Меня мне дай, заклятого, и покажи, в чём суть.
Ты знаешь, страшно в зеркало на миг один взглянуть...
Я в маске – их бесчисленно, не помню облик свой,
Хочу тебя, мой Истинный. Я потерял покой...
(с) BTS – The Truth Untold
– Чимин... – призыв проник внутрь полудрёмного сознания Чимина. Застонав, он с трудом приоткрыл заспанные глаза. Вокруг было темно, и только свет луны слабо пробивался сквозь полотна штор, незадёрнутых до конца. Мракоборец смог слабо рассмотреть лишь силуэт Мина и инстинктивно подался вперёд ему навстречу. – Юнги! – сонно, но всё равно радостно пробормотал он: наконец-то можно было слышать его голос. Чимина тут же поймали за руку и затащили прямиком в постель. – Мы дома? – тихо спросил Мин, ощупывая руками чужое тело. Похоже, он тоже почти ничего не видел в окружающей темноте. – Я принёс тебя сюда. Ты меня очень напугал, знаешь? – предательская слеза всё-таки выскользнула из правого глаза Чимина. В этот раз темнота сыграла ему на руку. – Мне показалось, что я умер... – честно признался Юнги. – Ты был очень близок к этому. – всхлипнув, произнёс Чимин, которого одномоментно накрыли жуткие воспоминания о жутком зрелище искорёженного любимого тела. – Ты вернул меня, правда же? – Я… они сказали, что я тебя исцелил. Только не знаю, каким образом. То есть, я наложил все заклятия, какие знал, но они не могли воскресить тебя из мёртвых… Мин Юнги вдруг по-девчачьи захихикал, сжав руку Чимина в своей. – Ты такой дубина, Пак! Ты ведь ни слова не прочитал в хранилище знаний о вейлах, да? – Эээ, я, вообще-то, рядом с тобой сидел! – Сидел, но не читал! Вейлы могут исцелять своих Предназначенных. Это положительный побочный эффект объединения магии и кровной связи. Очевидно, эта особенность появилась благодаря инстинкту самосохранения, потому что порой секс может быть весьма грубым… Ориентируясь на звук вкрадчивого низкого голоса, Чимин склонился над блондином и после последней фразы с рыком прижался губами к его рту. Светловолосое наказание живо, язвит всё также, обзывается по-любимому прекрасно, а такой вымученный, долгожданный поцелуй имел ещё один положительный побочный эффект: невыносимый зануда наконец заткнулся и занялся чем-то поприятнее, сплетая их языки вместе. Мин отпустил его ладонь и, к удивлению Чимина, нежно обвил талию мракоборца обеими руками. Поцелуй был возвращён с неистовым энтузиазмом, коего он никогда не замечал за слизеринцем до этого самого момента. Будь то благодарность за спасение жизни, или просто внутри Мина что-то щёлкнуло, – не так уж и важно. Сердце колотилось как сумасшедшее, хотя Пак и уговаривал себя сильно не обольщаться. Ладони Юнги скользнули вниз по спине Чимина, забрались под его рубашку и снова поползли наверх. Взаимные глубокие поцелуи колебались от отчаянной, голодной вейловской жажды до нежно-искренних, обнажающих душу ласк. Чимин никак не мог насытиться касаниями, втайне боясь и надеясь одновременно, что это крышесносящее безумие вскоре закончится. Хотя не был до конца уверен, что вообще когда-нибудь сможет остановиться и оторваться от любимого. Сердце сбилось с ритма в момент, когда Юнги уверенно расстегнул Чимину становящиеся тесными джинсы. Небольшой островок рациональности посреди бушующего моря страсти кричал, взывая к разуму, что это точно плохая идея. Мин лежал на кровати практически голый, если не считать узких боксеров, да исчезнувшей в какой-то момент сбившейся и перекрученной простыни между ними. Чимин понимал, что как только лишится брюк, его уже ничто не сдержит. Последние остатки здравомыслия молили о пощаде. Тщетно. – Юнги... мы не можем... не должны. – шептал Чимин в совершенные припухшие губы своего Предназначенного, не в состоянии оторваться от их умопомрачительного вкуса, и тут же забывая, что пытался сказать секунду назад. Невозможные длинные пальцы Мина без препятствий сомкнулись вокруг напряжённого члена Чимина, и тот забыл всё, что пережил за последние сутки. Забыл вообще всё на свете... Он