Напарники?..

После ухода младшего Брайера у Сумрака возникло ощущение, будто он успешно пережил ядерную войну. Серьёзных эксцессов в присутствии шурина больше не возникло, разве что Юрий потом нехотя сказал им с Йор, перед тем как выйти из квартиры: — Осторожнее там со своими... свиданиями. Меньше по ночам шорохайтесь. Всякое произойти может. Йор была слишком смущена, чтобы поинтересоваться, что же именно, по его мнению, может произойти, а потому просто кивнула. Сумрак же понимал. Всякое — накрытие базы «Зенит», к примеру, которое произошло в ту же ночь, что и их «свидание». И пусть случилось это даже не на территории Остании, а в соседней независимой республике, Юрия, как офицера Тайной Полиции, это коснулось непосредственно и взволновало. Ещё он, возможно, пытался предостеречь их, что все, кто ночью валандается по районам, выглядят подозрительно для патрульных, а потому могут привлечь их внимание и напроситься на неприятный обыск. Как это чуть не произошло с ними на набережной. А Юрию не хотелось, чтобы Йор сталкивалась с подобным. — Мы примем к сведению, — спокойно ответил Сумрак, и Юрий недовольно на него взглянул, поправляя своё пальто. — Уж прими и не подвергай опасности мою сестру, — заявил он сурово. — Юрий!.. — хотела уже было одëрнуть его Йор, но Сумрак аккуратно приобнял её одной рукой за плечи. Надо же, а это уже стало входить в привычку в чужом присутствии. К тому же довольно занятно — на такой контакт Йор реагирует куда менее бурно. Привыкает? — Хорошо, Юрий, я понял, — улыбнулся он шурину. Смерив его подозрительным взглядом, Юрий фыркнул, сделал жест двумя пальцами, что он следит за ним, попрощался и ушёл. Перед закрывшейся дверью Сумрак и Йор, постояв в молчании несколько секунд, прислушиваясь, одновременно выдохнули с облегчением. Пронесло, стало быть. Вся суета, пришедшая в эту квартиру с Юрием, вместе с тем же Юрием и унеслась. В оставшейся тишине только шум Аниных мультиков доносился из гостиной. Однако уже на кухне, когда Йор мыла посуду, а Сумрак переносил со стола грязные тарелки в раковину, он заметил её задумчивость. Спрашивать об этом не решился. Ей пришлось достаточно понервничать из-за прихода Юрия и, наверное, хотелось побыть со своими мыслями наедине, поэтому мешать он не стал. Лишь со стороны наблюдал, как медленно, будто на автомате, скользит в её руке губка по посуде. Но вдруг, когда Сумрак стоял рядом с ней и складывал тарелки на полки, Йор заговорила сама. — Юрий сказал, что нас видел кто-то из его коллег, — как-то отрешëнно произнесла она, слегка прищурив глаза. Прокручивала в голове разговор с братом, когда вместе они сидели на диване после тех выяснений отношений. — Я просто спросила, откуда он узнал о... н-ну, ты понял... А он ответил, что его коллега возвращался из клуба ближе к утру. Сумрак молчал, не собираясь встревать в её размышления раньше времени. Не хотелось вести себя опрометчиво, когда она сама вдруг решилась поделиться своими мыслями. Было желание только вздохнуть от того, как глупо Юрий отмазки придумывает. Коллега, видите ли, из клуба возвращался — ничего получше младший Брайер выдать не смог. Йор выключила воду. Как раз ненадолго утих шум телевизора, и в создавшемся моменте тишины её голос прозвучал очень чëтко: — Но я не почувствовала тогда на набережной никого, кроме полицейского. Мурашки противно поползли под домашним свитером, и Сумрака странно пробрало. Будто со стороны наблюдал, как вот-вот раскроют находящегося в засаде солдата, и имя ему — глупый Юрий Брайер. Сумрак, затаив дыхание, с замиранием сердца ждал вывода Йор. Раз уж на той набережной не было больше никого, значит Юрий мог узнать об этом только от того полицейского — ну же, скажи это, Йор. Пойми, признай, озвучь. Странное чувство неприятно ворочалось внутри — одновременно Сумраку будто и хотелось, чтобы она поняла, но с другой стороны... — Неужели я была так невнимательна, что