и даже не попрощается. Но Кевин, накинув плащ, прошел несколько шагов, остановился и засунул руки глубоко в карманы. Он не оборачивался, но ждал, когда Кадзуха к нему присоединится. — Благодарю вас за теплый прием, — обратился Кадзуха к официантке. Та смущенно улыбнулась и, заправив за ухо прядь пламенных волос, ускользнула обслуживать другие столики. Кадзуха догнал Кевина, и они зашагали бок о бок — дальше от порта, к приземистым разноцветным домикам, которые упрямо карабкались по крутому холму и пытались переспорить друг друга в причудливости. — Возможно, тебе стоит остаться, — сказал Кевин неохотно. — Ты говоришь, что это не имеет отношения к Отто, и сразу же просишь меня не идти с тобой, — нахмурился Кадзуха. — И как мне следует это воспринимать? — Я не пытаюсь прогнать тебя, — вздохнул Кевин. — Послушай, малой, Мурата заточена в самых глубинах этой гребаной тюрьмы. Я не шучу. Чтобы освободить ее, придется спуститься к вулкану. Там будет в разы жарче, чем в пустынях Сумеру, где ты, между прочим, то и дело хлопался в обморок. Кадзуха отвел взгляд. Это правда. Он не переносил жары. Возможно, он станет у сердца вулкана лишь обузой, но… Он не отпустит Кевина одного. Он никогда не допустит, чтобы Кевин повторил судьбу Томо. — Мы решили путешествовать вместе. А значит, и к вулкану пойдем вдвоем, — твердо сказал он. — И потом, я тоже хочу посмотреть на Воображаемое Древо. — А, так в этом вся причина? — насмешливо сощурился Кевин. — Может, Тейват стал тебе тесен, и ты замыслил ускользнуть в другой мир? Кадзуха мягко улыбнулся. — Чем больше мы странствуем по Тейвату, тем больше я убеждаюсь, сколь мало на самом деле знаю об этом мире. Кевин рассмеялся. — Как скажешь. Его взгляд потеплел, и он, протянув руку, вдруг хлопнул Кадзуху по плечу. — Не волнуйся, малой. У вулкана ли или в самой Бездне — я всегда прикрою тебе спину. — По его губам скользнула наглая ухмылка. — А если опять вздумаешь падать в обмороки, с удовольствием устрою тебе ледяной душ.* * *
— Значит, вы утверждаете, что Фатуи готовят атаку на весь Тейват. Однако вы не знаете, когда и каким именно способом будет произведена атака, а также не можете предоставить соответствующих доказательств. Мона вцепилась в край шляпы. От пронизывающего взгляда секретаря Валериана ей становилось не по себе, но останавливаться на полпути было нельзя. — Я понимаю, как это может звучать, но я говорю правду. Секретарь Валериан снял очки и посмотрел на Мону так пристально, что в кружке с кофе на столе свернулось молоко. — Госпожа Мегистус, я наслышан, что вы обладаете великим астрологическим даром, хоть по какой-то причине и не используете его. — Мона едва ощутимо вздрогнула. — Если бы вы могли, скажем, погадать и продемонстрировать мне доказательства… Или хотя бы сообщить конкретные сведения… Мона облизнула пересохшие губы. О, она могла бы погадать. Шесть лет назад она могла бы с легкостью предсказать, где именно нападут Фатуи и в чем будет заключаться их план. Она сумела бы в два счета отыскать беднягу Чайльда и разобраться, что натворил с ним Дотторе и как это теперь исправить. Но это было шесть лет назад. — Я так понимаю, ответ отрицательный, — кисло заключил секретарь Валериан. — Простите, госпожа Мегистус, но я не могу тратить время нашей покровительницы на безосновательные обвинения и спекуляции. Мона чуть не поперхнулась от возмущения. — Это не спекуляции! Я предупреждаю вас об опасности! Да, я не могу предоставить доказательств, но вы могли бы хоть приличия ради сообщить Архонту о планируемой атаке. Что, если я права, а Фонтейн не окажется готов к нападению Фатуи? — Фонтейн всегда готов к любым трудностям, — парировал секретарь Валериан. — У нас достаточно оружия и ресурсов, чтобы отразить любое неожиданное нападение. А теперь, госпожа Мегистус, будьте так добры, покиньте мой кабинет. Одарив секретаря Валериана гневным взглядом, Мона оттолкнула кружку с недопитым кофе и, вздернув подбородок, демонстративно