Напарники?..

Физическое сближение мало что значило для Сумрака — за годы шпионской практики он научился пользоваться своим телом и выжимать максимум из того, на что оно способно, в любых сферах жизни, независимо от его желания или нежелания. Всего лишь оболочка — красивая, статная, привлекательная, но всего лишь тело, инструмент для достижения цели. И, в ходе заданий сближаясь с разными людьми, он мастерски имитировал близость и душевную, хотя таковой не было и в помине. О, врать он умел превосходно. Теперь же он оказался в замешательстве. Тактильного контакта с Йор в сравнении с предыдущими объектами миссий было ничтожно мало, однако имелось то, чего не было ни с кем ранее. Та самая душевная близость теперь не требовала имитации — она появилась сама, причём настоящая, и без его ведома. Она не поддавалась его контролю. Обуздать тело, принудить его к чему-то или, наоборот, запретить — Сумрак полностью контролировал свою оболочку. А вот то, что принято было называть душой, долго держал под замком, но не управлял. И теперь не мог её усмирить. Неосознанное коварство Йор крылось в её искреннем простодушии, в её лишённом притворства тепле — она сидела напротив него за столом, казалось, с впервые нараспашку открытой душой и светилась ярче работающих в гостиной светильников. Давно запятнанная чужой кровью с ног до макушки, но всё ещё умудряющаяся собою греть на расстоянии — и только сейчас, согреваясь возле неё, стал Сумрак понимать, что всю жизнь ему было холодно. — Помню, однажды... сколько мне было?.. — рассказывала Йор так открыто, как никогда ещё с ним не говорила. Вспоминала очередную историю из своего детства. Ничего не значащую, не травмирующую, скорее лёгкую, забавную и повседневную. На первый взгляд лишённую смысла. — Лет восемь, по-моему... Настолько расслабилась в его присутствии, что и манера речи, и жесты стали свободнее, раскованнее. С позиции холодного рассудка и стальной шпионской расчëтливости прежний Сумрак посчитал бы её беспредельно глупой — чистым идиотизмом было так доверчиво раскрываться перед шпионом. А она знает, что он шпион. Улыбается так тепло, вываливая всю свою подноготную. Слишком рискованно, слишком необдуманно. Слишком честно. Так, возможно, Сумрак думал бы раньше, но сейчас... Её чистая искренность вопреки всему, даже вопреки тому, что он шпион, слишком ощутимо трогала что-то внутри него. Он должен быть в ужасе, должен злиться — на себя, на неё, но почему же испытывает такое болезненное облегчение от того, что она не видит сейчас в нём шпиона? Это крах, это полный провал, катастрофа для лучшего агента Весталиса — и одновременно такое успокоение. Йор делится с ним не как с Лойдом Форджером и не как с лгуном Сумраком с тысячью лиц — уж ему-то никто бы не доверился. Возможно, она говорит с тем, от чьего имени давно отказались и похоронили. Самое страшное — он внимательно её слушает. Каждую историю, каждое слово. А ещё он отвечает ей. Даже смеётся. Стальная хватка шпиона Сумрака неумолимо слабела под чужим натиском — как снаружи, так и изнутри. Будучи всего-навсего одной из масок, однако самой крепкой, защитным панцирем, он чувствовал, как внутри кто-то давно похороненный с каждым разом всё выше поднимался из развалин и становился сильнее. Шпион Сумрак всё ещё упрямо одерживал верх над ним, но этот кто-то не оставлял попыток вырваться, тянул в отчаянии руки наружу, хотел ожить и согреться. Давно минула полночь, тарелки уже были пусты, кружки — тоже, а они вдвоём всё сидели напротив друг друга и оттягивали момент прощания до последнего. Хотелось обговорить любую мелочь, любую пустяковую историю, которая не имела значения и ни на что не влияла. И хоть Йор ни разу не тронула его даже пальцем, Сумрак всё равно чувствовал её прикосновения — не к телу, а к чему-то внутри, и касания эти казались ему откровеннее любых физических. Откровеннее, а вместе с тем и опаснее. Будто Йор, сама того не зная, проникала, проскальзывала