Ведьма и Медведь

— П…ц — вырывается у Ласа, и Антон с ним солидарен. В ушах у друзей всё ещё стоял визг тормозов и глухой удар о рухнувшее древо. Но это было ещё не самым худшим… Потому как осина не сама упала… Это Городецкий поймет, увидав набежавшую на машину внушающую опасенья тень… — Медведь, етит… Борзый-то почему такой?! — затряс Кузьмича Лас. — Будто хозяин леса тут он, млять! — Тише, — осадил друга Антон, живо представивший, как медведь вскрывает их помятую Ниву, словно консерву с тушенкой… Старовато только мяско! Путь вперёд им был отрезан, но недаром же Лас — Иной… — Лучше используй внушение. Пусть косолапый чешет своей дорогой. — Да не получается ни хрена! Чё это за зверь такой, а, дядя?! — накинулся Лас на странно спокойного лесника. — Спокойно, — отрезал Кузьмич и зачем-то потянулся к магнитоле. — Нашёл время! — заголосил Лас. — Помирать так с музыкой! Ты чего ж, такой спокойный?! Скормить нас своему приятелю мохнатому решил, а? — пока из уст музыканта, перепуганного полным отсутствием реакции у зверя на его внушение, рвался безудержный поток цветастой брани, Антон анализировал ситуацию. Во-первых, для их провожатого ситуация была, если не совсем штатная, но уж точно не из ряда вон, во-вторых, медведя этого он явно знал, в-третьих… «Хозяин леса» нападать не спешил, как, впрочем, и уходить. Напротив, его низкое рычание даже в ритм всё ещё льющейся из динамиков музыки попадало… Чем вызывало у Антона когнитивный диссонанс. — Не ссыте! — поморщился лесник, всё-таки вырубая магнитолу. — Никого Миша не сожрёт, просто песню эту не любит. — Чё блин?! — завис Лас. — Медведь-то? И зверюга туда ж! Он-то чё в музыке понимает?! — Этот, — процедил Кузьмич. — Поболее тебя понимает. — Чё?! Да… — возмущения доморощенного музыканта потонули в гулко отдавшемся в образовавшейся тишине протяжном рёве, полном такой невероятной горечи и тоски, что Городецкому стало не по себе. Антон силился разглядеть зверя, но блуждающая тень вновь опустилась на четвереньки и припустила прочь. — Жаль, Арина не успела… — задумчиво выдал лесник. — А всё-таки работает твой магнетизм, Городецкий… Вставайте, хлопушки… Надо дерево оттащить. — Что это было?! — не унимался Лас, пока Антон, молча покинул машину, напряжено вглядываясь во тьму, где недавно скрылся возмутитель спокойствия. — Медведь с тонкой музыкальной организацией?! Которому мои внушения до лампочки?! Не, Антон, ты извиняй, но только связь появится, я шефу отзвонюсь… — А ведь Борис Игнатьевич в курсе… Нас потому и позвали, — на удачу прощупал почву Городецкий и, видя, как дернулся край усов Кузьмича, понял, что был прав. — Что? — живо развернулся к нему Лас. — Антон, ты понял, что за дичь здесь происходит? — Думаю, — Городецкий помедлил, но всё же решил дождаться официальной версии от Арины. — Ведьма нам всё объяснит. Антон решил не пытать их горе-провожатого, поскольку испытывал благостное облегчение от того, что всё это дело не полностью из одного места было высосано, а имело какую-никакую, а реальную подоплёку, с которой они только что столкнулись почти в лоб… А уж зачем уж тут сам абсолютный человек запонадобился… Пусть Арина объясняет. У неё это неплохо получается. Ей бы практические пособия писать, а не вот это всё… Городецкий и не заметил, как мысли сами собой плавно перетекли к пригласившей его ведьме. А ведь с той он чуть не оказался заперт коротать вечность в Саркофаге Времен, если б не Наденька… Напоминание о дочери больно царапнуло грудь. Ему пора было уже привыкнуть, столько лет прошло, как кривая дорожка Городецкого вильнула в сторону от родных ему… нет, не людей. Иных. А всё никак… Даже сейчас, продираясь сквозь тёмный лес, кишащих лохматыми тварями разной степени чудаковатости на страшно пыхтящей (крепко Ниве досталось!), Антон по привычке тщетно вглядывался в каждую тень, словно надеялся вновь рассмотреть за ней качнувшуюся навстречу вуаль завесы сумрака.

