Я хочу, чтобы ты остался в моей изможденной душе,
Под меняющим цвет небом,
За горизонтом в неизведанном,
К свету, который наполнит моё сердце.
(с) TAEMIN – Rise 이카루스
Заявленные Мином четыре дня отсутствия тянулись для Чимина мучительно бесконечно. Мракоборец всерьёз рассчитывал, что жажда прикосновений чуть уменьшится в связи с его – прежде довольно регулярными – визитами в Мин Мэнор, но оказалось, что это работает не так. По истечении почти всего срока вынужденной "разлуки" Чимин сидел у себя на кухне и монотонно водил ложкой по тарелке туда-сюда, пытаясь убедить самого себя, что сделать вид, что ешь, – это почти то же самое, что и поесть по-настоящему. У него снова пропал аппетит, а кожа остро реагировала на любые раздражители так, словно всему телу сделали жёсткий садистский пилинг. Даже ткань одежды причиняла неудобство, граничащее с болью. Чимин избавился почти от всей одежды, оставшись в одних трусах. Так и не сумев справиться с едой, он пересел на диван, обивка которого была ещё более неприятной на ощупь, чем деревянная табуретка на кухне, и мучительно думал, разрываясь между жаждой отправить Мину сову с запиской и нежеланием выставлять себя умирающе-озабоченным нетерпеливым идиотом. Пока он размышлял над двумя вариантами развития событий, в комнату трансгрессировал тот, чей запах мгновенно достиг ноздрей Пака и заставил сердцебиение участиться. Мин Юнги. Чимин и глазом моргнуть не успел, как вскочил с дивана и прижался к блондину всем телом, накрепко обвив его руками. Он тут же почувствовал мгновенное облегчение и то, как болезненная чувствительность кожи постепенно отступает. Запах Юнги окутывал его с головы до ног, а жизненные силы потихоньку восстанавливались. Запредельно. – Не думал, что всё настолько печально, – пробормотал Мин, ощутив, как Чимин дрожит всем телом. И всё же, говнюк, не ответил на отчаянное объятие, так что буквально через минуту мракоборец (не без труда) сам отпустил его. – Налей мне выпить, прошу! Мне сейчас очень это нужно. Юнги выглядел несколько погрустневшим и уставшим, если не сказать "заёбанным в дугу". Чимина так и подмывало спросить, где он был все эти дни и чем занимался в таком официальном чёрном костюме с чёрной рубашкой и тёмно-зелёным галстуком. – Чёрт, а не слишком ли я... голый?! – думал про себя мракоборец, пока наливал себе и блондину эль в обычные кружки (единственный алкоголь, бутылочка которого завалялась у него в квартире). Учитывая то, какое влияние оказывал Мин на определённые части его худощавого тела, оставаться в одних боксерах было весьма опасно. Чимин поспешил накинуть на себя хотя бы халат. – Я ненадолго, Пак, – мрачно протянул Юнги. – Просто подумал, что лучше выпить с тобой, чем в компании домашних эльфов. – Меня что, повысили?! – не удержался и съязвил Пак, тут же пожалев об этом. – Прости, я на самом деле очень рад, что ты здесь. Расскажешь... куда ты ездил? – В Сингапур. – Мин помрачнел ещё больше. – К моей невесте. Кружка с недопитым элем выскользнула из ладони Чимина и упала прямо на ковёр, расплёскивая содержимое по мягкому ворсу ароматным бурым пятном. Мракоборец застыл и тупо уставился на пол, не предпринимая никаких действий, чтобы исправить ситуацию, и его смятение не имело ничего общего с пролитой сладко-алкогольной жидкостью. Мин раздражённо цокнул языком и тут же заклинанием справился с лужей, а затем сам великодушно принёс Чимину свеженалитую кружку. – Невеста. У него есть невеста. – стучало у Чимина в висках. Сердце сжималось судорожной болью от осознания этого факта. – Ты чего так побледнел? Будто привидение увидел. – на удивление заботливо поинтересовался Юнги. И, в конце концов, чего Чимин ожидал?! Что Мин оставит всю свою невероятно удачно сложившуюся идеальную жизнь и посвятит всего себя спасению Пака от выпавшей на его долю вейловской смерти? – Прости, я не знал, что ты... не одинок, да ещё и обручён. – последнее слово далось невероятным усилием воли. – Ясен пень, ты не знал! – немного нервно ответил слизеринец. – Обо мне на первых полосах "Пророка" не