Две недельки до второго

– Так и будешь стоять? – слышится недовольный голос, и Серёжа выныривает из своих мыслей. – А что, есть выбор? – ехидно бросает он и косится на то, что должно было стать их палаткой. Биологическая экспедиция на Белое море – это же надо было придумать! Они ведь даже не биологи, так, молодняк, только закончили десятый класс. Сейчас бы раздобыть ключи в компьютерный класс, готовиться к поступлению. Но когда желания хоть кого-то из детдомовских вообще учитывались? «Бюджетно и так полезно для здоровья», – радостно щебетала по телефону кому-то директриса их детдома, стоя у своего кабинета. Запах её приторно-сладких духов долетал даже до лавочки на первом, где сидел Серёжа. У левого ботинка начала отклеиваться подошва. Он оглядывал свои кеды и думал, что никогда не купил бы такие духи, будь у него столько же деньжищ, сколько у Светика. То есть Светланы Семёновны, конечно, Светик – это так, простонародно-прижившееся. «Шикарно!» – всплёскивает наманикюренными руками их воспиталка Лилия Евгеньевна. Серёжа уже точно знает, всё, что «шикарно», на самом деле ни разу не шикарно. «Встреча с губернатором – шикарно!» А потом вы полтора часа киснете в духоте актового зала, пока одна важная шишка на пыльной сцене сменяет другую. «Одежду передали – шикарная!» Шмотки оказываются дырявыми и растянутыми. Серёжа уже привык. Кто захочет отдавать в детдом что-то новенькое? Но ничего, когда-нибудь у него будет целая комната, выделенная под одежду с гордым названием «Гардеробная». Придёт в самый дорогой мебельный и выберет огромный шкаф со словами: «Это в мою гардеробную». Чтобы продавцы-консультанты галантно улыбнулись, а сами обзавидовались. Мир ещё его узнает. Обязательно узнает. А пока приходится довольствоваться колючими шерстяными носками непонятного цвета. Поездка на Белое море – тоже, конечно, шикарно. Шикарно, но не настолько, чтобы ехать сюда самой. Вместо Лилии Евгеньевны с ними отправляется только вчера закончившая пед Елена Васильевна, наверняка ещё полная веры в человечество вообще и их детдомовский сброд в частности. С ней, конечно, учительница биологии. И физрук, неизвестно каким образом согласившийся на эту авантюру. Будь Серёжа на их месте, обязательно бы откосил. Кто в здравом уме согласится на такой природный досуг в компании двадцати неблагополучных подростков? Вопрос, конечно, риторический. Да и Серёжа не на их месте. Выбора у него действительно нет. Иначе не стоял бы прямо сейчас под пристальным взглядом своего соседа по палатке. Тот в ответ на его выебоны молчит, только сверлит этим своим взглядом. Волчьим, под стать фамилии. Хоть бы сказал что-то. Так проще препираться. Но он вдруг выпускает ткань палатки из рук и делает шаг… – Ладно. Что делать? – быстро становится сговорчивым Серёжа. Только драки ещё с ним не хватало. – Подержи тут, – следует короткая команда, пока Волков принимается продевать какую-то дугу через грязно-зелёное полотно. Делает так мастерски, будто всю жизнь только палатки и ставит. – Воткни сюда, – коротко отдаёт следующую команду и протягивает железную закорючку. Если это – опора, то палатку сдует от первого же порыва ветра. «Обвалится, как только я усну», – обреченно проносится в мыслях, но Серёжа только сжимает зубы. Нечего ныть. Кому сдались его опасения? Волкову? Да они знакомы от силы недели три. Никто не знает, какими судьбами Олег Волков вдруг оказался в их детдоме. Грубый и мрачный настолько же, насколько немногословный, явно в подобных местах не впервые. Слишком независимый и мускулистый, чтобы стать грушей для битья. Слишком нелюдимый, чтобы влиться в чью-то компанию. «Хачатрян с Лачугиным и Иваневским, Разумовский с Волковым…», – зачитывает тогда на платформе список воспитательница. Зачем? И так все в поезде распределились. Из беспарных, кроме Серёжи, только Олег. Так и не поладил ни с кем из нормальных, чётких пацанов. Чужак. – Лен Васильевна, а точно нет одноместных палаток? – невзначай подходит после оглашения всего списка к воспитательнице Серёжа. – Ага, и чтобы ещё кондей и пол с подогревом, Серёженька у