упустила кого-то... — пробормотала Йор, ища проблему в себе, но даже не задумываясь о подвохе в адрес своего брата. — Хотя я и полицейского того не сразу заметила. «Дело не в тебе», — так хотелось сказать Сумраку, но он молчал. Йор чувствовала всё правильно — на набережной было только трое. Никаких прочих выдуманных «коллег». Но как Юрий не подозревал сестру, так и она думала о чëм угодно, только не о том, что проблема именно в Юрии. Они оба слепо верили в невинность своих родных, и вдруг Сумрак понял, что и сам недалеко ушëл. Он точно так же был слеп в отношении Йор столько времени, что аж стыдно, а ведь Юрия раскусил в первую же встречу. — Юрий... не знает? — негромко спросил Сумрак, опираясь одной рукой на столешницу совсем рядом с Йор. С мокрыми ладонями она стояла у раковины. Ему было известно, что Юрий не знал о работе своей сестры. Но всё равно спросил — неясно зачем. Будто машинально, по уже устоявшейся привычке, хотел отвести от себя подозрения или же услышать всё непосредственно от Йор?.. А Йор, хоть он и не уточнял, сразу поняла, о чëм конкретно он спрашивал. — Нет, — качнула она головой, даже не посмотрев на стоящего рядом Сумрака. — Нет, нет... как я ему такое скажу? Если он узнает, у него... мир, наверное, рухнет. Он и сейчас думает, что для меня был обузой, а если поймёт, что я не просто по подработкам бегала, а... убивала... Наверное, совсем сломается. От своих мыслей она ухватилась рукой за край раковины, и видел Сумрак, как побелели от такой хватки костяшки её пальцев. — Да и... — продолжила вдруг Йор ещё тише, и её дрогнувший голос был едва слышен в фоновом шуме Аниных мультиков. — Страшно, наверное, осознать, что твоя сестра... убивает людей. А вдруг он меня испугается?.. Подумает, что я чудовище. Сумрак будто столбом стоял меж двух огней, не зная, в каком сгореть. Он видел куда более полную картину, нежели Йор. Знал, что она утаивает от брата, как и то, что прячет от неё Юрий. Ничего раскрывать Юрию о его сестрице он не собирался — не только не хочет, но и права не имеет, раз Йор сама не рассказывает. Уж перед шурином никаких обязательств Сумрак не чувствовал. В отличие от Йор. Перед ней, оказывается, глубоко в душе у него обязательства появиться успели, хотя казалось бы — какая дурость. Обязательства у него только перед агенством, но... «Докатился», — подумал он. Надо же, у величайшего вруна уже и совесть проснулась до такой степени, что за поводок его тянет, душит. До недавних событий успешно он молчал о том, что Ане он вовсе не родной отец, отыгрывал перед Йор семьянина и вдовца, во что она свято верила. Обманывал её и не чувствовал терзаний — разве что лëгкую печаль, что Йор верит в мыльный пузырь под названием «одинокий вдовец с ребёнком». И совершенно прошляпил момент — когда это он стал чувствовать вину даже не за обман, а за своё молчание? Стоит ли раскрывать о Юрии правду? Совершенно не к месту его мучает мысль, что Йор должна узнать о таком, и в то же время остальные «но» не дают ему открыть рот. Всем ясна главная задача Тайной Полиции — ловить шпионов, чем полицаи усердно и занимаются. Если Йор узнает, где работает Юрий, то... нет, Сумрак удивительно уверен, что она не сдаст его своему братцу в загребущие лапки, но боится, что она станет между ними разрываться. Принимая сторону Сумрака, поддерживая его прикрытие и скрывая его настоящую сущность, Йор будет знать, что идёт против собственного брата, который одержим идеей сцапать лучшего шпиона Весталиса. И за дальнейшее её состояние Сумрак уже не ручается. Ему не нравятся собственные колебания. Неуверенность — признак приближения к краху. Сумрак молчит — и всё равно виновато. Пытаясь разогнать роящиеся мысли, коснулся напряжённой женской руки, что всё ещё сжимала раковину. И проследил за реакцией — Йор вздрогнула, но ни вспыхивать, ни отпрыгивать не спешила. — Юрий любит тебя, — сказал он негромко. — Он не станет думать так. «Как