***

Рассвет уже начал зачинаться над кромкою леса, когда надсадно гудящая машина вырулила к небольшой опушке, на которой стояла добротная избушка… Вопреки стереотипам не на курьих ножках, а даже со спутниковой антенной. Мазнув взглядом по раскинувшемуся вокруг избушки саду-огороду, Антон с тоской подумал, что времени Арина зря не теряла и в своем дауншифтинге зашла до стадии подвязывания помидор, а не ограничилась выращиванием целебных трав и возведением сада для души и красоты. — Не запылился! Да я ж тебе… — окрики ведьмы и виноватое бормотание Кузьмича тонуло где-то за пределами сознания Городецкого. К чему ж забивать себе голову, коль орут не на тебя?! А вот Лас, почитай, проникся, уши развесил, да книжечку записную в телефоне открыл… некоторые обороты записать. На будущее. Когда лесник наконец уехал, и хозяйка развернулась к гостям, Антон ощутил резко подплывшее к горлу чувство дежавю. Арина выглядела в точности, как тогда в их первую встречу в посёлке, когда он батрачил на тёщиной даче… Только вот комья воспоминаний о сморщенной, белесой старухи нисколько не поблекли перед всей этой цветущей и пахнущей молодостью красотой, что была лишь фальшивкой и тенью давно минувших дней. Мазнув по стоявшему рядом Ласу равнодушным взглядом, словно тот был ничего не значившим камешком у дороги, Арина остановилась на Антоне. То ли увиденное не понравилось ей, то ли ещё чего, но между бровями у ведьмы залегла глубокая складка… А глаза… Городецкий внезапно осознал, что как бы та не силилась б скрыть свой возраст и сущность, те в миг её выдавали. Ну не бывает у юной и звонкой таких глаз прожженных, испепеленных этой жизнью. — Постарел? — наклонив голову на бок, зачем-то спрашивает он. — Скорее посмурнел, — парирует Арина. — Совсем ты себя не бережёшь, Антон. И куда Светка твоя смотрит?! «И вот началась старая песня…» — с тоской думает Городецкий, впрочем, сил спорить с давно и бесповоротно положившей на него глаз ведьмой у него желания нет. Ту, по крайней мере, не плющит от одного его присутствия, как его девчонок. Он почти убежден, что после его отъезда у ведьмы все артефакты будут заряжены под завязку и приобретет от его визита та не головную боль, а лишь выгоду. — Ладно, идите в дом, — поджав губы, кивает та. Антон коротко переглядывается с находящемся немного не в своей тарелке Ласом, и вот оба они идут за ней. Эта избушка, в отличие от домика, где был когда-то найден Фуаран, внутри оказалась значительно больше, чем снаружи. Арина уверено ведёт их на кухню, где, как мельком подмечает Антон, уже давно накрыт стол. Значит, ведьма точно знала, когда они прибудут, и всё равно спустила всё недовольство на лесника. Заходить даже издали к цели их поездки ведьма не спешила, а чуть разомлевший от качественной самогонки (ещё бы! Сама глава конклава варила и настаивала на кедровых орехах!) Лас и не думал прерывать затянувшийся у неё с Городецким трёп одновременно «ни о чем» и в то же время «обо всём»… Так бы оно и тянулось дальше, если б Антон, чьи веки чуть отяжелили, а печёнка начала побаливать, не заметил, что «один графинчик» подозрительно не пустеет. — Сообщающиеся сосуды с погребом?! — догадавшись, спросил он. — Бери выше — бутыль 50 литров, а тара моя придумка… Видишь на донышке узор?! — М-да… Вещь! — со знанием кивнул Антон, думая, что подобное изобретение могло бы решить в нужную пользу не одни переговоры. — А радиус действия каков? — и заприметив задумчивое выражение Арины. — Неужели не проверяла? Плохо… — А пойдем! — тут же потянула его ведьма. Чуть запинаясь, компания устроилась около широченного кедра, для обхвата которого потребовалось бы, наверное, двое, а может трое Антонов Городецких. Соображал от выпитого он уже туговато, а потому не мог с казать точнее. Опытным путем выяснилось, что артефакт работает на удалении в полкилометра от погреба. С тоской оглядывая наконец опустевший графин, Лас пригорюнился и облокотился о широченный ствол могучего дерева. — Скучаешь по своим? — внезапно спросила зазевавшегося Антона Арина. Сощурившись, Городецкий поглядел на явно тоже прихватившую