***
— Мария, как вы себя сейчас чувствуете? — Вы даже не представляете на сколько прекрасно, — блондинка натянула улыбку. — А вот ваши анализы говорят об обратном. — врач располагала к себе, но даже при таком раскладе Третьякова не была готова говорить правду, тем самым подписывая приговор на заключение в лечебнице. — Вы часто падаете в обморок? — Впервые. — отводя взгляд от пронзающих глаз, ответила женщина. — Мария, я здесь для того, чтобы помочь вам. Но для этого мне нужна ваша помощь. — блондинка качнула головой в знак согласия. — Как долго вы находитесь в стрессе? — Я не… С чего вы это решили? –Не отводя взгляд от врача напротив, Мария прижала ноги ближе к груди. — Я психотерапевт, за десять минут, что я здесь нахожусь, я успела сделать некоторые выводы. — женщина добродушно улыбнулась. — Извините. — Вам не за что извиняться. — Есть. Всегда есть. Я должна извиняться за свое существование. За то, что приношу людям столько неудобств. Перед собой. За ту боль, что причиняю каждый день. — Вы наносите себе вред? — Вскрытие душевных ран, считается за селфхарм? Иногда мне кажется, что я обрекла себя на страдания. Что с этим уже невозможно ничего сделать. Во мне нет сил с этим бороться. Нет. Все чего я хочу, это забыть ее глаза, жить спокойно и желательно быстро. Чтобы не замечать, как проходят дни, куда улетают года. Чтобы не плакать по ночам и не вздрагивать каждый раз случайно вспоминая ее голос. Чтобы не искать отчаянно спасения в мирах, уносящих из этого. — блондинка закрыла уставшие глаза. — Скажите, когда меня выпишут? — Выписка происходит в двенадцать часов, наверняка уже завтра вас выпишут, но вы должны понимать, Мария, что физическое более-менее терпимое состояние, не значит хорошее ментальное здоровье. Если вы не займетесь лечением, совсем скоро снова здесь окажетесь. — А как вам идея сменить обстановку и переехать в другой город? — Хорошая, но в комплексе. Если вы только переедите, то убежите от проблем, а они имеют свойство догонять. — женщина поправила очки, совсем как Лаура. — Я вас поняла. Вы не могли бы меня оставить, очень хочется спать. — Конечно, — врач встала с кресла, забирая записи и оставляя женщину одну в давящих стенах палаты. Мария очнулась, доставая себя из воспоминаний. Чайник выключился, пар обжигал лицо, а ноги все так же мерзли. Блондинка налила кипяток в кружку, забирая ее с собой и усаживаясь на стул. Взяла ручку, подтягивая лист. Аккуратный почерк начал царапать бумагу, слезы смочили щеки после слов «... Л.А.Лукиной.» — Прошу уволить меня по собственному желанию с занимаемой должности, — женщина взглянула в календарь, — сегодня шестое. Завтра я отдам в отдел кадров, еще две недели, значит двадцать первого ноября… — Мария с болью проговаривала то, что писала. Еще пару строк, роспись, готово.***
— Я же могу продлить больничный до увольнения? — Конечно, — рыжая девушка забрала документы у Марии, протягивая еще что-то подписать. Дверь открылась. — Ольга Николаевна, бумаги готовы? — Лаура посмотрела на одну из работниц, не замечая сначала блондинку, пока помощница Марии не обратила на себя внимание. — Лаура Альбертовна, Мария Владимировна будет продлевать больничный до увольнения, он идет оплачиваемый или нет? — блондинка замотала головой, пока женщина не успела повернуться, прищуриваясь и приподнимая бровь. — О каком увольнении идет речь? — шуршание бумаги в миг прекратилось, все затаили дыхание, единственное желание Третьяковой было не встретить Лукину, а теперь, кажется, она сильно попала. Мария натянула улыбку, никто не осмеливался заговорить. — Мария Владимировна, зайдите ко мне в кабинет. А вы, Наталья, если не знаете таких элементарных вещей, что тут делаете? — женщина забрала документы и покинула кабинет. — Наташ, ты че к ней то полезла, у меня спросит не могла? — начала говорить сотрудница. — Да не знаю, сглупила что-то. — От этой глупости у все тут чуть инфаркт не случился. — с этим была согласна и Мария, женщина собралась с мыслями и направилась в «любимый кабинет». Мария открыла дверь. Лукина стояла у окна, как тогда с Настей, только теперь внимательно наблюдала за жизнью снаружи. Она даже не обернулась. Третьякова медленно шла к ней, становясь рядом. Обе молчали. Окно открыто, холодный ветер режет кожу, погода в кабинете Лауры всегда суровая, будто женщина закаляет душу или замораживает сердце. Особенно холодно… — Я тебя чем-то обидела? — Лаура нарушила привычное молчание. — К чему этот вопрос? — Ты не разу не ответила мне на звонок. — брюнетка сделала глубокий вдох. — Чувствовала себя плохо, я не могла говорить, — тут Мария не врала. — Увольнение. — Я переезжаю. — Я люблю тебя. Молчание. К этому женщина не была готова, эти слова не вписывались в ее понимание ситуации, Лаура опять создавала анархию в ее голове. Она смотрела на брюнетку, судорожно ища ответ на ее лице. Но Лукина говорила искренне, треснула маска, нет больше панциря. Лаура невесомо положила руки на лицо женщины, боясь сделать лишнее движение, ледяные пальцы выжигали новые шрамы на коже, брюнетка медленно приближалась к алым истерзанным губам, взгляд туманился, цвета глаз совсем не было видно, зрачок заполнял все пространство. — Лаура, не надо… — дрожащим голосом просила блондинка, сознание отказывалось подчиняться, в руках начальницы ее уносило в другой мир. Лукина не слушала, опускала руки ниже, прижимая женщину нагло к себе, впиваясь в губы терпким поцелуем, поцелуем со вкусом боли, которая оседала на гортани. Чтобы облегчить ее, брюнетка кусала губы любимой, сжимая ее в своих руках, горькие слезы со щек Маши оставляли неприятные разводы на лице другой, но она продолжала, опускаясь ниже к шее, притягивая женщину сильнее, подчиненная Мария не могла выбраться из этих пут, но память сыграла злую шутку. Она сейчас стоит на месте другой. — Лаура, хватит! — раздался громкий крик, Мария отстранилась и поднила глаза, наполненные обидой. — Хватит. — женщина медленно направилась на выход, но что-то заставило ее остановиться на полпути, не поворачиваясь, она произнесла. — Ты мой рок-н-ролл. Моя боль. Самое лучшее и худшее, что со мной случалось. — дверь захлопнулась. Только сейчас Лаура почувствовала холод, ее мир накрыло темным полотном. Непонимание и страх таились внутри. Руки дрожат, сердце ампутировали, кто-то нагло вырвал душу, оставляя дыру внутри. Загорается вторая сигарета. 16:03.