Десерт для сердца

Несколько часов подряд Джун беспокойно ходил из комнаты в кухню и обратно. Он понимал, что миник прав и его не тронут, но всё равно беспокоился. Эта самоуверенность мальца ни к чему хорошему не приведёт. Он опять себя ругал, что отпустил того одного, что сидит тут и подставляет парня. Сколько нужно времени, чтобы доехать до больницы? Час, ну, может два туда и обратно. Джун даже не спросил, какая больница.   Он нашёл телефон и всякую секс-дребедень в пакетике, но ни одного номера не занесено. На память Джун знает немного номеров и набирает самый частый.    — Это я, Джун.  — Какого хуя,  блять, ты где был? Я тебя обыскался, — Чон начал с дикого ора. — Я заебался околачиваться возле твоего дома. В компании сказали, что ты болен. Это опять папаша тебя избил? Больше я не прощу ему этого. Этот мудак…   — Хён, слушай меня, — Джуну пришлось повысить голос, чтобы остановить эту тираду. — Ты не знаешь, что с бабушкой?    —  По телеку сказали, что она в больнице, но я видел её в резиденции, возможно, она ненадолго туда попадала, и её тут же выписали. А ты где сам?    —  Я ушёл из дома. Где-то на окраине города. Миник меня сюда притащил. Извини, пришлось избавляться от телефонов.    — Мать твою, сейчас какие-то китайцы за тобой присматривают. То есть он знает, где ты, а меня типа на хуй послали? Говори адрес, и я приеду за тобой. Поживёшь у меня. А этот твой папаша ещё увидит новости о своём психозе. Его быстро выкинут с верхов, и никакая мафия не поможет.    — Не надо ничего говорить прессе. Я не собираюсь это обнародовать. Я не поеду к тебе, чтобы не подставлять. Можешь просто сам сюда приехать? Мне нужно поговорить не по телефону.     Прошло ещё долгих два часа, но миник не возвращался. Сейчас, когда Джун узнал, что с бабушкой все хорошо, он понял, что всё это время беспокоился больше не о ней, а о нём, так как легче нисколько не стало.     Стук в дверь. Чон входит, не приветствуясь, осматривая младшего и заглядывая под футболку. Джун убрал повязку, волдыри затянулись, да и полосы уже побледнели. Но старший всё равно бесится от этого вида.    — Давно надо было забрать тебя оттуда. Этот сумасшедший пиздюк не успокоится.    — Что значит забрать? Я вам что, игрушка?  Я и сам могу принимать решения. Ничего страшного не произошло.    — Тогда почему ты здесь, с этим китайцем? Почему мне не позволял ничего делать, а с ним ушёл? —  Чон проходит и садится за стол. Джун гостеприимно наливает кофе. — Кстати, где он?    — Он ушёл узнать про бабушку. Нет уже несколько часов.    Юнхо смотрит на беспокойного Джуни и понимает, что разговор сейчас будет про этого мальца.    — Ты сильно беспокоишься о нём. В чём причина?    — Отец может отыграться на нём, ведь это миник вытащил меня из резиденции.    — Как же он тебя вытащил? — Чон пристально смотрит в глаза. Младший улыбается, вспоминая рассказ миника.   — Можно сказать, он меня похитил. Я тогда был без сознания, поэтому ничего толком не знаю.     От этой улыбки Чону стало не по себе, ревность нарастала с устрашающей силой. Ещё ни о ком Джун не говорил с таким выражением лица. Да он же млел от него. Они долго находятся тут вместе, что же здесь произошло?   — Быстро колись, что между вами, — Чон наклоняется через стол и прищуривает глаза.    — Об этом я и хотел поговорить. Только тебе могу сказать, — Джун пьёт кофе, смачивая пересохшее горло. — Короче, мы переспали.    