ладонями под его защитный панцирь. Касалась протянутых в отчаянии рук того, кто изнутри стремился к ней. Казалось, они хотели спрятаться от всего, надеясь, что эта ночь защитит их — вот таких безнадёжно открытых, уязвимых и быть может, даже глупых. И она защищала. И даже когда они почти разошлись по комнатам — всё равно медлили, стоя перед дверьми в темноте коридора. — Спасибо, что побыл со мной, — совсем негромко шепнула Йор. — Мне... очень понравилось. Он почти не видел её лица в этой темноте, но зачем-то смотрел на неё. — Я рад, — ответил он так же тихо. И так же честно. — Спокойной ночи, Йор. — Спокойной ночи... Некоторое время она думала, как стоило к нему обратиться — назвать Лойдом или Сумраком? И почему-то решила не говорить этого вовсе — эта мысль пришла как-то сама собой. Будто с ней сейчас был ни тот и ни другой. Йор чувствовала себя удивительно легко, с улыбкой обнимая подушку. Странно — стоило только принять и смириться, как всё стало намного проще. Улеглась тревожность, и хотелось только улыбаться — что Йор и делала, смотря на стену, разделяющую их с Сумраком комнаты. И совсем забылось, что вернулась она с очередного убийства, что вновь испачкала в крови руки. Внутри всё цвело. Ох, эгоистично хотелось, чтобы этот человек встречал её так всегда. В темноте она держала чеку от гранаты, нагретую её ладонью. Даже задумчиво вновь надела этот металлический ободок на безымянный палец вместо обручального кольца. Усмехнулась довольно, удовлетворëнно. Всё-таки приятное оно, это чувство. А он, в своей тёмной комнате с круглосуточно зашторенными окнами, со вздохом сел на край кровати, уперевшись локтями в расставленные колени. Затем, после долгих минут тяжёлых раздумий, спрятал лицо в ладонях. — Идиот, — одними губами сказал он с каким-то надрывом, с какой-то тоской, горечью и усталостью. — Какой же кретин... Ладони с лица переместились выше, пальцы зарылись в светлые волосы. Сумрак чувствовал, как больно смыкаются клешни капкана, в который он угодил, — и впиваются они не в плоть. Вонзись они в просто тело — он бы вытерпел, это же... всего лишь тело. Множество раз был ранен, в парочку из которых оказался при смерти — и всё это совершенно не то, что он чувствовал теперь. Самонадеянно он думал, что шпион Сумрак справится со всем — он же лучший, всегда у него всё под контролем. И с симпатией какой-то сопливой тоже справится. Но то оказались не просто интерес или даже лёгкая влюблённость, как он думал раньше, — о, нет, не это. От чего-то столь несерьёзного ему не было бы так горько. То было что-то глубокое, сильнее простого влечения, нечто родное — от такого не отмахнуться. Повëлся, как мальчишка, как последний глупец. Потянулся к этому теплу, захотел коснуться того, чем не должен обладать. Ох, Йор... Почему же с Лойдом Форджером ты не была такой? Всё стало бы намного, намного проще. Сумрак смог бы от всего этого отказаться, смог бы отбросить — ведь Лойд Форджер всё-таки подделка, пустышка, папье-маше. Если бы Йор так открылась этой пустышке, Сумрак бы отступил в сторону — ведь её интересовал бы несуществующий человек. Не он. И сохранилась бы между ними такая необходимая ему дистанция. Как было всегда, много раз до неё, со всеми прочими объектами предыдущих миссий. От таких легко уходить, таких легко забывать. А она... Сначала он думал — чем же ей не угодил Лойд Форджер? Почему с ним она не вела себя так? Лойд Форджер же почти идеален, определённо лучше него. А потом понял, когда увидел её растерянность и сияющий взгляд, стоило только ему пожелать ей удачи перед заданием. Перед убийством. Йор нуждалась в понимании. В принятии. И Лойд Форджер, идеальный, но выдуманный, не мог этого дать в той мере, какая требовалась для того, чтобы понять наëмницу. Совершенный и лучший Лойд Форджер подошёл бы, будь Йор обычной гражданкой. Но она, считающая себя запятнанной, раненой, ненормальной, потянулась к нему, похожему на неё, такому