же будешь думать о нëм ты, когда узнаешь?» — беспокоила его мысль, и впервые вполне логичное решение молчать далось ему столь тяжело. Быть может, потом, когда всё станет хоть немного яснее... И опять он о человеке беспокоится больше, чем о миссии. Он чувствовал, как протестовала вся его шпионская натура — агент внутри бунтовал против него же. Кричал, твердил, царапал и не давал о себе забыть — ну что же ты творишь, Сумрак? С десяток лет такого не было, и вдруг внутри него шпиону приходится бороться с кем-то, кто так упорно отравляет сейчас всегда холодный, трезвый рассудок. Война внутри него продолжает идти. Йор же смотрела на их руки, на свои мокрые после мытья посуды пальцы, накрытые мужской ладонью, и с удивлением чувствовала, как сами собой вдруг расслабляются напряжённые мышцы. Стальная хватка, которой она держалась за край раковины, ослабла от нейтрального, спокойного тепла чужой руки, и впервые её реакция на прикосновение была такой... мирной. Никаких судорог, никаких дëрганий — даже наоборот, неожиданное успокоение. — Думаешь? — сглотнув, она осмелилась поднять взгляд и встретиться им с голубыми глазами. Почему-то немного печальными. — Уверен. Йор права — у Юрия наверняка мир рухнет на него же, когда он узнает о настоящей работе своей обожаемой сестры. Но уверен Сумрак в том, что младший Брайер никогда не будет считать её чудовищем, даже если узнает, что в крови не только её руки по самый локоть, но и вся она. — Смотри, — послышался громкий шëпот из гостиной, — мама с папой за ручки держатся. Йор и Сумрак синхронно вздрогнули и обернулись. Через прямоугольный проëм в стене на них ехидно глазела Аня, выглядывая вместе с Бондом из-за спинки дивана. — Эй, — нахмурился Сумрак, но приметил, что Йор, хоть и покраснела почти моментально, не выдернула свою руку из-под его ладони. — А ну не подглядывай. Хихикнув, Аня спрыгнула с дивана и, шустро перебирая короткими ногами, подбежала к ним, даже проигнорировав идущий по телевизору мультик. — Я тоже хочу! — заявила она и, встав на носочки, с хлопком накрыла обеими ладошками их руки. И широко, открыто, довольно заулыбалась. — Ихи! Сумрак смотрел на неё дольше обычного. На их с растроганной Йор переглядки, на то, как смотрела на неё Аня. И думалось ему — господи, он не справляется. Такая лëгкая, по сути, задача сохранять дистанцию с объектами миссии оказалась едва ли не тяжелее «Неясыти». И он, стало быть, её провалил, раз эти люди даже в мыслях перестали быть «объектами». Шпион Сумрак проигрывал — вновь, вновь и вновь — и даже не в суровой миссии с риском для жизни, а в квартире, на маленькой кухне. Упирался, но проигрывал девочке с маленькими ручонками, что смотрела на него сейчас так внимательно, будто насквозь видела его и ту войну внутри, исход которой он уже не мог контролировать. Проигрывал женщине, в которой совершенно случайно нашёл соратницу. А ещё тому, кто изнутри тянулся к ним и заставлял шпиона Сумрака отстаивать своё место и бить метко, больно по сознанию. «Приди в себя, — мысль эта хлестнула подобно кнуту по щеке. — Вспомни, кто ты, и одумайся.» Сумрак моргнул. Собирался уже убрать свою ладонь, отойти, отстраниться — он помнил, кем был, — но лежащие поверх ру́ки Ани удивительно цепко удержали на месте. Она заглянула ему в глаза, и он соврëт, если скажет, что у него не побежали мурашки от её взгляда. Показалось на миг, будто ребёнок этот знал больше него самого. Аня улыбнулась ему, не дав убрать ладонь, настойчиво вцепившись в неё. А он пошёл у неё на поводу и не стал отстраняться, не стал делать шаг в сторону — и шпион внутри протестующе бился. Потому что чувствовал: раз он принял её сторону сейчас — может принять и потом, когда дело будет касаться чего-то куда более серьёзного, чем держание за руки. — Мы прямо как команда, — заявила Аня с восторгом. — Я видела, что эти... как их... А! Командники так же руки складывают перед