лишнего ведьму. Ту выдавал опять же осоловевший взгляд, впрочем, в отличие от него — и Лас, и Арина могли протрезветь по желанию в любой момент… Только вот от «приятных» ощущений их притом не могла избавить никакая ворожба, хоть в этом заключалась какая-никакая, а справедливость. — А как ты думаешь? — вяло отвечает он. Ругаться Антону сейчас совсем не хочется, как и вникать во что-либо… Но что-то на краю сознания ворочается, подсказывая, что не получится. — Зачем меня спрашиваешь, дозорный? — Арина горько улыбается. — Сам ведь знаешь, какова ведьмина ноша. Нет у меня детей, и не будет. Может, и к лучшему. Маленькие детки — большие бедки, а уж, когда и детки не маленькие… — та замолчала. Видимо, тоже вспоминала своё бурное знакомство с Надей Городецкой. Антон хмыкнул, а потом посмотрел на Арину как-то по-новому. Кусочек пазла с болезненным стуком по пьяной голове вклеился в общую картину, уж подозрительно со знанием дела вздохнула ведьма. — Давно уж не дозорный, — осторожно начал он, прощупывая почву. — Только вот, не поверю, Арина, что, очнувшись, от добровольной спячки ты, как всё подустаканилось, не полезла искать свою родню. Своих, может, и не было у тебя, но братья, сестры… Кто-то должен был остаться. Ты же… — он проглотил «древняя». — Семьи тогда большие были. Кого-то ты должна была найти, кровь не вода, особенно для ведьм. — Верно говоришь, — не стала юлить та. — Нашла на свою голову… Внучатую племянницу. Единственную Иную среди потомков. Светлую даже и не слабую, обрадовалась даже поначалу… Помогать стала. Учить понемногу, Оленька хоть и Светлая, но понимающая оказалась. Не ломанулась, очертя голову прочь от такой родственницы. Только вот довёл её муженёк окаянный, ей же Сумрак, как довёл! — Значит, — Антон прекратил буравить взглядом Арину и с наслаждением растянулся на зелёной сочной травке. — Твоя внучатая племянница случайно превратила мужа в медведя, а обратно не сумела?! — Ох, дозорный… Сказать случайно преувеличением будет. Она ведь от всей души пожелала, чтоб всё это прекратилось… Пьянки, гулянки и наркота эта его окаянная. Ну оно и прекратилось ведь! — ведьма хрипло рассмеялась. — Неужели нельзя было как-то иначе… Ну внушение там… Реморализация… Думаю, можно было разрешение на это выбить. — Думаешь, не выбивали и не пробовали? Ха! — Арина улеглась с ним рядом. — Всё пробовали. Только сам знаешь, что реморализация работает в пределах представлений о нравственности реморализуемого. Что до внушения… Больно твердолобая башка попалась. Мало того, что на самой грани между человек и Иным застыл, так ещё эта природная особенность, что хрен, что постороннее вобьешь. Все закладки, какие в мозгу ставились, долго не держались. Дохлый номер… Абсолютно! Сколько эликсиров лично я извела! Если пациент жить не хочет, то всё бесполезно. Так и помер бы вскоре, если б не этот казус… — Казус, который вы обставили, как смерть? — тихо уточнил Антон. — Может, не стоило так сразу… Расколдовали б ещё. А так, стольким людям память не подправишь… Для фанатов он теперь даже, если расколдуете, всё равно мёртв останется. — Думаешь, мне тогда до этого было?! Мне Оля позвонила по голосу ни живая, ни мертвая от страха… и медвежий рёв на заднем фоне. Я тут же портал провесила и тоже подзависла. Хорошо, хоть на даче это было, а не в квартирах ваших этих… человейниках! Стоит, значит, этот бурый Мишка в полуприсяде, а все равно в потолок башкой упирается и не понимающее ревёт. Ладно, хоть не нападает. Пока я соображала, что делать — полдома погромил, нашёл бутылку коньяку — лапы себе об неё порезал, но всё равно нализался, гад… А ведь все мои заклинания, эликсиры — что об стену горох. Только больше Миша свирепел да Оля бледнее становилась, что я всерьез опасаться начала, как бы та на месте не развоплотилась. Надо было срочно что-то делать, Антон, понимаешь?! — Да, — согласился Городецкий, прикусывая легонько губу. — Понимаю. Его бы очень скоро хватились, а с братом-Иным и всей группой таковой… — Вот и я о том же! Те же все Тёмные, в миг бы составили кляузу да Оленьку бы во всем обвинили… Вот последнее, о