же ненормальному и раненому. И даже... не просто к шпиону — что с него взять? Уже то, что Йор нашла в нём понимание и принятие, говорит о его провале в качестве шпиона. Поддержку друг другу дают люди, а шпион пытается не поддаваться всему человеческому... — Ох... — со вздохом Сумрак подался назад, упав спиной на застеленную кровать. А он ведь такой же — будь Йор обычной гражданкой, он не был бы с ней так губительно открыт. Лучший шпион... да где он, этот шпион? Сплошное разочарование, а не легендарный агент. Какая ирония, Сумрак может притвориться кем угодно, сыграть любую роль, но по жизни умеет быть только шпионом — да и это теперь получается паршиво. Впервые над собой он теряет управление, и после долгих лет железного самообладания это воспринимается как пощëчина. Однако Йор, сама того не ведая, собственноручно, с любопытством продолжила толкать его к обрыву, с которого сама уже рухнула. Её обещание идти на физический контакт — в первую очередь ради его, вернее уже их миссии, конечно же, — было в силе как никогда. Для Йор это подвиг, для шпиона Сумрака — очередная катастрофа страшнее предыдущей, сильнее проверяющая его на прочность. На следующий день Лойд Форджер успешно ушёл из больницы раньше обычного, во время обеденного перерыва обронив в компании сплетниц-медсестëр, что хочет забрать жену с работы. Те сразу эту новость обсудили и разнесли столь лëгкий и милый слушок едва ли не по всему учреждению — Лойд Форджер обсуждался всеми с особым удовольствием и всегда в положительном ключе, будучи любимчиком и персонала, и пациентов. — Повезло его жене, — добродушно хихикнула одна из работниц. — И обеспечен неплохо, психиатр же. И красавчик, и милашка. — И джентльмен, — подхватила её подруга. — Далеко не все женатые мужчины уделяют столько внимания своим супругам. Пусть с него пример берут. И они пустились в обсуждение менее приятных личностей — женатый главврач хирургического отделения, к примеру, был замечен с другой женщиной. А новенький молодой интерн, судя по всему, встречается с двумя одновременно. Лойд Форджер, в свою очередь, хоть и был душой компании, не обделён красотой, чувством юмора и манерами, оказался крайне неприступным мужчиной с невероятным иммунитетом к женскому вниманию — а желающих подобраться к нему было немало и среди пациенток, и среди персонала. Подружки-медсëстры, обсудив последние сплетни и подытожив, что Лойд Форджер на фоне большинства мужиков — роза среди навоза, завернули за угол и скрылись из виду. А из кабинета, возле которого они простояли несколько минут, бесшумно вышла угрюмая Фиона. — Идёте к Йор Брайер? — спросила она шифром, зайдя потом к Сумраку. — Как быстро разносятся слухи, — скупо усмехнулся он, перебирая бумаги, даже не посмотрев на вошедшую коллегу. Однако от глаз Фионы не скрылось приятное удовлетворение, мелькнувшее на его спокойном лице. — Миссис Холл справилась со своей задачей даже лучше, чем я предполагал. Имя это принадлежало главной разносчице сплетен во всей больнице, что могла составить конкуренцию в собирательстве информации даже самому Френки. Дама немолодая, но жутко любопытная до чужой личной жизни. С ней было полезно иметь дело, однако надо было держать ухо востро. Достаточно вскользь упомянуть о своих планах, чтобы это стало достоянием общественности — Сумрак на то и рассчитывал, и теперь довольно пил кофе у себя в кабинете, роясь в бумажках с чувством выполненного долга, пока молва о нём разлеталась по округе. Отчего-то отыгрывание роли любящего мужа Йор стало доставлять ему слабое, но странное удовольствие. А может и не слабое, и отыгрывание ли? Очередной полный провал. Сумрак устал каждый раз разочаровываться в себе, и вариантов исхода было только два — либо он берёт себя в руки и обрубает всё на корню, либо просто сдаётся. Пока он не нашёл в себе сил ни на то, ни на другое. — Но к вам был записан пациент, — сказала Фиона, знающая расписание Лойда Форджера. Никакая