Help me breathe

      Тэхён откинулся на спинку кресла, устало потерев виски.       Работа под конец дня не прекращала кипеть, и впереди, кажется, ожидалась ещё сверхурочная. Даже бедный секретарь Ли, не перестававший бегать в кабинет начальства с оповещениями и новыми бумагами на подпись, утратил привычный ему энтузиазм и с ненавистью поглядывал на телефон, надеясь, что тот больше не зазвонит. Дел и без нового проекта было невпроворот, рабочие встречи составляли бесконечный список в ежедневнике.       Всем сотрудникам компании хотелось домой.       Для Тэхёна дом – это человек чуть ниже его ростом с большими глазами, едва заметной улыбкой и ямочками на щеках. Парень, обитавший в неприветливом загородном доме, где ни одна живая душа не могла побеспокоить, нарушить тишину. Маленький омега, который сегодняшним утром был слишком горяч, и речь шла совсем не о играющей в венах и глазах страсти желания.       На телефоне высветилось имя Чонгука.       — Тэ, сильно занят?       Ким тут же окончательно позабыл обо всех бумагах. Что-то было не так. Он почувствовал это, стоило только услышать нотку нервнозности в любимом голосе, чуть охрипшем и оттого звучавшем ниже обычного.       — Чонгук, всё нормально? Ты всё-таки заболел?       На минуту с ответом замешкались, что-то в трубке зашелестело. Будто человек перебирал бумажки и коробки с лекарствами.       — У меня с утра жар был, помнишь ведь, — альфа утвердительно промычал, крепко сжимая пальцами гаджет, — он так и не спал за весь день, держится до сих пор. Живот начало тянуть, есть захотелось. Я думал, что заболел, но потом...       Снова непонятный шелест, затем неразборчивое бормотание – Гук кого-то проклинал себе под нос.       — Это течка, Тэхён.       Вероятно, шок, отразившийся на лице Кима, был настолько очевиден, что секретарь, в очередной раз вошедший с документами в руках, ещё в дверях всё сразу понял и тут же вышел. Хорошо было иметь догадливых сотрудников. Работа на сегодня была закончена. И это даже не обсуждалось.       Ким выдохнул от облегчения, прикрыв глаза.       — Я скоро буду, Гук. Хочешь чего-нибудь? — твёрдым тоном, обещанием в тысячный раз "я тебя не оставлю".       — Мне очень нужен ты. Больше ничего, — совсем уж расклеившись, со всхлипом попросил омега, утратив обладание сразу же, как только услышал любимые нотки обеспокоенности и защиты.       Течки Чонгука долгое время не возобновлялись, заставляя Тэхёна не на шутку волноваться за здоровье своего партнёра. Учитывая, что особой как медицинской, так и психилогической помощи после событий в доме Шу Гук не получил и долгое время отказывался даже от мысли посетить врача, Ким беспокоился ещё сильнее. Отсутствие регулярного цикла говорило о нарушениях в организме – этот факт был прост. Но альфа не мог даже пытаться заставить Чонгука выйти из дома ради медосмотра, используя свою силу. Просто не позволил бы себе такую жестокость.       Потому что Чон всё ещё не доверял людям достаточно сильно, чтобы позволить приблизиться к своему телу. О том, чтобы позволить чужим касаться, не шло и речи.       Травмы всегда по-разному влияли на людей. Утрата доверия к окружающим после всего случившегося была закономерна. Тэхён, как бы сильно он не любил своего человека и не желал ему самого лучшего, знал: какая-то часть безумия и боли омеги всегда будет сидеть внутри него, существовать в его душе, проявлять себя через нежелание Чонгука как-либо контактировать с окружающим миром, оказавшемся слишком жестоким. И Ким был готов принять это. Он был согласен на всё, лишь бы остаться рядом.       Поначалу, в первые дни совместной жизни, Гук выл по ночам. Натурально. Некоторые часы становились худшими для них двоих, потому что Чонгук мог проснуться после кошмара с безумными глазами, полными страданий, и Тэхён не имел чудодейственного лекарства. Нет спасения от души, навсегда запечатлевшей в себе страдания. Поэтому Ким оставался рядом, обнимал, если это было позволительно, и находился на расстоянии двух шагов в особенно страшные минуты, когда омега не мог выносить прикосновения к себе в принципе, пусть даже от близкого человека.       