Разве я сторож брату своему?

Пока Тор был в душе, Юко осматривал комнату. Она была небольшой. Маленькая по эльфийским меркам кровать, аккуратно застеленная изящным и явно женским пледом. Рядом стоял столик, на котором лежало что-то вроде вышивки, а по двум сторонам от полотна в один строй лежали нити. На стенах же были развешаны плоды этого творчества. Тематика показалась эльфу скучной — семья, семейные вечера и прочая чушь, как подумал Юко. Пол был полностью покрыт мягким и однотонным ковром, который почему-то выбивался из общего стиля. Но почему?.. В дверь тихонько постучали и, не дожидаясь ответа, зашли. Это была всё та же гномиха, но теперь она привела с собой ещё одну, которую эльф обозначил для себя «матерью близняшек», ведь те мелкие девчонки и вправду были почти неотличимы. — Его Высочество сказал, что Вам нехорошо... — начала было лепетать гномиха. Но Юко грубо отрезал: — Я в порядке. — Моя дочь уже давно занимается лекарским делом. Она может Вам помочь. Эльф хотел было настоять, что ему не нужна помощь, но осёкся, осознав, почему эта самая «дочь» так на него косилась всё время. — Говорят, — холодно начал он, взглянув младшей гномихе прямо в глаза, — лекари могут видеть ауру любого существа. И они всегда безошибочно определяют, кто перед ними находится. Юко начал медленно подходить к ним. — Да... — растерялась младшая, — Верно. Эльф вдруг недобро улыбнулся и угрожающе тише спросил: — Стало быть, ты знаешь, кто я? Глаза гостя вдруг стали заливаться красной пеленой, что на обеих гномих подействовало пугающе. — Господин, — начала с тревогой старшая, прикрывая собой дочь, — Нам безразницы, кто Вы. Вы пришли с Его Высочеством, остальное неважно. Мы приняли вас к себе домой. Поэтому, будьте добры, и вы уважайте хозяев этого дома. Юко даже не посмотрел на неё. Он всё также держал свой взгляд на младшей, которая нервно мяла руками юбку. — Лекарь, — обратился он к ней, снова возвращая глазам эльфийскую принадлежность, — надеюсь, информация о Ваших пациентах сохраняет свою конфендециальность. Та в ответ лишь начала кивать. Юко церемониться не стал, поэтому сказал: — Будьте осторожны. И следите за своим языком. Кто знает, что может произойти, — эльф снова оскалил зубы, — Я тоже буду внимателен к Вам. Как бы чего ни случилось. Последнюю фразу он произнёс медленно, явно намекая, что если что и случиться, то по его злому умыслу. — Возмутительно! — воскликнула старшая, набравшись смелости. В этот момент Тор зашёл в комнату, потирая полотенцем мокрые волосы. А услышав недовольство гномихи, тут же нахмурился. Юко сделал напряжённое и недовольное выражение лица, подавив довольную усмешку. Но гномиха и вовсе не заметила прихода принца Асгарда, поэтому продолжила: — Вы что нам угрожаете?? Мы хоть и маленькие, но Вам отпор дать сможем! Младшая легонько похлопала свою мать по руке, своим испуганным выражением лица давая знать, чтобы та замолчала. — Что здесь происходит? — вмешался Тор. — Ваше Высочество! — уже спокойнее сказала гномиха, поклонившись, — Извините за дерзость, но Ваш товарищ ведёт себя неподобающе. Мы пустили вас в этот дом и надеемся, что нам ничего не будет угрожать. — Так и есть, — серьёзно ответил Одинсон, — Если что-то случится, я защищу вас. Вот только что именно мой... товарищ, — он укоризненно посмотрел на Юко, — сделал не так? — Как Вы и просили, я... — Это недопонимание, — прервал её эльф, — Мне со своими сородичами-то общаться сложно, а уж с гномами и подавно. Возможно, я просто неправильно выразился. Гномиха заметила, как быстро изменился неприятный гость. Если несколько секунд назад он скалился и вёл себя враждебно, то сейчас был холодно-отстранённым и... немного растерянным. И такая фальшивая была эта растерянность! Точнее об этой фальшивости знали только гномихи, потому что им было с чем сравнивать. Тор же поверил, что это простое недопонимание и его "товарищ"-эльф опять кому-то нагрубил. — Извините, — искренне произнёс громовержец, — Даю слово, я разберусь с ним. — Благодарим, — мило улыбнулась гномиха и, поведя свою дочь за собой, захлопнула дверь. Несколько секунд в комнате царила напряжённая тишина. Тор вопросительно и как-то устало смотрел на Юко. — Я не виноват, — тихо, но уверенно оправдался эльф и, устроившись на постеленные простыни, зарылся в одеяло. — Относись к ним уважительней, — сказал Тор и тоже