Восставшие Демоны. Кровавые души

Что-то кольнуло ее изнутри. Боль вытащила ее из ничего. Ей всегда было интересно, что находится там, за чертой жизни или смерти — как посмотреть. В Академии говорили, что там покой. Но она не чувствовала его. Казалось, Кара попала в Ад, потому что все ее тело горело, пожирало, языки пламени облизывали кости и откидывали их в костер поменьше. Во рту было отвратительно сухо. В глазах тоже. Она начала ощущать свое тело, и оно чертовски сильно болело — всё, от кончиков пальцев до изгиба ресниц. А еще она ощущала прикосновение к своей левой руке. Кто-то держал ее, переплетая пальцы, поглаживал тыльную сторону ладони. Ей бы стоило открыть глаза, но веки не поддавались. В конце концов даже простейшее движение далось ей с трудом. Ее ресницы затрепетали, и она готова была поморщиться от яркого света, но, на удивление, рассвет еще не почтил их своим присутствием. В свете ночника Кара заметила оливковые стены ее спальни, которую выделила Кэтрин, боковым зрением зацепилась за темно-зеленую постель, большой шкаф. Она и забыла, каково быть в этой комнате. Кара сделала резкий вдох и кто-то, кто сжимал ее руку, встрепенулся. Она медленно повернула пульсирующую от боли голову: Даррен смотрел на нее сверкающими в темноте лазурными и покрасневшими глазами, кожа на его лице была изодрана, волосы растрепаны, губы дрожали. — Кара… — прошептал он, сильнее сжимая ее руку. И если здесь был Даррен, значит все произошедшее не было сном или бредом. Это было кошмаром. Слезы струйками потекли по щекам. — Святые, ты проснулась, — где-то на периферии тихо взмолился женский голос. Лиди, конечно. Кто же еще мог подсоединить к её руке эти противные трубки, что вливали в вены удовольствие в виде обезболивающего? — Я сейчас! — она выпорхнула за дверь, но Кара даже не попыталась смотреть ей вслед. — Ты как? — спросил Даррен. Кара несколько раз вдохнула. Его здесь нет. Его больше нет. Это не сон. Черт бы этих святых! — Он...? — надрывающимся охриплым, совершенно не своим голосом захлебнулась она. Скажи, что он вышел покурить, скажи, что он сейчас войдет в комнату, пожалуйста. Глаза Даррена покраснели еще сильнее, он несколько раз качнул головой: — Мне жаль. И вот она. Пустота. Может ее тело и снова обрело жизнь, но что насчет души? Пустота разъедала, убивала снова и снова. Горло свело спазмом. — Вытащи это из меня, — попросила Кара. Ей не нужно было указывать на трубки, чтобы Даррен понял ее. Они понимали друг друга с полуслова. — Я не думаю, что можно. — Пожалуйста. Даррен сдался и вытащил иглу из вены, взял стоящий рядом кувшин, наполнил стакан водой и прислонил к ее губам, помог выпить до дна. Наверняка ее поили и кормили, пока она была в отключке, но все равно хотелось больше воды. Сколько же она провела в таком состоянии? — Давно все… закончилось? — Кара заставила себя произнести эти слова, когда в комнату ворвались все ребята: Лиди, Тави, Ник и Стейс. Даже Кэтрин была здесь, хотя чему удивляться, если это ее дом? — Ты очнулась, — с облегчением выдохнула Стейс. Они хотели приблизиться к ней, но Кэтрин махнула рукой, останавливая их на месте. — Без лишнего давления! Ей нужен покой, и вы можете ее напугать. Каре хотелось выругаться и сказать, что она вовсе не раненый зверь, но, честно говоря, так она себя и ощущала. И слишком большое количество людей рядом с ней определенно бы давило на нее. Сама Кэтрин аккуратно присела на край кровати и недовольно посмотрела на вынутый катетер, зыркнув на Даррена. — Что произошло? — снова спросила Кара. Если она сейчас не получит ответы, плевать как они повлияют на ее моральное состояние, она сойдет с ума еще раньше. Все переглянулись между собой. Кара продолжала смотреть на Даррена, ожидая ответа именно от него. Он не станет ей врать. Скажет всю правду, какой бы болезненной она не была. — Мы проигрывали, — наконец начал он, — многие