Йор Брайер не входила в планы. — Я перенëс запись, — просто ответил Сумрак, всё ещё не поднимая глаз от документов на своём столе. В глазах Фионы полыхнул негодующий огонëк. — Психиатрия ведь ваше прикрытие, — напомнила она ровным голосом. — Вы учили относиться к прикрытию со всей серьёзностью. Иными словами — наставник, как-то халатно вы относитесь к своей работе, раз так легко отмахиваетесь от своих пациентов. Особенно ради Йор Брайер. И, говоря о работе, вовсе не психиатрия имеется в виду, а шпионаж. Наконец Сумрак поднял на неё взгляд, оторвав его от бумаг. — Я и отношусь, — сказал он, выпрямляясь, и особенно выделил: — Со всей серьёзностью. Роль психиатра второстепенная, в первую очередь я — муж и отец. — Встретить сейчас Йор Брайер важнее, чем наладить полезные взаимоотношения здесь? — Да, — ровный и прямой ответ. — Взаимоотношения с Йор важнее, чем здесь любые связи. И наш с ней образ супругов приоритетнее, чем мой статус психиатра. Никто из этой больницы, ни персонал, ни пациенты, какими бы важными они ни были, не помогут ему в этой миссии так, как Йор. Сейчас она — главная его напарница. Какими бы внутренними метаниями он ни мучился, рационально понимал — вряд ли кто-то сейчас будет ценнее Йор и этой семьи в целом. «Неясыть» нужно довести до конца, даже если он окончательно в себе разочаруется как в шпионе. На кону слишком многое. Фиона бесшумно выдохнула, незаметно стиснув челюсти. Порой она забывает, что миссия наставника не ограничивается одними лишь стенами Центральной больницы, где она может с ним как-то контактировать, хоть и нечасто. И когда они вместе работают в одном заведении, разделяя общую цель — поддерживать образы отведённых ролей, — иногда она упускает из виду, что Лойд Форджер не только психиатр, но и отец и муж. Что он не просто её коллега, врач из психиатрического отделения. И опять он зовёт её просто Йор. Не Йор Брайер. — Впрочем, и о моей роли психиатра беспокоиться ни к чему, — повёл плечами Сумрак, вновь опуская взгляд в бумаги. — Я не подвергаю её риску. Фиона знает — её наставник первоклассно управляется со множеством задач одновременно, и не сомневается, что успешно он поддерживает как роль психиатра, так и главы семьи. Но... Йор Брайер уже не просто очередной объект миссии — это Фиона стала замечать ещё до того, как агенство оповестило их о сотрудничестве с «Садом». А чем дальше — тем сильнее чувствуется её влияние, и не на Лойда Форджера, а на самого наставника. Сумрак травится этими узами, и крошится по кусочкам образ непреклонного, серьёзного, стойкого и непоколебимого шпиона в глазах Фионы — она чутко отслеживает изменение в его поведении. Она искренне восхищалась им, однако, быть может, в глубине души как раз хотела увидеть в столь великом человеке подобные метаморфозы... Но ей хотелось самой стать их причиной. Почему же теперь ей остаётся только наблюдать за этим со стороны? Она знает Сумрака уж куда дольше, чем Йор Брайер, но только эта тихоня с секретами в шкафу умудрилась затронуть его, будто узнала куда лучше. Задумчиво Фиона скользила взглядом по фигуре наставника. Сумрак продолжил копаться в документах, чувствуя её внимание, но совершенно не реагируя. И вдруг пришедшая мысль, вроде такая простая и в то же время совсем неожиданная, заставила Фиону изумлëнно застыть. А может... А может, Йор Брайер узнала не столько Сумрака, сколько того, кем он был когда-то? Того, на чьих костях вырос величайший агент. Того, кто был в самом начале его жестокой, суровой истории. И того, кто для Фионы всегда был закрыт и невидим. Это лишь догадки, которые сам Сумрак никогда не подтвердит. Но если это действительно так... «Наставник, — подумала Фиона, смотря на него неверяще, даже немного испуганно, — какую же власть она имеет над вами?..» Да чтобы такой великий человек был столь уязвим перед кем-то — абсурд. Ужаснее всего — теперь Фиона, скрипя зубами, может допустить и такое предположение. — Что-то