Ветер в голос подвывает, – вторит влаге глаз моих,
Выиграл в игре притворства главный приз за нас двоих.
(с) BTS – Tear
Сингапурская свадьба Мин-Флоренс, ожидаемо-предсказуемо, стала синонимом слова "роскошь": обставленная с безупречным вкусом и продуманная до мелочей. Несколькодневное отсутствие жениха ничуть не помешало организации шикарного торжества. Конечно же, Чимин прибыл накануне, запросив международную трансгрессию сразу после того, как покинул Мин Мэнор тем роковым утром после сладострастной ночи перехода на стадию четыре. Десятки совершенно разных мыслей роились в чиминовой светлой головушке, но всё сводилось к одному единственному действию: ритуалу разрыва связи. Он должен был сделать это прежде чем встретиться с Юнги в следующий раз, иначе всякая решимость в одночасье испарилась бы бесследно. Чимин боялся не сдержаться и выкинуть что-то из ряда вон: например, засосать жениха на глазах у всех во время ужина накануне церемонии. А шафер, как водится, по традиции не должен ничего такого вытворять. По крайней мере, точно не с женихом. Бесценную белокурую прядь волос Чимин носил с собой в нагрудном золотом медальоне, откопанном в недрах его хранилища в Гринготтс. Было странно, но энергия металлического изделия с частичкой Предназначенного внутри даровала ему силы и небольшой поток энергии, словно от мимолётного прикосновения. Мракоборец решил, что не будет использовать в зелье прядь целиком, и половину оставит себе, в память о своих краткосрочно-странных отношениях с Мин Юнги. Чимин трансгрессировал в Сингапур за двое суток до дня "Икс", завтра должна была состояться репетиция церемонии и ужин накануне непосредственно свадьбы. Прогулявшись по улицам Сингапура и вкусив пищу в единственной в мире уличной палатке с мишленовской звездой и порадовавшись неожиданным поворотам своей удивительной полукровной судьбы, Чимин вернулся в арендованные для него молодожёнами роскошные апартаменты. Сегодня ночью как раз было новолуние, и решение не оставляло ни тени сомнений: он обязан разорвать порочную вейловскую связь... Даже если он больше никогда, за всю свою жизнь не испытает подобной ночи блаженства, как во время первой ночи с Мин Юнги. В глубине души мракоборец точно знал, что чувства, бурлящие в груди, уже давно вышли за рамки игры гормонов, и не изменятся даже после ритуала, что делало сингапурское бракосочетательное мероприятие ещё горче, тошнотворнее... Лицемернее. Он не мог знать всех причин и обстоятельств Мина, они ни разу всерьёз об этом не говорили, и только отсутствующий положительный ответ на вопрос "Ты любишь её?" оставлял тоненький лучик надежды в беспросветной бездне отчаяния. Самое время отправить "прощальное" письмо... Неровные буквы дрожали и немного приплясывали на пергаменте, с потрохами выдавая сильные эмоции пишущего. "Юнги! Я хотел поблагодарить тебя за то, что не позволил мне умереть, когда узнал о моей зависимости от тебя. Спасибо, что был рядом и позволил испытать все четыре стадии единения, мне этого не забыть. Сегодня, сразу после полуночи, я намерен провести ритуал разрыва связи. Пожалуйста, не занимайся сексом со своей невестой, так как тебя вырубит на полчаса, и могут возникнуть лишние вопросы, не хочу создавать тебе ещё больше проблем. Отвечая на твоё письмо, я тоже ни о чём не жалею. И последующие три дня я буду идеальным шафером для тебя и ни за что не подведу. Но сегодня... Я не буду притворяться и радоваться за тебя, потому что мне больно. Мне так больно терять тебя, отрывая наши души друг от