играми! — Сокомандники, — поправил её Сумрак негромко. — Ага, они! На его ладони были руки Ани, под — рука Йор, и всегда одинокий Сумрак чувствовал причастность к чему-то даже более важному и сокровенному, нежели к агентству; к чему-то искреннему и тому, что, по идее, не должно быть ему доступно. К тому, что он оберегал, но не мог прикоснуться. Той ночью Сумрак почти не спал. Заполнял отчëты, намеренно вынуждая себя несколько часов пялиться в документацию агентства — будто вбивал в голову, кто он такой и кем останется. И только когда буквы и цифры перед глазами стали плыть и двоиться, позволил себе отдохнуть — по итогу смотрел в стену, за которой была комната Йор. Чувствовал, как начал путаться — и вовсе не в отчëтах. А утро выдалось суетливым — всё благодаря Ане, которая опять не смогла вовремя вылезти из кровати. Со всей своей шпионской практикой Сумрак бы ранее и не предположил, что разбудить и собрать шестилетку — столь сложная задача. С его армейской подготовкой на сборы уходило полминуты, но когда дело касалось Ани — она доводила его до ужаса. На школьный автобус они бежали втроём да побыстрее, и только Ане было очень весело — Сумрак нёс её на руках. — Папа так быстро бегает! — похлопала она в ладоши, когда они остановились перед открытой дверью автобуса. — Это потому что у тебя ноги длинные? А с короткими ногами получится быстро бегать? — Вот и проверим, если вздумаешь проспать в следующий раз, — вздохнул тяжело Сумрак и едва ли не впихнул дочь в салон, напоследок передав в руки школьный портфель. — Всё, Аня, хорошего дня. «Только тонитр не схлопотай», — прочитала Аня его мысли и кивнула. — Удачи, Аня! — с улыбкой проводила её Йор, смотря на дочь через плечо Сумрака. Автобус отъехал, и видели они, как Аня махала им обеими руками в окно на прощание. — Что ж, — вздохнул Сумрак, смотря вслед удаляющемуся транспорту, — хотя бы не опоздает, а то... А то... Постойте-ка. Фразу о том, что за несколько опозданий подряд ей могут влепить тонитр, он не закончил — умолк на полуслове, встревоженный неожиданно сработавшей чуйкой. Внезапное ощущение слежки кольнуло его очень тонко и едва ощутимо — настолько, что даже возникла мысль, что ему показалось. — М? — стоящая рядом Йор повернулась к нему, так и не дождавшись окончания фразы. Заметила, что Сумрак как-то странно застыл изваянием, будто прислушиваясь к окружению. — Лойд? Её муж и напарник мыслями будто был совсем не здесь. Однако спустя пару секунд моргнул и повëл плечом, словно сбрасывая наваждение. — Задумался, — слабо улыбнулся Сумрак, в то же время внимательно наблюдая за Йор, считывая её поведение. «Кажется, она ничего не почувствовала, — подумал он, проверяя свои подозрения. — Наверняка наëмники всегда могут уловить слежку за ними. В первую нашу встречу она безошибочно распознала мой взгляд в ателье. Но сейчас совершенно спокойна...» То странное ощущение слежки не продлилось и десяти секунд, да и угрозы Сумрак так и не уловил — лишь что-то эфемерное, едва заметное и чисто наблюдательское. Но ничего и никого подозрительного вокруг не обнаружил. Йор этого не уловила вовсе — маловероятно, что просто не заметила, скорее наблюдали не за ней, потому-то и не почувствовала. Или же у него отчего-то проснулась паранойя. Сумрак привык доверять своим ощущениям — чуйка спасала его не раз, но сейчас напомнило какое-то секундное помутнение. Чтобы обдумать дальнейшие действия, ему нужно больше данных — но ощущение слежки пропало так же мгновенно, как и появилось, и он не уловил его источник. Списывать ли это со счетов или нет, он решит чуть позже. — Нам тоже пора, — обратился он к Йор вполне мирно, на что она с лёгкой улыбкой кивнула, и они бок о бок пошли по тротуару — наполовину их пути до работы совпадали в направлении. Ходили так они уже множество раз, минимум по два-три дня в неделю в зависимости от расписания, и даже занятно видеть то, как у них изменилось всё и одновременно