***
Да… Он точно не Терминатор, чтобы вытряхивать народ из их шмота… Тем более, что парень явно подохренел, осознав, чем его замечание про магические трусы Халка кончилось. Однако это не помешало Горшку разжиться его косухой, что до портков, то тут его ожидал полный облом. Но не успел он толком рассвирепеть, как Аксинья, ухмыляясь акульим оскалом, протянула ему свой роскошный расшитый платок: — Можешь себе забрать, милок! — подмигнула та ему. Михаил завис, бровь его описала замысловатую дугу. — Да прикрой уже свой срам, окаянный! — взяла дело в свои руки Арина, и ловко обернула широким платком его в подобие набедренной повязки… Или юбочки! «Бл…ть… Да Князь там помрёт! Сам. Со смеху!» — мрачно подумал Горшенев, но, взвесив все «за и против»… Не драться ж всерьез с женщинами?! Или со значительно превосходящим в силе противником, рискуя снова отхватить, например, свинячий пятак?! И цветасто выматерившись, он плюнул и побежал. Всё лучше, чем голым задом ветки собирать… Князь, предсказуемо, далеко не ушёл. Только вот… Михаил застопорился. Уж больно жалок был его вид. К дереву прильнул и почти сполз по стволу к земле. Глаза ещё прикрыл, гад! «Притворяется! На гнилуху давит, не пройдет этот фокус со мной!» — твёрдо решил он, только червячок сомнений зашевелился внутри всё сильнее. Миша ещё много, что высказал, да, кажись всё в пустую… Этот его друже, черт возьми, даже глаз не приоткрыл! Всё безвольной тушкой в руках болтался, как бы не старался Горшок его подленькую душонку вытрясти. «Бл…ть… Это крендец, понимаешь, да?!» — думал он, но Андрюха его метаний не понимал, он вообще был… Где-то не здесь мозгами своими хреновыми. Абсолютно безучастным к тому, что с его тушкой сейчас происходит. Миха вздохнул. Он уже хотел было временно сдаться и отстать, наконец… отволочь Князя к ведьмам, чтоб те его в чувство привели, а уже потом… Потом, да, всё высказать, толку-то здесь распинаться, если главный зритель оценить не в состоянии?! Только Андрюха, зараза этакий, вдруг угрожающее накренился вперед… Скрипнув зубами от злости, Горшенев, не думая, подставил ему плечо. А потом этот негодяй… Да-да, заерзал, выбирая положение поудобнее, а после затих, сладко сопя. «П…ц, » — охренел Миха от такой наглости, но скинуть Князя с себя плечо не поднялось. Напротив, заметив, что тот сползает, он перехватил его поудобнее. Возвращаться к ведьмам совсем расхотелось. Че они ему… Сам разберётся. И так уже в печёнках сидят. Вздохнув и ещё раз мысленно обругав себя за проявленную слабость и снисхождение ко всяким там Андрейкам; Миша осторожно опустился на землю, устраиваясь у кедра с удобствами, насколько это было возможно с его-то похрапывающей ношей… Не заметил он, как и сам провалился в легкий сон. На сей раз обошлось без кошмаров, где он обрастал шерстью прямо посреди концерта, а фанаты в ужасе разбегались, кто куда, кроме самых отъявленных и на голову уроненных не раз… Разбудил его тихий стон, который затем повторился. Резко потянувшись и отметив хруст суставов, Миша довольно улыбнулся, вновь убеждаясь, что он больше не медведь… Он повернулся к источнику шума. Князь каким-то образом от него отмежевался, а потому скрючился чуть в стороне… Он всё ещё спал, а между бровями у него закралась горькая складка. «Что ж ему, бл…ть, снится?» — озадаченно почесал Миша затылок, мимоходом отмечая, как сильно отросли его волосы… Сильнее даже, чем он для Тодда отращивал. Надо бы отстричь нафиг! Между тем, Андрюха снова дернулся, а потом выдал целый прелюбопытнейший монолог, всё ещё находясь в отрубе, вот так кадр! «Редкостный долбо… дятел!» — хмуро подумал Горшенев, устало вслушиваясь в этот бред. Говорил Андрей явно с женой, даже для верности назвав ту по имени. Миха хмыкнул. — Агат, мне такой реалистичный кошмар приснился… Или не кошмар, — Князь во сне нахмурился сильнее. — Нет, всё же не