ещё? — поднял голову Сумрак и нахмурился, увидев её странное выражение лица. — В чëм дело? — Нет, — ровно, спокойно, но негромко ответила она. — Всё в порядке. Но чувствовала она — с Сумраком ничего в порядке не было. Сумрак ломался. И Фиона чувствовала бессилие. Когда Лойд Форджер выходил из больницы, многозначительно проводили его одобрительными взглядами сотрудницы. Знали они, куда и к кому он шёл. Сумрак делал совершенно недогадливый вид, будто вовсе не знал, какие обсуждения о нём ведутся и какие взгляды к нему прикованы — а он чувствовал каждый из них. Вместе с этим и анализировал. «Следили ли за мной вчера? — думал он, идя в сторону мэрии. — Если да, насколько серьёзно? И за кем? За мной или Лойдом Форджером?» Он допускал, что мог почувствовать внимание кого-нибудь безобидного из разряда тех же любопытных сотрудниц больницы — именно на этот случай он и предложил забрать Йор с работы и раструбил об этом всем в округе. Если наблюдали за Лойдом Форджером — он должен быть во всеоружии и безупречен. Однако если следили за ним, зная, что он Сумрак... Ему нужно понять, насколько всё серьёзно. Будет рад, если окажется, что всё это лишь его больная паранойя, но не мог списывать это со счетов так рано — рискует не только сам он, но и подставляет под удар семью. И «Неясыть»... «О миссии вспоминаю не в первую очередь», — поджал губы Сумрак, негодующе выдыхая. Всё своё внимание он выкрутил на максимум, пока шёл до работы Йор, чтобы уловить малейшую слежку за собой. Однако ему удалось заметить только почему-то столпившихся у едва виднеющегося вдалеке окна работников мэрии на втором этаже, которые будто ждали его появления. Он уже подходил к зданию, когда вдруг, рывком распахнув дверь, оттуда выскочила Йор. Сумрак едва заметно нахмурился в недоумении — они договаривались, что он зайдёт внутрь, чтобы показаться на глаза её коллегам для убедительности. Но она зачем-то вышла к нему сама — прямо-таки вылетела из здания в расстëгнутом, явно накинутом наспех пальто, и быстрой, стремительной походкой направилась прямо к нему. Отстукивали её небольшие каблуки по асфальту, раздаваясь всё ближе и громче по мере её приближения. «Что случилось?» — напрягся Сумрак, видя решительно сжатые губы идущей к нему жены. Вместе с этим почувствовал и растерянность — перед Йор он часто первое время теряется, не зная, чего ожидать. Выглядела она так, будто, как минимум, имела к нему гору претензий. Хотя достоверно оценить её состояние за эти несколько секунд у него не особо вышло. «Коллеги ей что-то наплели? Настроили против меня?» — лихорадочно перебирал Сумрак варианты, неосознанно замедляя шаг, даже на расстоянии чувствуя этот упрямый напор со стороны Йор. Она походила на ураган; подобно плащу от порыва ветра распахнулось позади её расстëгнутое пальто, глухо хлопнуло краями, а красные радужки глаз показались Сумраку опасно блеснувшими. Редко он чувствовал себя жертвой, но в случаях с Йор это стало происходить как-то слишком часто. — О, Йор, а ты... — улыбнулся он обезоруживающе, нервно и незаметно сглотнув. Опасливо ему хотелось даже сделать шаг назад, но он не мог себе такого позволить. Договорить и как-то сгладить обстановку ему не дали. И почему-то показалось, будто чем ближе подходила Йор, тем краснее становилась, но упрямо сжимала в линию губы. — Прости, — едва слышно, быстро сказала она, за секунду в два шага приближаясь к нему вплотную. Он в удивлении поднял брови — думал, извиняться неясно за что придётся сейчас ему. Ни ответить, ни спросить — ничего он не успел. На этот раз она не тянулась к нему, не становилась на носки, наоборот — на ходу за секунду крепко схватив за воротник, заставила немного нагнуться. Оторопевший Сумрак даже не сопротивлялся, машинально подчинившись сильному движению её рук, готовый в случае чего поймать её, подхватить — она так торопилась, что, казалось, вот-вот споткнëтся. Врезалась в него, будто убегала от чего-то. И, не дав