удалилась. Если бы она могла, она бы изо всех сил хлопнула напоследок дверью. Увы, до кабинета секретаря Валериана нужно было добираться через галерею бесконечных арок, и он при всем желании не услышал бы ее маленького бунта на другом конце дворца. — Зараза, — цедила она сквозь зубы, пролетая одну арку за другой. — Гадкий, противный, мерзкий… Дурак! Охваченная яростью, она не сразу заметила человека, который вышел ей навстречу. — Ой! — Ай! Останавливаться было уже поздно. Врезавшись друг в друга, они оба растянулись на полу, заставив проходившего мимо работника королевской администрации ухмыльнуться. — Какого… — возмутилась было Мона, но тут же прикусила язык. Человек, с которым она столкнулась, первым оправился от небольшой аварии и теперь протягивал ей руку, чтобы помочь подняться. Мона сморгнула. Шесть лет прошло, а она до сих пор не могла привыкнуть к этой мягкой улыбке, к этой уверенной руке, готовой в любой момент ее поддержать. Она взялась за протянутую ладонь, и Скарамучча легко поставил ее на ноги. — Я так понимаю, разговор закончился ничем, — догадался он. Мона приложила руку ко лбу. — Ничем? Да этот секретарь… Да он… Он назвал меня спекулянткой! И выгнал из своего кабинета, как какую-то… Какую-то… Мона не нашлась со словами, и Скарамучча, ухватив ее за локоть, потянул ее прочь из королевского дворца. Оказавшись на свежем воздухе, Мона слегка успокоилась. Ее до сих пор била дрожь, но мысли наконец перестали скакать перепуганными мухами и даже начали складываться в подобие плана. Она так просто не отступится. Если секретарь Валериан не хочет ее слушать, она заставит его это сделать. И ей даже не понадобится для этого ее астрологический дар. — Неужели его вообще не обеспокоили новости о нападении Снежной? — удивился Скарамучча. — Да он вообще дальше своего носа ничего не видит, — фыркнула Мона. — Стал требовать с меня доказательства. Не могу же я рассказать ему, что Кли украла письмо! Кто знает, что за планы вынашивают Фатуи и… Мона осеклась и осторожно покосилась на Скарамуччу. Каждый раз, упоминая Фатуи, она опасалась, что в его голове может переключиться невидимый рычажок — тот самый, что блокировал его память с событий шестилетней давности. Что он скажет, если узнает правду? Что он сделает с ней, если вспомнит, что на самом деле является Предвестником Фатуи? К счастью, Скарамучча не обратил на ее слова никакого внимания. Как и всегда, он оставался собой. Или, по крайней мере, тем «собой», которым он стал шесть лет назад, когда Мона нашла его умирающим в Каньоне Светлой Короны. Неверно истолковав ее молчание, он повернулся к ней и одарил улыбкой, которую она так любила и которую так ненавидела. — Не обращай на него внимания. Он блядский придурок и не заслуживает твоих слез. Коснувшись лица, Мона с удивлением обнаружила, что глаза у нее и впрямь на мокром месте. Торопливо утерев их тыльной стороной ладони, она шмыгнула носом и сказала: — Да не в нем дело, Скара. Он остановился. Сунул руки в карманы. Повернулся к ней. — А в чем тогда? Мона тоже остановилась и, судорожно вздохнув, развела руками. — Я могла бы убедить его, если бы до сих пор обладала своим даром. Если бы я нашла способ читать отражения звезд или хотя бы вновь пробудить свой Глаз Бога… — Ее глаза опять наполнились слезами, и она отвернула голову. — Я не смогла уговорить его. И если теперь пострадают люди, это будет моя вина. Глаза Скарамуччи расширились, и он, шагнув к ней, всплеснул руками, будто хотел ее обнять. Однако этого так и не случилось. — Не смей такое говорить, дуреха. — Скара… — Да не «скаркай» ты мне. Послушай. — Он сделал глубокий вдох и решился посмотреть на нее прямо. — То, что этот мудак решил махнуть на тебя рукой — его выбор. И он будет отвечать за его последствия. Что до тебя… Скарамучча протянул руку и дотронулся до ладони Моны — осторожно, самыми кончиками пальцев, будто она была хрупкой неустойчивой вазой, которую можно сломать одним