чём я думала в тот момент, как бы тому окаянному нормальное возвращение обставить… Ха! Да, кроме племянницы внучатой меня ничего не волновало! Потому я быстренько всё дело и провернула… Со всем талантом — комар носу не подточит. Лишь на самый верх доложила, как на самом деле дела обстояли, но Гесер мой должник, как и Завулон, съели, покривившись, да и помогли мне это замять. — И все поверили, — обернувшись украдкой на сладко посапывающего Ласа, произнес Антон. — Потому что то, как ты всё обставила… — Было ожидаемым финалом, тут к гадалке не ходи. Для пущей важности вспомнила я и про это место. Лес здесь аномальный, тут Мишу и родной брат бы не почуял. — Значит, ты провернула это дело, накормила родственницу обещанием что-нибудь придумать… Только вот ничегошеньки у тебя не придумалось? — Городецкий не смотрел на ведьму, его больше интересовали бегущие по небу облака. — Повторюсь, если бы не Оленька, то хрен бы стала я над этим заморачиваться… Но ты прав, я в это ввязалась, я обещала, я все перепробовала, но толку это не возымело. Если б только он не был изначально на грани между Иным и человеком, то всё было бы куда проще, а сейчас… Он нечто совсем непонятное. Ближе я бы сказала к магу-перевертышу, который отчего-то не в силах перекинуться в человека. — Разум сохранен? — Городецкий вновь пожевал губу. Выходило всё довольно скверно. А как себя чувствовал человек, столько лет запертый в теле зверя?! Это хорошо ещё, что ими ночью от безнадеги не закусили. — Какой был, да, — хмыкнула ведьма, которая явно относилась к Михаилу, как к крайне нерадивому зятю. — Более того, физически он куда здоровее стал, пока тут у меня жил. Отъелся, отпоился эликсирами, аж шерсть залоснилась. Не то, что в начале с проседью обратился… Ещё и с сумрака энергии начерпал, теперь-то он точно на полноценного Иного тянет. Одна польза, одним словом! Только вот в человека скотина мохнатая ну никак не обращается! — Да, дела… — Антон содрогнулся, представив, что в медвежьей шкуре Михаилу брезжило существовать покуда не убьют, раз уж полноценным Иным стал. — Ты думаешь, я чем-то могу помочь? — Видишь ли… — Арина начала было, но запнулась. — Его ж тоже понять можно… Чай, не железный. Смекнул уже, что ни черта у меня не получается. И того… этого… надумал. — Что-то выпил что-то съёл и внезапно околел, — холодея внутри пропел Князевские строчки Антон. — Вот же ж чёрт! — Ну околеть-то я ему не дала, но сам факт… — ведьма поджала губы. — Я ведь, правда, помочь хочу. Не только ради Оленьки, дочка ж ещё у них. Не слушает меня он больше, не верит, зараза шерстяная! Вот опять давеча сбежал — ещё и чуять мои ловушки научился, не словишь даже подлеца в лесу! Убежать не убежит, тут такие тропы… Сама ж к естественной аномалии вплетала их! Без шансов, а вот шею себе где-нибудь свернуть может, когда поймет, что без толку пытаться бежать. А ты, Антон, уж прости… Но ты магнит и лакомый кусок для всех Иных… Даже таких юродивых, как этот! — Значит, я приманка? — Городецкий нисколько не обиделся и не удивился. — Как мёд или перебродившая малина для этого горемычного, да. Но не только… Я тут ещё кое-что нащупала, а ты, дозорный, умный и догадливый. Котелок твой и после превращения в человека варит, как надо, так что даже не возражай мне тут. Может, и поможешь мне эту загадку решить. — Так, что же? — полюбопытствовал, подавшись вперед Антон, чувствуя, что от осознания того, что дело оказалось настоящим, он почти протрезвел. — А вот чего, — придвинулась к нему ближе в свою очередь Арина, обдав своим кедровым омбре. — Не одна Оленька моя сплела на эмоциях то заклинание, ой не одна! Что-то давнее ещё примешалось, нечто, о чем никто не догадывался да поры, а моя девка взяла да катализировала всё своим искренним негодованием. Вот ежели найдем того — чью заготовку так опрометчиво рубанула Оленька, то глядишь и расколдовать сумею я. — Э-э, — протянул Антон, как-то тупо глядя на находящиеся в опасной близости пухлые губы ведьмы… Что-то внутри болезненно скрутило, даже при всем его знании её истинного облика… Часть его вопреки здравому смыслу