передумать ни ему, ни себе, Йор поцеловала его — вот так сумбурно, хаотично, неумело. Неожиданно. Не просто по случайности совершенно невинно ткнулась в уголок губ, как сделала ранее при Юрии, а повторила произошедшее на набережной. Правда, накрыв губами его рот, не особо представляла, как продолжить. Из головы Сумрака словно по щелчку вышибли все мысли на пару мгновений. Переживания о слежке, о слабости и никчëмности его как шпиона, сотня вопросов, что же случилось, — напрочь забыл абсолютно всё. Осталась только Йор — непредсказуемая, удивительная, решительная и пугливая одновременно. Шагнувшая, но не знающая, что делать дальше. На все её прикосновения, на её неопытные губы, на неё саму внезапно и бесконтрольно отозвалось тело, которое, как ему казалось, всегда умел он держать в узде. Всколыхнулось внутри глупое, шпиону не присущее, но какое-то пушистое, волнующее, щекотное чувство. О Господи... Он даже растерялся на пару мгновений. Ему казалось, после его выходки на набережной она уж точно не захочет повторять подобное. Она ведь испугалась в тот раз, так почему... Впрочем, машинально вернулся он в режим Сумрака — ему даже показалось, будто он прятался таким образом, убегал от взметнувшихся внутри искр. Скосив глаза, увидел силуэты работниц мэрии — то были коллеги Йор, столпившиеся как раз у того самого окна на втором этаже. «Вон оно что, — подумал он, придерживая Йор аккуратно за плечи. — Ох, Йор...» Всё стало понятно — бедную Йор довели сотрудницы, сейчас с великим любопытством наблюдающие за происходящим. Сама же она в растерянности, утратив весь свой решительный запал, которого ей всегда хватало слишком ненадолго, сжала сильнее пальцами ткань воротника его пальто, и он поспешил мягко подхватить её инициативу. Ответил на поцелуй осторожно, не пугая её, и без того взволнованную — она казалась взвинченной, натянутой, как струна, напряжённой до дрожи в коленях. Погладил по спине ладонью, скользнув к лопаткам. Он думал, реакция её будет похожа на многие предыдущие — помнил, как отхватывал по лицу всякий раз, стоило ему пересечь черту, а потому был готов к удару, собирался уже попробовать перехватить её руки. Однако, вопреки его ожиданиям, уловил вдруг, как Йор немного расслабилась. Выдохнула дрожаще и будто бы облегчëнно, словно ей стало спокойнее. Губы её сделались податливее, мягче. — Ты в порядке? — тихо спросил Сумрак, немного отстранившись. Хватка еë рук, сжимающих его воротник, заметно ослабла. Йор приоткрыла зажмуренные в волнении глаза. Стоило ей столкнуться с ним взглядом, да ещё так близко, тут же стала она ещё краснее, почти до пылающих ушей. — Д-да... — заикаясь, кивнула она, и тут же забеспокоилась вновь. — Прости за это, я просто... меня... — Не стоит, Йор, — качнул он головой и улыбнулся едва заметно, но мягко. — Я всё понимаю. Сумрак мельком глянул в сторону окна, у которого столпились зрители. Оценивал обстановку. — А... — выдохнула Йор, заметив это. Он правда всё понял, как она и надеялась. Вдруг его ладонь, как всегда нейтрально тëплая, коснулась еë щеки, и она удивилась — когда он успел снять перчатки? Настолько была растеряна, что не заметила этого вовсе. — Позволишь? — спросил Сумрак, и она, даже не обдумав ничего, машинально кивнула. И только потом задумалась. А что позволить?.. А он ласково поцеловал её в уголок рта. Легко и бережно, так, чтобы не пугать. Йор вздрогнула, дëрнулась с непривычки, но желания шарахнуться в сторону не возникло вовсе. И не заметила, как её руки, отпустив наконец воротник мужского пальто, сами собой, ослабевшие, опустились на его грудь. А он увлёк её в поцелуй — мягкий, умелый, не сумбурный и рваный. То было почти как на набережной, но Йор поразилась значительной перемене своей реакции — теперь она не была напугана этим, и тело не стремилось оттолкнуть его, хоть и оставалось в напряжении. Будто начало свыкаться с ним — для наëмницы это катастрофа, но для простой Йор... скорее