из наших гибли на глазах, демоны прорывались через разлом, пока яркая вспышка голубой взрывной волны не ослепила нас. Минута — и почти все противники оказались мертвы. Остальных добить было несложно. Когда мы нашли тебя… ты дымилась, Кара, — он тяжело сглотнул. — Рядом было обугленное тело Мэлтона, но мы узнали его. Твой пульс еще прощупывался, тебя доставили сюда. Что произошло с Каем, мы не… — Это я убила его, — резко выдала Кара, Стейс вскрикнула и прижала ладони ко рту. — Он разорвал нашу связь, это был единственный выход… — она наконец повернула голову к Кэтрин: — Очищающее заклинание ведь не сработало бы, верно? Грин закусила подрагивающую губу и подняла взгляд к потолку, чтобы остановить подступающие слезы. — Прости, я обещала ему, что не скажу тебе... Но всегда был только один способ. — И вы оба лгали все это время? — Иначе ты бы не согласилась. — Поэтому вы оставили меня без выбора на поле боя? — со всхлипом спросила Кара. — Либо миллиарды людей и смерть Мэлтона, либо он, так? — Мы должны были. Кай все знал с самого начала, мы искали другие варианты, но их просто не было. Поверь, Кара, был бы другой путь, думаешь, я бы позволила ему… — она не договорила. Умереть. Кэтрин знала Кая много лет, они были друзьями, она бы нашла способ. И все то время, когда они тайно куда-то уходили, когда что-то обсуждали с ним, — вот для чего это было. Кай готовился к смерти — своей смерти. И невольно сделал Кару соучастницей. — Ты была без сознания восемь дней, — снова сказал Даррен. — Магия Кэтрин не работала, Лиди пришлось поддерживать тебя капельницами, поить лекарствами. Мы не знали, выживешь ли ты. Кара посмотрела на своих друзей. Лиди вот-вот готова была броситься к ним и вернуть на место противную иглу; под ее глазами залегли тени, она сильно похудела за это время, волосы были спутаны. Вообще-то, все они выглядели так: уставшими, потерянными, сбитыми с толку и обеспокоенными. Адриана не было. Кара все еще помнила истошный пронзительный крик агонии, когда демон вонзился в его тело. — Адриан? — тяжело спросила она. — Мертв, — коротко ответил Тави. Его челюсти были крепко сжаты, руки сжимались в кулаки. У него, как и у самой Кары, были тяжелые и напряженные отношения с Адрианом, но никто не желал Пирсу смерти, не на самом деле. И вот он мертв. Ту часть ее души, что пока жила, кусал стыд: Адриан многое сделал для нее, пусть они и цапались часто. Они говорили перед судом, но не успели попрощаться перед войной. Хотя так было проще — надежда, что все вернутся. И ее желание на день рождения не сработало. Глупая магия не подчинялась ее желаниям. — Когда похороны? — найдя в себе силы, Кара все же задала этот вопрос. Вопреки остаткам здравого смысла, она попыталась приподняться: лежать вот так в кровати, пока на нее смотрят с жалостью, было унизительно. Кэтрин, бурча себе под нос ругательства, все же помогла ей опереться на изголовье кровати, приподняла подушки. Тела Хранителей предавали огню, сохраняли в зачарованные урны и прятали в хранилище во Дворце, чтобы прах нельзя было использовать в дурных целях и осквернить светлую память защитников. Такой чести не удостаивались лишь предатели, чей прах использовали для сотворения Эликсира Честности. Позор для позора. Глаза Ника заблестели в свете лучей подступающего рассвета. Они все решили той ночью, но друзья ведь не могут стать чужими после целой жизни в дружбе, верно? И Кай помогал ему сражаться. Ник отвел взгляд, смотря куда-то в окно. Стейс сжала его руку. Тави побледнел и отвернулся от нее, не в силах смотреть в глаза, даже Лиди потупила взгляд. — Похороны уже состоялись, — наконец выдавил Даррен. — Пару дней назад, когда они установили личности всех погибших. Это был костер для… для всех. Вот ведь ирония. Кай не удостоился даже такого. Он обратился в прах, как только клинок проткнул его сердце. Сейчас оружие лежало на