Юнхо сейчас словно ножом резанули по сердцу. Он предполагал, что тот, может, даже влюбился, может, поцеловались разок, но чтоб так… Он пилит взглядом младшего, прячущего смущённо глаза. Хочется вскочить и разгромить эту зачуханную квартирку, крушить всё, что под руку попадётся. Руки сжимаются в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, вены на лбу вздуваются, глаза краснеют от напряжения. Джун знает этот взгляд, понимает, что тот сейчас просто в бешенстве. Он торопливо ищет портсигар в вещах миника, натыкается ещё на бутылку соджу и выставляет на стол. Старший молча поджимает губы, втягивая яростно воздух. Выпивает всё, что Джун наливает себе и ему и снова подставляет стопку. Ким прикуривает и передаёт старшему, молчит, опасаясь всколыхнуть волну, которая потащит за собой цунами. Они снова выпивают и молчат. До сих пор не хватает алкоголя для открытого разговора. Джун беспокойно просматривает телефон, надеясь хотя бы на СМС. Но там пусто. Чон затягивается глубокой затяжкой и прикрывает глаза.    — Тебе, наверное, противно от меня. Я не сужу тебя, ты не думай. Только ты не молчи, — не выдерживает младший. Его нервы на пределе: хён молчит, и миник тоже.    Противно? Джуни думает, что противно. Да Юнхо несколько лет за ним бегал, окучивал, как маленький принц свою розу, боялся признаться в чувствах. И тут он узнает, что любимый человек трахает какого-то китайца, перешагнул через него и позволил касаться себя этому… этому… Нет, ему не противно, он просто в бешенстве от того, что не углядел за своим сокровищем.   — Когда вы с ним переспали? — Юнхо открывает затуманенные глаза, смотрит на свой десерт, облизанный кем-то.    — Мы так-то уже несколько раз с ним, —  Джун прикуривает себе. — Я сам не знаю, как так получилось.     Рука Юнхо тянется к бутылке, одних стопок тут мало. Он делает сразу несколько глотков из горла, не поморщившись. Джун наливает себе и тоже опрокидывает.    — Несколько раз? — зарычал Юнхо. — Ты выебал его уже несколько раз? И как? Понравилось?    — Ну да, я бы даже сказал, больше, чем с девками. Это пиздец как кайфово. Только он…     Чон с силой ударяет по столу кулаком. Джун вздрагивает от неожиданности.    — Не сердись, хён. Всё нормально, — он кладёт руку поверх кулака, стараясь успокоить. Но это касание только заводит старшего. Взгляд Джуна опять падает на телефон в ожидании известий, и он тяжело вздыхает.    — Что… что ты там все время смотришь? Здесь я с тобой, смотри на меня, — Чон хватает телефон и пытается высмотреть на маленьком экране хоть какую-нибудь информацию. Пьяные глаза уже плохо слушаются, и он морщится и что-то бубнит.    — Миника давно нет, и я беспокоюсь. С ним…    Чон вскакивает и бросает телефон в стену.    — Какого хуя? Хён, что ты делаешь? —  злится младший.   — Ты беспокоишься о нём? О нём? А как же я? — Чон резко отодвигает в сторону стол, хватает и поднимает младшего, жмёт к стене. — А обо мне ты не беспокоишься?   — Ну, успокойся уже, хён. Не хватало ещё подраться, — руки пытаются избавиться от давления на грудь, перебивающего дыхание. Чон смотрит в прекрасные глаза, которые так близко, на оскалившиеся зубы, на этот острый овал лица. Ему уже нечего терять и он впивается в такие желанные столько лет губы, наслаждается их мягкостью, как мечтал, вжимается в бёдра. Джун упирается в плечи и отталкивает старшего.   — Какого чёрта, хён? Что ты делаешь? Совсем, что ли, перепил?    Чон ещё не мог отойти от этого поцелуя. Он облизал губы и снова потянулся к младшему, но получил по рукам, ещё и мат в свой адрес. Он начинает заводиться, тело горит, требует продолжения, но Джун не подпустит его, это уже ясно.   — Джуни, я ведь просто люблю тебя. А ты с этим… — старший пытается, ещё раз пытается подойти, но его отталкивают вновь. Это произошло, то, чего он так боялся.    — Не надо, хён, я люблю миника…  Пожалуй, я пойду искать его, — Джун растерялся от слов старшего и решил просто сбежать, ничем хорошим эта перепалка не закончится.   Рука хёна перехватывает его, и он получает удар в челюсть, отлетая на стол. Эффект неожиданности сработал, а алкоголь только помог. Чон тянет за футболку приходящего в себя парня, разворачивает его и гнёт, прижимает лицом к столешнице, наваливаясь всем телом. Заламывает руки назад, натягивая связки плеч. Джун рычит от боли, проклинает хёна, своего лучшего друга, который так резко изменился.    — Ты хотел убежать? К нему? Бросить меня? И это после всего, что я для тебя сделал? — обозлённый хён осматривает шею младшего, о которой грезил ночами, ведёт губами по коже, прикусывает и засасывает. — Джуни, я только попробую, раз уж мне всё равно не достанется весь кусок. Разве я не заслужил этого?     Юнхо задирает футболку парня поверх его рук и затягивает.    — Не делай глупостей, хён, — Джун чувствует горячие руки на талии, сжимающие кожу до боли. — Давай останемся просто друзьями, ведь всё было хорошо. Ты же пьян, возьми себя в руки.    Лихорадочное дыхание уткнулось в затылок, нос старшего взъерошил пепельные волосы, втягивая аромат. Язык облизал довольные губы в предвкушении — вот то, что он хочет, чего жаждет. Сердце захлёбывается от радости, в джинсы упёрлась приятная тяжесть. Он трётся пахом о ягодицы своего любимого мальчика. Так часто он имел возможность касаться их и всего Джуни. Тот позволял своему хёну многое, но всё было не так. Все было непринуждённым, с лёгким равнодушием.    — Знаешь, сколько раз я мог тебя выебать, пока ты был в пьяной отключке? Ты даже не вспомнил бы утром, не понял, от чего твоя задница болит. Но я всегда терпел, ждал, что ты сам обратишь на меня внимание, и всё будет правильно, романтично, в лучших традициях, — руки спускаются и проглаживают полушария, плохо скрытые тонким домашним трико.    — Отъебись от меня, Чон, — Джун пытается поднять торс и сбросить с себя старшего, который, кажется, сошёл с ума. — Найди какую-нибудь шлюху и успокойся с ней.     Чон за волосы поднимает голову младшего и поворачивает лицо максимально к себе, вылизывает раскрасневшуюся щеку, оставляя поцелуй. Джун рычит в ответ и дёргает руки, пытаясь растянуть ткань футболки.    —  Я не смогу кончить без тебя. Эти шлюхи могли ублажить лишь тогда, когда ты был рядом, когда я видел тебя обнажённого с другой девкой. Я смогу тебе доставить больше удовольствия, чем они. А что даст тебе этот китаец? Думаешь, он любит тебя? Он же прожжённый бабник. Ты надоешь, и он бросит тебя. К кому тогда ты побежишь? — рука полезла в штаны младшего. — Твой миник, та же шлюха, которой только потрахаться. Никакой любви тут не может быть. Даже не верь ему.   Саймон спокойно входит в квартиру и застаёт там Юнхо, склонившегося над кем-то возле стола. По трико он понимает, что это Джун, и замирает, смотрит, как рука старшего елозит в его штанах. Неужели Джун успел уже с ним…  Пока его не было дома? Это он его утешает? Вот так вот? Лапая его задницу?  Какая-то горечь встаёт комом в горле. Цзюнь собирается выйти и зайти снова, как ни в чем не бывало с громким «я дома». Но Юнхо начинает говорить с Джуном и он прислушивается, меняясь в лице и разворачиваясь обратно.    — С чего ты взял, что я его не люблю? — громко говорит он, отвлекая Чона. —  Отпусти его.    — О, Сэми, ты вернулся? А мы беспокоились, — Чон закусывает губу и смотрит на дёргающегося Джуна. - И что ты сделаешь, если я его не отпущу?    — А что? Ты собрался его при мне трахать? Это мой мужчина и не стоит лишний раз вышаркивать его задницу, — Цзюнь подходит ближе, собираясь в любой момент напасть, если понадобится. Да, он слабее старшего, но всё-таки отпор дать сможет.    Юнхо поднимается с младшего, и тот, почувствовав свободу, вскидывается, путается в затянутой футболке, освобождает руки и отвешивает хороший удар старшему. Задыхаясь от возмущения и злости, он растерянно смотрит на отлетевшего Чона. Врезать бы ему ещё, да жалко. Нет, просто руки марать неохота.    —  Уходи, Чон. Уходи, в пьяном виде даже ее пытайся со мной заговаривать.     