Со временем такие случаи стали редкостью, но не исчезли совсем.       Сокрушающие душу последствия пережитого никогда не уходят насовсем, но с ними можно научиться жить. Чонгук жил, и во многом это было возможно благодаря терпению Тэхёна, его готовности поддержать в любой момент, когда омега становился слишком слаб, чтобы двигаться дальше самостоятельно.       Альфа знал, что просто не будет, но он и не хотел простого. Если не с Гуком – да, сломленным, порой мучающимся, борющимся, — то ни с кем другим. Порой любовь не может соотноситься в процентах пятьдесят на пятьдесят: сегодня тебе нужно быть чуточку сильнее, а в иной день – твоему любимому. И только так было возможно противостояние тому, что тянуло обоих на дно.       Тэхён со скрипом колёс припарковал машину у дома и, едва подойдя к распахнувшейся ещё до его касания двери, тут же оказался утянут вглубь комнат. Все шторы были задёрнуты, а с хлопком входной двери всё погрузилось во мрак. Чонгук в одних только трениках сжимал в своих объятиях практически намертво, утыкаясь носом в шею и жадно дыша чужим запахом. Одной рукой поглаживая спину, Ким поднял вторую, чтобы вплести пальцы в волосы и начать нежно массировать.       — Я здесь, — выдохнул, медленно двигаясь вперёд по направлению к спальне. Чонгук из-за своего нежелания отпускать был вынужден пятиться, но его это, кажется, и не интересовало, — всё хорошо, Гук.       Но тот не мог оторваться, словно застыв, и совсем не слышал. Даже в постели, куда Тэхён уложил его на спину, Чонгук обнял партнёра ещё и ногами, теперь походя на коалу. Животное нутро, жившее в каждом, без того брало вверх в человеке во время течек и гонов, а стоило учесть все нюансы – вопросы о почти что зверином поведении отпадали. Ким оставил осторожный поцелуй на бьющейся жилке под челюстью младшего, тут же глазами проверяя реакцию.       Омега удовлетворённо выдохнул, выгибаясь. Отнюдь не замысловатый жест указывал на просьбу продолжить, и Тэхён именно этим занялся.       Губы прижимались к каждому дюйму, затем в ход шли зубы, слегка прикусывающие голую кожу, и последним становился язык. Тэхён оставлял свой запах – метил, и именно этого жаждал Чон. Горящее тело отзывалось на ласку, просило ещё, и вырывающиеся из горла тихие просящие стоны только увеличились, набрали громкость, стоило альфе уделить внимание соскам. Горячее дыхание, столь близкое к чувствительному омеге, пускало мурашки по коже. Ощущения обострились, сделались сладко-невыносимыми.       — Хор-рошо, — выдохнул Чонгук, вплетая руки в кудри и сжимая пальцы от удовольствия, разливавшегося с головы до пят.       Тэхён дёрнул уголок губ в улыбке, будучи довольным такой открытой реакцией, и одним движением рук стянул чужие штаны с бельём, уже мокрым от смазки. А затем встал и тут же был схвачен за запястье.       Во взгляде Гука всё ещё плескалось возбуждение, но его постепенно перекрывала тревога.       — Не волнуйся, — низким от возбуждения, почти приказывающим тоном произнёс Ким, — сегодня я дам тебе всё, что захочешь. Абсолютно всё. Но ты должен набраться терпения. Понял?       Последовал кивок.       — Послушный мальчик, — слова сопровождались поглаживанием под подбородком.       Альфа в два шага настиг ближайшего комода, где хранились их вещи, и сгрёб всё в охапку, чтобы положить на кровать. Рубашки, ещё не стиранные и оттого пахнущие смешавшимися ароматами, брюки, свитера – словом вся одежда была здесь. Гук, ощутив внезапный зуд в ладонях, поёрзал на месте и вопросительно посмотрел на пару.       — Тебе нужно больше ощущения безопасности, — пояснил Тэхён, вспомнив все многочисленные статьи, которые читал во время рабочих перерывов уже давно, — Попытайся построить гнездо.       