совсем ничего. Не только Лойд и Йор Форджеры — но и Сумрак с Принцессой шипов шли теперь плечом к плечу, но всё по той же дороге. То непонятное ощущение слежки заставило Сумрака покрепче задуматься над прикрытием Лойда Форджера. — Я тут подумал, — сказал он спустя какое-то время, и Йор повернула голову к нему, подняв брови, — я давно не встречал тебя с работы. Думаю, это упущение с моей стороны. Коллеги не донимают тебя расспросами? — Ч-что?.. — не ожидала Йор такой темы разговора, вздрогнув. — А... Нет-нет, пока об этом не спрашивали... Несколько раз её коллеги видели, как Лойд Форджер очень по-джентльменски забирал жену после работы, особенно на первых порах, когда фальшивая семья только-только собралась и они были озабочены поддержанием видимости влюблённой супружеской пары. Однако сейчас подобных вылазок с целью пустить пыль в глаза стало меньше, и Сумрак озаботился этим вновь. — Не стоит доводить до крайности, — задумчиво сказал он. — Не против, если я сегодня зайду за тобой, когда закончишь на работе? Конечно же он беспокоился о миссии — «Неясыть» огромной чернющей тенью нависала над ним, и статус супругов им надо поддерживать, но почему-то мысль, вдруг возникшая в голове, была до нелепости странна. Будто в него вселился ехидный бес по имени Френки, Сумрак показался сам себе мальчишкой, что пытается заговорить с понравившейся девочкой и спрашивает у неё домашку, которая на самом деле только предлог для разговора. Ассоциация эта была столь абсурдна, что Сумрак ужаснулся направлению своих размышлений — будто под предлогом «Неясыти» он пытается проводить с Йор больше времени, и самое страшное — он даже не может с уверенностью назвать это утверждение ошибочным. Оставалось только порадоваться, что Френки рядом с ними нет — иначе тот бы если не заржал, то уж точно с ехидной рожей усмехнулся. — А... — растерялась Йор, и внимательный Сумрак приметил, как слегка сжались её пальцы на ручке сумки. Смущëнной она не казалась — скорее напряглась, озабоченная какими-то неожиданными тревогами. — Йор? — наклонил он голову, вглядываясь в её задумчивое лицо. — Всё хорошо? Если не хочешь, я не буду настаивать и... — Нет, — вдруг оборвала его Йор. — Я хочу, просто... Можем мы сделать это завтра? Сегодня я задержусь. Она взглянула на него, словно взвешивая мысленно собственное решение, и думала — сказать ли? Сказать ли прямо, а не отговариваться? — У меня заказ, — всё же решилась Йор, и почему-то у Сумрака мурашки скользнули по коже. — Скорее всего поздно вернусь... Лавочник дал ей новое поручение по телефону ещё вчера. Взволнованно у неё застучало сердце — никогда в жизни она ещё не говорила никому, что идёт на заказ, так прямо и открыто. Особенно учитывая, что идущий рядом человек знал, что именно подразумевалось под заказом — она буквально призналась, что этим вечером кто-то от её руки погибнет. От такого мгновения честности у неё вспотели и похолодели ладони. И теперь, сказав такое, она бы хотела отвести глаза, потупиться, но не могла перестать смотреть на Сумрака — внимательно, предвкушающе и даже слегка боязливо. Следила за любым изменением эмоций, за выражением его взгляда, чтобы понять — зря ли она созналась? Уверена, она почти стопроцентно уверена, что любой обычный человек бы её испугался — возможно, даже Лойд Форджер, психиатр и примерный семьянин, будь он действительно обычным мужчиной. Но Сумрак был другой. Он был подобен ей. И в глазах его она не заметила даже тени того, чего втайне боялась увидеть. Ни испуга, ни напряжения, ни осуждения. — Хорошо, — кивнул Сумрак спустя несколько секунд. — Тогда завтра. Будто не случилось ничего страшного, будто это было в порядке вещей. У взволнованной Йор рухнул с плеч тяжёлый камень, и она протяжно, бесшумно выдохнула. Они подошли к перекрёстку, на котором их совместный путь заканчивался — дальше им придётся разойтись в разные стороны. — Йор, — позвал её вдруг