реагировала на Арину как на знойную красотку, коей та и претворялась. Усилием воли он вернул свои мысли к непростой повестке дня. — Может, его какая ведьма прокляла до этого? И не одна? А сколько ж у него отвергнутых женщин было! Или вовсе отпетые поклонницы обычные люди воронку навесили, и ту потом вот так разворотило… — Нет, Городецкий, — Арина отвернулась и наважденье с Антона слетело. — Это были точно не ведьмы. Поверь, я проверяла. А что до воронки, то её бы мы и раньше заметили, так что не глупи… Всех хоть сколько-нибудь значащих женщин мелькнувших в окружении я проверила лично — пусто, хотя Нигаровская и казалась подозрительной… — Это… — Антон тщетно напряг память. — Кто? — Нынешняя Князева это, того который… — Не, Андрея-то я знаю, — пробормотал Городецкий вспоминая встречу в поезде, что-то царапало на самом краю сознания. — А чего с ней не так?! Неуж-то тоже Иная? — А ты как думал?! — хмыкнула Арина. — Компания там подобралась, скажу тебе… Соответствующая. Больше скажу… Тёмная она. Неправильный Светлый этот их Князь, всё его на Тёмных тянет. — Михаил тоже теперь… Тёмный? — осторожно спросил Городецкий, чувствуя, что пазл в голове почти сложился, не хватало лишь крохотного кусочка. — А то ж! Его ж качнуло смачно заклинанием в сторону Сумрака в раздрае полнейшем… Там без шансов было. А что ты спрашиваешь? Думаешь, не уживется больше с ним моя Оленька? Ха, так он и раньше, особо не светился… Да и живет же Князев и другие живут потихоньку, не афишируя и не устраивая лишних драм и сцен. «А другие не живут, » — устало подумал Городецкий, отчего-то вспоминая печальную историю Алисы Донниковой и Игоря Теплова. А ведь и в самом деле жить-то можно, если не зарубаться по понятиям, помня, что «сила ночи, сила дня — однакова фигня», и не лезть по разные стороны баррикад в дозорные игрища. Только вот выходило, что хоть Арина всех и проверила, но кого-то всё равно упустила, как же так-то? Если только что-то в логике ведьмы мешало ей узреть очевидное. Недостающий кусочек пазла встал на место, стоило ему вспомнить замечание лесника о нелюбви Миши к песне и тому, что это уж, кто на что напел — на осла, аль на медведя… — Арина, а ты мужиков в окружении вообще проверяла?! Судя по зависшему выражению лица ведьмы, то не особо. Антон же продолжал гнуть свою линию. — А если и того пуще, ты Светлых проверяла, ни группу, ни даже брата, а одного единственного Светлого в том окружении?! — Я… — Арина смотрела на него так, словно решала прибить или наоборот обнять. — Да там же почерк был… и… Да как?! — Случайно, но со зла, — хмыкнул Антон. — Там не только племянница твоя постаралась, но и Княже удружил, сам того не ведая. А как? Полагаю, песнями своими. — Так ето ж… Я думала… Предсказал он! А не… — тут обычно сдержанная Арина матюгнулась. — Вот ж Сказочник чертов! Писатель Гудвин хренов! — проявляла чудеса осведомленности ведьма. — А ведь и твоя правда… — слегка успокоившись, произнесла она. — Кроме Оленьки, только Княже и мог так удружить. У него всего хватало — и обиды, и желания спасти. Молодцы, товарищи пресветлые морды, ничего не скажешь! — И что теперь делать? — тихо-тихо спросил Антон, которому не просто было понять, почему, когда все хотели, как лучше, получилось… как получилось. — Я ведь в поезде Князева встретил, он мне сказал, что видел меня с Михаилом в своих снах и что порой ему кажется, что это не сны. Может, — он замялся. — Ну позвонить ему? Только… — Городецкий почувствовал себя очень глупо. — Я номер не взял. — Э-вон оно как! Видел он! — ведьма рассвирепела. — Точно его фантазий дело, раз видел сквозь мой-то заслон! А что делать… Для начала поймаем горемычного на тебя, а потом уже будем Светлого доставать… Номер не проблема! Вот, Антон, — Арина внезапно порывисто потрепала его по волосам. — Для того я тебя и позвала сюда! — Эй, что где, куда?! — резко вскочил проснувшийся Лас, пребольно ударившийся о дерево, отчего сверху на них посыпались шишки. — Поднимай бойца, в лес пойдем, — скомандовала ведьма. — Зачем в лес? — насторожился Лас. — Гулять, — со смехом ответила ведьма, подмигнув Антону.