нас вип персона, – ржёт проходящий мимо Петька. Елена Васильевна лишь улыбается виновато и разводит руками. Ты пойми, мол, одноместных палаток даже мне не выделяют. Интересно, через сколько её вера в воспитанников пошатнётся? Серёжа ставит на дней восемь. С новенькими воспиталками всегда так. Либо уходят из этой системы, либо становятся грымзами, как Светик. – Уверена, Олег хороший, он станет отличной компанией, которой тебе так не хватает. Сбрендила? Серёжа смотрит на неё, как на дуру. Этот без пяти минут уголовник с вечно хмурой рожей? Да по таким комната милиции плачет, у него небось из идеалов – Белый из «Бригады». Но он только кривится и отходит. Будет ещё ей что-то доказывать. Компания, которой ему так не хватает, стоит прямо сейчас у поезда и пытается прикурить. Безуспешно щёлкает зажигалкой из раза в раз, матерится себе под нос. Волосы у Волкова растрёпанные, на скуле незажившая ссадина, костяшки – в кровь. «Не нужна мне никакая компания», – в презрении поджимает губы Серёжа и переводит взгляд на медленно проезжающий по соседним путям поезд. О том, что им придётся теперь сосуществовать вместе, старается не думать. Олег, услышав, что будет делить палатку с Серёжей, смотрит и лишь коротко уточняет: «С этим?». От «этого» почему-то обидно. «Я слышала, он собственную бабку пришил», – вспоминаются девчачьи сплетни. Серёжа косится на Олега. Такой наверняка может. Придушит его во сне и не постесняется. «Бля, да сдался ты ему? Он небось даже имя твоё не запомнил». – Возражает внутренний голос, пока Серёжа упорно пытается расправиться с какой-то очередной палаточной завязкой. Ведь мог бы сейчас в библиотеке читать. Так нет же. А Олегу будто даже нравится такой чепухой заниматься. Свистит себе что-то под нос, раздвигая ткань. Руки у Олега сильные. Не то что у него самого. Серёжа дёргает палатку, но та не поддаётся, свист ещё этот… – Ты можешь не свистеть? – раздражённо вскидывается Серёжа. – А то чё, денег не будет? – скалится Олег. Ставить палатку заканчивают в тишине. То, что ещё недавно было ворохом непромокаемой ткани и какими-то дугами, теперь их место проживания на ближайшие две недели. Выглядит… Приемлемо. Серёжа смотрит на бесформенное нечто у трёх девчонок и позволяет себе быструю ухмылку. «Где этому научился?» – не позволяет спросить гордость, вместо этого оглядывает пространство. Физрук с парой пацанов натягивают тент над уже стоящим длинным столом. Вот – место для костра, а чуть в отдалении по протоптанной тропинке выход к мосту, впереди только море. Вокруг – лес. Их палатка чуть в отдалении от остальных, в небольшой низинке, рядом с каким-то кустом. Поначалу пространство выглядит идеальным, но потом… – Место тут неподходящее. – Вдруг произносит Серёжа. – Надо было ставить вот там, справа, ближе к ёлке. – Олег поднимает на него тяжёлый взгляд, и закончить получается не так уверенно, как планировалось. – Если ливень пойдёт – затопит. – Спецом ждал, пока я закончу, умник? «Я закончу, – мысленно передразнивает Олега внутренний голос, – мы, вообще-то. Мы закончим» Но возражать вслух не решается. – Нет. Просто… Просто что? Зачем вообще решил это сказать? Действительно же уже поставили всё. – Затопит, значит, затопит. – Ставит точку в их диалоге Олег и разворачивается к лесу, нашаривает грязной рукой в кармане смятую пачку. Небось опять будет стоять и щёлкать этой своей зажигалкой минут пять. – Не говори потом, что я не предупреждал, – с досадой бросает Олегу. Волков на секунду останавливается, но, даже не обернувшись, уходит куда-то за деревья. Их дружный преподавательский коллектив слишком занят, чтобы окрикнуть его. А так было бы: туда – нельзя, сюда – тоже нельзя, проходили. Серёжа думает улизнуть подальше от всех. От весёлых голосов пацанов, ноющих девчонок, от палатки их, поставленной не в том месте. Всего две недели. Сегодня на календаре восемнадцатое июля. Потерпеть две недели – это ведь совсем чуть-чуть, время пролетит незаметно. «Целых четырнадцать дней в этой глуши», – каким-то отчаянием вдруг прорывается внутренний голос сквозь рациональные доводы.