неосторожным касанием. — Ты спасла меня шесть лет назад, и я никогда этого не забуду. Дело не только в том, что ты вытащила меня с того света. Он прикоснулся к груди в том месте, где под одеждой прятались жуткие шрамы. — Когда ты нашла меня, я не помнил ни своего прошлого, ни даже своего имени. Я не знал, как оказался в Каньоне Светлой Короны, но что гораздо хуже, я не помнил, зачем вообще жил и куда стремился. Мона зажмурилась и опустила голову. Это было глупо, но иногда ей казалось, что Скарамучча однажды сумеет прочитать ее мысли и узнает ужасную правду. — Это ты выходила меня. Это ты придала моей жизни смысл. Даже если бы я выжил, без тебя я бы превратился в пустую оболочку, в куклу, которая слонялась бы по миру, пытаясь отыскать свое место. — Не говори так, — оборвала его Мона. — Я не сделала ничего такого. Просто подлечила тебя, вот и все. Скарамучча фыркнул. — Может, для тебя это было «просто». А для меня это значит все. Шагнув вперед, он положил руки Моне на плечи и осторожно перехватил ее блуждающий взгляд. — Так что давай, соберись. Я знаю, что этот Валериан тебя не остановит. Блядь, да если ты захочешь, даже я тебя не остановлю! Долю секунды Мона смотрела ему в глаза, пытаясь понять, как ей следует поступить. Одна часть ее души чувствовала вину перед Скарамуччей и не хотела принимать от него все эти теплые, полные искренности слова. Она спасла его от смерти, это правда. Но она не заслуживала его благодарности, потому что заставила вести чужую жизнь. Она обманула его — во всем, в чем только могла обмануть. Именно в тот день, когда она приняла решение солгать Скарамучче, Мона утратила связь со своим Глазом Бога и в одночасье лишилась дара читать отражения звезд. Для нее это навсегда осталось закономерным наказанием за совершенный ею грех. Но с другой стороны… С тех пор прошло шесть лет. Когда Скарамучча очнулся, начисто лишившись воспоминаний о своем прошлом, Мона с изумлением обнаружила, что он стал другим человеком. Без памяти о причинах, которые вынудили его примкнуть к Фатуи и нести в мир зло, Скарамучча оказался тем, кого Мона счастлива была назвать своим другом. Он всегда поддерживал ее, помогал смириться с тем, что ее Глаз Бога угас, и с интересом выслушивал любые ее истории. Мона обожала в нем эти черты. И хотя она знала, что совершает ошибку, она так и не смогла оборвать эту запретную связь. — Ты прав, — вздохнула она. — Нельзя сдаваться. Если честно, я уже придумала план. Пойдем. Заглянем в «Паровую птицу». Из редакции Мона вышла в приподнятом расположении духа. Конечно, главный редактор не стал обещать, что жители Фонтейна прислушаются к объявлению в газете. Конечно, нужно было еще собрать деньги, чтобы компенсировать редакции неудобства и возможные последствия. Конечно, у Моны решительно не было такой суммы — лишившись дара, она утратила интерес к колонке в «Паровой птице» и зарабатывала на жизнь в цветочной лавке, которая едва ли приносила доход. Но все это было неважно. У нее вновь появилась надежда. Если в ближайшее время на первой полосе «Паровой птицы» появится объявление о возможной атаке, все ее усилия не пропадут зря. А она докажет себе, что еще способна хоть на что-то повлиять даже без своего дара и Глаза Бога. — Эй, Скара! Представляешь… Мона осеклась и замедлила шаг. Скарамучча сидел на краю фонтана, зажав голову руками, и выражение его лица было по-настоящему пугающим. Таким, словно он заглянул в саму Бездну — а она вдруг посмотрела на него в ответ. Сорвавшись с места, Мона подлетела к нему и опустилась рядом, мягко обхватив за плечи. — А, Мона… — слабо откликнулся Скарамучча. — Как все прошло? — Все в порядке, — заверила она его. — Редактор согласился мне помочь. Это будет непросто, и придется собрать определенную сумму денег… — Всем всегда нужны деньги, — криво усмехнулся Скарамучча. — Ну, наплевать. Соберем. Ты же не думала, что будешь одна с этим разбираться? Он замолк: его скрутил новый приступ головной