кошмар. Там Миша живым оказался! И пофиг, что меня прибить хотел… — он снова замолчал, отчего и Горошок тоже застыл, опасаясь пошевелиться. «Охренеть! Э-вон оно как у него в дурной башке всё перемешалось! Сон я! Ха! И это он во сне ж и заявляет, мд-а… Ситуация!» — пронеслось у него, однако Князь, как оказалось, не закончил. — Агат, мне такой забористый бредор приснился! Ну будто Миша не умер, а в медведя превратился… Жил у какой-то дальней родственницы Оли, ведьмы, кстати, в глухом лесу, а та, вот прикинь, расколдовать его пыталась! А удружил так ему знаешь, кто?! Представляешь… я! Ну и Оля постаралась… Будто б эта моя от обиды да и чисто для себя ж, чтоб пар выпустить, напетая под градусом, переделка Ведьмы и осла проклятие на него навесила! Ну ты помнишь… я тогда надрался, посмотрев то интервью… Ну да, я тогда ещё горланил жутко, что даже звукоизоляция плохо справлялась… Да, понял, уже, что дурак… Ну, а активировала проклятие моё со психу Оля, тож не со зла, никто ж ему всерьёз-то, скотинке этой не желал… А оно вон как… И хорошо б правдой было! Так нет ж, сон проклятый! Реалистичный, несмотря на этот лютый бред, зараза! И как теперь, спрашивается со всем этим жи… — Князев замолчал, прекратив сучить во сне лапами, и тяжко-тяжко вздохнул, а потом возьми да и открой глаза, встретившись взглядом с застывшим над ним мрачной тенью Горшком. — Бу! — возьми да и вырвись у Михи. Андрей вздрогнул всем телом, протёр зенки, а потом возьми да и выдай широкую радостную такую улыбку… — Живой! — крикнул тот, явно путаясь, где там сон, где явь… Потому как иначе подобное сумасбродство Миха объяснить себе не мог. Он тут его прибить собирался, зубы заточил уж, а Князь тут устроил кардебалет! Прыгнул гад такой без разбегу, пока он отвисал, да и стиснул его в объятьях… И у кого они ещё медвежьи разобраться надо! Напрягшись, как струна, Горшок тем не менее не оттолкнул этого друже… с которым и врагов-то не надо! Уже в который раз за сегодня он просто не смог этого сделать, хоть как себя накручивай, а всё равно! Околдовал он его опять что ли… Миша нервно сглотнул, чувствуя, как предательски пересохло в глотке, а руки чесались… Придушить стервеца?! Так нет ж, с…ка, мля! Устав бороться с собой, он с недовольным рыком сгрёб его в ответ, так что чужие рёбра затрещали. Ну тут уже Горшок довольно осклабился: какое-никакое, а всё отмщение… — Идиот сказочный! — гневно прошипел Михаил прямо в ухо благоразумно притихшему Князю. — Чтоб ещё только раз… — он и сам замер, как было получше выразить свою угрозу, чтоб точно дошло… А потом плюнул и завернул по-простому: — Чтоб не смел больше всякое дерьмо про меня сочинять, понял?! А чё ты так напрягся? — взвился он чувствуя, что Андрюха явно от него скрывает что-то ещё. — Неужели успел уже напеть, пока думал, что я того, а?! Я тебя, гада, спрашиваю! — и он тряхнул его посильнее. — Мих… Да там кого… Фигня одна! И ничего плохого! Совсем-совсем! — сделав честные глаза попытался убедить его Андро, только вот не верил его наглой отъевшейся морде Горшок ни на грамм. — Гони мобилу! — потребовал он угрожающее низким тоном. Знал ведь, что тот, наверняка, записал все свои частушки хреновы… На сколько памяти хватило. — А может не надо?! — нервно дергая бровью, спросил тот, пытаясь отодвинуться. — Надо, Андро, — прошипел он и, заполучив-таки желаемое, вскоре осознал, что технологи, что б их сцука, умчали вперёд. — Лучше сам включи… Или, — тут он осклабился. — Напой. Петь Княже был явно не в настроение или же сорвал глотку чуть ранее, расколдовывая его, а потому вскоре лес наполнил грустно-весёлый такой мотивчик… Сам того не заметив, Михаил угомонился. Он подозревал, что «Бедный Йорик» — далеко не единственная композиция из репертуара Князя, где он так или иначе прошёлся по нему, но смутно догадывался, что во избежания действий, о которых он