прикроватной тумбочке в ножнах. Очищенное и сверкающее. Свет постепенно проникал в комнату. Кара кивнула. — Почему я здесь? Почему не в лазарете центра или Дворца? Возможно, лазарет во Дворце был переполнен или Кэтрин захотела контролировать процесс ее выздоровления, как она однажды выразилась: «Ноги моей не будет в этой халупе», Кай говорил точно так же. Шутка была в том, что он туда и не вошел бы — из-за заклинаний. Даррен чуть сильнее сжал ее ладонь; он кусал губы и обменивался взглядами с Кэтрин. — Что произошло? — снова спросила Кара. В горле опять запершило, хотелось осушить еще один стакан воды, а лучше весь этот чертов кувшин. — Кара, они… — он замялся, переводя дыхание, — они не хотят видеть тебя среди них. Смысл услышанного дошел до нее не сразу, поэтому она переспросила: — Что? — Они свели на ноль твои прошлые… проступки, — «преступления», хотелось исправить его, Синклит считал ее действия преступлениями. — Но это ничего не изменило, они не могут заставить тебя понести наказание, так что… — Если ты сейчас не скажешь мне, в чем хреново дело, клянусь, я воткну эту иглу тебе в вену, — пригрозила она. Напряжение, оседавшее на плечах, давило на нее. Даррен спокойно отреагировал на ее выпад. — Синклит изгнал тебя. Ты больше не Хранительница. И вот сейчас ее мир снова раскололся, кроша остатки того, что у нее было. Она больше не Хранительница Ночи. У нее нет мира, нет Кая. У нее нет ничего. Когда Кара только открыла глаза, ей казалось, что всю ее душу выскребли и сожгли, что невозможно ощущать себя хуже. Но, честно говоря, сейчас она вряд ли могла осознать все последствия. Последние полтора месяца она жила здесь, реже, чем могла бы ходила на патрулирование, Синклит ее и до этого ненавидел. Ты не поймешь, что на самом деле имеешь многое, пока это не потеряешь. Как долго она смотрела в никуда, прежде чем Даррен снова сжал ее руку? — Она не шевелится, — прошептал он со страхом в голосе. — Кэт? Грин ласково погладила ее по руке: — Ты слышишь меня? Кара? — Я хочу спать, — наконец ответила она, на локтях спустилась в постели и, игнорируя всех, уставилась в окно. — Мы еще зайдем, — пообещала Стейс. И они покинули комнату. Кэтрин щелкнула пальцами и на столике появилась еда. Простая в виде тостов и легкого салата, который сейчас смог бы принять ее желудок, горячий чай и кофе были наверняка заколдованы, чтобы не терять тепло. — Останься с ней, — попросила она Даррена, и тот лишь кивнул, не сводя глаз с Кары. Грин тоже ушла. Кара перевернулась на бок, желая натянуть одеяло повыше, чтобы он не видел ее лица. — Ты устал, тебе нужно отдохнуть. — Не неси чепухи. Моя работа окончена, так что они еще не скоро хватятся меня. Я останусь, даже если ты будешь бросать в меня тапки. — Я думала, мы победили, тогда почему я чувствую себя проигравшей? — Война не выигрывается без потерь. И мне жаль, что многие из них выпали именно на твою судьбу. Это не честно. — Жизнь вообще сука нечестная, — фыркнула Кара. И это было первым проявлением эмоций за все это время. — Обними меня, — тихо, так тихо, что различить слова можно было лишь читая по губам, попросила она. Даррен решался, некоторое время раздумывая, как бы случайно, выполняя просьбу, не причинить ей вред — словно Кара и без того не была сломана. Кивнув самому себе, он все же забрался на кровать, лег повыше. Кара прильнула к нему, он обхватил ее двумя руками. Тогда она дала себе волю. Она заплакала. Даррен рвано дышал под ней, иногда делал более глубокие вздохи — он тоже не смог сдержать эмоций. — Мне так жаль, Кара. Я… признаться честно, я не верил, что все это настоящие между вами, но, когда мы прощались с ним перед входом в портал, я понял, что ошибался. Она сильнее сжала пальцами его синюю футболку, перестав сдерживать всхлипывания. Она рыдала. Рыдала, пока не уснула. Через пару дней Кара все же нашла в себе силы покинуть