облегчение. Неосознанно ранее она цепенела, воспринимая Сумрака исключительно как шпиона — очень опасно подпускать его так близко. Вечно её тело било тревогу, защищалось инстинктивно. Она не понимала, как объяснить это, но целующий её сейчас человек был отныне не только шпионом Сумраком под прикрытием Лойда Форджера. Для неё он был кем-то... даже большим, чем прославленным агентом. Ценным, важным. Важным не для стран, не для мира, а лишь для неё. Теперь она, не занятая, как в прошлый раз, собственной паникой и уговариванием себя не бить его на глазах полицейского, ощутила, казалось, куда больше. Это чувство надёжных, аккуратных объятий, оставшийся на нём запах больницы, и главное — губы, ох, эти губы понравились ей больше всего. И даже касание его языка её не напугало — Йор испепелится на месте от стыда, если признает, что ей понравилось и это. Тепло, влажно, приятно и ласково. За этот день коллеги успели её знатно вымотать, накрутить, особенно Камилла. Стоило Йор по дурости обронить, что муж зайдёт за ней, как она, которой явно нечего было делать, основательно присела ей на уши и стала смущающе, бесстыже допытываться о подробностях. Йор чувствовала себя зажатой в угол, загнанной в тупик, особенно когда зашла тема поцелуев и хоть какой-то публичной тактильности — Камилла заявила, что Йор будто шарахается от собственного супруга. Она была, конечно, права, и потому Йор испугалась — раз дело теперь касается не просто школы «Эдем», а настоящей сверхважной миссии, им нельзя допускать ошибок. Она была напряжена и взвинчена, решив развеять сомнения Камиллы — так и влетела в Сумрака едва ли не на полном ходу, выбежав навстречу. А он... Странно, теперь ей не было перед ним стыдно — ни за эту выходку, ни за то, что она в принципе совершенно не умела целоваться. Он поймёт, поддержит, подыграет, и главное — не будет осуждать. Всем этим он... так нравился ей. Стыдно признать, но ей стало жаль, что этот поцелуй был не столь долгим, как тот, на набережной. Теперь это вызывало в ней любопытство — подобные ощущения почти ей не знакомы, и захотелось узнать больше. Казалось, она только привыкла и вошла во вкус — а он уже отстранился, и огорчëнно она поджала губы. — Ты как? — спросил Сумрак негромко, и Йор вздрогнула. — О, мне п... — едва не ляпнула она, что ей понравилось, но кашлянула, поняв, что он не совсем об этом спрашивал. — Кхм... всё хорошо. Секунду он внимательно всматривался в её лицо, будто выискивая подвох, но потом выдохнул — от неё не скрылось его облегчение. Переживал, судя по всему, что она вновь слишком взволнуется и напугается. Глаза его казались не такими, как обычно, а другими — блестящими, с расширенным зрачком, какими-то... шальными даже. — Ой... — Йор заметила бледный, размазанный след её помады, оставшийся у него на губе и в уголку рта. — Я т-тебя испачкала... Дать салфетку? Она уже собралась зарыться в свою сумку, но он качнул головой, сразу поняв, о чём она. — Не надо. — Ну... ну ладно, — растерялась Йор, думая, что он вытрет этот след сам ладонью, но он не сделал и этого. Почему-то проигнорировал, так и оставив её помаду на своей коже. Это её смутило даже больше, чем поцелуй несколько секунд назад. — Что ж, это даже лучше, чем я планировал, — улыбнулся Сумрак, глянув мельком на столпившихся у окна работниц мэрии. — Спасибо, Йор. Могу я взять тебя за руку? Нам пора идти, можем встретить Аню с автобуса. И вот так, держась за руки, они ушли. Перчатки свои он так и не надел обратно, и чувствовать нейтральное тепло его ладони было приятнее, нежели тёмный кожаный материал. Но Йор напряглась, оглянувшись и увидев посторонних людей — их было немного на улице, но всё-таки присутствовали, и некоторые даже косо глазели на них. От стыда она вспыхнула — когда выбегала к Сумраку, не особо соображала, и всё вокруг, кроме него и стоящих у окна коллег, которые её подначивали перед выходом, не имело значения. Теперь же ей захотелось сквозь