Любовь семьи не сравнится ни с какой другой.
Эйлин и Северус пошли домой. Сначала Северус пытался строить из себя обиженного, но быстро сдулся, увидев, что Эйлин на него не злится за утренний инцидент. По дороге они съели по мороженому и решили, что им обязательно нужно съездить на море. Оба бледные, что поганки, и злые, что голодные доберманы. Хороша парочка, мать и дитя — оба на одно лицо. На одну уставшую злобную рожу. Но отпуск на курорте придется отложить до момента, когда Эйлин натренеруется аппарировать. Уже не такие уж и голодные. Шли бы домой, Тоби вас наверняка потерял. Мне на твоего Тоби плевать с высокой колокольни. От него вреда больше, чем пользы. На этом Оригинальная обиженно замолчала, не высовываясь до самого Паучьего Тупика.Акт 1
Когда Эйлин с Северусом заходили домой, из коридора были слышны всё ещё трезвые мужские голоса. Эйлин внутренне подобралась, Оригинальная наоборот не стала пытаться подавить панику, а Северус, зло нахмурившись, мигом проскочил мимо кухни в свою комнату на второй этаж. Ничем хорошим этот день не закончится...? Тобайес и двое других мужчин вышли с кухни. Двое поздоровались с видом околопохабным. Видать, удивлены изменением Эйлин. Эйлин быстро сообразилась, что эту парочку надо спровадить; сама завернула разговор в нужную сторону и сама же закрыла за ними дверь, намереваясь было выскочить вместе с мужчинами, но оказалась перехвачена за локоть не в меру бодрым муженьком. — Какого хера? — спокойно произнёс Тобайес. Эйлин почувствовала, насколько муж сейчас фальшив. — Что "какого хера"? Ты можешь изъясняться по-человечески, Тоби? Физически уловила, как вокруг неё сгущается воздух. Эйлин осознанно играет с огнём. — Грязная ведьма! — мужчина наконец вспылил, перейдя на крик. — Какого хера ты не следишь за своим выблядком? Эйлин возмущённо подняла брови. Она положила руку на самостоятельно пришитый карман с волшебной палочкой. — Моим выблядком? Не зарывайся, Тобайес. Забыл, кто своим кривым хуем сделал мне ребёнка? Забыл, чьи гены носит наш сын? — Эйлин акцентировала последнее слово. Она говорила медленно, таким тоном, словно втолковывала что-то слабоумному. Ещё немного, и волосы Эйлин начнут искриться. Она изловчилась достать палочку, но не успела направить её на мужчину: Тобайес выбил палочку из её рук. — Ты меня позоришь, подстилка! — проорал Тобайес Эйлин почти на ухо и наотмашь ударил. Эйлин успела только судорожно вдохнуть и зажмуриться, когда на щёку прилетел удар ладонью. Эйлин не удержалась на ногах: она сползла по стене и осталась на полу в полусидячем положении, подобрав колени к груди. — Чем же я тебя позорю, любимый? Тем, что приношу домой деньги? Работаю за троих, убираюсь, готовлю, стираю и штопаю твои тряпки? Тем, что помимо этого в одиночку воспитываю сына, пытаюсь дать ему нормальное образование, еду и одежду?Акт 2
Эйлин волком глядела на мужа, осознавая, что сейчас он ударит её снова. И он ударил. Пнул по лодыжке. Эйлин глухо простонала, а на глаза навернулись слёзы; Оригинальная ощущалась в голове невнятным копошением, напоминающем телевизионные помехи. Затем Снейп поднял Эйлин на ноги за ворот блузы, встряхнул её. Головная боль накрыла волной до секундного потемнения в глазах. Появилось чувство тошноты — тревожного предвкушения неприятностей. Эйлин даже не предприняла попытки попытки поднять руки, чтобы как-то закрыться. — Намекаешь, что это из-за меня твой щенок такой ненормальный? Взгляд Тобайеса потемнел. В нём проскочил нездоровый огонь идеи. У Эйлин же в голове вдруг проскочила мысль, что она не помнит, перекрыла ли неудачную рунную цепочку от скандалов. Тобайес загробастал её в странное полуобъятие, больше похожее на удушающий. Он повёл Эйлин за собой наверх. В их комнату. Эйлин широко распахнула глаза. Попытки вырваться из захвата мужа привели лишь к тому, что он стал удерживать её сильнее. Мне жаль — Отвали, — вслух прокричала Эйлин. Тобайес, принявший это на свой счёт, шлёпнул Эйлин по ягодице и втолкнул в комнату. Эйлин потеряла все пути к отступлению. Прыгнула бы в окно, да открыть не успела. — Какая ты стала дерзкая, жёнка. Ну ничего. Мы начнём всё заново. Тобайес толкнул Эйлин на кровать.Акт 3
Господи, помоги мне, — пронеслась крамольная мысль у Лены и тут же оборвалась. — Бога нет. Он не видит своих детей. Она сидела, оперевшись спиной на ванну. Эйлин было больно. Унижение, подчинение — абсолютная слабость, которую ей не доводилось испытывать ни в одной своей жизни. Если бы она была в состоянии, заметила бы, как дрожат сейчас её руки, и заметила бы свои слёзы. Эйлин было страшно и горько. Она закрыла уши руками, поджала колени к груди. Комок в груди пульсировал, напоминая тошноту. Или это и была тошнота? Успокойся. Не произошло ничего страшного. — Ничего страшного? — глухо прошептала, закашлявшись. — Он... он, эта мразь... Поднимайся. Северус сварит "Спасение Камелии". Иди, скажи ему. — Мне сейчас не до зелий. Надо что-то делать... Спасение Камелии и есть это "что-то". Перестань лить слёзы, жизнь тебе не сломали и не сделали ничего такого... — Да он же нас... Это называется семейные обязательства. Эйлин ощутила, как Оригинальная внутренне закатывает глаза. Нужно спуститься вниз, забрать палочку, пока никто на неё не наступил. В дверь робко постучали. Это определенно не муж. Эйлин поднялась на ноги и открыла Северусу дверь. Ребёнок протянул ей палочку, старательно избегая смотреть на мать. Эйлин ощутила, как рада, что ребёнок позаботился о палочке и, в какой-то степени, о самой Эйлин. — Волчонок... — Эйлин замялась. — Ты умеешь варить... — Спасение Камелии? Иди полежи, оно полчаса варится. Да иди, он ушёл. Эйлин вышла из ванной, осторожно переставляя ноги. В гостиной она упала на свой диван, с головой спрятавшись под покрывалом в позе эмбриона. Душно, жарко и нечем дышать, но здесь, в этом глупом детском укрытии, чувствуется давно утраченная безопасность. Сколько она уже в этом теле? Она даже привыкла к имени. Эйлин, кажется, даже ненадолго задремала. Почувствовала, как детская ладошка похлопывает её по плечу, стараясь разбудить, а потом медленно снимает с головы покрывало. Северус сидел на коленях перед диваном, в одной руке держа стакан с напитком цвета среднего между красным и розовым. — Спасение Камелии. Выпей, — сказал очень тихо Северус. — Спасибо, Волчонок, ты моя опора, — Эйлин поцеловала ребёнка в макушку. Северус не отстранился, лишь протянул ей стакан. Зелье имело невыносимо горький цветочный привкус и совсем не имело запаха. — Я избавлюсь от этого ублюдка, Волчонок. Он больше не сделает и шага в наш дом. Эйлин коротко, но нежно обняла Северуса, и сейчас это объятие придало ей сил.