комнату. Удивительно, но если принять душ, попытаться привести себя в порядок, то можно даже притвориться, что ты в порядке. Кэтрин настояла на том, чтобы они с Дарреном пока пожили у нее. У него было что-то вроде отпуска: его оставили без дел до тех пор, пока бардак в Синклите не успокоится, — и тогда ему нужно будет уехать. А Каре больше некуда было идти. Она курила очередную сигарету из пачки, которую нашла в комнате Кая, войти в которую казалось чем-то невозможным, но она заставила себя. Там же Кара собрала все фотографии, которые они успели сделать за день до битвы. Смотреть на них было тяжело, так что она убрала их подальше. Смородиново-мятный дым окутывал ее плечи, пока ночной холодный нью-йоркский воздух пытался прогнать ее с балкона. Где-то там сейчас патрулируют город ее друзья. — Ненавидела эту привычку у Моргана, — послышалось сзади. — Он никогда не расставался с портсигаром — найдёшь его в кабинете, если захочешь. — Пока рано. Примириться с потерей было тяжело, но забирать себе его вещи не помогало. В конце концов Кара планировала оставить их себе, но не сейчас. Потом. — Послушай, я знаю, это трудно и не буду притворяться, что когда-то станет легче, боль не пройдет, лишь притупится. Но есть кое-что, о чем нам стоит поговорить сейчас. Кара снова сделала затяжку, облокотилась на перила и даже не дрогнула, когда холодный поток колыхнул ее волосы. Кэтрин буркнула, взмахнула пальцами и стало тепло. А Кара вспомнила, что её собственная магия покинула ее в ту же ночь, когда закончилась битва. Считалось везением то, что она выжила. Кэтрин говорила, что все дело в молодом и сильном организме, который не успел познать силу магии и яда. Яд в ее магии осквернял саму ее суть, но именно он служил препятствием для влияния. В общем, эта штука работала странно. Потому что скверна убивала ее так же, как и магия, но при этом они являлись преградами друг для друга. Свет и тьма. Добро и зло. Остался ли щит, или, как называла его Кэтрин, — Эгида, было неизвестно, ведь пока что никто ещё не вступал с ней в битву. — Кай готовился к этому, — начала она, и Кара напряглась. — Не одну неделю, так что все было схвачено, — будто к этой интонации можно было привыкнуть, притвориться, что планирование собственной смерти твоим бойфрендом от твоей руки — не сумасшествие. — Он оставил на твое имя квартиру в Бруклине и счет в банке. Кара истерично засмеялась, запрокидывая голову назад. Это просто нелепо. — Продумал, мерзавец, — пошутила она. Кэтрин хмыкнула: — Кай любил тебя, он бы отдавал тебе все, что у него есть снова и снова. Кара перестала смеяться, на смену истерической вспышке пришла лишь усталая грустная улыбка. — Он никогда не говорил этого. — А стоило ли? Люди не отдают свою жизнь за будущее тех, кто им безразличен, — она пожала плечами. — И я понимаю его: любовь — это не только дар, это еще и бремя, которое ты вынужден нести с собой. Признайся он тебе раньше, ты бы смогла жить дальше? Смогла бы мыслить здраво? Он считал своей ошибкой то положение, в котором вы оба оказались и продолжал выбирать тебя. Я выбираю тебя. — Как ты с этим живешь? — вдруг спросила Кара, резко обернулась к Верховной, пряди волос ударились о щеки. — Вы с Амикусом в том же положении, что были и мы. Как ты находишь в себе силы жить дальше, зная, что вам не суждено? Грин устремила взгляд куда-то далеко, на реку Гудзон. — Ситуации все же несколько отличаются: мы с Амикусом подобны друг другу, наша магия подобна... Яд отравлял тебя, магия подпитывала меня. — Я убила его, — холодно произнесла Кара. — Ты была в шаге от того же. Кэтрин не обиделась, она кивнула и грустно усмехнулась. — Даже не знаю, как тебе это описать. С одной стороны, я рада, что он жив и может продолжать свое существование, и если для его жизни мне нужно отступить — я сделаю это. И если бы такое было возможно для вас, будь уверена, Кай бы поступил