Сумрак, стоя с ней перед пешеходным переходом. — М? — она вздрогнула, подняв на него глаза. И почувствовала, как едва ощутимо, аккуратно коснулся он её рукава облачëнными в чëрные перчатки пальцами. — Удачи. Такое простое, короткое слово... И в один момент ей стало совсем непонятно, как она жила — и выживала — раньше, когда никто, никто из этого огромного мира не желал ей удачи перед заданиями. Не «будь осторожна» или «береги себя» — потому что Сумрак понимал, что её работа, как и его, никак не подразумевает заботу о себе. Им обоим нужно бросаться в омут с головой, и если что-то пойдёт не так — они готовы собой жертвовать. Поэтому он желает ей удачи — простой удачи, чтобы не возникло ситуации, где ей бы самой пришлось подставиться под пулю. Этот человек мог понять её даже больше, чем она предполагала. — С-спасибо... — едва слышно сказала Йор, посмотрев на него неверяще, и внутри, оттеснив недавнее волнение, накрепко стало сгущаться нечто трепетное, сильное. Сумрак улыбнулся ей — и вовсе не так, как улыбался обычно Лойд Форджер. Улыбка Лойда Форджера всегда была широкая, излишне, как теперь кажется, дружелюбная, но насколько же ценнее для Йор оказалась улыбка вот эта — слабая, но честная, поддерживающая. Он понимал, что она боялась сказать ему о заказе — видел её глубокие, тревожные раздумья. А потому особенно ценил то, что она всё-таки сказала ему. Для Йор весь мир в мгновение потерял все краски, стал серым и однотонным, и только фигура стоящего рядом человека была необыкновенно красочной. Сумрак, наверное, и не подумал бы, что он может быть красочным. Йор даже не заметила бы, что все люди уже пошли на зелёный свет светофора, если бы не ощутила слабое, аккуратное касание его ладони к своей спине. — Иди, — шепнул он ей. — Пора, Йор. Уже потом, перейдя дорогу, Йор всё-таки не удержалась — обернулась, чтобы посмотреть Сумраку вслед, но вдруг столкнулась с ним глазами. Он всё ещё стоял на другой стороне и не уходил, хотя на его пешеходном переходе рядом уже горел зелёный, и просто ждал, когда она исчезнет из поля зрения. Провожал. И ответная улыбка появилась сама собой. Йор помахала ему рукой, на что он сдержанно махнул ладонью в ответ. Так и стоял, пока она не ушла. Сумрак стал замечать за собой излишние раздумья не о том, и они бесконтрольно роились в голове, толкались и смешивались в неясную массу. Ладно бы он думал о работе, но количество мыслей о ней заметно сократилось на фоне всего прочего «мусора», как бы он назвал это раньше и, однако, не может назвать теперь. Как это странно — беспокоиться за кого-то и не сметь признаться в этом ни этому человеку, ни себе. Он права не имел тревожиться за Йор — возможно, это бы тормозило её, не давая полностью отдаваться этой работе. Да и навыки её он видел, и за время их совместного проживания она всякий раз возвращалась после заказов без особых травм — он даже не замечал этого, уверенный, что она простой офисный работник. И всё равно что-то неконтролируемое внутри держалось в напряжении, ведь у Йор, как и у него, всегда есть риск погибнуть. В больнице работал Сумрак на автомате, придерживаясь роли Лойда Форджера. Даже если нет новых миссий, всё равно засланные агенты крутились подобно белкам в колесе. Во-первых, поддерживать отведённый статус — тоже работа, а во-вторых — в Центральной больнице можно повстречать достаточное количество интересных для сбора информации важных людей. В конце рабочего дня как раз поэтому к нему и заглянула Фиона, уведомив, что к Лойду Форджеру записался довольно известный человек на приëм через несколько дней. Сумрак счёл это прекрасной возможностью в будущем выудить какую-нибудь информацию — её ведь никогда не бывает слишком много. Мысли то и дело возвращались к Йор, и всякий раз Сумрак поджимал губы, с головой уходя в больничную суету. Издевательство какое. Рад он был только тому, что Сильвия не поручила ему следить за собственной