хныкал и метался на простынях, целуя и взгрызаясь в горячую плоть под собой. О, как он желал ощутить Юнги внутри себя! Их всепоглощающая страсть была подобна густой сети, окружившей обоих, поймавшей их в ловушку и спеленавшей в кокон как бабочку, одним опрометчивым поцелуем. Они погибали. Оба. Друг от друга и от вкуса самой жизни на истерзанных губах. – Юнги... Юнги! Ты уверен? – Я хочу этого... Мы должны испытать все четыре стадии, Чимин-а! Мы... Ты должен знать, от чего отказываешься, прежде чем принять окончательное решение. – Нет, – с болью в голосе ответил Чимин. – Я не могу так поступить с тобой... Я и так использовал тебя по полной, не хочу принуждать ещё и к этому. – Посмотри на меня, эй?!– Мин пробормотал следом незнакомое заклинание. Воздух мгновенно наполнился крошечными фиолетовыми огоньками, летающими по комнате как светлячки. Белокожее лицо Юнги было таким прекрасным в неярком фиолетовом свете, что у Чимина дыхание перехватило и защемило учащённо стучащее сердце. Бледная рука поднялась с поверхности кровати и мягко обвела пальцами скулу мракоборца. – Это не принуждение, я правда хочу тебя! Чимин окончательно погиб. Сдался, раскрошился, растёкся лужицей, чтобы со стоном поражения вовлечь возлюбленного в ещё один долгий поцелуй, из которого пути назад уже не было. Его трясло так сильно, что приходилось напоминать себе о необходимости дышать... Видимо, вейловские гормоны подсказывали, что именно нужно делать, потому что в голове вдруг возникло заклинание, после произнесения которого внизу существенно увлажнилось. Там. – Прикоснись ко мне, умоляю... – стонал Чимин прямо в поцелуй, и долго ждать не пришлось. Было до жути странно, но невозможно, запредельно приятно чувствовать внутри пальцы, медленно-тягуче растягивающие его для полноценного слияния. Для перехода на грёбаную четвёртую стадию, которая прежде казалась совершенно невозможной. – Ты готов, Чимин-а? Я буду внутри тебя, а ты кричи громко... Боли не будет, я позаботился об этом заклинанием. Просто позволь мне быть в тебе. – прикусив мочку уха, прошептал Мин Юнги. Чимин тут же отогнал испепеляющую ревностную мысль о том, что, похоже, слизеринец уже занимался сексом с другими мужчинами... Юнги погружался в Чимина с мучительной медлительностью, направляя своего Вейлу рукой на ягодице. Неожиданно Чимин изогнулся в спине и резко подался вниз, насаживаясь до упора с резким выдохом. Оба громко ахнули: не только от ощущения полного единения друг с другом, но и от потока магии, хлынувшего в тело от места их слияния. Это чудо ощущалось словно оргазм наоборот, как мощный внутренний поток, не выходящий наружу, а усиливающий сам себя с каждым следующим циклом. – Твою мать! – выдохнул Юнги. Чимин поспешил поймать взгляд его глаз, широко раскрытых от удивления и серебряно-лиловых в свете мерцающих огоньков. – Я.. ты.. – было слишком запредельно, чтобы смочь выговорить хоть что-то внятное. Потому что центр мира вдруг качнулся и оказался у Чимина внутри него самого. Сжав зубы, мракоборец сосредоточился на единственно-желанной цели: заставить своего Предназначенного забыть обо всех любовниках, которые у того когда-либо были. Он двигал бёдрами, ведомый инстинктами, насаживался глубже и резче, стонал в голос, как и было велено. Каждый толчок Мина был блаженством, да ещё и Юнги вторил каждому своему движению скользкой от смазки рукой по члену Чимина до тех пор, пока стоны обоюдного наслаждения не слились в прекрасную симфонию взаимной страсти. Чимин до боли кусал губы, иначе непременно выпалил бы безумное и неуместное признание в любви. Слова рвались наружу и находили свое выражение в непрекращающихся ласках, поцелуях и звуках... – Миин Юнгиии... – простонал Чимин и, кончая запредельно сильно, укусил слизеринца за шею, одновременно орошая тесный кулак густой белёсой струей. Через пару-тройку толчков он почувствовал изнутри разливающееся тепло – Юнги кончил следом, прерывисто дыша и на этот раз смотря своему Вейле