точно так же. С другой стороны — я знаю, что виновата в этом, и это убивает меня. Они молчали некоторое время, глядели на огни, что отражались от водной глади и думали каждая о своем. — Кроме него у меня ничего не было. А сейчас и вовсе пустота. Когда я окончила Академию, моим домом стал Центр, потом меня приютила ты. Все менялось так быстро, так скоротечно, сбивая с толку и заставляя сомневаться в себе. Но Кай, черт бы его, он единственный, кто был рядом: в мыслях и наяву, — Кара заставила себя сделать глубокий вдох, чтобы не дать слабину. — И сейчас его тоже нет. Из-за меня. Грин покачала головой, откинула собранные в хвост волосы на одну сторону и повернула голову к ней. — Это было его решение. Как бы ты там не думала, на это повлиять ты была не в силах. Он упертый, на что-то нацеливался — получал. Так что не вини себя, — она сделала паузу, Кара докурила вторую сигарету, и Кэтрин наконец отобрала у нее пачку, пряча в задний карман джинс. — И еще: ты можешь остаться здесь, если захочешь, а можешь переехать в его квартиру, как пожелаешь. В любом случае, тебе здесь будут рады. — Выгоняешь? — Дом большой, мы можем даже не пересекаться, если устанем друг от друга, — Грин пожала плечами и улыбнулась. — А если серьезно, почему ты это делаешь? — Я чувствую ответственность. — Ответственность? Брось, ты мне ничего не должна. Ты даже не обязана была помогать в этой войне, тебе никто и спасибо не сказал. Кэтрин сглотнула. — Почти сразу после твоего рождения я посетила вас со Стефанией в родильном доме в Чикаго. Говорила с ней перед ее смертью, могла спасти, но… предпочла не вмешиваться. В мире во всем должно существовать равновесие, если одна сила увеличивается — как твоя, — кто-то должен ее потерять. Кто знает, может, исцели я ее тогда, все было бы иначе. У Кары вышибло воздух из легких. Она знала, что, еще будучи младенцем, убила свою мать; Амикус рассказал ей об этом. Но Кэтрин — она была там… — Это ничего не изменило бы. По законам Синклита меня все равно забрали бы от родителей. А нарушь ты баланс, вдруг все стало бы еще хуже? В этом была правда. Смерть ее матери ничего не меняла. Кара была экспериментом, результатом запланированного инцеста, — вот и все, что стоило знать о ее рождении и самом существовании. — В любом случае, ты моя плоть и кровь, пусть и спустя века, — Каре, возможно, лишь показалось, но Грин будто бы стало легче. — Да и ты оказалась другой. Вряд ли она терзала себя мыслями об этом девятнадцать лет, но камни на сердце нести тяжело. Особенно, когда за годы там выстроилась целая башня. — Знаешь, а ведь когда-то, я стану выглядеть старше, чем ты, — снова улыбнулась Кара. — Эльза пользуется отличным омолаживающим кремом, подсказать фирму? — Кэтрин лукаво улыбнулась и сощурилась. — Я серьезно. Тебе есть куда идти. — Спасибо, — благодарно ответила МакКонарс. Спустя еще полторы недели, Кара переступила порог своей новой квартиры в Бруклине. Кэтрин отдала ей вещи, Даррен помог с чемоданами. Его отпуск закончился, и он должен был возвращаться в Вашингтон. Он обещал скоро навестить Кару, но отпускать его было так тяжело. Кара долгое время держалась за его шею, пока он не шагнул в портал. ...Здесь, в её новой квартире, все напоминало о нем. Почему-то то, что Кара была здесь, ощущалось правильно; будто если закрыть глаза, можно на секунду представить, что Кай сейчас подойдет со спины, как любил часто делать, медленно прикоснется губами к ее шее, откидывая волосы, повернет к себе, потянет за свою же футболку и усадит на столешницу. Квартира была его живым отпечатком: чайный уголок, диски с сериалами, дорогие книги на полках, смятый плед на сером диване перед телевизором, мятный гель для душа в ванной. И уж чему Кара удивилась самым искренним образом — семь кожаных плащей, точь-в-точь такие же, что обычно носил Кай в его шкафу. В ту ночь она заснула в одном таком.