Чон потянулся к тем предметам, которые носились совсем недавно, и уложил их ближе всего, зародив своё безопасное место. Затем использовал остальные, сформировал круг с мягкими бортиками и неуверенно взглянул вверх. Тэхён кивнул, показывая, что всё в порядке и он проделал замечательную работу.       — Мой умница, — и похвала подействовала, как лекарство: утробное рычание Гука разнеслось по комнате.       Во время течек знакомый запах должен быть сильнее обычного, чтобы обстановка казалась достаточно комфортной для внутренней сущности. Учитывая моральное состояние омеги, он нуждался в этом даже больше среднего. Бунт зверя, чувствующего себя в опасности, чреват неприятными последствиями.             Тэхён опустился на колени перед постелью и подтянул омегу к себе, разместившись между раздвинутыми ногами. Гук одурманенно уставился на него, приподнявшись на локтях и не сводя глаз с любимого человека, плавясь даже от лёгкого касания. И с недовольством коснулся пальцами ворота рубашки, столь ненужной сейчас, по его мнению, и мешающей идти дальше.       — Мне её снять? — дразняще спросил старший, подняв руки к самой верхней пуговице. — Моей паре не нравится, когда на мне излишек одежды, да? — и лёгким движением расстегнул все до одной, тут же спуская с плеч и оставляя ткань на полу.       Намереваясь вернуться к незаконченному, Ким решил продолжить с ног, прикусывая кожу на лодыжке. Чонгук смотрел точно заворожённый, не понимая, как может плескаться столько обожания по отношению к нему в глазах. Альфа нежно провёл горячими руками по коже лодыжек, заставляя ту отзываться и параллельно покрывая поцелуями внутреннюю сторону бедра. Забираясь выше и поддерживая Гука руками под коленями, чтобы тот ненароком не сомкнул и не опустил ноги, Ким коснулся губами сначала одной тазовой косточки, затем – другой.       Чонгук вздрогнул, когда горячий язык коснулся нежной кожи и будто назло не двинулся даже, вынуждая податься вперёд. Это показалось ему таким несправедливым, что захотелось всхлипнуть.       — Тэ-э... — раздалось от нетерпения.       Альфа, более не намереваясь заставлять ждать, толкнулся языком в колечко мышщ, тут же повторяя движение. На подбородке блестела естественная смазка Гука – знак того, что он достаточно расслаблен и возбуждён. Маленький индикатор, что можно продолжить. Кончик языка вновь толкается в нутро, раздаются хлюпающие звуки, которые перекрываются стонами Гука. Он готов был метаться по кровати, ощущал себя оголённым проводом, и если бы его не держали, то точно бы заелозил. А так оставалось лишь ёрзать на месте при каждом особенно сильном движении и ощущать приближающуюся разрядку.       Тэхён не останавливался, поставив перед собой задачу уморить омегу. Он вылизывал размашисто и до упора, стремясь довести до исступления. Утратив полный контроль и вскинув бёдра, Гук кончил, но возбуждение всё равно вернулось – течка только началась.       Последний элемент одежды покинул тело Тэ – офисные штаны были отброшены в сторону. Нагота, как телесная, так и эмоциональная, переняла на себя всё внимание.       Чон потянулся, хватаясь за руки старшего и притягивая к себе, в своё гнездо. Тэхён прижался губами, давая распробовать солоноватый привкус природной смазки, и подхватил возлюбленного, чтобы сместиться с ним по кровати к изголовью. Чонгук забрался на крепкие бёдра, не разрывая поцелуй и ощущая новую волну желания, больше походившего на пытку. Он завёл руку назад, взял возбуждённую плоть и приподнялся, начиная насаживаться.       — Чш-ш, не спеши, — поддерживая за бока, приободрил альфа, чувствуя, как член входит между тугих стенок, — ты такой молодец.       Новый всхлип вырвался из горла, и Гук уткнулся в чужое плечо, стараясь спрятаться.       — У моей пары кинк на похвалу, м? — чертовски низким голосом спросил Тэхён. — Моему человеку так нравится быть хорошим для меня?       