затем будет сожалеть, лучше прослушать внимательно весь тот бред, что успел намалевать его друже за все эти годы, когда тот будет вне зоны его досягаемости. — Оставь-ка, — попросил он, когда следующей заиграла песня с занятным таким текстом… Андрей уже намеревался выключить всё, но замер. — Это про Горгону, да?! Написал-таки? А когда я просил, так хрен мне! — обида против воли снова просочилась в голос. — Мих, да я… — Князев явно не знал, что сказать и они оба чувствовали, что подбираются опасно близко к тому краю, после хождения по которому, собственно, у них всё и разладилось. — Прости меня, — едва выдохнул он. — Просто ты мне тогда кислоро… Да блин! Отдышаться мне надо было! Спокойно всё взвесить, понимаешь? Ты ж хотел в театр уйти… Ну и отдохнул бы там от меня! Посмотрел бы, как другие на твои музыку напишут, сравнил бы… А мне надо было всё, что у меня накопилось реализовать! Глядишь бы, со своими проектами пар выпустили б, да и снова общее нормально б пошло! — он тяжело дышал, глядя на него блестящими глазами. Михаил скрипнул зубами. Всё это больно резало по, как оказалось, так и не затянувшейся толком ране. Нет, он всё понимал… Оба хороши оказались! Не зря столько времени на раздумия тут было, но… Принять до конца тот факт, что им с Андреем в какой-то момент оказалось просто не по пути, что Князь всегда своё ваять хотел, а не только быть приложением к его творчеству… Это было слишком больно для него. Но необходимо, черт возьми! — Ты думаешь, я не жалел тогда, — Андрей ловко сцапал его за локоть, вновь заставляя развернуться к себе. — Думаешь, не жрал себя живьем, из-за того, что всё так обернулось?! Да, что б тебя, Миша, бл…ть, я чуть не развоплотился! Всё думал, что было б, если я тогда стерпел бы, заставил б себя сыграть этого проклятого судью… — он замолчал, переводя дух. Михаил тоже ничего не говорил, даже не шевелился, ожидая продолжения. Он не видел себя со стороны, но догадывался, что лицо у него посмурнело… Горшенев опасался того, что может услышать. — Ничего хорошего! — мрачно пригвоздил его этими словами Андрей. — Может, ещё хлеще б вышло только… Наши противоречия моя попятная бы не решила, я бы всё равно, не смог бы заставлять себя вечно… Наши последние выстраданные альбомы, — он грустно улыбнулся. — Тому свидетельство. Что до Тодда, то я ведь был там, Миш. В тайне, под покровом Сумрака, но был. — И как? — прохрипел Горшенев, чувствуя, что вцепится всё ж таки ему в глотку, если тот ответит в том же духе, что и он сам некогда высказался публично о сольном творчестве Андрея. — Пробирает не слабо, — честно ответил тот, разом помрачнев. — Светлым там находиться было тяжело. Энергетика тягучая, тёмная, пропитанная болью, безумьем… Загнулся б там, играя, я, а не ты, короче, — смачно подытожил он, прибавив всё же затем: — Вжился ты в этого маньяка так, что аж дрожь брала. Хорош, не спорю, но… Скажи правду, Миш, сам-то ты не заметил, что эта постановка тебя едва не доконала? Да если б не мы с Олей и это проклятие, ты бы точно так и кончил, как Арина обставила! А так хоть живой! — в конце разнесло-таки Андрея. — Живой значит? — медленно проговорил Горшок, чувствуя, как с одной стороны слова Князя до адресата дошли, были обработаны и приняты к сведению, а с другой… Настала его очередь высказываться. — То есть, — он втянул с шумом воздух в носоглотку. — Ты считаешь, друже, что это была жизнь?! Ах, какая ох…ая бл…ть жизнь! В этой глухомани волчарой… Медведом бродить! Да от ведьмы унижения терпеть, а?! А сейчас, думаешь, сильно лучше будет? Какая ж это жизнь без сцены, бл…ть! Сытому голодного не понять, потому хрена я тут перед тобой распинаюсь, ни х… ты не понимаешь, Андро! — Это ты придурок сказочный, — открыто нарывался Князь. — Раз не понял ни х…! Ты теперь Иной! Вечность можешь прожить, не старея! Все как ты, мл…ть, хотел! Помрешь