прямо в глаза. Чимин так сильно прикусил себе губу, стараясь сдержать громкие вопли восторга, что почувствовал металлический привкус крови во рту. Руки слизеринца на секунду обняли его ещё крепче, и Чимин позволил себе помечтать, что сейчас был только первый из множества восхитительных разов с Мином, а не просто единоразовый перепихон, коим наверняка и было всё произошедшее. Последнее воссоединение перед ритуалом разрыва. Чимин нежно целовал веки партнера, подбородок, скулы, грудь, с каждым прикосновением повторяя про себя: «Я люблю тебя, я так тебя люблю!» Юнги тяжело вздохнул, будто бы кожей почувствовав неозвученное, и мракоборец замер, решив, что на этот раз точно переступил черту. Мин осторожно вышел из Чимина и последний уже было собирался соскользнуть с кровати, но хозяин Мэнора поймал его за руку. – Останься, – мягко приказал он. – Сладострастный гриффиндорский придурок. Не знал, что ты такая гибкая бестия. Чимин не мог отказаться, даже если бы захотел. Он также не смог сообразить достойного ответа на оскорбление вперемешку с комплиментом, так что просто улёгся рядом со слизеринцем и посмотрел в его бездонные серые глаза. Чимин всей своей полукровной вейловской душонкой надеялся, что там отражается отнюдь не сожаление. Он открыл рот, чтобы спросить, но пальцы Предназначенного прижались к его губам. – Не надо, не говори ничего. Чимин разочарованно сглотнул, накрыл руку блондина своей, поднёс её ко рту и перецеловал каждую костяшку на совершенных пальцах. Слизеринец блаженно закрыл глаза. Когда брюнет закончил ласкать его пальцы, Мин высвободил руку и зарылся ею Чимину в волосы на затылке. На этот раз Чимин удовлетворенно вздохнул, положил ладонь на грудь блондина и сладко заснул.***
Уж близко
Конец в беспорядочном вихре из карт.
Садисты
Мы, – те, кто хотели вернуть всё назад.
Надежды
Всё меньше и меньше, всё ближе финал.
Как прежде
Не будет. Прости, что тебя потерял.
(с) BTS – House of Cards
Наутро Чимин проснулся один в совершенной, как и её хозяин, спальне Мин Юнги. На столе лежал конверт с его именем, написанным каллиграфическим почерком слизеринца. Нехорошее предчувствие охватило Пака: в прошлый раз оставленными подобным образом записками были прайс-лист и напоминание об оплате. Рядом с конвертом стояла тёмно-синяя бархатная коробочка. Дрожащими руками вскрыв письмо, Чимин поспешил прочитать содержимое: "Чимин-а! Прежде всего, я совершенно не жалею о том, что было прошлой ночью. Теперь между нами всё по-честному. Теперь о грядущем. Моя свадьба состоится через 4 дня. Да-да, я сбежал искать тебя в Корею, наплевав на все приготовления к торжеству. Знаешь, так сложилось, что ближе тебя у меня нет никого, такой вот парадокс. Самый раздражающий гриффиндорский придурок стал мне гораздо больше, чем просто другом, и гораздо ближе, чем какие-либо прежние люди. Поэтому, чтобы ты точно пришёл, я прошу тебя быть моим шафером. Кольца я тоже доверяю тебе. У тебя есть время, чтобы подумать. Обо всём. Прошу, обязательно открой коробочку, чтобы понять о чём речь. Не спеши проводить ритуал. Буду ждать тебя у алтаря, Пак Чимин. Твой Предназначенный Мин" К письму прилагалось запредельно красивое приглашение на свадьбу Мин Юнги и Амелии Флоренс с указанием места проведения в Сингапуре и расписанием трёхдневного празднества, начиная с репетиции, ужина до, самой церемонии и последующих мероприятий. С фотографии на него глядел холодно улыбающийся Юнги и голубоглазая, белокурая миловидная девушка, на полголовы ниже его ростом. Плотная белая бумага с серебряным тиснением пахла чем-то ванильно-апельсиновым. Чимина затошнило. Пересилив себя и пытаясь сдерживать горечь разочарования, мракоборец всё же дотянулся до бархатной коробочки на тумбочке. Сквозь белометаллические обручальные кольца с крошечными инкрустированными бриллиантами по ободу была продета срезанная платиновая прядь волос, перевязанная светло-голубой ленточкой. Прядь волос Предназначенного, отданная добровольно.