женой и вынюхивать, кто будет её очередной жертвой — скорее всего, из-за условностей сделки с «Садом» вела она себя очень осмотрительно, чтобы не драконить Лавочника. Тот был тем ещё серым кардиналом — Сумрак мало что о нём знал, но влияние на обстановку в Остании Лавочник производил огромное. Вечером, уже в квартире, Сумрак приготовил ужин, но накормил в итоге только Аню и Бонда — сам не ел. — Папа такой преданный, — сказала Аня без задней мысли, заставив его сконфуженно нахмуриться. — Без мамы даже не ест. — Просто не хочу. — Не хочешь есть или не хочешь без мамы? Он щëлкнул дочь по носу, вызвав сначала звонкий протест, а потом её смех. Аня проворно схватила его за палец. — Не болтай за едой. «Насколько поздно Йор вернётся с заказа?» — подумал Сумрак, глянув на часы. Он собирался ждать её возвращения, бессовестно аргументируя это «Неясытью»: должен же он заботиться о состоянии членов семьи, в особенности ради безопасности миссии. И в то же время теперь такое оправдание звучало несколько глупо — нельзя ведь прикрыть операцией абсолютно всё... Не знал он, что Аня с любопытством следила за его поведением, за его отношением к её маме. Пример родителей сильно влияет на ребёнка — Аня врала, пока врали они, но теперь ей значительно труднее оставаться в стороне. Сумрак, придержав штору, выглянул в окно, оценив ситуацию на улице. «За весь день я больше не чувствовал никакой слежки, — слегка прищурил он глаза, рассматривая редких прохожих внизу. — Может, на меня просто засмотрелся кто-то в тот момент? В любом случае, лучше об этом не забывать.» Бдительность ослаблять ему нельзя. «Папа параноик», — подумала Аня, смотря вечерние мультики по телевизору. За маму, в отличие от папы, она не беспокоилась — много раз наблюдала, как она уходит на задания и успешно возвращается с них. На часах стрелка почти достигла одиннадцати, когда Сумрак, сидя в одиночестве в кресле с газетой в руках, наконец услышал шум со стороны входной двери. Ранее в полутьме — в гостиной были включены только небольшие светильники вместо основной лампы — он вычитывал, что писали в прессе о «Зените» и нынешней военной обстановке, но стоило только уловить прибытие Йор — газета эта, совершенно забытая, благополучно улетела в сторону. По пути до прихожей Сумрак даже успел назвать себя идиотом — спешит встретить, ну прямо как какая-то собака, хотя даже Бонд сейчас благополучно спит в Аниной комнате. Впрочем, мысли эти исчезли, стоило только выглянуть и увидеть пришедшую Йор, что тихо разувалась у двери в полутьме. Первым же делом Сумрак впился в неё взглядом с особым вниманием, анализируя состояние. Раненой она не казалась, и что-то внутри тут же улеглось, разгладилось. А Йор, подняв голову, вздрогнула — встретить мужа тут же на входе она не ожидала, да и подошёл он так бесшумно и неуловимо, что до последнего она его не замечала. — О... Лойд? Ты почему здесь? Она ведь предупредила его, что задержится, чтобы они не волновались. Заказы для Йор стали такой обыденностью, что она и не подумала, что волноваться за неё могут как раз из-за работы. Ей это даже в голову не пришло — раньше никто об этом не знал, а потому и не переживал за неё. Но видеть здесь Сумрака после рабочего дня, такого долгого и муторного, было даже... приятно. Ей казалось, он будет в своей комнате. Несколько секунд он молчал, и Йор чувствовала всем телом его взгляд, пока вешала пальто на крючок. — Ты не ранена? — наконец спросил он негромко, будто не желая рушить тихую вечернюю обстановку в квартире. В этой полутьме и сонной тишине он выглядел как-то по-особому мирно, очень по-домашнему, прислонившись плечом к стене, и Йор то и дело возвращалась взглядом к нему. Подумать только — а ведь это... лучший вестальский шпион сейчас перед ней. А кажется таким простым. Но, услышав его слова, она почувствовала неожиданные мурашки, очень приятные. Такой вполне естественный и логичный вопрос — ты не