молодым, если влезешь, куда не просят! И жена у тебя Иная и даже дочь, вон как повезло сказочно! Думаешь, в жизни только сцена и важна?! Да не спорю, меня самого в дрожь бросает, когда порой просыпаюсь и думаю, что вот уже скоро придется самому инсценировать смерть да и в кусты! — Да не хрена тебе не скоро! — взвился Горшок. — Вон Кинчев до сих пор выступает! — Жизнь быстро идет! — припечатал его зло Андрей. — Потому не ной. Я уже выход нашел… Тут среди Иных нашей публики тоже немало. Можно и перед ними выступать… какое-то время, а потом, выждав и сменив, тут уж придется, страну и язык исполнения, где-нибудь в другом месте попытаться прорваться. Пока можно и материалу набраться, здесь, — он обвёл красноречиво глазами лес. — Вообще-то нескучно! — Хм, — только и выдал Михаил, невольно признавая справедливость его слов. — Чё и в Америке можем попробовать зажечь?! — Да, дождись меня только! — раздраженно бросил Князь. — Пока семьей, блин, займись… Тебя, вон сколько не было… Сашка там… — он осёкся, замолчав. — Что Сашка?! — как зверь почуявший добычу втянул он носом воздух, взревел он. — Говори уже, коли вякнул! — потребовал Миша. — Да муру всякую слушает! — недовольно признался Андрей. — Не моё дело, конечно, но ты бы с этим сперва разобрался, а уже потом про свои страдания по сцене задвигал. — Та-а-ак, — нехорошо прищурился Горшенев. — Я тебя понял, но, если это ты мне нагнал, чтоб зубы заговорить, то я прибью тебя, Андрей! — Да зачем мне самому-то себе могилу рыть, — аж передёрнуло Князя. — Да, — кивнул Михаил со странным выражением. — О своей шкуре ты печешься в первую очередь… — теперь настала его очередь заноситься. — Ну как тебе сольная карьера, когда никто не зудит под боком, не мешает, не останавливает порывы великого, пилять, гения в его стремлении нести херню в массы?! — Мих, — на вытянувшееся лицо Князя было забавно смотреть, а что тот думал, что он так легко всё на тормозах спустит?! Как бы не так! — Ты чего? Тебя какая муха укусила, нормально ж общались! — всё не унимался Андрей. — Для тебя нормально, — огрызнулся Миша. — А меня достало, что вечно ты весь из себя такой правильный, аж зубы сводит! И сейчас, казалось, бы косяк твой очевиден, так нет, ты и здесь извернулся, и про*б свой обернул в счастливый, б…ть, случай, который меня такого, бестолкового засранца спас! — он тяжело дышал, глядя на судорожно сжавшего кулаки Андрея. «Ну же, — мысленно уламывал он его. — Давай, попробуй, врежь мне! Разрядим обстановку, спустись со своего праведного пьедестала… Выясним, кто сильнее!» — Знаешь, — вместо этого приблизился к нему вплотную Князь. — Я ведь совсем не идеал, и то, что ты тут расписываешь… Херня полная! Я такой, какой есть, бл…ть! И то, что другие навешивают на меня вечно какие-то ярлыки, то клеймя, то вознося, мне ни грамма не нравится! Но… — он тяжело задышал, поднимая палец вверх. — Есть у меня одно качество, которое позволяет с этим хоть как-то справляться. Я терпелив, .ля! Но, Мих, любому терпению приходит конец… Я тебя, придурка, люблю… Но ты меня перегрузил тогда, что я больше не мог тебя выносить! И сейчас снова, только человеком обернулся, б…ть, а снова херню, какую-то несёшь, словно специально вынуждаешь, с…ка! Тебе, блин, мало этих лет?! Обязательно снова всё портить? — Будто я один всё порчу! — в том ему взревел Горшенев, придвигаясь и склоняясь так, что они нехило так ударились лбами. Два упрямых барана, пилять… — А я и не говорю, что тоже не виноват, но я свою вину признал и извинился, а вот ты продолжаешь от меня чего-то ждать! Неужели в самом деле, хочешь, чтоб в ноженьки к тебе упал, прости, мол-де, Миша, твоё мнение и творческое видение единственное верное, а я так… Фигура для Короля и шута незначительная, переменная! А вот хрена-с-два тебе! Можешь прибить, сожрать или что ты со мной делать надумал! — и Андрей, зло сверкая