друга. Я не знаю, Истинные мы или нет, но это для меня не так уж и важно. Я всё равно люблю тебя, Мин Юнги! Люблю до дрожи в коленках, до грёбаных бабочек в животе, до мечт самому стоять с тобой рядом у алтаря вовсе не в качестве простого свидетеля... Я люблю тебя. Спасибо, что впервые за мою жалкую жизнь позволил мне испытать это чувство. Будь счастлив со своей женой, Юнги. Здравствуй и прощай!" Предательские слёзы одна за одной катились по щекам, когда Чимин дописывал своё признательское любовное письмо. Солёные капли падали прямо на бумагу, добавляя повествованию пару клякс, но только плевать на это с высокой колокольни. Стало немного легче, когда сова отправилась на доставку послания. Будущее казалось совершенно определённым, но от этого не менее мучительным. Безрадостные перспективы маячили перед глазами, грозя одиночеством и невзаимным чувством к женатому мужчине, с которым их вскоре больше ничего не будет связывать. Ритуал прошёл без сюрпризов – чётко по книжке. Ощущения после выпитого зелья и произнесённого заклинания походили на то, как если бы кто-то со всей дури пнул тебя в сердце ногой со всего размаху. После финального слова Чимина ожидаемо выбило из сознания, а видение в послеобрядных грёзах оказалось донельзя странным. Его бесплотная душа парила над башнями Сингапура, и вдруг её как магнитом потянуло куда-то в сторону, навстречу стремительно приближающемуся мерцающему золотому силуэту, при ближайшем рассмотрении оказавшимся ни кем иным, как Мин Юнги. – Ты это сделал, милый... – с горечью улыбнулся ему теперь уже бывший Предназначенный. – Ты нас разлучил. – Я?! Вообще-то не я завтра женюсь! – вспыхнул Чимин, хоть и был безбожно рад видеть возлюбленного. – Перестань, прошу! Я не хочу ругаться. Это ведь и твоя жизнь тоже. Твоя Судьба, и ты сам её кузнец. А я... получил твоё письмо, знаешь? – Так ты – это правда ты? Не галлюцинация? Ты – настоящий Мин Юнги? – ошарашенно спросил Чимин, всё ещё сомневаясь, а не его ли собственное подсознание играет с ним в донельзя жестокие игры. – Не знаю, я просто смотрел в окно на безлунное небо, иногда возвращаясь мыслями к некоторым строкам твоего письма, когда меня вышибло из тела и притянуло сюда. Я сразу понял, что всё случилось... – глаза Мина сияли прозрачными, скопившимися на нижних веках ненастоящими слезами. – Я написал правду. Я всё ещё чувствую любовь к тебе, хотя связи между нами более нет. И... Я не прикоснусь к тебе сегодня на репетиции, как не прикоснусь и на свадьбе. Как только ты завершишь создание своей семьи, я исчезну из твоей жизни, будто меня и не было. – Чимин, я... Ты не понимаешь... – Юнги метался. Словно было что-то важное, что должно было прозвучать в ответ, но не могло стать озвученным из-за неведомых причин. – Всё, чего я прошу, – это быть рядом на церемонии, хотя бы до её конца. Думаю, тебе многое станет понятно. Прости, что заставляю тебя проходить через это, ничего не понимая. Но так правда нужно. Просто поверь мне. Поверь, если... любишь. – Даже не смей сомневаться, ублюдок! – Чимин притянул к себе фантомный силуэт, чтобы соединить их губы хотя бы в этом странном полувидении-полусне и... открыл глаза, лёжа на тёмно-сером ковролине своих роскошных апартаментов. Медальон с оставшейся половиной платиновой пряди волос продолжал нежно пульсировать на груди. – Заткнись, тупое сердце! – выругался Чимин, стараясь игнорировать остро-щемящее ощущение в груди. – Нам просто нужно отыграть свою роль, как будто ничего не произошло.***
Everybody say: NO!
(c) BTS – N.O.
