Десерт для сердца

— Вставай, Белоснежка. Принц пришёл, — старший целует спящего миника. Разомлевшее ото сна лицо недовольно морщится, губы дуются. Старший вновь целует, но тот накидывает на голову одеяло. — С годовщиной тебя, зефирка. — Только не говори, что ты принёс торт со свечкой, — слышится ворчание из-под одеяла. — А может, кольцо с бриллиантом решил подарить? — Нет. Прости, но кольца нет.  — Значит, нет смысла просыпаться. — Сегодня у нас будут гости. Почти родственники. — Тем более. Давай я спрячусь здесь, под одеялом. Про нас ведь не должны узнать. — Про нас догадываются уже все, кто умеет хоть немного мыслить, — Джун стягивает одеяло, вызывая недовольное мычание. Цзюнь закидывает подушку на голову, но старший не отстаёт, задирает его майку и начинает нежно выцеловывать спину, переходя в лёгкие укусы. Миник протестующе дёргает ногами.  — Если ты не встанешь сам, я заведу тебя и уйду. Младший тяжело вздыхает и убирает подушку. Веки лениво приподнимаются. — Это жестоко с твоей стороны. Ты, наверное, садист, безумный тиран. — Скоро прибудут гости, приведи себя в порядок, — миник закрывает глаза и начинает недовольно пыхать носом. — Сегодня мой выходной. Почему я не могу поспать? Разве гостям нельзя вечером прийти?  — Нет, вечером они уже улетают, - старший поглаживает зефирный животик. — И с чего вообще на нашу годовщину какие-то гости? Это ведь наш праздник, а не их. — Спускайся, я буду ждать тебя внизу, — Джун целует надутые губы и быстро выходит, опасаясь дальнейших расспросов. Ким разговаривает с бабушкой, поглаживает её морщинистую ладонь, благодарит за хорошие пожелания. Раздаётся звонок в дверь. Он поднимает тревожный взгляд, волнение моментально пробирается в мышцы. Ким на ватных ногах идёт к двери встречать важных гостей. В то же самое время спускается миник. Он хочет быстро проскользнуть в комнату, но Джун тянет его за руку к дверям. Тот закатывает глаза и встаёт рядом. Дворецкий открывает двери и приветствует гостей. Цзюнь меняет свою скучающую физиономию на удивленную. Челюсть отвисает, а ладони начинают потеть. На пороге стоят его родители и сестра. Отец с неохотой, но проходит в дом, подталкиваемый матерью. Джун на ломаном, но правильном китайском приветствует гостей и кланяется. Господин Гун сдержанно отвечает, тогда как мать очень старается загладить такое поведение мужа и мило улыбается хозяину. Она представляет ему свою дочь Иинг. Джун задерживает взгляд на женском лице, пожимая поданную ручку. Он приятно отмечает, на сколько Иинг похожа на брата, при том, что у них два года разницы. Те же черты лица, такая же улыбка 32, даже верхняя губка с глубоким желобком, правда, всё немного нежнее и женственнее. — Отец? Мама? — Цзюнь растерянно смотрел на родителей, не зная, что сказать. Он был так рад снова увидеть их, но боялся, что они не с добром приехали.  — Сынок, — мать бросилась на шею Цзюня и принялась целовать щёки. — Как я по тебе соскучилась, — она повернулась в сторону мужа и грозно добавила, — и папа тоже. Тот тяжело вздохнул, натянуто, подошёл к сыну и подал руку. Когда все приветствия и объятия закончились, Джун приглашает визитёров в гостиную, где знакомит бабушку с ними. Отдаёт распоряжение о накрытии стола. Чтобы не вызвать недовольство родителей, Джун даже не подходил к минику. Все выглядело так, как будто они друг другу вообще никто. Ему доставило немало хлопот познакомиться наконец с четой Гун. А добиться их приезда сюда он вообще не чаял. Но и тут бабушка помогла со своей мудростью. Ким не раз замечал грустные вздохи младшего, когда речь заходила о его семье. Он скучал, очень сильно скучал по ним. В Корее никого родных не было, а этим даже позвонить не мог. Любая радость и достижения делились только со старшим. Но этого мало, миник очень общительный человек и со всеми находил общий язык, а с родителями не смог. Изредка он звонил сестре, узнавал как здоровье, как дела, никогда не спрашивал, простили ли его, приняли ли его выбор. Он