пишут... "В отличие от некоторых" читалось между строк, но так и осталось недосказанным. Чимин хотел-было соблюсти приличия и выдавить из себя нечто формально-поздравительное, но не мог. Не мог порадоваться даже понарошку. Не мог даже соврать о том, что радуется. – Значит, я всё-таки скоро умру. – спокойно подытожил Чимин. Но даже не этот факт повергал его в дикий ужас. Невероятная по силе ревность сжигала его изнутри: Мин должен принадлежать только ему и никому больше. Опять самообман. Мин Юнги никогда не принадлежал, и уж точно не собирался принадлежать Пак Чимину. – Послушай! – вдруг мягко произнёс Юнги. – Она точно не будет против наших рукопожатий и глупых неловких обжиманий. Так что, если твоя внутренняя вейла победит глубоко-засевшую гриффиндорскую ханжу, то всё будет нормально. Ты будешь жить, даже когда я сменю статус "жениха" на "мужа". – Значит, ты рассказал ей о нас? – Нет никаких "нас", дурацкий ты Пак! – процедил Юнги, прикончив уже третью кружку эля. – Она... её вообще это всё не колышит, в том числе, где я и с кем. – Ты любишь её? – сквозь зубы спросил Чимин, понимая, что пресекает черту. Плевать. – Это неважно. – совершенно бесстрастно ответил Мин, а после – слегка дотронулся до предплечья Чимина, воспламеняя в его крови несдерживаемое желание, усиленное пусть и незначительной, но всё же дозой алкоголя. Сам слизеринец влиял на мракоборца гораздо сильнее любых наркотиков.Хотел пробовать тебя на вкус, –
Это казалось неправильным, Это казалось верным.
Я поцеловал парня и мне понравилось.
(с) Jupither – I Kissed a Boy
Прорычав что-то невнятное, Чимин одним движением руки распахнул едва завязанный халат и накинулся на Мина яростным собственническим поцелуем. Видимо, он слегка переборщил, потому что на языке появился отчётливый привкус железа, от которого градус только повысился. Чимин вкушал Юнги, упивался его вкусом, его упругим телом, на котором, к его сожалению, было слишком много слоёв ткани. – Можешь... расстегнуть. – внезапно выдохнул Мин прямо в поцелуй. Даже если Чимину показалось, его точно не нужно было просить дважды. Он быстро справился с галстуком и пиджаком, а ставшие вдруг исключительно проворными пальцы вскоре расстегнули и все пуговицы на рубашке. Эйфорическое блаженство захлестнуло всё тело Чимина, когда он приложил обе ладони к гладкой обнажённой коже груди Мин Юнги. Окончательно сводил с ума прозвучавший, слегка неуверенный стон слизеринца и тот факт, что он вообще не сопротивлялся манипуляциям Чимина. Поэтому тот сдвинул руки ниже, на плоский живот, а потом и вовсе принялся ласкать член Мина прямо через пока ещё застёгнутые брюки. Приятно было обнаружить, что Мин Юнги возбуждён ничуть не меньше хозяина квартиры. Продолжая осыпать скулы блондина невесомыми поцелуями, Чимин всё же расстегнул брюки и пробрался одной рукой под ткань брендовых трусов. Пальцы прошлись по твёрдой возбуждённой плоти, и Паку пришлось ненадолго отказаться от идеи с поцелуями, потому что у него начались явные проблемы с дыханием. Ощущения и потоки энергии, прежде невероятно сильные от их поцелуев, теперь казались просто ветерочком по сравнению с только что ворвавшимся в сознание ураганом. Он отстранил голову от блондина и окинул его жаждущим взглядом. Ещё никогда Чимин не хотел кого-либо настолько сильно. Все его бывшие и воспоминания о них померкли на фоне невыносимо прекрасного сияния любимого врага. Голова Мина была откинута назад, платиновые волосы слегка растрёпаны и от этого стали ещё притягательнее, светящиеся серебряные глаза прикрыты, а губы, наоборот, приоткрыты и столь манящи. Чистый секс. Белокожее совершенство. Чимин не упустил возможность пробежаться взглядом и по телу, которое оказалось чуть более подкачанным, чем он предполагал. В момент, когда глаза опустились на прекрасный гладко-розовый член, который сжимал сейчас Чимин в своей ладони, блондин застонал и чуть приподнял бёдра, сильнее вжимаясь в его ладонь. – Ты такой красивый, сил нет смотреть... – признался Чимин и снова впился в губы несдержанным поцелуем.