Утро после ритуала встретило Чимина тёплыми солнечными лучами из панорамного незашторенного окна с видом на сияющий Сингапур. Мракоборец зажмурился, потягиваясь после тревожных сновидений. – Ещё пять минуточек! – пробурчал он будильнику, но репетиция церемонии начиналась меньше чем через два часа, так что медлить было нельзя. Амелия с одного взгляда на неё сшибла Чимина с ног своей неземной красотой. Крошечная фотография на приглашении не передавала и десятой доли её холодного очарования и аристократичной изящности. Она идеально смотрелась рядом с Мином, подходила ему как предназначенный кусочек пазла. Ко всему прочему, казалось, что только с ним она и была мила, потому что даже к своим родителям – Чимин про себя прозвал их "Мистер и миссис Сноб" – невеста обращалась довольно холодно, если не сказать пренебрежительно-высокомерно. Юнги был напряжён на протяжении всего дня. Десятки гостей ежеминутно роились вокруг будущих молодожёнов, сверкая белозубыми дежурными улыбками и словно стремясь выслужиться перед виновниками торжества. Чимин же чувствовал себя лишним, невидимым. Чужим. Отвергнутым. И только внимательные серые глаза, периодически обжигающие его красноречивым взглядом, удерживали его на месте, безмолвно умоляя: "Останься!" В конце концов, он уже пообещал, что выдержит всё до конца. Не допуская ни единого прикосновения, Чимин смог пережить этот длинный день, надравшись на ужине до такой степени, что, кажется, завтра утром его глаза и вовсе исчезнут с лица, скрывшись за жутким отёком. Плевать. На него всё равно не будет смотреть ни одна живая душа. Хотя... в глубине души он знал, что как раз-таки одна пара глаз точно не упустит его из виду. Потаённые игры Юнги были всё ещё непонятны, но так хотелось верить его словам о том, что вскоре их отношения прояснятся... Захотелось блевать после того, как белозубо засияла невеста, обменявшись несколькими фразами с Юнги. И даже он... улыбнулся ей в ответ до дёсен. Утро церемонии было мучительным от жуткого похмелья. Хорошо, что коротенькое заклинание "воскресило" Чимина за несколько минут, хоть помятое лицо всё равно выдавало все прэлести воздействия вчерашнего количества испитого алкоголя. Нацепив на себя шаферский смокинг и проверив благополучное наличие обручальных колец (которые вчера по пьяни хотелось выбросить из окна 26-го этажа, а может, и вовсе выброситься вслед за ними), Чимин спустился позавтракать в ближайший ресторанчик перед тем, как оправиться в церковь. Почему Мин, при всей его атеистичности, согласился венчаться в церкви, было ещё одним вопросом без ответа. Мракоборец почти привык к этому. Бла-бла-бла, дорогие гости. Бла-бла, мы собрались здесь... Чем дольше Чимин стоял у алтаря, не смея поймать взгляд Юнги, стоящего так близко рядом с ним, но без возможности прикоснуться или проорать на весь этот грёбаный лживый храм о своей всепоглощающей любви, тем больше зудели ладони и взрывался мириадами кусочков его истощённый бесконечным мыслительным процессом перегревшийся вейловский мозг. – Осталось совсем немного, мой... моя... ... Чимин. – запнувшись прямо перед именем, неожиданно прошептал Юнги, вызвав у древнего священника волну плохо скрываемого презрения. – Я перестал что-либо понимать. – честно признался Чимин, борясь с желанием протянуть руку и прикоснуться к его ладони... щеке. Или губам. – Знаю. Прости. Я должен уплатить Амелии по долгам. – немного приоткрыл завесу тайны ослепительно прекрасный жених. Правда, понятнее не стало. – Вы не могли бы обсудить свои дела в более подходящее время?! – с негодованием прошипел священник в их сторону. – Простите, святой отец, мы обсуждали клятву! – сказал Юнги и прыснул в кулак, словно прозвучала какая-то невероятно смешная шутка. Заиграла торжественная музыка, гости поднялись со своих мест, приветствуя неземной красоты невесту в нежно-салатовом, почти белом платье. Холодные глаза цвета морской волны источали ласковую учтивость, – она смотрела прямо на своего жениха. Тонкие руки сжимали в руках букет из необычных цветов, названий которых Чимин не знал. Если отбросить все субъективные причины испытывать к девушке зависть и даже ненависть, стоило признать, что выглядела Амелия Флоренс как сбывшаяся мечта. Достигнув цели, невеста поднялась к алтарю и трогательно взяла протянутую ей ладонь будущего супруга. Священник начал произносить высокодуховную тошнотворно-длинную заунывную речь, а Амелия едва заметно кивала Юнги, будто бы успокаивая его и подбадривая. – Согласны ли вы, Амелия Флоренс, взять в мужья Мин Юнги, заботиться о нём и быть рядом, в богатстве и в бедности, пока смерть не разлучит вас? – Давай, ты сможешь! – одними губами прошептал Мин Юнги. – Нет! – твёрдо и громко, не оставляя ни тени сомнений, произнесла вдруг девушка надо всей безмолвной толпой присутствующих. Кажется, челюсть Чимина (как и почти всех гостей) от немого шока практически пробила каменный пол собора.