Чонгук с блеснувшими глазами в отместку приподнялся и вновь опустился особенно глубоко, заставляя умолкнуть. Ким вдохнул сквозь сжатые зубы и понял знак заканчивать с разговорами и приниматься за дело, опуская ладони на ягодицы и с жадностью до прикосновений сжимая.       Гук вцепился за упругие мышцы, оставляя следы от ногтей, и стал инициатором нового нетерпеливого поцелуя, через который передавал весь бушующий внутри пожар, от которого нельзя было скрыться. Держался так, будто отпустит – и незамедлительно потеряет. Самый страшный кошмар теперь изменился. Отныне жизнь без Тэхёна есть самое невыносимое представление бессмысленного существования.       — Ты нужен мне, — внезапно хрипло проговорил Чонгук, ощутив узел тревоги в груди. — Ты так сильно мне нужен, что это порой пугает меня. Потому что мне жаль, что я не могу вернуть всё полученное в полной мере.       Он хотел бы быть в их отношениях тем, кто отдаёт больше. Хотел бы стать настоящей опорой, а не жалким подобием её.       — Глупый, — покачал головой Тэхён, чуть отдаляясь, чтобы взять изученное поцелуями наизусть лицо в свои руки и поцеловать в лоб. Он всё почувствовал, а потому не мешкал ни минуты, чтобы донести самое главное, идущее от сердца. — Ты даже не осознаёшь, как много для меня делаешь.       Альфа вновь плавно толкнулся, одновременно глубоко целуя и отвлекая. Гук обеими руками обнял его за шею, чувствуя, как от эмоциональности в период течки заслезились глаза от следующих слов, прозвучавших с безотчётной, беззаветной любовью в голосе:       — До встречи с тобой у меня никогда ничего своего не было. Не было дома, куда можно вернуться. Не было человека, который бы меня ждал. Не было знания, что на моей стороне кто-то есть. Я был один.       Тэхён коснулся своим мокрым от пота лбом гуковского и, глядя глаза в глаза, произнёс:       — Одно твоё существование служит для меня утешением.       Младший с комом в горле больше ничего не говорил. И на мгновение ни в чём не сомневался. Он лишь потянулся ещё ближе, обнял крепче, стремясь слиться воедино, стать целым. Ничего вокруг не существовало, кроме сбитого дыхания, глаз напротив и жара в лёгких. Раздавались одни шлепки тел, ускоряющихся при ощущении скорого оргазма.       — Смотри на меня, — попросил Тэ и тут же едва заметно улыбнулся при виде исполненной просьбы. — Смотри только на меня и не думай больше ни о чём.       Всё вокруг походило на пытку в огне. Но если это и был Ад, то они горели в нём добровольно.       Вымотанный Чонгук подполз ближе, Тэхён натянул на них лёгкое одеяло, накрывая голые потные влажные тела, и сгрёб пару в охапку. В комнате было душно       — Я хочу провести твой гон с тобой, — признался Чон, прикусывая шею альфы недалеко от места расположения аккуратной метки. В точности как у него самого.       — Нет, — негромко, но твёрдо. Даже вопреки тому, что тает от ласки.       Тэхён понимал, что в состоянии гона, где царствуют только раздражение и  желание заниматься сексом, он мог навредить Гуку. Это было недопустимо, если омега в таком состоянии нуждался в комфорте и успокоении, то альфа представлял собой целый сгусток напряжённых подобно струнам нервов. Поэтому выходом были таблетки. Подавители не совсем заглушали сложный период, но значительно уменьшали ощущение туманности сознания и агрессию. Чонгук этого каждый раз не одобрял. И это было ещё одним испытанием в будущем.       — Я не хочу рисковать, — ответил Тэ. — Есть грани, которые нельзя пересекать. Я не хочу тебе вредить.       — Ты не сможешь. И мы вернёмся к этому разговору позже, — упрямо утвердил уставший Гук, зная, что всё равно рано или поздно победит в этой схватке.       Альфа вздохнул: его пара была слишком упёртая и своевольная в некоторых вопросах. Он коснулся губами горячего лба Чона, прикрывая глаза и проваливаясь в дремоту, чтобы спустя час быть разбуженным снова.       Сегодняшняя ночь, завтрашний день, годы – для Чонгука.       Весь смысл жизни для Тэхёна – в самом Чонгуке.