глазами и источая недостойную приличного Светлого мага жажду крови, повернулся и повалил прочь. — Куда, б…ть?! — как-то совсем уж жалко воззрился на его спину Миша, под ложечкой у которого предательски засосало. — Ну и катись, на все четыре стороны, как ты это умеешь, Андро! — в сердцах крикнул он, чувствуя, как предательски сжимается в тиски сердце. — Самый умный тут нашелся, о…ть! — уже тише пробурчал Горшенев, глядя себе исключительно под ноги. И снова он оставался один, как же это его задолбало, ё-маё! — Сам виноват! — прокричала ему с ветки ворона, отчего-то голосом напоминавшим Арину… Ах ведь чертовка проклятая! Всё ж-таки решила проследить, чтоб он Андрея не прибил! Неужели, в самом деле, таким зверём его считает. Живот неприятно скрутило. Покосившись ещё раз на ту сторону, в которой скрылся Князев, он плюнул на всё и пошёл за ним, благо запах его ещё не успел сильно отдалиться.***
Андрей был зол до чёртиков. Горшку снова удалось его вывести, и он тактически сбежал, покуда не наговорил чего ещё, о чём потом будет жалеть. Ну или не будет, если тот всё же выполнит угрозы, и его сожрёт. Только вот не верил Князев больше в этот бред. Как бы отчаянно и зло не колотил себя в грудь Миха, а всё равно… Андрей моргнул, убеждая самого себя, что это солнце (закатное-то, ха!) ему так в глаз засветило. Короче, не думал он, что Горшку князятинка по зубам. А потому бодро, вот что пара часов сна творят, удалялся прочь от столь чудесно ожившего лучшего, чтоб его, друга. «Живой и ладно… Потом поговорим, » — вцепившись ногтями в ладонь, убеждал он себя. Он настолько погрузился в себя, что заметил погоню только тогда, когда его уже резво нагнали, впечатали спиной в землю и… Нет, не выбили дурь, хотя, глядя на Миху, чье выражение морды лица, прямо указывало на борьбу с собой, и размышляли над этим. Андрей едва заметно выдохнул, но на всякий случай, собрав чуть восстановившиеся силы, приготовился в случае чего использовать щит. Потому как дело — одно, если Миха решит ему втащить, тут они, как говорится, ещё поборются, а вот… Если тому в голову взбредёт обратиться?! Тут, извините, заклинание Князев держал уже на языке, когда его внезапно притянули наверх и да, б…ть, обняли. «Ну нихрена у него способы извиняться!» — устало подумал он, стискивая уже совсем не худые плечи в ответ, и вслух отметил: — Разъелся ты однако, Мих, у ведьмы на харчах. — Да не на ведьминых, а на кролах! — закатил тот глаза. — Тут они знаешь, какие бегают?! — и Горшок принялся увлеченно расписывать сих дивных представителей местной фауны. — Тогда понятно, — кивнул, внимательно выслушав, Андрей. — Смотри только теперь, как Радагаст из фильма, всякий помет курить не начни… — они оба заржали, чувствуя, как становится ощутимо легче дышать. — Ты меня тоже прости, — внезапно совсем тихо шепчет Миша, но Князь его слышит и вместо ответа сильнее стискивает за плечи. Какое-то время они сидят в тишине, пока Горшок вдруг нервно не засмеялся и, вскочив на ноги, не протянул ладонь Князю, растянувшемуся от его порыва. — Видишь, не так уж и сложно оказалось! — заявил он. — А нам с тобой через такое пришлось пройти, чтоб друг от друга простые, ё-маё слова услышать… — Не такие уж они и простые, — тихо отметил Андрей. — А что тож заколдованные что ли?! — ухмыльнулся Михаил. — Да хорош херню говорить! Проехали уже, понимаешь, да?! — Понимаю, — кивнул, чуть улыбаясь Князь. — Ведь услышали же в конце-то концов. — Да, — заулыбался в ответ Горшок, — Пойдём уже вернёмся, а то решит народ, что я тебя съел и сейчас кости догладываю! — и, сделав страшные глаза, он хрипло рассмеялся — Князятинка невкусная! — на серьёзных щах сообщил Андрей, так что они оба снова покатились от хохота. «И это два-то взрослых мужика! Кошмар!» — покачала головой сидящая на ветвях ворона и, вспорхнув, поспешила назад доложиться хозяйке.