боли. С тех пор, как Мона обнаружила его в Каньоне Светлой Короны шесть лет назад, они преследовали Скарамуччу постоянно и иногда на целый день выбивали его из колеи. Мона пока так и не поняла, почему они возникают. Может, так давала о себе знать прежняя память Скарамуччи. Может, это было связано с тяжелыми травмами, которые нанес ему неизвестный — Мона до сих пор не знала, что именно случилось со Скарамуччей до их встречи. А может, это было результатом того, что она натворила. Она стиснула руки в кулаки. — Скара, я тебе уже тысячу раз говорила, не стоит это так оставлять. Это может быть серьезно. Давай заглянем к врачу? — Да отъебись ты со своим врачом, — огрызнулся вдруг Скарамучча, и Мона невольно отшатнулась. На секунду ей показалось, что он вновь стал прежним. Тем Фатуи, которого она встретила в окрестностях Мондштадта и который замышлял нечто недоброе. — Не говори со мной таким тоном, — нахмурилась она. Лицо Скарамуччи смягчилось. Потерев пальцами виски, он тихо сказал: — Прости. Прости, я не хотел тебя обидеть. Мона не знала, что ответить. Ее до сих пор била дрожь, и она боялась, что одно неосторожное слово тотчас выдаст ее с головой. Архонты… Во что она ввязалась? Как так вышло, что она сидит у фонтана в чужой стране рядом с врагом и больше всего боится, что он вспомнит об их вражде? — Я в порядке, — солгал Скарамучча. — Не переживай. Быстро пройдет. Давай лучше подумаем, где нам в кратчайшие сроки раздобыть деньги. Мона вздохнула. Наряду с чертами, которые она так ценила в своем неожиданном друге, у Скарамуччи были и те, которые она ненавидела. Например, его упрямство. Чего он боится? Почему не хочет просто попросить о помощи? Неужели он совсем не думает о возможных последствиях? Увы, Мона знала, что переспорить Скарамуччу невозможно. — Мы могли бы ограбить банк, — вдруг заявил он. Мона уставилась на него во все глаза. Вот и еще одна раздражающая черта — страсть к спонтанным авантюрам. Все бы ничего, но Мона настояла на переезде Скарамуччи в Фонтейн, чтобы укрыть его от агентов Фатуи. Вскоре после Пепельного Бедствия они зачастили в Мондштадт с предложениями о помощи, и Мона устала каждый раз вздрагивать, встречаясь с приезжими из Снежной, или утаскивать Скарамуччу подальше с чужих глаз, прикрываясь надуманными оправданиями. Здесь, в Фонтейне, они должны были залечь на дно. Ограбление банка не имеет ничего общего с залеганием на дно. — Скара, даже если мы, допустим, найдем способ проникнуть в банк незаметно… Скарамучча беззвучно рассмеялся. — Я же говорю, «могли бы». Я пытался сказать, что мы неплохо работаем вместе. Заметь, это ты сразу начала строить планы и рассуждать о всяких нелегальных вещах. Мона раздраженно закатила глаза. — Я серьезно, — добавил Скарамучча. — Ни твоя цветочная лавка, ни моя подработка в театре не помогут покрыть сумму, которая нужна «Паровой птице». Мы откровенно в жопе. Но мы можем объединить усилия и взять, например, поручение в гильдии искателей приключений. Поднявшись с края фонтана, Мона задумчиво заложила руки за спину и прошла взад-вперед. — Не знаю, Скара. Это должно быть очень серьезное поручение. А у нас нет Глаз Бога и… — У большинства искателей приключений нет Глаз Бога, — фыркнул Скарамучча. — И что теперь, дома закрыться? Ты же сама говорила, что это не повод сдаваться. У тебя есть боевые навыки, у меня есть боевые навыки. Справимся и без этих дурацких стекляшек. Мона закусила губу. Драться она умеет, это правда. Скарамучча тоже. Так что же так сильно ее пугает? Мысль о том, что поручение гильдии искателей приключений может привлечь к ним лишнее внимание? Возможно. Но Скарамучча прав. Обычными способами такие средства они будут собирать до следующего Дня Пепла. А значит, если они хотят помочь жителям Фонтейна и подготовить их к возможной атаке Фатуи, надо рискнуть. — Хорошо, — неохотно проговорила она. — Твоя взяла. Давай отправимся в гильдию искателей приключений и посмотрим, чем мы можем помочь.