землю провалиться — казалось, на неё смотрели абсолютно все и осуждали. Неосознанно она сильнее сжала его ладонь. — Не волнуйся, — сказал ей Сумрак совершенно спокойно, привлекая к себе её внимание и взгляд. — И не обращай ни на кого внимания. Мы не сделали ничего дурного. Странно, но его слова возымели эффект. Или даже не слова — весь он, сам по себе, влиял на неё. И Йор пошла рядом с ним, ни на кого больше не оглядываясь. Зато обратила внимание, что у него покраснели кончики ушей, и улыбнулась — это показалось ей милым. Их провожали любопытными взглядами из окна мэрии на втором этаже. — Хех, Йор такая дурилка, — беззлобно, скорее с добрым снисхождением сказала Камилла, наблюдающая за ними через стекло. — Ему вроде нравится, — пожала плечами Шэрон достаточно равнодушно. — Какие красивые, — вздохнула мечтательно Милли. — Но тебе не кажется, что ты переборщила, Камилла? Мне казалось, она скоро в обморок хлопнется. — Ну, может, и переборщила, — пожала Камилла плечами, совершенно не раскаиваясь. — Зато видела, как он просиял? Ему точно понравилось, аха-ха! В отношениях порой нужна непредсказуемость, хи-хи. Не знали они, что достопочтенный муж Йор скоро от непредсказуемости всех вокруг вот-вот на стенку полезет в отчаянии. Сумрак и Йор тем временем завернули за угол, всё так же держась за руки. Йор даже притихла, чтобы не спугнуть момент. — В следующий раз немного притормози перед... кхм, — вдруг сказал он тихо. Показался даже немного смущëнным. — В ином случае есть вероятность стукнуться зубами, а это будет больно. Йор уже собиралась вспыхнуть со стыда, начать извиняться за неудобства, но неожиданно помедлила. И взглянула на него странно, изучающе, задумчиво. — Хорошо. В следующий раз учту. Следующий раз — значит, он обязательно будет. Так ведь?.. Они не заостряли на этом внимание вслух, но подумали так оба. «А ну отпусти её руку, — врезалась колючая мысль Сумраку в голову. — Реагируешь, как малолетка.» Никчёмный шпион, жалкий, убогий, ничтожный — видел бы кто-то, какая чертовщина с ним творится, назвал бы это позором. И прозвище лучшего шпиона Весталиса теперь обернулось клеймом, что больно прожигало ему кожу как напоминание: всё, что он испытывает сейчас — дурость, и зря его называют лучшим. Он не соответствует этому званию. Да он чуть с ума не сошёл, когда её целовал — вместе с душой будто и тело с цепи сорвалось, где это видано? В тот момент он понял, что физически скучал по ней, и теперь к ней тянулось и тело тоже. Ему хотелось целовать её дольше, но он намеренно себя оборвал. Он ослабил руку, собираясь этот контакт прекратить, но Йор продолжила держаться за его ладонь. А он не смог её отстранить. Прямо как Аню. Они встретили её на автобусной остановке — Аня радостно выпрыгнула из транспорта, едва не грохнувшись на ступеньке. — Мам, пап, вы гуляли? — улыбнулась она, хватаясь за их руки. Йор глянула на Сумрака, который почему-то молчал так, будто вовсе не услышал вопроса. — Да, Аня, — улыбнулась она ей. — И флиртовали? — в лоб спросила дочь. — Э-э... — совсем растерялась Йор. — Н-ну... нет... А Аня прочитала её мысли. «Ого! — восторженно подпрыгнула она. — Мама с папой флиртовали! Прямо как в сериале, который смотрит Бекки?» Её подруга обсуждает свой любимый романтический сериал с особым удовольствием ещё чаще, чем Аня — свои «Шпионские войны». Сумрак молчал, сосредоточенный на чëм-то другом, и Йор в непонимании взглянула на него. — Лойд? — спросила она осторожно. — Всё в порядке? Аня, как совёнок, повернула голову в сторону папы, внимательно на него посмотрев. Мысли его были какими-то непонятными. А Йор вдруг застыла на месте — тело её моментально отреагировало на чужой, незнакомый взгляд, и мурашки пробежали по спине. Выдрессированные наëмники чувствуют внимание к себе инстинктивно. А через секунду Сумрак, повернув к ней голову, с совершенно обыденной улыбкой Лойда Форджера сказал, почти не шевеля губами: — Йор, за нами следят.