даже не надеялся на это. Но Джун решил во что бы то не стало помирить их. Не должны их отношения строиться на костях отношений с родителями. В течении полугода они перезванивались с госпожой Гун, как только Джун начал немного понимать их язык. Весь год он не переставал посещать курсы, изо всех сил, стараясь скрыть это от младшего, так как не был уверен в успехе. И вот сейчас Цзюнь расцвёл полностью. Вокруг него собрались все родные и горячо любимые люди на свой праздник. Сердце переполнялось счастьем, и он с нежностью смотрел на старшего благодаря за такой подарок. Господин Гун ещё какое-то время сидел нахмуренно, но Хан Джимин деликатно его вывела на разговор. Он потихоньку вписывался в общие беседы за праздничным столом и к концу совсем перестал бычиться. В основном он разговаривал с госпожой Хан, но изредка и с Джуном перекидывался фразами. Тот не напрягался от такого отношения к себе, главное, что к Цзюню вернулась семья, а его дело второстепенное. Они ещё успеют подружиться с господином Гуном. Он в основном развлекал женщин. Иинг была такой же болтушкой, как и её брат, и много рассказывала о его жизни, вызывая некоторыми историями смех старшего. Он не мог оторваться от её лица. Какое же поразительное сходство? Скорее всего, это не её лицо мужское, а лицо Цзюня женоподобное. Возможно, именно поэтому он так заинтересовал натурала Джэджуна. Правда, тело миника Ким не собирался ни с кем сравнивать. Оно такое одно, это уж точно. На пороге, прощаясь, старший Гун всё-таки отвёл хозяина дома в сторонку.  — Господин Ким, я надеюсь, что вы позаботитесь о моем сыне самым лучшим образом. Ради него я готов с вами общаться, но если что-то не так, — он показывает кулак, — пощады от меня не ждите. Джун только миротворно улыбнулся. — Господин Гун, даже если бы вы мне и не угрожали, я всё равно выполнил бы это в наилучшей степени. Тот одобрительно прикрыл глаза и стал прощаться с Хан Джимин, которая тоже встала, чтобы проводить дорогих гостей. Цзюнь радостно обнимал мать и сестру, обещая, что в скором времени обязательно приедет. Настала очередь отца, миник по-мужски подаёт руку, но тот притягивает его к себе и обнимает. Саймон очень тронут жестом отца, сглатывает подступивший комок. Старший Гун хлопает его по спине и молча отстраняет. Одобрительно моргает глазами и выходит за дверь. Женщины тянутся за ним.  — Цзюнь? Всё в порядке? — Джун смотрит на печальное лицо младшего. — Всё просто превосходно. Спасибо, что позвал их. Я люблю тебя, — он жмётся к старшему, прячет глаза в его плечо. Джун обнимает растроганно зефирку и поглаживает по волосам. — Саймон, может, сейчас самое время? — их идиллию нарушает Хан Джимин. Парень поднимает голову и кивает. Берёт удивлённого старшего за руку и тянет за собой. — Идём. Теперь наша с бабушкой очередь, — он направляется в гараж, закрывает глаза любимому и ведёт дальше. — Надеюсь, тебе понравится. Он убирает руки и отступает от старшего, предоставляет тому возможность самому всё разглядеть.  — Это же… Это же… Это то, что я думаю? Это МОТО GP? — Джун с широко раскрытыми глазами осматривает новенький мотоцикл, осторожно касается дорогого подарка, смелеет и садится на него. Не в силах поверить в то, что это не сон, он проверяет двигатель, гладенькую резину, подвеску. Довольный реакцией старшего, Цзюнь протягивает ключ. — Может, прокатишь меня? Джун наконец отрывается от мотоцикла. — Как? Как ты это провернул? Это же столько денег. Цзюнь скромненько смотрит вниз, водит носком сланца по асфальту. — Ну, заказ мне помог сделать твой тренер. Он как никто знает, что тебе нужно. А с деньгами помогла бабушка. Так что этот подарок от нас двоих, — он всё-таки всучивает ключи в его руку. — Теперь этот Ямаха твой. Такой только у тебя. Не хочешь испробовать? Я тут знаю одну полупустую трассу. Дорога старая, но асфальт вполне приемлемый. Ах, да, и ещё. Я купил два шлема. Они в машине. — Ну что ж, раз ты такой продуманный, тогда иди переодевайся, и двинем.