ранена? — но слышит она его впервые вот так. От всех всегда она прятала свои раны, оправдывалась, скрывалась — и вдруг нет в этом необходимости. От него теперь ничего из этого скрывать не нужно — такое невероятное чувство неожиданного спокойствия... — Нет. Я в порядке, — ответила она, рассматривая его долго, а потом странно выдохнула и вдруг заулыбалась, почти беззвучно засмеявшись от облегчения. Сумрак в непонимании склонил голову к плечу. — Ты чего? Йор показалась ему на удивление радостной. — Просто... так хорошо, когда не надо придумывать оправданий, — сказала она тихо на выдохе, пытаясь описать свои эмоции. — Прямо-таки... дышать легче. Лëгким жестом она поправила боковую прядь волос и улыбалась при этом так по-девичьи очаровательно, что Сумрак застыл в молчании, в лице не изменившись, но и не сводя с неё глаз. Что же ему со всем этим делать?.. Перед ней, такой сейчас открытой, искренней, доверчивой, он почувствовал себя безнадёжно бессильным. Ей шла вечерняя тишина и эта полутьма, в которой с трудом видать покрасневшие щëки. — Голодная? — спросил Сумрак, смиренно выдохнув. — Есть будешь? — Н... нет, — встрепенулась Йор, ответив мгновенно и запинаясь, но то была лишь первая реакция. — Хотя... — коснувшись подбородка, она улыбнулась как-то несмело и, явно сомневаясь, всё-таки ещё тише поинтересовалась: — Если несложно?.. Стыдно ей было напрягать его, но и так просто запираться в комнате желания не было. Да и есть, признаться честно, всё же хотелось. Сумрак по-доброму усмехнулся. — Конечно, — кивнул он и жестом пригласил её в гостиную, где на кресле одиноко лежала брошенная газета. — Я тоже ещё не ужинал. Не против, если присоединюсь? — О, да!.. — обрадовалась неконтролируемо Йор, но мигом притихла, решив, что отреагировала слишком бурно. — Кхм, не против, конечно... Странно, наверное, было бы вслух выдать, что она «всеми руками за», но именно это ей сказать и хотелось. Резко поднялось настроение. Пожалуй, ради такого и стоило вытерпеть этот бесконечно длинный рабочий день. Пока Сумрак разогревал ужин, она, сходив к себе в комнату и переодевшись, вызвалась заварить им чай, ибо совесть ей не позволила бездельничать на его фоне. За столом они сидели напротив друг друга, переговаривались негромко, почти шëпотом, и Йор кружило голову это необычайно приятное чувство раскованности, маленькой свободы рядом с этим мужчиной. Если раньше вечно на фоне маячило сомнение — честен ли он или притворяется? — то в этот вечер оно померкло настолько, что уже не беспокоило. Он даже смеялся — тихо-тихо, так, что только плечи его едва заметно подрагивали, но она ловила каждое проявление его эмоций, изменение его податливой мимики, и ранее такой незнакомый, неизведанный шпион открывался ей удивительным человеком. Искренне она восхищалась Лойдом Форджером, но осознала, что, не будь он на самом деле Сумраком, он не смог бы настолько понять её. Будь Лойд Форджер обычным мужчиной — вряд ли он пожелал бы ей удачи перед убийством, вряд ли встретил бы после него на пороге квартиры. И ей действительно повезло повстречать совершенно случайно кого-то, столь на неё похожего. Лойд Форджер казался идеальным, таким простым, честным человеком, которого Йор боялась очернить своими испачканными кровью руками, что теперь, когда испуг от разоблачения лучшего шпиона прошёл, она чувствует облегчение. Она не запачкает его, не напугает — он сам, такой же измазанный, возьмëт её за эти руки. Она чувствует принятие, признание, какого ей не мог дать даже Юрий, ибо ему неизвестна её деятельность. Сейчас, когда не надо прятаться и искать оправданий, ей правда легче стало дышать. Если раньше её тяготило это, пугало, волновало, то теперь, смотря на сидящего с ней за одним столом мужчину, Йор с неожиданным спокойствием приняла мысль, которую пугливо прятала всё это время. Впервые за двадцать семь лет влюбиться в такого человека... пожалуй, стоило того.