Старший молча поднимается, приводит свою одежду в порядок, смотрит на Джуна, наверное, в последний раз. Режет шатающимся взглядом Цзюня.    — Ты украл его у меня. Пусть это ляжет на тебя проклятьем, китайский ублюдок, — Юнхо направился к нему, но Джун быстрее закрыл того  собой, показывая, что готов и драться за него.    —  Убирайся, или я за себя не отвечаю.     Юнхо обречённо посмотрел на двоих парней, с ненавистью глядящих на него, обошёл мимо и вышел из квартиры. Он потерял всё — и дружбу, и друга, и любовь. Джун закрыл за ним дверь и устало подпёр её плечом. Цзюнь продолжал стоять посреди кухни, теребя руками в карманах толстовки, глядя виновато в пол. Как будто натворил что-то. Кусает нервно губы, пытается что-то сказать, краснеет и вновь открывает рот для речи. Джун, наблюдая за растерянностью миника, подходит, снимает его панаму, освобождая вихры, гладит по ним, успокаивая какую-то непонятную панику. Он не понимал, в чём причина, и не требовал объяснений, просто видел, что нужен сейчас ему. Такой милый, неуверенный малец, появившийся так вовремя и сказавший такие прекрасные слова, от которых на душе стало сладко, как от персикового сиропа. Он обнимает его, прижимает, хочет поцеловать, но сдерживается, ожидая с его стороны первого шага.    — С  Хан Джимин всё в порядке, — хрипло произносит Цзюнь и прокашливается, прочищая горло. Он до сих пор даже не притронулся к старшему, но Джуну было достаточно и того, что его не отталкивают.    —  Я знаю. Почему так долго? Я беспокоился.    — Ты был прав… Насчёт всего прав.    Джун отстраняется и смотрит в щенячьи глаза, гладит изгиб шеи.    — Ты про что? Про отца?     В дверь стучат. Джун ждёт ответа, но миник молчит, боясь сказать. В дверь снова стучат. Старший нехотя идёт открывать. Замок прокручивается… ручка щёлкает… дверь приоткрывается. Джун замечает амбалов отца на пороге. Адреналин бьёт по мышцам, он резко закрывает дверь, но ею же получает удар в плечо. Парень пытается прижать заслон, но его просто отталкивают. Охрана заскакивает, железной хваткой удерживают его за горло и тащат в глубь кухни.    — Джуни… —  миник хочет помочь, но его блокирует другой охранник, хватает за шиворот и усаживает на стул, вжимаясь до боли пальцами в плечи парня.    В квартиру медленно входит господин Ким. Осматривает презрительно бедную кухоньку и качает головой. Миник следит за мужчиной, пытаясь разгадать мысли. Плечи начинают ныть от чужих пальцев, и он хочет их сдёрнуть, но боль только усиливается.    — Господин Ким, я думаю…    Мужчина поднял руку вверх, останавливая Саймона, подошёл ближе и сверху посмотрел тяжёлым взглядом на наглого мальчишку. Усмехнулся его браваде,  перевёл взгляд на непутёвого сына. Джун стоял на коленях с пережатым горлом, краснея от недостатка кислорода, хрипя и пытаясь схватить губами живительный глоток. Отец присел на корточки перед ним, наблюдая за мучениями.    — Как мне надоели твои выкрутасы, Джэджун. Когда же ты наконец успокоишься? Я ведь дал тебе всё:  образование, мотоциклы, работу, даже жену подобрал. Всё шло как нельзя лучше, но нет, тебе же нужно всё испоганить. — Он переводит взгляд на притихшего миника. — Господин Гун, как я понимаю, между вами и моим сыном есть какая-то привязанность. Похоже, вы друг друга узнали чересчур близко. И, как я думаю, свадьба отменяется.    — Не могли бы вы отпустить его? Не стоит издеваться над собственным сыном. Это не делает вам чести.    Мужчина лишь едко улыбается, оценивая степень беспокойства парня. Это хорошо, что тот так переживает. На этом он и сыграет. По взмаху руки Джуна отпускают, и тот наконец вдыхает полной грудью, упираясь рукой в пол, чтобы не упасть. Воздух со свистом наполняет лёгкие, кружа голову. Мужчина берёт стул и садится напротив Цзюня.    — У нас с вами есть незаконченное дело. Давайте заключим договор: вы мне - я вам.    — Что вам нужно? — Цзюнь принял деловой вид. Просто так он не уступит этому извергу.    — Мне нужно, чтобы компания вашего отца сделала свои вложения в одну, так скажем, идею. Он может засомневаться, и вы должны помочь. Сделать всё, что в ваших силах, и если договор будет заключён, я отпущу Джэджуна.    — Что будет, если я откажусь?    — В последнее время я очень разочаровался в своём сыне. Похоже, он так и не встанет на правильный путь. Не удивлюсь, если случится неприятная история, в которой молодой любовник в пьяном виде убивает моего сына, где-то на съёмной квартирке. - Гун брезгливо осматривает кухню. - Это будет позор на мою седую голову, но я выдержу. Что между вами произойдёт? Он захочет бросить вас ради семьи или же вы приревнуете его к другому? Какая вам больше нравится причина конфликта?    —  Да вы больной. Вы же не убьёте собственного сына из-за каких-то денег? — миник в шоке от сказанного. Он действительно ненормальный, если собирается такое провернуть. Парень с болью смотрит на старшего, который уже отошёл от удушения и осматривался вокруг, как будто что-то искал. — Я всё равно не смогу уговорить отца. Если он сомневается, то я ему здесь не советчик. — Миник уже обо всём известил его, и тот точно не поверит никаким оправданиям и просьбам. Да и не будет миник подставлять всю семью, а тут именно «подставлять», так как дело на тысячи ли воняло тухлятиной.    — Вы же вроде деловой человек, наученный договариваться с партнёрами, неужели не сможете с отцом справиться? — Мужчина закинул ногу на ногу и сложил руки на груди. Смотрел прищуриваясь на собеседника.    — Что я ему скажу? Что вся эта ваша «идея» — супер проект? Чувствую я, что это просто скрытое горизонтальное поглощение, а может, что-то и похуже. Вы думаете, мой отец дурак, что купится на эти слова? Таких, как вы, и в Китае пруд пруди. Вам не заполучить его компанию. Кишка больно тонка.     Господин Ким невозмутимо достаёт из кармана телефон и протягивает Цзюню: -  «Звоните ему». Тот недоумённо сводит брови. Ведь он всё объяснил. Неужели непонятно? В плечи опять впиваются стальные пальцы, и Цзюнь морщит болезненно лоб, гнёт спину, пытаясь освободиться от хватки.   Джун больше не может на это смотреть. Стоя на коленях рядом с охранником, он наносит удар локтем прямо в его пах, вскакивает, хватает за шею, ударяет о стол мордой. Нос трещит, кровь хлещет. Второй амбал отпускает миника и накидывается на Джуна. Завязалась борьба. Первый охранник, прошвыркав кровь носом, тоже присоединился, и Джуну было бы очень плохо в этой развязке...   Дверь открывается, и в квартиру осторожно входит человек с нацеленным пистолетом. Дуло направлено именно на господина Кима. За потасовкой, матом и стонами его не сразу и заметили. Хён Чжун чувствует холод стали у своего виска и пытается повернуться.    — Сиди тихо, — останавливают его.     Миник, вскочивший на помощь старшему, замер, наблюдая за гостем. Охрана тоже остановилась, чувствуя, что просрали хозяина.    — Оставьте его, — они отпустили Джуна, которого только что избивали. Гость смотрит на Цзюня. — Уходите, ваш отец ждёт вашего возвращения домой, и не задерживайтесь. Собирайте вещи и уходите. Здесь я сам разберусь.    Цзюнь понял, что это человек отца, не раздумывая, подбегает к старшему, хватает под руку, помогая подняться, и тащит к выходу. Резко вспоминает, возвращается в спальню и забирает сумки с тряпьём и документами. Они ловят такси и, не гадая больше над тем, что происходит в квартире, едут к Цзюню. Отдышавшись и выпустив адреналин, миник накрывает ладонью руку старшего, покоящуюся на сиденье и смотрит на него, как преданный щенок, соскучившийся по хозяину. Джун перехватывает ладонь и сжимает в своей, восхваляя господа что всё обошлось и сейчас рядом с ним его миник, сладкий десерт, без которого он уже не сможет жить.