прилёг. Больше они не говорили. Юко довольно быстро заснул. А вот несмотря на тяжёлые веки и усталость в теле, Одинсон уснуть не мог. Мысли его всё время возвращались либо к брату, либо к Асгарду. Так он и пролежал всю ночь, сомкнув глаза только к рассвету. *** В зале Небесного Совета собрались все старшие боги — Сварог и Лада, Дажьбог, Матерь-Сва, Хорс, Стрибог и Симаргл — кроме Рода, который не являлся на такие «мелочные» собрания. (* По славянской мифологии пантеон богов делится на старших и младших, или высших и обычных. Старшие управляют всем Мировым Древом. Род — наиболее древний бог, создатель Вселенной. Сварог — владыка Вселенной, родоначальник большинства славянских богов и по совместительству – отец Перуна. Лада — богиня, покровительница любви, семьи и весенних полевых работ. А также мать Перуна. Матерь-Сва/ Мать-Сыра́-Земля — богиня Победы. Хорс — стоит по правую руку от Перуна. Воплощение света. Стрибог — повелитель небесной стихии и ветров). В зал привели Перуна. Со стражей, как преступника. Хотя в этом и не было необходимости — ни один страж не сможет удержать этого громовержца. Здесь царила благоговейная тишина. Сварог был нечастым гостем на собраниях из-за своего высокого положения, а сейчас (на предварительное внутриполитическое судебное собрание, неофициальное) он явился собственной персоной. — Грозный повелитель огней небесных и дожденосных туч, — сурово начал Сварог, — Столько раз призывался в свидетели-судьи. Каратель злой нечисти и бич людских пороков и преступлений. Огню и воде, что находились во власти Перуна, придавались силы для обличения лжи. И вы хотите сказать, что мой сын творил всякие непотребства в свободное от правления время? Громогласный вопрос, нависший над залом, а точнее то, как он был поставлен, смутил всех присутствующих. Кроме, конечно, Перуна. Он наблюдал за реакцией высших богов и усмехался про себя. — Да! — нахмуренно воскликнул Симаргл, вскочив со стула, — У брата огромная власть, и он решил, что может злоупотребить ею. Никто раньше не распространялся об этой информации только потому, что жертвы Перуна были мелкими сошками; теми, кто не имеет влияния, словом, беззащитны и кого точно слушать не станут. Но, как известно, ко всему привыкаешь. И вот Перун решил набраться дерзости и посягнуть на царского представителя Асгарда! И не просто на царского представителя, а на Локи Одинсона, известного бога коварства и озорства, который в отместку за злодеяние брата сжёг весь королевский архив дотла. Все ценные свитки сгорели безвозвратно и не подлежат восстановлению! Всё в пепел разрушено! И никакие претензии к Одину не вернут нам их. После пламенной речи вестника миров в зале вновь настала тишина. Все ждали, что ответит их владыка. — Где доказательства? — вклинился Перун. Но Сварог ударил кулаком по столу, отчего все дёрнулись, и сквозь зубы сказал своему сыну: — Молчать! Тебе никто слова не давал. Как ты допустил то, что о тебе вообще такое говорят?! Позор... — Отец, — обратился Дажьбог, — Важнее не то, что о нём говорят, а то, что это правда. Поступки брата непростительны. Он должен судиться и понести наказание за ВСЕ свои преступления, не только по отношению к принцу Локи. — Неужели? — выгнул бровь Сварог, — А кто из вас не без греха? В зале начались шептаться, но он пояснил: — Я не говорю, что преступления должны оставаться безнаказанными. Просто задумайтесь на секунду о том, какой приговор вынесет Один тому, кто чуть якобы не изнасиловал его сына. Никакой деликатности в словах Сварог придерживаться не собирался. Он и сам не до конца верил в то, что всё, о чём здесь говорят, правда. — Один известен своим пристрастием к дипломатии, — вмешался Хорс, — Возможно, если нам правильно подобрать слова, он будет не так суров к Перуну. — Перун должен быть судим по справедливости! — настаивал Симаргл. «Вот вам и братская любовь», — подумал недовольно громовержец. — Правосудие не может вершиться с яростью! — вклинилась Лада, — Успокойся, сын! — Пусть асгардцы предоставят доказательства, что мой сын как-то надругался над младшим Одинсоном, — гневно произнёс Сварог, — Ведь, насколько мне известно, старший Одинсон за последние несколько дней не раз нападал на Перуна. Если кто и должен сидеть на скамье обвиняемых, то это непременно будет наследный принц! Сказав это, он встал из-за стола и направился прочь из зала.