***

Джун глушит машину на обочине той самой дороги, ведущей к рисовым полям, поэтому почти пустой от машин. Изучает карту запоминая на пути один единственный поворот. Они вместе с Цзюнем снимают осторожно с прицепа байк. Джун ещё раз любовно поглаживает сиденье, которое рассчитано на одного, но Цзюнь усаживается позади старшего, надевает шлем и обнимает за талию. Джэджун заводит мотор, давит холостой газ, разогревая. Ещё только пробуя новую железяку, он движется аккуратно, но привычные руки быстро набирают уверенность. Джун до полной давит газ и байк рвёт с места, вскидывая переднее колесо, за секунды набирая максимальную скорость. Саймона захватывает восторг от давления воздуха на шлем. Он крепче сжимает объятия, сердечный ритм так же рвёт с места, разрывая грудину. Парень выглядывает из-за плеча старшего навстречу серой полосе, отпускает одну руку и тихонько выставляет в сторону, перебирая пальцами уже ощутимый, как сталь, воздух. Ладонь сдувает назад, как будто по ней бьют. Он вытягивает руку сильнее, сопротивление увеличивается, и он боязно убирает обратно, под короткий подол кожаной куртки старшего. От безумного впечатления он сжимает пальцами напряжённый пресс и теснится ближе. Джун выезжает на середину трассы, чтобы не объезжать встречающиеся машины, что тормозят скорость. Саймон высматривает впереди небольшой пикап, в кузове которого стоят несколько девушек. Они, видимо, тоже отрываются, машут руками и что-то кричат. Миник хлопает райдера по плечу, поднимает визор и просит притормозить. Джун подъезжает к машине и снижает скорость, двигаясь параллельно. Девчонки весело машут, зовут к себе, показывают бутылку соджу. Цзюнь показывает руками символ сердца, отправляет им воздушный поцелуй, что приводит девиц в восторг. Они отвечают тем же, стреляют глазками, вновь приглашают к себе, но тот разводит руками. Он вновь хлопает по плечу Кима и хватается за талию, чтоб не слететь от резкого рывка мотоцикла. Джун моментально оставляет 10 км позади и плавно входит в поворот. Байк клонит к земле, того и гляди колени затрещат по асфальту, но он ловко, учитывая вес дополнительного тела, выравнивает его. Мотоцикл нисколько не подводит, слушается, как встроенный в тело Джуна, обещает быть верным и надёжным. Преодолев ещё 5 км, Джун тормозит на обочине и снимает шлем. Вспотевшее лицо пышет радостью и диким блаженством. Цзюнь весело спрыгивает с байка и задорно угукает.  — Это было так круто, Гэ. Это просто кайф. Я тоже хочу попробовать. Можно мне за руль? Можно? Ну как мог Джун отказать даже в этом своему десерту, этому щенячьему взгляду? Он одобрительно улыбается, и тот прыгает от счастья. — Да, да, да. Господи, спасибо тебе за этот день, — Цзюнь сжимает челюсти и рычит в предвкушении. — Только не гони. — Чего? Почему это? Почему тебе можно, а мне нет?  — Потому что это опасно, а у тебя нет опыта. Ты даже машину не хочешь сам водить.  — Но мне нужно разок прогнать. Не больше километра. Это же совсем чуть-чуть, — Цзюнь отмеряет кончик пальца. — Совсем вот такусенький участочек. Но Джун отрицательно кивает головой. Губки дуются, миник седлает бачок лицом к старшему. — А если я хорошо попрошу, — он тянется к строгому Джуну, касаясь невесомо губ, упирается руками в сидение перед собой и клонит старшего назад. Поцелуй углубляется. Страсть увеличивается. Цзюнь двигается ближе, сдвигая Райдера, закидывает ноги на его колени. Возбуждённый от подарка Джун моментально вспыхивает, и уже он заваливает младшего на бачок. Ладонью прижимает за шею к себе, впиваясь в сладкие губы до боли. Цзюнь блаженно мычит, обнимает ногами уже торс старшего и цепляется за его куртку. Тот нависает над ним и вдавливает в байк бёдрами, где уже всё горит, как будто бачок подожгли, покрывает лицо мелкими поцелуями и заканчивает засосом на шее. Миник млеет, закатывает глазки, ахает от каждого позыва в паху. Смазка не заставляет себя ждать и пачкает белье, когда Джун прикусывает аккуратненький подбородок.  — Гэ, больше не могу, — всхлипывает малец, надеясь на более реальные шаги. Но Джэджун только отстраняется и оборачивается, скидывая спешно с себя ноги. Цзюнь сквозь туман в глазах замечает проезжающую мимо машину, ту самую, с девушками. Они весело улюлюкают застукав молодых людей, но Цзюнь равнодушно показывает им жест рукой, отправляя их мнение куда подальше. Он так и лежит на байке, продолжая ждать старшего, но тот уже смог подавить в себе животный инстинкт и надевал шлем.  — Нам пора возвращаться. — Нет, мне плохо, — заканючил младший, не желая сниматься с места. — Разве не ты хотел только что погонять? Цзюнь моментально вскинулся. Он вновь смог уговорить старшего. Всегда мог, тот нисколько не умел сопротивляться, хоть и старался изо всех сил. В глазах загорелись искорки. — Но ты будешь слушать меня беспрекословно, — Джуна насторожил этот дикий блеск в глазах зефирки. Дай только волю, наделает делов, но сейчас он сам очень хотел оказаться уже дома и продолжить празднование уже в кровати. Миник интенсивно кивает, растягивая по максимуму улыбку. Он аккуратно разворачивает байк. Как же это круто — чувствовать под собой такого мустанга, управлять им под своё настроение. Он пробует руль, осторожно газует. Джун обвивается вокруг его торса и прижимается ближе. Пустая трасса позволяет разогнаться, на сколько духу хватит, Цзюнь летит, забывая про предосторожности старшего. Вырвавшийся адреналин обманывает, позволяет думать, что ему всё под силу. И это всесилие разрывает тело, выпуская душу на свободу, освобождая лёгкие от ограничений оболочки. Цзюнь по максимуму старается запомнить эти ощущения, чтобы видеть это во сне. Зря, что ли, столько денег вбухали в этого монстра, чтобы на нём скромненько гоняли на треке? Цзюнь, действительно, вложил в него все свои сбережения и влез в долговую кабалу на несколько лет, и нисколько об этом не жалел. Ведь всё это для его любимого человека. Скоро тот будет участвовать в чемпионате и выиграет, обязательно победит всех, как победил злой рок в своей жизни, как они вместе победили тридцать три несчастья. Когда-нибудь он будет рассказывать эту историю своим племянникам. Эту и ещё много других про белоснежную зефирку и её принца.